Екатерина проснулась раньше будильника и первым делом посмотрела на спящего мужа. Роман лежал на спине, раскинув руки, его дыхание было ровным и спокойным. Она тихо встала, накинула халат и пошла на кухню готовить завтрак. Как обычно. За семь лет совместной жизни это стало ритуалом — вставать первой, готовить, накрывать на стол, а потом будить мужа ароматом свежего кофе.
На сковороде зашипел бекон, кофемашина начала варить крепкий эспрессо. Екатерина взбила яйца и вылила их на раскаленную сковородку. Роман любил яичницу с беконом именно так — с хрустящими краями и жидким желтком. За семь лет брака она выучила все его предпочтения наизусть. Знала, что он не переносит пережаренный лук, что в кофе добавляет три ложки сахара, что любит, когда рубашки отглажены без единой складки. Она помнила даже то, что он предпочитает тосты слегка подсушенные, но не обожжённые, и что апельсиновый сок должен быть свежевыжатым, а не покупным.
— Доброе утро, — Роман вошёл на кухню, зевая и потягиваясь. Он сел за стол, даже не взглянув на тарелку, которую Катя поставила перед ним. Его взгляд сразу устремился к телефону, который он достал из кармана халата.
— Утро. Я сегодня уезжаю к родителям, — напомнила она, разливая кофе по чашкам. — Ты же помнишь? Я говорила тебе неделю назад, потом напоминала в среду и ещё раз вчера вечером.
— Ага, — он кивнул, уткнувшись в телефон и водя пальцем по экрану. — На неделю, да? Или на две? Не помню уже.
— На неделю. Я давно не видела маму с папой. Последний раз была у них на Новый год, а сейчас уже май. Мама жаловалась, что я совсем про них забыла.
— Ну, езжай. Я справлюсь, — Роман отпил кофе и поморщился. — Можно было бы и погорячее сделать. Ты же знаешь, я не люблю теплый кофе.
Екатерина прикусила губу, но ничего не сказала. Кофе был горячим, просто Роман слишком долго возился с телефоном. Она налила себе остывший кофе и села напротив мужа, наблюдая, как он ест завтрак, не отрываясь от экрана.
— Я оставлю тебе еду в холодильнике. Котлеты, гречку, салат. Только разогреть надо будет. И телефон мастера сантехника на холодильнике висит, если что. Ещё я записала, когда приходит консьержка, она может помочь, если возникнут какие-то проблемы с домом. И еще…
— Катя, я не маленький, — перебил её Роман, не поднимая глаз от телефона. — Обойдусь как-нибудь. Наконец-то отдохну от твоей опеки. Честно, иногда ты как моя мать — всё контролируешь, за всем следишь.
Екатерина вздрогнула от этих слов. Каждое из них резануло по сердцу острым ножом. Но вид она сделала, будто не обратила внимания. Встала и начала собирать посуду со стола. Роман допил кофе и ушел в душ, не поблагодарив за завтрак. Как обычно. За семь лет он ни разу не сказал спасибо за еду. Ни разу не отметил, что завтрак был вкусным. Воспринимал это как должное, как воздух, которым дышишь.
Через час Екатерина стояла у входной двери с чемоданом. Роман вышел из спальни, одетый для работы. Его рубашка была идеально выглажена — Катя потратила на это вчера целый вечер, отпаривая каждую складку. На галстуке красовалась булавка, которую она подарила ему на годовщину.
— Ну, я поехала, — она подошла к мужу, ожидая объятий или хотя бы поцелуя на прощание. Ожидала, что он скажет что-то теплое, пожелает счастливого пути, попросит звонить.
— Давай. Счастливой дороги, — он чмокнул её в щеку, не отрываясь от экрана телефона. Даже не поднял на неё глаз. Даже не обнял по-настоящему.
Екатерина взяла чемодан и вышла за дверь. По дороге к станции она несколько раз оборачивалась, надеясь, что муж выглянет в окно, помашет ей. Но окна оставались пустыми. Он даже не вышел проводить её до двери. Не помог донести чемодан. Не спросил, как она доберётся до вокзала с такой тяжестью. В поезде Катя достала телефон и написала Роману длинное сообщение о том, как прошла дорога, какая погода за окном, что в вагоне почти никого нет, что она скучает и думает о нём. Она написала, что купила ему в дорогу его любимый шоколад, чтобы привезти. Что мама уже ждёт и приготовила его любимые блюда. Что надеется, он не будет скучать и позаботится о себе. Роман ответил через три часа одним словом: «Ок». Даже не «Хорошо, спасибо». Даже не «Скучаю тоже». Просто «Ок». Катя попыталась не обращать на это внимания и посмотрела в окно на мелькающие пейзажи, но комок в горле не растворялся.
Родители встретили дочь с распростертыми объятиями. Мама приготовила любимые блюда Кати — запеченную курицу с картошкой, салат из свежих овощей, яблочный пирог. Папа рассказывал новости из жизни соседей, жаловался на повышение цен, интересовался её работой. За ужином они расспрашивали о Романе, о работе, о планах на будущее.
— А как Ромочка? Небось уже скучает? — спросила мама, накладывая дочери добавку картошки.
— Нормально. Работает много. Устает, — ответила Катя, ковыряя вилкой еду. Ей не хотелось признаваться родителям, что муж даже толком не попрощался с ней.
— Ты бы поменьше на него работы сваливала, — сказал отец, отрезая кусок хлеба. — Мужчина должен чувствовать себя главой семьи, а не прислугой. У вас же разделение обязанностей есть?
Екатерина хотела возразить, что именно она и занимается всем домом — готовкой, уборкой, стиркой, глажкой, покупками, оплатой счетов. Что Роман только работает и приходит домой, где его уже ждёт накрытый стол, чистая одежда и убранная квартира. Но она промолчала. Не хотелось портить первый вечер с родителями спорами. Не хотелось признаваться, что её брак не такой идеальный, каким она его представляла семь лет назад.
На следующий день Катя помогала маме по хозяйству, пекла те самые пироги, которые так любил Роман. С яблоками и корицей, с румяной корочкой. Она уже мечтала вернуться домой и устроить ему сюрприз — привезти гостинцы, обнять, рассказать, как скучала. Представляла, как он обрадуется, какой счастливый будет. Вечером она снова написала мужу длинное сообщение. Рассказала о том, как прошёл день, что мама передаёт привет и печёт его любимые пироги, что она соскучилась и думает о нём. Что приготовит, когда вернётся. Что купила ему в подарок новый свитер, который он давно хотел. Роман ответил через пять часов: «Хорошо». Даже не «Спасибо». Даже не «Я тоже скучаю». Просто одно слово.
Третий день, четвёртый, пятый — всё шло по одному сценарию. Екатерина писала мужу длинные сообщения, делилась мелочами, рассказывала о разговорах с родителями, о соседях, о погоде, о том, что видела в магазине, о планах. Спрашивала, как дела на работе, не голоден ли он, всё ли в порядке дома, не забыл ли полить цветы. Он отвечал односложно, с большими задержками — «Ок», «Да», «Нормально». Ни одного вопроса о её делах. Ни одного признания, что скучает. Катя списывала это на занятость. Наверное, он и правда много работает. Наверное, устаёт. Наверное, просто не привык так долго быть одному. Может, ему неудобно писать подробные ответы в рабочее время. Она придумывала оправдания, не желая признавать то, что становилось болезненно очевидным — её мужу всё равно.
На пятый день родителям позвонили дальние родственники и пригласили на свадьбу племянницы в соседний город. Торжество было через два дня, в субботу.
— Катюш, может, с нами поедешь? — предложила мама за вечерним чаем. — Познакомишься с родней, повидаешь двоюродных сестёр. Они все спрашивают о тебе.
— Нет, мам. Поезжайте вы с папой, — сказала она, отпивая чай. — Я тут побуду. Отдохну в тишине. Книжку почитаю, кино посмотрю.
— Ты уверена? — мама посмотрела на дочь с сомнением, откладывая чашку. — Может, с нами всё-таки? Там будет интересно, музыка, танцы.
— Нет-нет. Я и так вас оставила тут с Романом одних на целую неделю. Поезжайте, повеселитесь. Давно вы вместе никуда не выбирались.
Родители уехали рано утром в субботу. Екатерина осталась одна в родительском доме и почувствовала странную пустоту. Тишина давила на уши. Она бродила по комнатам, листала старые фотоальбомы, вспоминала детство. Смотрела на фотографии себя маленькой — счастливой, беззаботной. Потом на свадебные снимки — такая влюблённая, с горящими глазами, полная надежд. А теперь? Что теперь? А потом ей в голову пришла идея — вернуться домой раньше срока и устроить Роману сюрприз. Приготовить его любимый ужин, накрыть на стол со свечами, встретить его с работы в красивом платье. Как в романтических фильмах. Как в их первые годы отношений, когда они ещё встречались.
Екатерина быстро собрала вещи, оставила родителям записку на холодильнике и помчалась на станцию. Билеты были, поезд отправлялся через час. Удача! Всю дорогу она улыбалась, представляя, как обрадуется муж её неожиданному возвращению. Как обнимет, как скажет, что скучал. Как они проведут романтический вечер вместе. По пути от вокзала домой зашла в магазин и купила продукты для его любимого ужина — хороший стейк, свежие овощи для гриля, бутылку красного вина, клубнику для десерта. Потратила последнюю зарплату, но ей было не жалко. Главное — порадовать мужа.
Дома было тихо, но не совсем. Екатерина тихонько вставила ключ в замок и открыла дверь, стараясь не шуметь. Хотела сохранить эффект неожиданности. В квартире играла музыка — негромкая, приглушённая, какая-то романтическая мелодия, которую она не узнала. Из спальни доносился смех — женский смех. Звонкий, беззаботный. Потом голос Романа — тихий, нежный. Такой, каким он говорил с ней когда-то давно, в самом начале их отношений.
Катя замерла в прихожей. Пакеты с продуктами выскользнули из онемевших рук и упали на пол с глухим стуком. Бутылка вина покатилась по паркету. Сердце её забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Дыхание перехватило. Она знала. Уже знала, что увидит за той дверью. Но не могла заставить себя поверить в это. Она медленно, словно во сне, подошла к спальне. Каждый шаг давался с трудом. Ноги были ватными, руки тряслись. Дверь была приоткрыта — Роман даже не потрудился её закрыть. Не ожидал, что жена вернётся раньше. Екатерина заглянула внутрь и увидела то, что разбило её сердце на миллион мелких, острых осколков.
На их семейной кровати, под одеялом, которое она сама стирала и гладила ровно неделю назад, лежал Роман. А рядом с ним — незнакомая девушка с длинными темными волосами, в его футболке. Той самой, которую Катя дарила ему на день рождения. Они обнимались, целовались, смеялись. Беззаботно. Легко. Как будто это нормально. Как будто у него нет жены, которая семь лет отдавала ему всю себя. Екатерина прокашлялась. Громко. Резко. Хотела закричать, но горло сдавило так, что не мог выйти ни один звук.
Роман обернулся так быстро, что чуть не упал с кровати. Лицо его побелело, словно он увидел призрака. Глаза расширились от ужаса. Рот открылся, но несколько секунд не мог выдавить ни слова.
— Катя?! — его голос дрогнул, сорвался на высокую ноту. — Ты должна была быть у родителей! Что… что ты здесь делаешь?!
— Сюрприз, — сухо ответила Екатерина, скрестив руки на груди, чтобы скрыть, как они дрожат. Голос её звучал чужим, механическим. — Решила вернуться пораньше. Соскучилась по мужу. Хотела устроить романтический ужин. Вот только, кажется, ты уже занят.
Незнакомая девушка рядом с Романом вскочила с кровати, схватив с пола свою одежду. Её лицо было красным от стыда или испуга. Она метнулась к выходу, пытаясь на ходу натянуть джинсы и не глядя Екатерине в глаза. Екатерина молча посторонилась, давая ей пройти. Входная дверь хлопнула так громко, что зазвенели стёкла в окнах.
— Это… это не то, что ты думаешь! — Роман вскочил с кровати, накинул на себя футболку. Руки его тряслись, голос срывался. — Катюш, дай объяснить…
— Не то? — Екатерина рассмеялась. Истерично, горько. — А что же это тогда, Рома? Ты мне сейчас скажешь, что это твоя сестра? Или коллега, которой стало плохо, и ты решил её в нашу постель уложить?
— Я… Это вышло случайно! Мы просто… — он запнулся, не находя слов, которые могли бы оправдать его.
— Случайно? — голос Екатерины звенел от едва сдерживаемой ярости. — Случайно раздевшись попал в нашу постель с другой женщой? В нашей квартире? В постели, которую я сама застилала перед отъездом?
Она развернулась и пошла на кухню. Налила себе воды, пытаясь успокоиться. Руки дрожали так сильно, что стакан выскользнул и разбился о раковину. Осколки разлетелись по полу. Роман появился в дверях кухни, натянув джинсы.
— Катя, прости! Это ничего не значит! Я люблю только тебя! — он шагнул к ней, протягивая руки, но остановился, увидев её взгляд.
— Ничего не значит? — она медленно повернулась к нему, вытирая мокрые руки о халат. — Семь лет я готовила тебе завтраки. Гладила твои рубашки. Мыла твои носки. Встречала с работы горячим ужином. Отказывала себе в походах с подругами, чтобы ты не оставался один. И всё это время ты… Ты изменял мне?
— Нет! То есть… Это первый раз! Клянусь тебе! Больше такого не было!
— Врёшь, — Екатерина покачала головой. — Ты не изменил впервые. Ты просто впервые попался. И знаешь, что самое обидное? Я уехала к родителям, которых не видела полгода, а ты не смог потерпеть даже неделю! Неделю, Роман! Семь дней!
Роман попытался что-то сказать, открыл рот, но Екатерина подняла руку, останавливая его.
— Собирай вещи. И убирайся из моей квартиры. Прямо сейчас.
— Что? — он изумлённо уставился на неё, не веря услышанному. — Какой твоей? Это наша квартира! Мы здесь вместе живём!
— Нет, Роман. Это моя квартира. Подарок от родителей. Оформлена только на меня. Проверь документы, если не веришь. И я имею полное право выгнать тебя отсюда. Немедленно.
— Катюша, не надо! — он упал на колени, хватаясь за подол её халата. — Я больше не буду! Это была ошибка! Дай мне шанс всё исправить! Мы можем пойти к психологу, я изменюсь, клянусь!
— Ошибка? — Екатерина посмотрела на него сверху вниз, отстраняясь. — Знаешь, какая была ошибка? То, что я семь лет жила с человеком, который принимал мою заботу как должное. Который ни разу не сказал спасибо за завтрак. Который обрадовался, что наконец-то отдохнёт от моей опеки. Помнишь, ты так сказал утром?
— Я не это имел в виду! Ты всё неправильно поняла! Я просто… я устал, не выспался, мне нужно было на работу!
— Убирайся, Роман. Сейчас же. Пока я не вызвала полицию.
Она прошла в спальню, достала из шкафа большую спортивную сумку и начала складывать в неё его вещи. Рубашки, которые она гладила. Носки, которые она стирала. Галстуки, которые она покупала. Всё летело в сумку без разбора. Роман пытался остановить её, хватался за одежду, но она резко выдернула из его рук очередную рубашку.
— Катя, остановись! Давай поговорим! Мы можем всё наладить! Я буду заботиться о тебе, помогать по дому, делать всё, что ты скажешь!
— Говорить не о чем. Я устала быть твоей бесплатной горничной и поварихой. Я устала от того, что ты воспринимаешь меня как мебель. Я устала надеяться, что ты когда-нибудь оценишь то, что я делаю. Ты даже спасибо ни разу не сказал. Ни разу за семь лет.
Она застегнула сумку и протянула её мужу. Роман стоял перед ней, растерянный, с красными глазами.
— Вот твои вещи. Остальное заберёшь позже, когда я буду на работе. Позвоню, скажу, когда можно прийти. В моё отсутствие.
— Куда я пойду? — растерянно спросил он, прижимая сумку к груди.
— К той девушке. Или к маме. Или снимай квартиру. Мне всё равно. Это больше не моя забота.
— Катюша… Я всё ещё люблю тебя. Ты же знаешь…
— Если бы любил, не изменял бы, — отрезала Екатерина и прошла к двери, открывая её. — Уходи, Роман. Пока я не передумала и не вызвала полицию. И да, ключи оставь. Все. И от домофона тоже.
Он положил ключи на полку у входа, взял сумку и медленно пошёл к выходу. На пороге обернулся, пытаясь в последний раз поймать её взгляд.
— Я правда люблю тебя. Ты же поймёшь это со временем.
— Уходи, — повторила она и закрыла дверь у него перед носом, повернув защёлку.
Как только замок щёлкнул, Екатерина рухнула на пол в прихожей и разрыдалась. Семь лет совместной жизни, семь лет любви, заботы, надежд, терпения — всё рухнуло в одно мгновение. Она плакала долго, пока не закончились слёзы и не охрип голос. Потом встала, умылась холодной водой, посмотрела на своё отражение в зеркале — красные глаза, бледное лицо — и набрала номер мамы.
— Мама? — голос её дрожал, срывался. — Можно я вернусь к вам? Или нет, лучше приезжайте вы. Мне… мне нужна помощь.
Родители примчались через несколько часов. Папа ворвался в квартиру первым, с угрюмым лицом, сжатыми кулаками. Мама следом, с пакетами еды и чая. Екатерина встретила их с опухшими от слёз глазами. Мама обняла дочь и гладила по голове, как в детстве, когда Катя разбивала коленки во дворе. Екатерина рассказала им всё — про раннее возвращение, про девушку в их постели, про то, что выгнала Романа, про его жалкие оправдания.
— Правильно сделала, — отец сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Такому подонку не место в нашей семье. Я с ним ещё поговорю отдельно.
— Доченька, — мама прижала Катю к себе, поглаживая по спине. — Ты молодец. Не каждая женщина найдёт в себе силы сразу принять такое решение. Многие терпят, прощают, верят обещаниям.
— Я не знаю, мама. Может, я слишком поспешила? Может, стоило дать ему шанс? Вдруг он правда больше не повторит?
— Нет, — отец покачал головой, подсаживаясь к женщинам на диван. — Если человек изменяет один раз, он изменит и второй, и третий. Просто станет осторожнее. Ты поступила правильно. Береги себя.
Через неделю в дверь позвонили. Екатерина открыла и увидела на пороге свекровь. Елена Николаевна стояла с красным от возмущения лицом, сжимая в руках сумочку.
— Ты как могла так поступить с моим сыном?! — закричала она, не здороваясь, с порога. — Выгнала его на улицу, как собаку!
— Здравствуйте, Елена Николаевна, — спокойно ответила Екатерина, отступая в сторону. — Проходите. Или будете кричать в подъезде, чтобы все соседи услышали?
— Не притворяйся невиновной! — свекровь вошла, тяжело дыша. — Ромочка мне всё рассказал! Ты бросила его одного, уехала неизвестно куда, а потом устроила скандал из-за ерунды!
— Из-за ерунды? — Екатерина медленно выгнула бровь, скрещивая руки на груди. — Вы считаете измену в нашей семейной постели ерундой?
— Ты сама спровоцировала его! — свекровь ткнула пальцем в её сторону. — Мужчине нужно внимание, а ты уехала! Бросила его! Что он должен был делать, сидеть и ждать неизвестно сколько? Мужчины слабые, они не могут контролировать свои желания!
— Значит, во всём виновата я? — Екатерина усмехнулась. — Не Роман, который привёл любовницу в нашу постель, а я, которая посмела навестить родителей? Которых не видела полгода?
— Ты должна была быть рядом! Заботиться о нём! Быть хорошей женой! А ты… Ты плохая жена! Ты не умеешь держать мужчину!
— Знаете что, Елена Николаевна, — Екатерина выпрямилась, глядя свекрови прямо в глаза. — Я семь лет была рядом. Я готовила, убирала, стирала, гладила. Я отказывала себе во многом, чтобы вашему сыну было комфортно. Я жила от зарплаты до зарплаты, потому что он хотел копить на машину. Я отменяла встречи с подругами, потому что он не хотел оставаться один. И что я получила взамен? Измену в собственной постели и обвинения в том, что я плохая жена.
— Все ошибаются! — свекровь топнула ногой. — Он же извинился! Просил прощения! Обещал исправиться!
— И что? Я должна простить и делать вид, что ничего не было? Вернуть его обратно и дальше быть его служанкой, которую он не ценит?
— Ты разрушаешь семью! — обвиняюще воскликнула Елена Николаевна, размахивая руками. — Из-за одной глупости ты рушишь всё! Семь лет! Семь лет насмарку!
— Семью разрушил ваш сын, когда изменил мне, — холодно отрезала Екатерина. — Я просто сделала выводы и не собираюсь жить с изменником.
— Ты пожалеешь об этом! — свекровь повернулась к двери. — Он найдёт себе другую жену, лучше тебя! Более покладистую! Более заботливую! А ты останешься никому не нужной!
— Может быть, — Екатерина пожала плечами, открывая дверь пошире. — Зато я больше не буду жить с человеком, который не ценит меня. Который воспринимает мою заботу как данность.
— Ромочка сказал, что ты уже подала на развод!
— Да. Подала позавчера утром. Через месяц мы будем свободны друг от друга. А пока он может забирать свои вещи в моё отсутствие. Я предупрежу, когда можно прийти.
— Ты… Ты… — Елена Николаевна задохнулась от возмущения, прижав руку к груди. — Ты ещё пожалеешь! Мой сын найдёт себе нормальную жену, которая будет его ценить и любить!
— Желаю ему удачи, — Екатерина кивнула. — До свидания, Елена Николаевна. Не стоит больше приходить.
Свекровь ушла, громко хлопнув дверью. Стёкла в окнах задрожали. Екатерина вернулась на кухню, где её ждала мама с чашкой горячего чая и печеньем.
— Молодец, доченька. Держалась достойно. Не дала себя в обиду.
— Мам, а вдруг она права? — Катя села напротив матери, обхватывая чашку руками. — Вдруг я действительно поторопилась? Вдруг можно было дать ему второй шанс?
— Катюш, — мама взяла её за руку. — Ты сделала то, что нужно было сделать. Семь лет ты отдавала себя этому браку без остатка. А что получила взамен? Предательство. Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь человека, который будет ценить тебя, заботиться о тебе, благодарить за каждый день рядом. А не того, кто воспринимает тебя как прислугу.
Екатерина обняла маму и впервые за неделю почувствовала, что поступила правильно. Да, было больно. Да, было страшно. Да, впереди был развод, который ей предстояло пережить. Но ещё страшнее было бы остаться с человеком, который не ценит её, с человеком, который изменил и, скорее всего, изменил бы снова. Через месяц развод был оформлен. Роман пытался звонить, писать сообщения, просить о встрече, умолять дать ещё один шанс. Екатерина игнорировала все попытки связаться. Она заблокировала его номер, удалила из всех соцсетей. Она продала квартиру, в которой прошли семь лет её жизни, и купила маленькую двушку в другом районе города. Сделала ремонт по своему вкусу — светлый, уютный. Устроилась на новую, более интересную работу, которую раньше не могла взять, потому что Роману не нравилось, что там ненормированный график. Записалась на йогу, о которой мечтала три года. Купила себе кота, которого Роман не разрешал завести. Начала жить для себя.
И знаете что? Ей это нравилось. Она больше не просыпалась в шесть утра, чтобы приготовить кому-то завтрак. Не гладила чужие рубашки по вечерам, вместо того чтобы посмотреть любимый сериал. Не стирала чужие носки. Не ждала благодарности, которая не приходила. Не оправдывала равнодушие занятостью. Она жила свою жизнь — свободную, честную, наполненную. Встречалась с подругами. Ходила в кино. Путешествовала. Читала книги до глубокой ночи. Готовила только то, что хотелось ей самой. А Роман… Роман остался один. С чемоданом вещей, с мамой, которая его жалела, и с осознанием того, что потерял единственного человека, который по-настоящему заботился о нём. Который семь лет отдавал ему всю себя без остатка. Но было уже поздно. Екатерина закрыла эту главу своей жизни и шагнула в будущее — одна, но счастливая. Свободная от обязательств перед тем, кто не ценил её труд. Свободная от любви, которая была только с одной стороны.
