— Если твоя сестра снова останется ночевать у нас, то я возвращаюсь к родителям, — заявила Алена, стоя в дверях спальни.
Евгений отложил телефон и в изумлении посмотрел на жену:
— Да ты чего, Ален. Это же просто Юля. У нее сложный период…
— Это сложный период длится уже четыре месяца, Женя! — воскликнула Алена. — Сначала она приходила на час, потом на ужин, теперь — ночует. Что дальше? Пропишем ее к себе?
Жили они в квартире, доставшейся Евгению от бабушки — Светланы Викторовны. Когда старушка ушла, наследство распределила между внуками по своему усмотрению: Евгению досталась однокомнатная квартира, а Юлии — немаленький счет в банке.
Тогда Юля была замужем, казалась устроенной. Да и бабушка считала, что для женщины деньги важнее, а квартира есть у мужа. Только вот спустя полгода после пoхopoн выяснилось, что муж Юли давно строил свои планы на бабушкину жилплощадь. Угрозы, скандалы, суд — все смешалось в ее жизни. В итоге — они развелись.
С того момента Юля будто возненавидела весь мир. И особенно брата.
— Если бы квартира досталась мне, я бы не развелась с мужем! — не раз бросала она в лицо Евгению. — Это ты все испортил! Ты всегда был любимчиком бабушки!
Он терпел, а вот жена не собиралась. Алена была сдержанной, умной, но терпения у нее на родню мужа у нее не хватало.
Поначалу Алена сочувствовала Юле. Приглашала в гости, утешала, выслушивала, угощала вкусной едой, даже сама однажды предложила остаться ночевать, когда та расплакалась за кухонным столом. Но чем дальше, тем чаще Юля появлялась в их доме — и всегда с кислым лицом, претензиями и упреками.
— У вас тут, конечно, уютно. Хотя кухню можно было бы сделать посветлее… Ну ничего, со временем сделаете ремонт, если деньги появятся, — говорила она, кидая многозначительный взгляд на Алену.
Та промолчала. Один раз, второй, третий. Но когда Юля третий раз за месяц осталась на ночь и разбудила Алену громким звонком подругам в два часа ночи, терпение закончилось.
— Ты слышишь меня, Жень. Я не хочу, чтобы твоя сестра здесь жила на постоянной основе. Юле почти сорок. Неужели она может себя так вести?!
— Но у нее нет сейчас своего жилья… А с родителями жить… сама понимаешь.
— Ладно! Тогда у родителей буду жить я, — отрезала Алена. — Я тебя предупредила. Сегодня последний раз, когда твоя сестра ночует у нас. В следующий раз я уйду к родителям. И, возможно, больше уже сюда не вернусь.
Женя молчал. Ему было стыдно. Он не хотел терять ни сестру, ни жену. Но впервые он увидел в глазах Алены решимость. А Женя все же остался в нерешительности, но через пару часов, когда Юля устроила полноценный ночной чат с подругой на громкой связи, все сомнения исчезли.
— Женя, я не могу так, — сев на кровати, прошептала Алена, сжав виски. — Или ты сейчас же идешь за берушами, или я прямо сейчас собираю вещи.
Женя нехотя встал, накинул куртку и ушел в круглосуточную аптеку. Алена осталась одна — хотя и не совсем. Спустя минуту Юля появилась в дверях спальни с насмешливой ухмылкой.
— Слушай, Ален, давай по-честному, — сказала она, облокотившись на косяк. — Ты, конечно, милая, но ты в этой квартире — никто. Я здесь росла. Это бабушкина квартира и я никуда отсюда не уеду. Так что… может, тебе и правда стоит пожить у своих родителей?
Алена медленно подняла глаза. Глядя прямо на Юлю, она просто пожала плечами:
— Посмотрим.
И развернувшись к стене, показала, что разговор окончен. Юля недовольно хмыкнула и ушла обратно на кухню.
Спустя двадцать минут вернулся Женя — запыхавшийся, с двумя упаковками беруш в руках.
— Вот, тебе и мне. Пусть болтает — нам все равно, — выдавил он с неловкой улыбкой, пытаясь хоть как-то сгладить ситуацию.
Они легли спать, вставив беруши в уши, и впервые за последние дни Алена крепко уснула.
На следующее утро Алена проснулась выспавшейся, но с ощущением внутренней тревоги. Юля, как ни в чем не бывало, хлопала дверцами шкафов на кухне, будто находилась у себя дома. Алена взглянула на Женю — он лежал, глядя в потолок, и молчал.
— Ну? — тихо спросила Алена, — Ты поговоришь с ней?
Женя молча кивнул и встал.
Разговор состоялся ближе к вечеру. Женя нерешительно подсел к сестре и начал с фразы:
— Юль, послушай… мы с Аленой любим тебя, ты знаешь. Но жить у нас постоянно — это уже перебор. У тебя есть деньги, ты можешь снять жилье. Или пожить у мамы. Алена — моя жена, и я хочу, чтобы она чувствовала себя в своем доме спокойно.
Юля улыбнулась холодно, дернула плечом и бросила:
— Своем доме? Если бы не ты, эта квартира была бы моей.
Женя хотел что-то ответить, но Юля встала и ушла в ванную комнату, громко хлопнув дверью.
Прошло несколько дней. Юля продолжала жить у них, как будто ничего не произошло и никакого разговора не состоялось. Женя растерянно оправдывался:
— Дай ей еще немного времени, чтобы найти квартиру.
Алена молчала, а потом наступил день рождения Екатерины Александровны — матери Жени и Юли. Все трое собрались и отправились к ней на праздничный ужин. Алена с Женей заранее все подготовили: роскошный букет ее любимых тюльпанов, сертификат в салон интерьера и поход в спа-салон. Екатерина Александровна была тронута до слез.
Юля же вручила матери странную, явно недорогую вазу и небольшой посредственный букет. И все же, как только гости собрались, Юля тут же взяла инициативу на себя: рассказывала истории, громко смеялась, говорила тосты и всячески перетягивала внимания на себя.
Алена наблюдала за этим с иронией. Никто не делал ей замечаний, но все понимали, что такое поведение недопустимо. И вот, когда почти все гости высказались, тосты подходили к концу, Алена встала. Подняв бокал, она улыбнулась Екатерине Александровне и произнесла:
— У меня есть для вас еще один маленький подарок. И я хотела бы его озвучить сейчас.
Свекровь замерла, Юля недовольно приподняла брови.
— Мы с Женей ждем малыша. — просто сказала Алена.
В комнате повисла тишина, потом кто-то зааплодировал, и Екатерина Александровна с радостным криком бросилась к невестке. Обнимала, целовала в щеку, плакала от счастья:
— Господи, как же я рада! Какое счастье! Аленочка, солнышко, спасибо! Я уж думала никогда не дождусь внуков…
Екатерина Александровна даже расплакалась, а вот на Юле не было лица. За весь вечер она не проронила больше ни одной шутки, не перебивала и вообще вела себя крайне тихо.
Алена встала из-за стола, чтобы выйти в туалет. Возвращаясь обратно, она не ожидала, что прямо в коридоре кто-то резко схватит ее за руку. Перед ней стояла Юля. Лицо ее было напряженным, а голос ядовитым:
— Если ты думаешь, что твой фокус с беременностью что-то изменит, то сильно ошибаешься. Ребенок — не помеха. Я все равно выгоню и тебя, и Женю из этой квартиры. Это моя квартира по праву. А ты… ты — никто.
Алена замерла. Внутри все сжалось от обиды, но она не успела ничего ответить — в этот момент из кухни вышла Екатерина Александровна. Она услышала последние слова дочери. Одна секунда — и выражение ее лица резко изменилось.
— Юля! — строго произнесла она. — Ты, видно, совсем уже обалдела. Алена — моя невестка, мать моего будущего внука! А ты что себе позволяешь? Думаешь, ты тут самая главная? Ты взрослый человек, у тебя были деньги — и немалые! Могла купить себе жилье. А теперь предъявляешь претензии ко всем, кроме себя!
Юля хотела было возразить, но мать не дала ей и слова вставить:
— Ключи от квартиры Жени. Сию же минуту. Больше ты в их доме появляться не будешь.
— Мам…
— Не мамкай. — Екатерина Александровна посмотрела на дочь с ледяным спокойствием. — Я все сказала! Ты — далеко не маленькая девочка. Хватит играть в жертву. За бабушкин счет куплена твоя машина? Отлично. Вот и живи в ней!
Юля молча вынула связку ключей из сумочки и протянула матери. Губы ее дрожали от злости, но она не сказала больше ни слова. Мать смотрела на нее до тех пор, пока та не развернулась и не вышла за дверь.
Алена стояла, ошеломленная. Екатерина Александровна вздохнула, подошла к ней, взяла под руку и повела обратно в гостиную:
— Пойдем, Аленочка. Садись рядом со мной. Это теперь твое место.
Когда они вернулись за стол, гости уже что-то обсуждали между собой, но тут же уступили Алене место рядом с хозяйкой праздника. Алена села, а Екатерина Александровна тихо прошептала ей на ухо:
— Нам надо будет подумать о переезде. Однушка — не дело, когда ребенок на подходе. Поменяем на двушку, а то и трешку. Женя пусть теперь побегает. Пора повзрослеть, ведь скоро он станет отцом.
Алена кивнула, почувствовав, как внутри нее наконец воцаряется спокойствие и безмерная благодарность.
После того вечера многое изменилось.
Женя удивлялся, почему Юля больше не появлялась, но Алена хранила молчание и не делились подробностями того вечера, когда Екатерина Александровна поставила дочь на место.
Женя иногда пытался позвонить сестре, но та либо не брала трубку, либо срывалась на крик. Тогда он окончательно перестал настаивать на общении. Видимо, действительно нужно время, чтобы все пришло в норму.
С легкой руки Екатерины Александровны — да и не без ее настойчивости — Женя и Алена решили продать бабушкину однушку. Родители Алены добавили необходимую сумму, настояв, чтобы новая квартира была оформлена на обоих супругов. Также они помогли и с ремонтом. Теплый пол, уютная детская, светлая кухня — все было сделано с любовью.
Алена была на последних неделях беременности. Женя не выпускал телефон из рук — все ждал сигнала от жены, что пора ехать в роддом. Вечерами он гладил ее по животу и шептал что-то ласковое малышу. И это было настоящим счастьем.
Но в один из таких спокойных вечеров раздался звонок в дверь.
Алена вздрогнула, а Женя насторожился.
— Ты кого-то ждешь? — тихо спросил он.
— Нет…
Он встал и пошел к двери. Глянув в глазок, на мгновение замер. Потом повернулся к Алене и выдохнул:
— Это Юля.
Алена медленно поднялась, придерживая живот. Женя открыл дверь.
На пороге стояла Юля. В строгом пальто, с сумкой на плече, без макияжа, но все с тем же взглядом — холодным и надменным.
— Можешь не приглашать, — произнесла она, — я не надолго.
Женя молчал. Алена подошла ближе, не говоря ни слова.
Юля оглядела прихожую оценивающим взглядом. Затем перевела его на Алену и, криво усмехнувшись, произнесла:
— Ну, ничего себе вы устроились! Новая квартира, ремонт, мебель. Братец, видно, разошелся, раз позволяет себе вот такое. — Она ткнула пальцем в сторону детской комнаты, где стояла новенькая кроватка белого цвета.
Женя вздохнул, уже предчувствуя бурю. Алена молчала, прислушиваясь к себе — в последние дни организм часто напоминал о скорых родах.
— Но ничего, — продолжала Юля, — теперь, когда у тебя, Женечка, такие возможности, мне уже не стыдно идти в суд. Я отсужу у тебя половину этой квартиры. Бабушкин наследник, черт бы тебя побрал…
— А вот тут ты ошибаешься, — спокойно, но твердо произнесла Алена. — Эту квартиру нам помогли купить мои родители. И квартира оформлена на нас обоих. Так что твои угрозы бессмысленны. Кстати, ремонт оплатили тоже мои родители.
Юля замерла. Ее глаза сузились, как у хищника. Несколько секунд она просто стояла, сжимая ремешок сумки, а потом словно сорвалась с цепи:
— Ах ты… ты… жалкая выскочка! Думаешь, если живот на нос лезет и квартиру себе выбила, то теперь ты тут главная?! Ты ничто! НИ-ЧТО!
С каждым словом Юля все больше повышала голос. Женя встал между женщинами, но Алена вдруг резко прижала руку к животу.
— Женя… — прошептала она, — мне кажется, началось…
— Что? — он побледнел.
— Схватки…
И все. С этого момента Юля перестала существовать для них. Женя быстро схватил заранее собранную сумку, помог супруге надеть обувь и пальто. Пока Алена тяжело дышала, облокотившись на стену, он коротко бросил сестре:
— Уходи. И не появляйся больше.
Он вытолкал сестру за порог и, даже не закрыв дверь, подхватил жену под руку. Через пятнадцать минут они были в роддоме.
На свет появился Антон — здоровый, крепкий мальчик с громким голосом. Женя впервые в жизни заплакал — от счастья. Алена, уставшая, но сияющая, держала малыша на груди, ощущая ту самую полноту жизни, о которой раньше только читала.
Екатерина Александровна прибежала в палату с огромным букетом белых хризантем, обнимала сына, плакала и благодарила Алену за внука.
А Юля?
Юля сидела в своей машине, припаркованной где-то в стороне от роддома. Она приехала, узнав о рождении. Но не стала заходить. Просто сидела и смотрела в окно. Мир больше не вращался вокруг нее.
А в палате младенец зевнул, уютно устроившись на груди матери.
