— Что ты сказала? — медленно переспросила свекровь.
— Уходите. Я больше не собираюсь платить за ваши услуги. Найму няню, и это будет дешевле, чем содержать ваше присутствие в нашей квартире!
— Я ради вас стараюсь, а ты вот так?!
— Вы даже внучку то толком не видите! Только и делаете, что приходите кофе пить и советы раздавать. Все, хватит.
***
Оксана вышла замуж семь лет назад за Игоря. Сейчас они вместе воспитывали пятилетнюю дочку Машу. Кроме того, Оксана всегда работала удаленно — даже тогда, когда дочка была совсем крошкой. Родители Оксаны часто помогали: то приезжали посидеть с Машей, то привозили еду, то просто звонили, чтобы подбодрить и выслушать.
А вот свекровь помогала разве что словами — позвонит, расскажет, как «правильно воспитывать ребенка», и на этом ее участие заканчивалось. Еще одно, конечно, она всегда просила отправить ей свежие фотографии внучки.
Игорь никогда не был особенно близок со своими родителями. Он редко звонил матери, почти не навещал. Говорил об этом скупо, без эмоций, а Оксана не лезла с расспросами. Да и зачем? Семья у них с Игорем была своя — небольшая, но дружная. По крайней мере, так ей казалось.
Оксана не переживала из-за холодности свекрови. Наоборот — где-то в глубине души даже радовалась, что Анастасия Дмитриевна не вмешивалась в их жизнь. Меньше советов — меньше проблем.
Были, конечно, и сложные периоды.
Когда Маша была совсем маленькой, Оксана буквально разрывалась между работой, домом и ребенком. Все необходимо было совмещать и с горем пополам у нее это получалось, но к вечеру Оксана была без сил. Иногда сил не оставалось даже на приготовление ужина.
И вот однажды, в тот самый период бесконечной усталости, Оксана случайно узнала кое-что, что ее потрясло. Она зашла на кухню, чтобы позвонить Игорю — уточнить, когда он вернется домой.
— Игореш, может, закажем доставку? Я ничего с самого утра еще не ела, и готовить нет никаких сил.
— Да, конечно, заказывай что хочешь.
— А ты? Что хочешь ты?
— Да меня мама покормила на работе. Я пока не голоден. Так что выбирай сама.
И тут Оксана застыла.
— В смысле мама покормила?
— А я тебе не говорил? Она приезжает в обед каждый день.
— Не говорил… Я думала, что ты обедаешь в столовой.
— Нет. Мама привозит мне обед.
— Но ей же на дорогу только в одну сторону надо потратить только полтора часа.
— Ну… наверное ей просто несложно.
— Ясно. А с внучкой погулять ей сложно. Ладно, я поняла тебя. Закажу пиццу.
Разговор был окончен, а Оксана все еще стояла у кухонной полочки, держась за нее рукой. Как это вообще возможно, что Анастасия Дмитриевна находит ежедневно по четыре часа, чтобы накормить сына, но не находит и пяти минут, чтобы навестить внучку.
С тех пор Оксана смотрела на Анастасию Дмитриевну другими глазами.
На следующий день, когда Маша уже спала, Оксана решилась поговорить с Игорем. Она долго подбирала слова, чтобы никого не обвинять, но раздражение, копившееся внутри, все равно прорвалось наружу.
— Игорь, — начала она спокойно. — Я не понимаю. Почему твоя мама каждый день возит тебе обеды, но при этом ни разу не предложила помочь мне с Машей?
Игорь отложил телефон, посмотрел на жену устало.
— Оксана, ну не начинай… Мама просто заботится обо мне. Ей так спокойнее.
— О тридцатилетнем мужике надо заботиться? — горько усмехнулась она. — Ты вполне способен заказать еду или разогреть что-то самостоятельно. А вот когда я сутками работаю, пытаюсь все успеть, она даже не спрашивает, как мы тут поживаем. Не кажется ли тебе, что это странно? Может, ты с ней поговоришь?
— Хорошо, — вздохнул Игорь. — Но не думаю, что из этого разговора получится что-то хорошее.
На следующий день свекровь позвонила Оксане сама. Голос у нее был нарочито сладким:
— Оксаночка, сын сказал, что ты хочешь, чтобы я с Машенькой помогала?
— Да, если можно. Иногда погулять пару часов, пока я работаю.
На том конце послышался вздох.
— Ну, погулять-то не проблема… Но, понимаешь, я женщина не молодая, здоровье не то, время тоже… Я могу помочь, но за небольшое вознаграждение.
Оксана на мгновение опешила.
— Вознаграждение? Что это значит?
— Ну да. Сейчас все дорого… Я же, можно сказать, услугу тебе оказываю. Ты мне никто. Пару тысяч в неделю — и все будет в лучшем виде.
— Пару… тысяч? — переспросила Оксана, не поверив своим ушам.
Но, немного подумав, сказала себе, что ради Маши — можно. Пусть ребенок больше времени будет на воздухе, а она хоть немного спокойно поработает в это время.
— Хорошо, — произнесла она ровным голосом. — Договорились.
Первые недели все шло неплохо. Анастасия Дмитриевна действительно приходила вовремя, гуляла с Машей в парке неподалеку, присылала фотографии внучки на фоне пожелтевших деревьев. Оксана даже подумала, что, возможно, зря судила о свекрови слишком строго.
Но стоило похолодать, как все изменилось.
— Оксаночка, — сказала однажды свекровь, — ну какие прогулки при таком ветре? Маша простудится. Я лучше у вас дома посижу, побуду с ней.
На деле же оказалось, что «посидеть» означало прийти тогда, когда Маша уже спала, усесться в кресло и делать вид, что помогает. Иногда Анастасия Дмитриевна, изредка заглядывая к ребенку, больше интересовалась не внучкой, а тем, чем занимается невестка.
— А это у тебя что? — заглядывала она в ноутбук. — Ну-ну, какие-то картинки, буквы… Неужели за это еще и платят?
Оксана сжимала губы, чтобы не казаться резкой.
Так продолжалось почти два месяца. Свекровь приходила все позже, уходила все раньше, при этом исправно напоминая про оплату ее труда. Маша в итоге почти не видела бабушку — зато та успевала выпить кофе, обсудить последние новости с подругой по телефону и дать очередную порцию советов.
В какой-то момент Оксана поняла, что она просто пускает деньги за воздух.
Тем вечером, уложив Машу, она снова обратилась к мужу.
— Игорь, — сказала она спокойно, но с усталостью в голосе, — я больше так не могу. Твоя мама берет деньги за то, чего не делает. Я не против платить, если она действительно помогает, но она приходит, когда Маша спит! И уходит, как только дочь просыпается.
— Может, ты преувеличиваешь? — нахмурился Игорь.
— Нет, Игорь, не преувеличиваю, — твердо ответила Оксана. — Она специально рассчитывает время.
Игорь тяжело вздохнул и пообещал поговорить с матерью. Но, как и ожидала Оксана, ничего не изменилось. Через пару дней Анастасия Дмитриевна сама заявила невестке и ледяным тоном заявила:
— Оксана, я посмотрела, сколько сейчас получают няни. Так вот, я считаю, что мои услуги тоже должны оплачиваться по достойной ставке.
— Простите… что?
— Ну как же, я ведь время свое трачу на твою дочь. А если хочешь, чтобы я продолжала сидеть с Машей — придется поднять оплату.
И вот тут что-то внутри Оксаны оборвалось. Все накопившиеся обиды, усталость, недосып, раздражение за все месяцы, когда она пыталась быть вежливой и сдержанной, прорвались наружу.
— Хватит сидеть у меня на шее! — выкрикнула она, не сдержавшись.
Свекровь замолчала.
— Что ты сказала? — медленно переспросила Анастасия Дмитриевна.
— Хватит, — голос Оксаны дрожал. — Уходите. Я больше не собираюсь платить за ваши услуги. Найму няню, и это будет дешевле, чем содержать ваше присутствие в нашей квартире!
Анастасия Дмитриевна подскочила со стула, ее лицо побледнело от возмущения.
— Ты что, с ума сошла? Я ради вас стараюсь, а ты вот так?!
— Ради нас? — горько усмехнулась Оксана. — Вы даже внучку то толком не видите! Только и делаете, что приходите кофе пить и советы раздавать. Все, хватит.
Оксана резко распахнула входную дверь. Свекровь стояла, не двигаясь, а потом, видимо, осознав, что спор проигран, процедила сквозь зубы:
— Я и не должна была сидеть с вашим ребенком бесплатно. Ведь Игорь мне не родной сын.
Мир вокруг будто остановился на мгновенье.
— Что вы сказали? — выдохнула Оксана, побледнев.
Анастасия Дмитриевна прикусила губу, поняв, что сболтнула лишнее, и, не дожидаясь ответа, ушла, громко хлопнув дверью.
Оксана долго стояла, не в силах пошевелиться. В голове пульсировала одна мысль: «Неродной сын…»
Вечером, за ужином, когда Игорь спокойно ел, она, словно между делом, спросила:
— Игорь, расскажи, пожалуйста, про своих родителей.
Муж удивленно поднял брови.
— С чего вдруг?
— Просто интересно, — мягко ответила она. — Ведь… теперь я знаю, что Анастасия Дмитриевна тебе не родная мать.
Вилка застыла в его руке. Несколько секунд он молчал, потом тяжело выдохнул.
— Значит, она тебе сказала…
Он отодвинул тарелку.
— Да, не родная. Моя мама… пила. Мы с отцом ушли, когда мне было семь. Через год он женился на Анастасии Дмитриевне. Я не помню, чтобы она хоть раз приласкала меня. Все время твердила, что я обязан быть благодарным, что она меня терпит. Хотя при отце вела себя весьма прилично. Отец заставил меня называть ее мамой. А сейчас она таскает мне эти обеды только ради того, что отец не выпер ее на работу…
Он говорил ровно, без эмоций, но Оксана чувствовала, сколько боли в этих коротких фразах. Она встала, подошла и обняла мужа.
— Прости… я не знала.
Игорь кивнул.
— Я просто не хотел об этом говорить…
— Знаешь, — тихо сказала она, — теперь все понятно. И, пожалуй, правильно, что не надо нам никакой помощи от этой женщины.
С тех пор с Машей стала заниматься няня — молодая девушка, энергичная и добрая. Она приходила каждый день на четыре часа, гуляла с Машей в парке, читала книжки, кормила и укладывала спать.
Жизнь снова потекла привычным руслом, только теперь Оксане было намного спокойнее. Чужие люди порой становятся ближе, чем те, кто считается родным по крови. Но не в этот раз.
Анастасия Дмитриевна после того разговора будто растворилась для Оксаны. Ни звонков, ни сообщений, ни даже сухого «как вы там». Тишина.
А вот Игорю свекровь все же позвонила — но не для примирения.
— Можешь на меня больше не рассчитывать, — отрезала она. — Больше никаких обедов тебе возить не буду.
— И не надо, мама, — спокойно ответил он. — Я сам справлюсь.
Он повесил трубку и почувствовал облегчение. Эти обеды давно были для него не заботой, а сплошным мучением. Анастасия Дмитриевна приезжала с контейнерами, ставила их перед ним и сидела рядом, пока он все не съедал. Невыносимо смотреть, как она следила за каждым его движением, будто проверяла, съел ли он все до последней крошки.
Но хуже всего было то, что она привозила. Иногда еда была явно несвежей: прокисший суп, пересоленные котлеты, макароны, которые уже начали плохо пахнуть. Он понимал — это остатки со стола отца, то, что они не доели. Она просто перекладывала это в контейнер и тащила ему. Будто собирала обед не сыну, а дворовому псу.
Игорь помнил, как с трудом давился, как потом весь день болел желудок. Но он молчал. Потому что знал: если скажет хоть слово, Анастасия Дмитриевна обязательно перевернет все с ног на голову и выставит его виноватым перед отцом. Расскажет, что он неблагодарный сын, что пренебрегает ее заботой.
А Игорю тогда было важно сохранить хотя бы какую-то связь с отцом — пусть и через ложную заботу мачехи. Теперь же эта нить окончательно оборвалась. И он впервые почувствовал, что больше никому ничего не должен. Вечером он вернулся домой, где пахло вкусным ужином и уютом. Оксана встретила его с улыбкой, а дочка ползла по полу, что-то болтая на своем непонятном еще языке.
На столе Игоря ждала свежая еда, приготовленная с любовью, а не из жалости.
Игорь сел, посмотрел на жену и тихо сказал:
— Спасибо тебе за все.
— За что? — удивилась Оксана.
— За то, что не стала терпеть мою мачеху…
Она улыбнулась и поняла все без слов.
Ведь семья — это место, где никто никому ничего не должен, но все рядом потому, что хотят быть вместе.
