— Так это ты и есть та самая Вера? — произнесла незнакомка с прищуром, оглядывая её с головы до ног. — А зачем ты пирожные купила? Сплошная химия. Себя — ладно, но нас с Павлушенькой зачем травить собралась?
Вера замерла в дверном проёме собственной квартиры, удерживая в руках пакеты с продуктами. День выдался тяжёлым — дедлайн на работе, толкучка в метро, внезапный дождь. А теперь ещё и это. Перед ней стояла пожилая женщина в цветастом фартуке, который Вера определённо не покупала.
— Простите, а вы… — начала Вера, чувствуя, как внутри поднимается волна недоумения.
— Светлана Юрьевна, мама Паши, — женщина не отошла в сторону, продолжая загораживать проход. — Он не предупредил? Ай-яй-яй, мой рассеянный мальчик! Ну ничего, теперь познакомились.
Вера с трудом протиснулась в собственную прихожую. Пакеты оттягивали руки, а в голове крутился один вопрос: почему Павел не сказал, что его мать уже приехала? Ещё вчера вечером они обсуждали, как встретят её на вокзале через три дня.
— Сумки на пол не ставь, — сказала Светлана Юрьевна. — Я только что вымыла. И обувь, будь добра, вымой перед тем, как ставить в шкаф.
Вера проглотила подступивший к горлу ком. В конце концов, это мать её мужа. Пожилая женщина, которая сломала ногу и нуждается в заботе. Можно потерпеть.
— Конечно, — улыбнулась она. — Давайте я покажу вам, где у нас что находится…
— Ой, не беспокойся, — махнула рукой свекровь. — Я уже всё нашла. Паша сказал — чувствуй себя как дома. Вот и чувствую.
***
Всего год назад жизнь Веры казалась совершенно иной. Переезд из Екатеринбурга в Санкт-Петербург стал для неё большим шагом. Зарплата программистки позволила взять ипотеку на небольшую однушку в новостройке, которую она тут же начала сдавать. Сама же жила у родителей, копила на ремонт и понемногу обставляла квартиру.
В тот вечер её затащили на день рождения коллеги. Там она и познакомилась с Павлом — другом именинника, инженером с тёплой улыбкой и спокойным голосом. Он рассказывал о судомоделировании, о старинных мостах Петербурга, об истории города, которую знал как свои пять пальцев. Они проговорили до утра, а потом ещё два дня переписывались, не отрываясь от телефонов.
— Доченька, ты бы не торопилась, — говорила мама, когда Вера рассказала, что встречается с парнем. — Он ведь постарше тебя, и квартиры своей у него нет. Всё у родственников живёт. Тридцать лет мужику, а всё не при своём.
— Мам, ну при чём тут квартира? — возмущалась Вера. — Он умный, добрый, надёжный. А жильё — дело наживное.
Через полгода Павел сделал ей предложение. К тому времени ремонт в квартире Веры был закончен, и они решили жить там вместе. Вера не сомневалась — ведь она любила и была любима. А разве не это главное?
Первый звоночек прозвенел, когда Павел сообщил о тра вме матери:
— Веруш, мама ногу сло мала. В Твери одна, помочь некому. Она приедет к нам погостить, пока на поправку не пойдёт. Ты же не против?
Вера помнила, как замерла на мгновение. Не от самой новости — помочь родителям естественно. А от того, что это не было вопросом. Ее просто поставили перед фактом.
— Конечно, не против, — ответила она тогда. — Всё сделаем, чтобы ей было удобно.
***
На кухне царил беспорядок. Точнее, не беспорядок, а какой-то новый порядок. Банки с крупами стояли не на тех полках, сковородки висели не на своих местах, а холодильник пополнился незнакомыми контейнерами.
— Я тут немного перебрала твои запасы, — сказала Светлана Юрьевна, раскладывая продукты из пакетов Веры. — Половину пришлось выбросить. Просрочка!
— Там же всё свежее было, — растерянно пробормотала Вера.
— Ой, милая, ты просто не умеешь определять. Вот эти консервы, например, — свекровь указала на банку сардин, которую Вера купила два дня назад. — Явно залежались. И запах у них не тот.
Вера сделала глубокий вдох. «Спокойно, — сказала она себе. — Это временно. И ты сама обещала Павлу быть терпеливой».
— А где Павел? — спросила она, меняя тему.
— Убежал в магазин за настоящей едой, — Светлана Юрьевна окинула Веру оценивающим взглядом. — Ты бы салатики кушала вместо своих пирожных. Паша у нас любит тоненьких.
Вера невольно опустила взгляд на свою фигуру. Она всегда была стройной и следила за собой. Этот комментарий, брошенный как бы между прочим, больно царапнул.
Дни потянулись медленно и мучительно. Свекровь, несмотря на сло манную ногу, проникала во все уголки квартиры. Она перекладывала вещи Веры, комментировала её гардероб, косметику, даже бельё. Квартира, в которую Вера вложила столько сил и средств, постепенно становилась чужой.
— Ты не так готовишь, — говорила Светлана Юрьевна. — Не так стираешь. Не так гладишь рубашки Паше.
А Павел? Он просто улыбался и говорил: «Мама хочет как лучше. Она же опытнее тебя в хозяйстве».
Однажды вечером, когда Вера мыла посуду, Светлана Юрьевна подошла сзади:
— Знаешь, милая, я всё думаю: и как тебе повезло с моим Пашей? Тебя приютил, крышу над головой дал.
Вера обернулась, не веря своим ушам:
— Простите?
— Ну что ты так смотришь? — пожала плечами свекровь. — Да ты же, милая, в его квартире просто квартирантка. Нечего строить из себя хозяйку.
В тот момент что-то оборвалось внутри Веры. Она молча вытерла руки и вышла из кухни, не найдя в себе сил спорить. Когда за ней закрылась дверь спальни, первые слезы уже текли по щекам.
***
Вечером, когда Павел вернулся с работы, Вера ждала его в гостиной. Светлана Юрьевна уже удалилась в отведенную ей комнату, и они могли поговорить наедине.
— Паш, нам нужно серьезно поговорить, — голос Веры звучал тихо, но твердо. — Твоя мама сегодня назвала меня квартиранткой в моей собственной квартире. Сказала, что это ты дал мне крышу над головой. Что происходит?
Павел отвел взгляд, его плечи поникли.
— Я… я сказал ей, что это моя квартира, — признался он после паузы. — Понимаешь, маме было бы неловко узнать, что ты богаче меня. Она всегда гордилась мной, считала успешным. Мне было стыдно признаться, что в тридцать лет я все еще не смог купить собственное жилье, а ты в двадцать семь уже имеешь квартиру.
— Ты солгал матери обо мне? — Вера почувствовала, как внутри все холодеет. — Почему ты не обсудил это со мной?
— Я знал, что ты будешь против, — Павел подошел и попытался взять её за руку, но Вера отстранилась. — Послушай, давай не будем разрушать иллюзию мамы. Ей так спокойнее. Это временно, она скоро уедет, и все вернется в норму.
— Но она унижает меня в моем собственном доме!
— Верочка, пожалуйста, — в его глазах появилась мольба. — Я прошу тебя не говорить ей правду. Она пожилой человек, со своими представлениями о мире. Для неё важно, чтобы её сын был… главным в семье.
— Главным? То есть, ложь и манипуляции — это нормально?
— Это не так, — отмахнулся Павел. — Просто подыграй немного. Ради меня. Ради нашей семьи.
В ту ночь Вера не могла заснуть. Слова мужа крутились в голове. Она чувствовала себя преданной, но решила дать ему шанс. Может быть, действительно, когда свекровь уедет, все наладится.
Неделя превратилась в две, потом в месяц. Вера всё больше времени проводила на работе, лишь бы не возвращаться домой. Там её ждали косые взгляды, замечания и холодное плечо мужа, который предпочитал не вмешиваться.
— Ты просто не понимаешь, — говорил Павел, когда она пыталась поднять эту тему снова. — У мамы тяжёлый характер, но она желает нам добра.
— Она считает меня нахлебницей в моей же квартире! — возмущалась Вера. — И ты позволяешь ей так думать, позволяешь так обращаться со мной.
— Перестань драматизировать, — отмахивался он. — Просто не обращай внимания. Это такая мелочь.
Но для Веры это не было мелочью. С каждым днем она чувствовала, как что-то важное между ними рушится. Доверие. Уважение. Любовь.
***
В тот день Вера вернулась раньше обычного. В квартире стояла тишина. Она прошла в спальню и застыла на пороге: Светлана Юрьевна, опираясь на трость, стояла у открытого шкафа и примеряла серьги из шкатулки Веры — подарок родителей на двадцатипятилетие.
— Что вы делаете? — Вера почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Ой, вернулась уже? — Светлана Юрьевна даже не смутилась. — Смотрю, что у тебя тут. Неплохие вещички для девочки твоего положения.
— Моего положения?
— Ну да, — пожала плечами свекровь. — Павлуша рассказал, как тебя приютил, бедную-то. Не забудь — это он дал тебе крышу над головой!
Что-то щелкнуло в голове Веры. Все обещания, данные Павлу, все попытки сохранить мир в семье — всё это перестало иметь значение. Унижение имеет свой предел.
Вера медленно подошла к комоду, выдвинула верхний ящик и достала папку с документами. Выхватила из неё бумаги и бросила перед свекровью:
— А вот и нет! Это моя квартира, оплаченная ипотекой и потом — моими ночами без сна на работе. Моя! И Павел прекрасно это знает.
Лицо Светланы Юрьевны изменилось, она моргнула несколько раз, глядя на документы.
— Не может быть… — пробормотала она. — Паша говорил…
— Что именно говорил Паша? — Вера ощутила, как внутри что-то ломается. — Что я нищенка, которую он пригрел? Что я должна быть благодарна за каждый день в этих стенах? Да, он солгал вам. И просил меня молчать. Но знаете что? Я больше не буду молчать, когда меня унижают в моем собственном доме.
Не дожидаясь ответа, Вера выскочила из квартиры и понеслась вниз по лестнице. Только оказавшись на улице, она дала волю слезам. Моросил мелкий дождь, но она не замечала его, шагая по улице и пытаясь осмыслить произошедшее.
Человек, которого она любила, которому доверяла, лгал. Всё это время он выставлял себя благодетелем перед матерью. Позволял ей обращаться с Верой как с прислугой. Не заступился ни разу, ни единожды не остановил мать, когда та переходила все границы.
Какая-то женщина остановилась рядом:
— Девушка, у вас всё в порядке? Может, помочь чем-то?
— Нет, спасибо, — Вера покачала головой. — Это… личное.
Личное. Да, это было очень личное. Её дом, её брак, её доверие — всё это оказалось построено на лжи. И теперь ей предстояло решить, что с этим делать.
Когда Вера вернулась, Светланы Юрьевны в квартире не было. Павел сидел на кухне, нервно постукивая пальцами по столу.
— Ну и зачем это было? — начал он, едва увидев жену. — Мама уехала к подруге. Расстроенная, чуть не плачет.
— А ты, конечно, не понимаешь причины, — горько усмехнулась Вера.
— Ты что, не могла подыграть? Для мамы! Ну соврал я чуть-чуть… Она бы иначе всё время волновалась, что я женился на женщине с квартирой, а сам ничего не имею.
Вера смотрела на него и не узнавала. Как будто маска спала, и перед ней стоял совершенно другой человек.
— Ты не чуть-чуть соврал, — тихо сказала она. — Ты придумал легенду, в которой я — никто. В которой ты — благородный рыцарь, а я — бедная девочка, которой повезло с тобой.
Она прошла в спальню, достала из шкафа большую спортивную сумку и начала складывать туда вещи Павла.
— Ты что делаешь? — он побледнел.
— То, что должна была сделать при первом же звоночке, — ответила Вера. — Защищаю свои границы. Это моя квартира, и я больше не позволю никому меня здесь унижать.
Сумка была собрана за пятнадцать минут. Ошеломлённый Павел взял её, всё ещё пытаясь что-то объяснить:
— Вера, ты не понимаешь… Это же мама…
— Нет, Паша, это ты не понимаешь, — Вера открыла входную дверь. — Дело не в твоей маме. Дело в тебе.
На следующий день она подала на развод.
***
Шесть месяцев спустя Вера сидела в кондитерской с чашкой капучино и открытым ноутбуком. На экране светилась страница нового проекта — она наконец получила повышение, о котором так долго мечтала.
За окном шёл снег, превращая Петербург в сказочный город. Вера отхлебнула кофе и улыбнулась своим мыслям. Развод прошёл быстро и без лишних споров. Павел не препятствовал разводу — видимо, совесть всё-таки проснулась.
Она не держала на него зла. Иногда даже вспоминала хорошие моменты их совместной жизни. Он был её уроком — болезненным, но необходимым.
Вера закрыла ноутбук и посмотрела на своё отражение в витрине. Она изменилась за этот год. Стала сильнее, увереннее. Научилась ценить себя.
За соседним столиком молодая пара о чём-то оживлённо спорила. Девушка нервно теребила салфетку, а парень настойчиво что-то доказывал. Вера невольно прислушалась:
— Мама считает, что нам рано съезжаться, — говорил он. — Она лучше знает…
Вера улыбнулась и встала из-за стола. У каждого свой путь и свои уроки. Свои она уже выучила.
Снаружи падал снег, мягко укрывая город белым покрывалом. Вера запахнула пальто и пошла домой. В свой дом, где каждый уголок принадлежал только ей.
