Рабочий день в аптеке медленно подходил к концу. За окном уже сгущались октябрьские сумерки, а в торговом зале горел лишь дежурный свет. Татьяна Владимировна методично проверяла остатки лекарств на полках, сверяя их с данными в компьютере, когда входная дверь с мелодичным звоном открылась, и внутрь вошла молодая женщина с усталым, измождённым лицом.
— Здравствуйте, — тихо произнесла посетительница, неуверенно приближаясь к первой кассе. — Мне нужны обезболивающие. Сильные.
Татьяна отложила планшет с остатками и внимательно посмотрела на женщину. Под глазами у неё залегли тёмные круги, одежда была скромной, но чистой, а в руках она нервно сжимала кошелёк.
— Рецепт есть? — профессионально поинтересовалась Татьяна.
— Да, конечно. — Женщина протянула сложенную вчетверо бумагу. — Это для мамы. Ей очень плохо, боли сильные стали.
Татьяна взяла рецепт, расправила его и неожиданно замерла. Почерк был до боли знакомым — красивые, размашистые буквы, характерная манера выводить заглавные. Доктор Сергей Михайлович Волков — её муж. Пациентка Анна Петровна Савина, диагноз запущенной онкологии четвёртой стадии. Препараты действительно серьёзные — сильнодействующие обезболивающие и поддерживающая терапия.
— Как дела у мамы? — осторожно спросила Татьяна, направляясь к шкафу за нужными лекарствами. — Давно болеет?
— Доктор сказал… — голос женщины дрогнул, и она прикрыла рукой глаза. — Сказал, что времени у неё мало осталось. Но мы не сдаёмся, боремся до конца. Я Катя, кстати. Катя Савина.
— Татьяна, — представилась фармацевт, доставая с полки коробки с препаратами.
Она украдкой наблюдала, как Катя нервно пересчитывает мятые купюры в кошельке. По тому, как девушка бережно перебирала каждую банкноту, было очевидно — это последние деньги.
— С вас двенадцать тысяч восемьсот рублей, — произнесла Татьяна, пробивая товар через кассу.
— Хорошо, — Катя начала отсчитывать деньги, включая всю мелочь, что была в кошельке. — Вот, кажется, хватает.
Что-то болезненно сжалось у Татьяны в груди. За пятнадцать лет работы в аптеке она видела множество отчаявшихся людей, но сегодня почему-то решилась на то, о чём думала уже давно.
— Послушайте, Катя, — она наклонилась ближе к девушке, — а можно мне как-нибудь навестить вашу маму? Я тоже медик по образованию, может быть, чем-то смогу помочь или просто поддержать.
Катя удивлённо подняла на неё покрасневшие глаза:
— Вы правда хотите к нам прийти? Мы живём на Садовой улице, дом двенадцать, квартира сорок три. Мама будет очень рада, она так редко с кем-то общается теперь.
— Обязательно приеду завтра после работы, — искренне пообещала Татьяна, протягивая пакет с лекарствами.
— Спасибо вам большое, — Катя прижала покупку к груди. — Вы даже не представляете, как это важно для нас.
***
На следующий день, около семи вечера, Татьяна медленно поднималась по узкой лестнице старого панельного дома на Садовой. В руках у неё был пакет с фруктами. Сердце билось учащённо — она сама не понимала, зачем идёт к пациентке своего мужа, но что-то внутри настойчиво требовало этой встречи.
Катя встретила её у двери небольшой однокомнатной квартиры. Девушка выглядела ещё более уставшей, чем вчера.
— Проходите, пожалуйста, — она посторонилась, пропуская гостью. — Мама в комнате, я ей сказала, что придёт женщина из аптеки.
Татьяна прошла через крохотную прихожую и оказалась в тесной, но очень чистой комнате. У окна стояла узкая кровать, на которой лежала женщина лет пятидесяти пяти. Она была бледной, заметно похудевшей, но вовсе не производила впечатления умирающей. Глаза у неё были ясные, взгляд внимательный.
— Здравствуйте, Анна Петровна, — Татьяна подошла ближе. — Как ваше самочувствие сегодня?
— Да лучше стало немного, — ответила женщина, с любопытством разглядывая гостью. — Боли притупились. А вы кто будете? Катя сказала — из аптеки.
— Я фармацевт, не врач, — осторожно ответила Татьяна, присаживаясь на стул рядом с кроватью. — Просто хотела узнать, как у вас идёт лечение, всё ли вам подходит из назначений.
— О, доктор Сергей Михайлович очень хороший, внимательный, — оживилась Анна Петровна. — Правда, говорит, что случай у меня тяжёлый, запущенный. Операцию делать уже поздно, только поддерживающее лечение остаётся.
Татьяна внимательно изучала лицо женщины. То, что она видела перед собой, совершенно не сочеталось с диагнозом в рецепте. При четвёртой стадии онкологии пациенты выглядели совсем по-другому.
— А когда именно был поставлен этот диагноз? — как можно более естественно поинтересовалась она.
— Три месяца назад, — ответила Катя, входя в комнату с чашками чая. — Доктор сразу честно сказал, что нам нужно готовиться к длительному и очень дорогому лечению. Мы сразу решили — надо продавать нашу двухкомнатную квартиру, снимать что-то попроще. Всё равно всё для мамы, для её здоровья.
Эти слова прозвучали совершенно обыденно, но Татьяна почувствовала, как мир вокруг неё начинает медленно качаться. Холодок пробежал по спине.
— А сколько… — она сглотнула, — сколько вы уже потратили на лечение за эти месяцы?
— Полтора миллиона рублей, — тихо произнесла Катя, опуская глаза. — Но если мама выздоровеет, то нам ничего не жалко. Мы с ней вдвоём всю жизнь, папы у меня не было.
Татьяна медленно встала со стула, стараясь не показать своего внутреннего состояния.
— Знаете что, — она постаралась, чтобы голос звучал как можно более спокойно, — я дам вам телефон очень хорошего онколога из областной больницы. Для получения второго мнения, как это принято в серьёзных случаях.
— Но доктор Сергей Михайлович говорил, — забеспокоилась Катя, — что другие врачи могут не понять всей сложности маминого случая, что он уникальный…
— Всё равно обязательно сходите на консультацию, — настойчиво попросила Татьяна. — При таких диагнозах это просто необходимо. Обещайте мне, пожалуйста.
— Хорошо, — неуверенно кивнула девушка. — Если вы считаете, что это важно.
Татьяна записала на листочке телефон своего институтского однокурсника, который уже много лет работал в онкологии, попрощалась и вышла на улицу. Октябрьский вечер встретил её резким холодным ветром, но она его даже не почувствовала — внутри всё горело от страшных подозрений, которые росли с каждой минутой.
***
Вечером Татьяна ждала мужа в гостиной, перелистывая медицинский журнал и изредка поглядывая на часы. Сергей вернулся поздно, как всегда в последнее время — усталый, слегка раздражённый. От него веяло больничной атмосферой и лёгким запахом антисептика.
— Привет, как дела? — он машинально поцеловал её в щёку, сбрасывая пиджак на кресло.
— Нормально, — ответила Татьяна, откладывая журнал. — Слушай, сегодня приходила женщина с твоим рецептом. Катя, за обезболивающими для мамы — Анны Петровны. Она выглядела очень встревоженной, говорила, что мать совсем плохо себя чувствует.
Сергей на секунду замер, наливая себе воду из графина. Его рука дрогнула почти незаметно, но Татьяна это заметила.
— А, да. Анна Петровна Кравцова, — он сделал глоток и поставил стакан на стол. — Тяжёлый случай, к сожалению. Четвёртая стадия рака поджелудочной железы, множественные метастазы в печень и лёгкие. Остаётся только облегчать страдания. Паллиативная терапия — единственное, что мы можем для неё сделать.
— Ты уверен в диагнозе? — спросила Татьяна, внимательно наблюдая за выражением лица мужа. — Просто эта женщина, Катя, говорила, что мать ещё недавно чувствовала себя относительно неплохо.
Сергей резко повернулся к ней.
— Танька, ты фармацевт, а не врач! Не лезь в то, в чём не разбираешься! Онкология — это не твоя область. У меня пятнадцать лет практики, специализация, научные работы.
Такой резкий, почти агрессивный тон был совершенно непривычен для их отношений. Татьяна внимательно посмотрела на мужа.
— Просто показалось странным, что болезнь развивается так стремительно. Катя рассказывала, что ещё два месяца назад её мать работала в саду, а теперь…
— Ничего странного, — перебил её Сергей, отворачиваясь к окну. — Рак поджелудочной железы именно так и протекает. Быстро, агрессивно. У меня опыта в онкологии побольше твоего. И не надо меня учить, как ставить диагнозы.
Он ушёл в спальню, оставив Татьяну наедине с тяжёлыми мыслями. Что-то в его поведении, в этой нервозности и защитной реакции заставило её насторожиться.
***
На следующий день Татьяна не могла сосредоточиться на работе. Обслуживая покупателей, она машинально отпускала лекарства, но мысли её были заняты вчерашним разговором с мужем. Во время обеденного перерыва она достала журнал выдачи лекарств и начала методично просматривать записи за последние месяцы.
Рецепты от Сергея попадались регулярно — все с серьёзными онкологическими диагнозами, все на дорогие импортные препараты. Морфий, противоопухолевые средства, иммуностимуляторы — лекарства, стоимость которых исчислялась десятками тысяч рублей.
Татьяна отложила несколько рецептов, выписанных недавно. Больные — Виктор Семёнович Семёнов, Мария Александровна Кузьмина, Николай Петрович Грудинин. Полных адресов в рецептах не было, но за лекарствами по таким дорогим назначениям обязательно приходили родственники или сами пациенты.
Она решила подождать.
***
Через неделю в аптеку зашла женщина.
— Мне нужны лекарства по рецепту для мужа, — тихо проговорила она.
Татьяна взглянула на бумагу — знакомый почерк, доктор Сергей Михайлович Волков, пациент Виктор Семёнович Семёнов.
— Как дела у супруга? — осторожно поинтересовалась она, начиная собирать препараты.
— Да вроде получше стало, — ответила женщина с некоторой надеждой в голосе. — Я Оля, Ольга Викторовна. Муж говорит, что боли в груди почти не беспокоят после этих лекарств. Но доктор сказал, что нужно обязательно продолжать лечение, иначе болезнь может вернуться с новой силой.
— А что именно с диагнозом? — Татьяна старалась говорить участливо, но без излишнего любопытства.
— Рак лёгкого, третья стадия с переходом в четвёртую, — Ольга Викторовна сглотнула. — Доктор объяснил, что операция в таком возрасте и с такой стадией крайне опасна, лучше интенсивная химиотерапия. Дорогая, правда, очень дорогая. Машину уже продали, дачу тоже… Но здоровье дороже всего на свете.
Татьяна молча упаковывала лекарства, стараясь сохранить спокойствие. Сумма на чеке составляла почти пятьдесят тысяч рублей.
— А можно я с вашим мужем поговорю? — предложила она. — Я тоже медик, фармацевт с большим стажем. Может быть, что-то посоветую по поводу приёма препаратов или побочных эффектов.
— Зачем вам лишний раз беспокоиться? — удивилась Ольга Викторовна. — Вы и так нам очень помогаете. Но если хотите, он лучше сам к вам завтра зайдёт. Витя у меня общительный, любит с людьми поговорить.
***
И действительно, на следующий день к обеду в аптеку пришёл Виктор Семёнович. Он оказался мужчиной лет шестидесяти, удивительно подтянутым и энергичным. Лицо загорелое, движения уверенные — совсем не похож на человека с четвёртой стадией рака лёгких.
— Вы хотели со мной поговорить? — спросил он, улыбаясь. — Оля передала.
— Да, интересуюсь, как проходит лечение, — ответила Татьяна. — Не возникает ли каких-то проблем с препаратами?
— Прекрасный доктор, этот Сергей Михайлович! — Виктор Семёнович явно был искренне благодарен врачу. — Когда у меня начались боли в груди и одышка, я думал — всё, конец. Участковый врач говорил, что это возрастное, сердце. А Сергей Михайлович сразу заподозрил что-то серьёзное, направил на обследования. Оказалось — рак. Но он взялся лечить, сказал, что при правильном подходе есть хорошие шансы остановить болезнь.
— Наверное, дорого обходится такое лечение? — осторожно поинтересовалась Татьяна.
— Ну да, уже больше двух миллионов ушло, — Виктор Семёнович вздохнул. — Жена переживает, что всё потратим. Но я ей говорю — что толку от денег, если жизни не будет? Лучше бедным быть, но живым.
Татьяна кивнула, провожая пациента взглядом. Он шёл по улице бодрым шагом, даже не сутулясь. Картина становилась всё яснее и страшнее.
***
Дома Татьяна дождалась, когда Сергей уйдёт в душ, и осторожно прошла в его кабинет. Сердце стучало так, что она боялась — муж услышит. В нижнем ящике письменного стола, под медицинскими журналами, нашлась толстая папка с копиями медицинских документов.
Просматривая их при свете настольной лампы, она обнаружила целую отлаженную систему. Завышенные диагнозы, преувеличенные стадии заболеваний, назначения дорогостоящего лечения там, где можно было обойтись простой и дешёвой терапией или даже профилактикой.
Имена Кати, Ольги Викторовны, Виктора Семёновича встречались среди многих других. Десятки людей, которые продавали квартиры, машины, дачи, влезали в кредиты и долги ради спасения жизни. А в отдельной тетради мелким почерком были записаны суммы — очевидно, доходы от этой преступной схемы.
Татьяна сидела среди этих документов в полумраке кабинета и с ужасом осознавала: её муж, человек, которого она любила и уважала пятнадцать лет, — мошенник, который хладнокровно наживается на человеческом горе и страхе смерти.
Звук льющейся воды в ванной внезапно прекратился. Татьяна торопливо сложила документы, выключила лампу и тихо выскользнула из кабинета.
***
Следующие дни прошли в мучительных раздумьях. Татьяна смотрела на привычную обстановку их квартиры — дорогую мебель, картины, ковры — и понимала, что всё это было куплено на деньги отчаявшихся семей. Их машина, недавняя поездка в Европу, её ювелирные украшения — всё имело цену человеческих страданий.
Но молчать означало стать соучастницей этого чудовищного обмана. Каждый день промедления — это новые жертвы, новые разорённые семьи.
Татьяна приняла решение. Она осторожно переписала адреса и телефоны из документов мужа, связалась с пациентами, деликатно объяснила им ситуацию. Многие не хотели верить, обвиняли её в клевете, но большинство всё-таки согласились на повторные обследования у других врачей.
Результаты оказались именно такими, каких она боялась. Анна Петровна Кравцова имела операбельную опухоль первой стадии — при своевременном лечении прогноз был благоприятным. Виктору Семёновичу вообще достаточно было консервативного лечения хронического бронхита. Остальные пациенты тоже не имели тех страшных диагнозов, которые ставил им Сергей.
С документами и показаниями обманутых больных Татьяна обратилась в медицинскую комиссию и прокуратуру.
***
Когда началась проверка медицинской деятельности, Сергей сразу понял, что его разоблачили. Кто-то из близких выдал его тайну, и теперь вся его преступная схема начинала рушиться. Вечером он ворвался домой взбешённый, с покрасневшим от злости лицом и сжатыми кулаками:
— Это ты меня сдала! Родная жена! — закричал он, швыряя портфель на пол.
Татьяна стояла у окна, не поворачиваясь к мужу. Она давно ждала этого разговора, готовилась к нему морально уже несколько недель.
— А что я должна была делать? — тихо, но твёрдо ответила она. — Смотреть, как ты калечишь людей? Как ты обманываешь больных детей и их родителей?
— Калечу?! — голос Сергея сорвался на истерический крик. — Я их лечу! Даю им надежду, которую не могут дать эти тупые больничные врачи со своими устаревшими методами!
— Ты даёшь им ложную надежду за их же деньги! — Татьяна наконец обернулась. — Ты берёшь последние сбережения с семей, у которых умирают дети!
— Заткнись! — он со всей силы ударил кулаком по обеденному столу, отчего зазвенела посуда. — Все врачи так делают! Просто я не лицемер и не прячусь за красивые слова! Я говорю правду!
— Какую правду? — возмутилась Татьяна. — Ты обещаешь выздоровление тем, кому уже никто не может помочь!
Татьяна внимательно смотрела на мужа и с ужасом понимала — перед ней стоит совершенно чужой человек. Тот добрый, отзывчивый Сергей, которого она знала и любила пятнадцать лет, оказался всего лишь искусно надетой маской.
— Ты мог бы просто поговорить со мной, объяснить свои мотивы, — продолжал он ядовитым тоном, расхаживая по комнате. — Но нет, сразу побежала стучать! И не забудь — ты тоже пользовалась этими деньгами! Ездила на дорогие курорты, покупала шубы!
— Я не знала, откуда они берутся, — прошептала Татьяна.
— Не знала?! — он засмеялся злобно и протяжно. — Конечно, очень удобно не знать! Жить в роскоши и не задавать лишних вопросов!
Этой ночью они так и не смогли найти общий язык. Сергей спал на диване в гостиной, а Татьяна не сомкнула глаз до утра, обдумывая своё будущее.
***
Пока шёл предварительный суд и следствие собирало доказательства, Сергей ежедневно выматывал Татьяне нервы. Он кричал, обвинял её во всех смертных грехах, припоминал каждую потраченную копейку и даже однажды попытался ударить, но вовремя остановился, понимая, что домашнее насилие только усугубит его и без того шаткое положение.
— Из-за тебя я потеряю всё! — орал он каждое утро. — Карьеру, репутацию, деньги! Ты разрушила мою жизнь!
— Ты сам разрушил свою жизнь, когда решил наживаться на чужом горе, — отвечала Татьяна, стараясь сохранять спокойствие.
Татьяна подала документы на развод. Чтобы избежать ещё большего разгорающегося скандала и не привлекать внимание прессы, Сергей не стал претендовать на квартиру и другое совместно нажитое имущество. По решению суда Татьяна получила всё.
— Ты меня окончательно уничтожила! — кричал Сергей, когда после оглашения решения о разводе пришёл домой. — Ты жалкое ничтожество! Предательница!
Разговаривать с этим человеком она больше не хотела и не могла. Татьяна молча ушла на кухню, чтобы приготовить себе скромный ужин.
Шли томительные недели ожидания уголовного суда. Сергей продолжал жить в квартире, поскольку ему пока некуда было деваться. Он не ходил на работу — его отстранили от медицинской практики на время следствия. Целыми днями он сидел в своей комнате и угрюмо молчал. Злился, но почти не разговаривал, только иногда бросал злобные взгляды в сторону бывшей жены.
А когда Татьяна получила на руки исполнительный лист по решению суда о разводе, она зашла в его комнату и принялась методично складывать вещи бывшего мужа.
— Вот так, значит?! — увидев, что она делает, мрачно произнёс Сергей, поднимаясь с кресла. — Просто выбрасываешь меня, как ненужную вещь?
Татьяна не ответила. Она продолжала методично и аккуратно складывать его одежду, книги, личные вещи. Большой чемодан быстро заполнился, тогда она положила на стол рулон прочных мусорных пакетов и продолжила набивать их оставшимися вещами.
Через несколько часов упорного труда всё, что она собрала, аккуратно стояло на лестничной площадке возле лифта.
— За остальными вещами придёшь завтра с утра, — холодно сказала она. — А если не придёшь, выброшу всё на помойку. Я не шучу.
— Как же ты могла со мной так поступить? — Сергей безнадёжно опустил руки, он был окончательно раздавлен всей этой ситуацией. Ещё утром он ходил на очередной допрос к следователю, отвечал на неприятные вопросы, а теперь собственная жена — бывшая жена — бесцеремонно выставила его за дверь родного дома.
— Наши пути окончательно разошлись, Сергей, — спокойно ответила Татьяна. — И я буду искренне надеяться, что они больше никогда не пересекутся. Уходи. И ключи от квартиры отдай немедленно.
Сергей порылся в кармане куртки и со злостью швырнул связку ключей на пол.
— Ты настоящий подонок! — не выдержала и крикнула Татьяна, её терпение наконец лопнуло. Она изо всех сил толкнула Сергея в грудь. Он споткнулся о свои же пакеты с вещами и неловко упал на холодный бетонный пол лестничной площадки. — Подлец и мошенник! Убирайся из моей жизни! И молись, чтобы тебя не постигла та же участь, на которую ты обрекал своих несчастных пациентов!
Дверь с грохотом захлопнулась.
На следующий день Сергей запретил своей матери звонить Татьяне и расспрашивать о семейных делах. Он опасался, что Татьяна скажет что-то лишнее, а у него и без того было проблем выше головы.
***
Через несколько мучительных месяцев ожидания состоялся основной суд по уголовному делу, связанному с мошенничеством врача Сергея Михайловича Крылова. В зале суда присутствовали пострадавшие семьи, журналисты, коллеги-медики.
Суд признал Сергея виновным в мошенничестве в особо крупном размере, лишил его медицинской лицензии навсегда и назначил выплату компенсации пострадавшим семьям в размере двенадцати миллионов рублей. Где взять такие огромные деньги, Сергей понятия не имел.
Он был морально и физически разбит, денег у него не было совершенно, друзья отвернулись, репутация была окончательно уничтожена. В отчаянии он решает прийти к бывшей жене и попытаться её уговорить. Его план был простой: объяснить Татьяне, что квартира была куплена не на его честную врачебную зарплату, а на деньги, полученные от пациентов, и потребовать продать её, а вырученные деньги отдать ему для выплаты компенсаций.
Однако когда Сергей приехал по старому адресу, он узнал от соседей шокирующую новость: Татьяна уже два месяца назад продала квартиру и куда-то уехала. Куда именно — никто не знал. Телефон бывшей тёщи не отвечал, равно как и телефон самой Татьяны.
Сергей остался на улице — в буквальном смысле этого слова. Без денег, без жилья, без работы и без будущего.
***
А в это самое время, за несколько сотен километров от их бывшего дома…
Детское онкологическое отделение областной больницы встретило Татьяну привычными уже запахами лекарств и тихими звуками медицинской аппаратуры. Она несла несколько больших пакетов с красочными детскими книгами, развивающими игрушками и художественными принадлежностями.
— Тётя Таня пришла! — радостно закричали дети, узнав её ещё в коридоре. — Тётя Таня к нам пришла!
— Что интересного сегодня принесли? — с любопытством спросила маленькая девочка лет шести с белоснежной повязкой на голове вместо волос.
— Новые сказки про животных и красивые раскраски с принцессами, — ласково улыбнулась Татьяна, осторожно присаживаясь на край больничной кровати. — А ещё цветные карандаши и фломастеры.
Следующие три часа она читала детям вслух самые добрые сказки, помогала им рисовать ярких бабочек и сказочных героев, просто разговаривала о жизни, мечтах и планах на будущее. Деньги от продажи квартиры она разделила на две части: одну передала через адвоката пострадавшим от преступной деятельности мужа пациентам, а вторую направила на помощь этой больнице и на покупку лекарств для детей из малообеспеченных семей.
— А вы завтра тоже придёте к нам? — с надеждой спросил серьёзный мальчик лет семи, который проходил курс сложной химиотерапии.
— Конечно приду, обязательно, — пообещала Татьяна, нежно поправляя ему одеяло. — И принесу новые книжки про космос, ты же мечтаешь стать космонавтом?
Её бывший муж где-то в большом городе отчаянно пытался найти деньги для обязательных выплат по решению суда, ночевал у случайных знакомых и перебивался случайными заработками, а она впервые за много лет могла спать абсолютно спокойно.
Оказалось, что самое настоящее и действенное лекарство от безответной любви к негодяю — это искренняя помощь тем людям, которые действительно в ней нуждаются. Помощь без корысти, без расчёта, от чистого сердца.
