Галина достала из кухонного ящика потрёпанную тетрадь в клетку. Синяя обложка уже стёрлась по краям. Внутри — столбики цифр, записанные её мелким аккуратным почерком.
— Галь, иди сюда! — крикнул из комнаты Николай.
Она вздохнула и взяла тетрадь. В гостиной муж сидел в своём любимом кресле, телевизор работал, но звук сделал тише.
— Садись, — кивнул он на табуретку рядом. — Показывай, что там у тебя.
Галина присела на край табуретки, открыла тетрадь на нужной странице.
— Вчера хлеб брала — сорок три рубля. Молоко — шестьдесят восемь. Лук килограмм — тридцать пять.
— Лук? — нахмурился Николай. — Зачем лук? У нас же ещё был.
— Кончился уже. Борщ варила…
— Борщ каждый день не нужен. Дорого получается.
Она промолчала, листнула страницу дальше.
— Мыло туалетное — восемьдесят два рубля.
— Восемьдесят два?! — вскинулся муж. — Что за мыло такое золотое?
— Обычное. В магазине только такое было.
— Врёшь! В хозяйственном дешевле продают. Надо было туда идти.
— Николь, это же через весь район…
— И что? Ноги есть? — он забрал тетрадь, начал внимательно изучать записи. — Смотрю я на тебя, Галь, а ты совсем расслабилась. Деньги считать разучилась.
Галина сжала руки в замок. В животе что-то сжалось привычно и противно.
— Тут у тебя что написано? — ткнул он пальцем в строчку. — «Разное — сто рублей». Что за разное?
— Ну… там по мелочи. Нитки швейные, пуговицы…
— Какие пуговицы? К чему пуговицы?
— У тебя на рубашке оторвалась. Помнишь, я пришивала?
Николай помолчал, но вида не подал.
— Всё равно надо точно записывать. Каждую копейку! Понятно? А то даёшь тебе деньги, а они как в чёрную дыру проваливаются.
— Понятно, — тихо сказала Галина.
— И ещё. — Он закрыл тетрадь, положил на столик рядом с креслом. — Завтра в магазин не ходи. Денег больше не дам до конца недели.
— Как не дам? — растерялась она. — А хлеб? Молоко кончается…
— Должна была думать раньше. Может, тогда мыло за восемьдесят рублей покупать не будешь.
Он включил звук телевизора громче. Разговор закончен.
Галина встала, пошла на кухню. Открыла холодильник — там действительно оставалось полпачки молока и кусок батона. На ужин и завтрак хватит, а дальше что?
Достала телефон, нашла номер дочери.
— Лен, это я, — сказала тихо в трубку.
— Мам, привет! Как дела?
— Да так… Лен, а можно к тебе завтра заехать?
— Конечно. А что случилось? Голос какой-то…
— Да ничего особенного. Просто поговорить хочется.
— Мам, ты точно в порядке?
Галина посмотрела в сторону гостиной. Николай увлечённо смотрел новости, она его не интересовала.
— В порядке, Лен. Завтра приеду, хорошо?
— Приезжай. Жду.
Она положила телефон в карман передника. Надо же, дожилась до того, что с дочерью по телефону как с чужой разговаривает. Не может же прямо сказать — у меня муж денег не даёт, хлеба купить не на что.
На следующий день Галина добралась к Лене на автобусе. Дочь встретила её с обеспокоенным лицом.
— Мам, садись, чай поставлю. Рассказывай, что случилось.
Галина села за кухонный стол, огляделась. У Лены всё по-другому — светло, уютно, цветы на подоконнике.
— Да что рассказывать… Живём как обычно.
— Мам, не ври. Голос вчера был как после похорон.
— Лен, а скажи мне честно — я совсем дура?
Лена поставила чайник, села напротив.
— С чего ты взяла?
— Да вот отец говорит, что я деньги тратить не умею. Тетрадь заставил вести, каждую копейку записывать.
— Какую тетрадь?
Галина достала из сумки злополучную тетрадь, показала дочери.
— Вот. Хлеб купила — пиши. Мыло купила — пиши. А вчера вообще сказал — до конца недели денег не даст.
Лена листала тетрадь, лицо у неё становилось всё мрачнее.
— Мам, ты серьёзно? Он тебя контролирует как… как ребёнка какого-то!
— Ну а что я могу сделать? Своих денег нет, работы нет…
— Работу можно найти!
— Куда меня в пятьдесят восемь возьмут? Нигде двадцать лет не работала.
— Мам, хватит! — Лена закрыла тетрадь, отодвинула в сторону. — Ты что умеешь делать? Готовить умеешь, вязать умеешь, шить умеешь. Сейчас столько возможностей!
— Каких возможностей?
— Интернет есть! Заказы через интернет берут. Соседка моя варежки вяжет на продажу — по две тысячи за пару получает!
Галина задумалась. Вязать она действительно умела хорошо. В молодости себе и Лене постоянно что-то вязала.
— А как это… через интернет?
— Да просто! Фотографию делаешь того, что связала, размещаешь в соцсетях или на специальных сайтах. Люди заказывают.
— Не знаю, Лен… Может, не получится.
— А ты попробуй! У тебя дома пряжа есть?
— Есть немного. Для себя покупала.
— Вот и свяжи что-нибудь красивое. Я тебе помогу разместить.
Галина пила чай и думала. А что если правда попробовать? Хуже точно не будет.
— Только отцу не говори пока ничего, — попросила она.
— Конечно не скажу. Мам, а ты не боишься с ним так жить дальше?
— Боюсь. Но что делать-то?
— Делать — работать и копить деньги. А там видно будет.
Домой Галина ехала с лёгким волнением. В сумке лежал листочек с телефонами — Лена записала адреса сайтов, где можно размещать объявления.
Дома Николай сидел на кухне, ужинал.
— Где была? — спросил недовольно.
— У Лены.
— Денег попросила?
— Нет, — соврала Галина. Дочь действительно дала ей тысячу рублей, но об этом муж знать не должен.
— Ладно. Завтра получка, дам тебе на продукты. Но тетрадь веди аккуратно!
— Хорошо.
Она прошла в спальню, достала из шкафа коробку с пряжей. Мотки лежали нетронутые — красивые, разноцветные. Взяла в руки спицы. Давно не вязала ничего серьёзного.
— Что там шуршишь? — крикнул из кухни Николай.
— Да так, разбираю вещи.
А сама думала — с чего начать? Шарф? Шапку? Или сразу что-то посложнее?
Прошло три месяца. Галина втайне от мужа связала уже две дюжины вещей — шарфы, шапки, варежки. Лена помогла разместить фотографии в интернете, заказы пошли неожиданно хорошо. В коробке из-под обуви, спрятанной за зимними вещами в шкафу, лежало уже восемнадцать тысяч рублей.
Николай ни о чём не подозревал. Вязала она по ночам или когда он уходил в магазин. Говорила, что для себя рукоделием занимается.
В четверг вечером он как обычно позвал её с тетрадью.
— Галь, давай отчитывайся.
Она села на табуретку, открыла тетрадь на свежей странице.
— Хлеб — сорок пять, молоко — семьдесят, картошка килограмм — тридцать.
— Стоп, — перебил Николай. — Картошка где?
— В мешке же лежит.
— Какой мешок? Я никакого мешка не видел!
— В кладовке стоит.
Он встал, прошёл в кладовку, вернулся мрачный.
— Там картошки на рубль тридцать максимум! А ты пишешь — килограмм за тридцать! Где остальное?
— Николь, я же варила, жарила…
— За три дня целый килограмм сожрала? — голос его становился громче. — Ты думаешь, я дурак?
— Не думаю…
— Врёшь! Деньги куда деваешь? Может, подружкам даёшь? Или в магазине кому-то одалживаешь?
— Никому не даю!
— Не может быть! — он схватил тетрадь, начал перелистывать. — Смотрю я на тебя, а ты совсем обнаглела! Думаешь, зарабатывать не надо, только тратить?
Галина сидела молча. Внутри всё сжималось от привычной обиды.
— Тридцать пять лет я на тебя горблю! — продолжал Николай. — А ты что? Сидишь дома, ничего не делаешь, только деньги тратишь! И ещё обманываешь!
— Не обманываю я…
— Заткнись! — рявкнул он. — Надоела мне твоя ложь! Может, хватит на моей шее сидеть? Может, пора самой что-то делать?
— Что делать-то? — тихо спросила Галина.
— Да что угодно! Хоть посуду мой где-нибудь, хоть полы мой! А то как паразит живёшь!
Слово «паразит» ударило больнее всего. Галина встала, медленно пошла в спальню. Николай кричал что-то вслед, но она уже не слушала.
Открыла шкаф, достала коробку. Пересчитала деньги — восемнадцать тысяч четыреста рублей. Собрала их в пачку, вернулась в гостиную.
Николай всё ещё сидел в кресле, листал её тетрадь.
— Вот, — сказала спокойно Галина и положила деньги на столик перед ним.
Он поднял голову, уставился на пачку купюр.
— Это что?
— Деньги. Мои деньги.
— Откуда?
— Заработала. Вяжу на заказ уже три месяца.
Николай взял пачку, пересчитал.
— Восемнадцать тысяч… Откуда у тебя восемнадцать тысяч?
— Говорю же — заработала. Сама. Без твоих подачек.
— Ты… работаешь?
— А ты думал, я только деньги тратить умею? — Галина забрала у него тетрадь, закрыла. — Больше отчитываться не буду. И денег у тебя просить не буду.
Она развернулась и пошла в спальню собирать вещи.
— Галь, постой! — крикнул Николай. — Ты куда?
— К дочери. А ты живи как хочешь. Без паразита.
Николай сидел в пустой квартире уже неделю. Холодильник почти опустел, на плите стояла грязная сковородка — он так и не научился нормально готовить. Звонил Галине каждый день, но она не брала трубку.
На восьмой день позвонил Лене.
— Лен, это Николай. Дай маме трубку.
— Пап, она не хочет с тобой разговаривать.
— Лен, я же не враг ей! Пусть домой возвращается.
— Домой? — голос дочери стал жёстче. — А зачем ей домой возвращаться? Чтобы ты её дальше тетрадками унижал?
— Да какие тетрадки… Мы же семья!
— Семья — это когда уважают друг друга. А не когда жену паразитом называют.
Николай помолчал. Слово действительно было лишним.
— Передай ей — я не хотел обижать.
— Сам передашь, если захочешь.
Лена повесила трубку.
А Галина в это время сидела на кухне у дочери и разбирала новые заказы. За неделю их накопилось штук двенадцать — шарфы, шапки, детские кофточки.
— Мам, тебе отец звонил, — сказала Лена.
— Знаю. Слышала.
— Может, поговоришь с ним?
— Зачем? — Галина отложила спицы. — Чтобы он опять начал мне объяснять, как деньги тратить?
— Он же извиняется…
— Лен, я тридцать пять лет извинения слушала. Надоело.
Она встала, подошла к окну. На улице начинался дождь.
— А знаешь, что смешно? Я боялась от него уйти, думала — как же без его денег жить буду? А оказалось — лучше жить стала.
— Мам, а ты не скучаешь?
— По чему скучать? По тому, как он каждую копейку проверял? Или по тому, как паразитом называл?
Лена обняла мать за плечи.
— Ты права. Не стоит к нему возвращаться.
— Не собираюсь. Завтра, кстати, квартиру смотреть буду. Однокомнатную, рядом с метро.
— Съёмную?
— Нет, покупать. Денег хватает на первый взнос, а дальше в рассрочку возьму.
— Мам, а ты уверена? Может, рано ещё?
— Лен, мне пятьдесят восемь лет. Если не сейчас, то когда?
Через месяц Галина переехала в свою квартиру. Маленькую, но светлую. Николай приходил два раза — просил вернуться, обещал больше не контролировать. Но она отказалась.
— Николь, поздно уже, — сказала спокойно. — Я привыкла сама решать, что мне покупать.
— Гал, но мы же столько лет вместе…
— Вместе — это когда вместе. А у нас ты был главным, а я — никем.
Он ушёл расстроенный. Больше не приходил.
Заказов у Галины становилось всё больше. Она даже подумывала нанять помощницу — соседку, которая тоже умела вязать.
— Мам, ты так изменилась, — сказала как-то Лена, приехав в гости.
— В каком смысле?
— Увереннее стала. И моложе выглядишь.
Галина посмотрела на себя в зеркало. Действительно — морщинки разгладились, глаза стали ярче.
— Знаешь, Лен, когда каждый день кто-то тебе говорит, что ты ничего не стоишь, начинаешь верить. А когда люди за твою работу деньги платят, понимаешь — не такая уж ты бесполезная.
— Ты никогда не была бесполезной, мам.
— Теперь знаю.
Вечером Галина сидела за столом, вязала новый заказ — тёплый свитер для мужчины. Телефон молчал, никто не требовал отчётов о потраченных деньгах. В холодильнике лежали продукты, которые она сама выбрала и купила. На столе — цветы, которые купила просто так, для настроения.
Она больше не жила чужой жизнью.
