Анна закрыла последний отчёт и откинулась на спинку кресла. Рабочий день завершился, впереди ждал привычный вечер дома с Дмитрием, который наверняка снова будет жаловаться на непонимание его творчества галеристами.
— Как дела? — спросила она, входя в квартиру.
Дмитрий стоял у мольберта, не оборачиваясь.
— Опять отказ. Говорят, мои работы «недостаточно коммерческие». Тупые обыватели ничего не понимают в искусстве.
— Может, стоит попробовать другой подход? Адаптировать стиль под…
— Ты тоже не понимаешь! — резко обернулся муж. — Я не буду торговать собственной душой ради денег. У меня есть принципы, в отличие от некоторых. Ты же вечно со своими расчётами и бухгалтерией!
Анна молча прошла на кухню. За четыре года брака такие разговоры стали нормой. Семья Дмитрия разделяла его взгляды: жена-прагматик губит творческую натуру мужа своим материализмом.
— Знаешь, что твоя проблема? — продолжал Дмитрий, следуя за ней. — У тебя нет души! Одни цифры в голове. Как с такой жить можно?
— Довольно легко, — спокойно ответила Анна. — Эти цифры, например, оплачивают твои краски и холсты.
— Вот именно! Всё сводишь к деньгам! Меркантильная натура.
Телефон зазвонил неожиданно поздно.
— Анна Викторовна? Это адвокат Сергей Петрович. У меня печальная новость. Ваш дядя Виктор Львович скончался от сердечного приступа. Нам нужно встретиться по поводу наследства.
Анна опустилась на стул. Дядя Витя был единственным человеком из родственников, кто всегда её поддерживал. Когда родители погибли в аварии, именно он помог ей закончить университет.
— Что случилось? — Дмитрий внезапно проявил интерес.
— Дядя умер.
— Ну… соболезную, конечно. А что с наследством?
Анна посмотрела на мужа. Даже в момент горя его интересовали только деньги.
На следующий день у нотариуса Анна узнала масштаб дядиного состояния.
— Загородный дом, две коммерческие недвижимости в центре и инвестиционный портфель, — перечислял нотариус. — Общая стоимость составляет около тридцати миллионов рублей.
Анна смотрела на документы, не веря происходящему. Дядя Витя всегда жил скромно, она даже не подозревала о масштабах его состояния.
— Когда я смогу распоряжаться наследством?
— Через шесть месяцев после смерти наследодателя, таков закон. Но можете уже сейчас планировать.
Дома Дмитрий встретил новость с нескрываемым энтузиазмом.
— Понимаешь, что это значит? Теперь я смогу полностью посвятить себя творчеству! Можно арендовать престижную мастерскую, организовать персональную выставку!
— Дима, я ещё не вступила в наследство и не знаю, что буду делать с деньгами.
— Как это не знаешь? — голос мужа стал холодным. — Всё должно работать на наше общее будущее. Или ты собираешься жадничать?
— Я собираюсь думать.
— О чём тут думать? — Дмитрий начал расхаживать по комнате. — Я художник, мне нужна только возможность! А ты сидишь и считаешь копейки, как скряга какая-то.
Анна молча наблюдала за этой тирадой. Муж уже распределил чужие деньги и возмущался от того, что она не спешит их отдавать.
— Кстати, — добавил Дмитрий, — я уже поговорил с мамой. Она тоже считает, что деньги нужно инвестировать в моё искусство. Семья должна поддерживать друг друга.
— Твоя семья меня поддерживала?
— Не начинай опять! Они тебя приняли, это уже много значит.
***
Звонок от свекрови поступил на следующий день, и Анна сразу поняла, что новости разлетелись быстро.
— Анечка, дорогая! Как дела? Давно не общались, я по тебе соскучилась!
Валентина Сергеевна никогда не называла её «дорогой» и уж точно не скучала.
— Здравствуйте. Всё нормально.
— Я слышала про твоё наследство. Конечно, очень жаль дядю, светлая ему память, но… знаешь, у меня серьёзные проблемы с сердцем. Врачи настаивают на лечении в частной клинике, но пенсии катастрофически не хватает. Может, ты поможешь? Я же тебе как родная мать, всегда тебя любила.
— Какая сумма нужна?
— Ну, около пятисот тысяч. Для тебя теперь это сущие копейки, а для меня — возможность жить дальше. Ты же не оставишь свекровь умирать?
Анна поморщилась от слащавого тона. Та же женщина ещё неделю назад называла её «расчётливой особой, которая женила сына на себе».
— Я подумаю.
— Что тут думать, дорогая? Мать твое мужа — это святое! А деньги приходят и уходят.
Анна положила трубку и усмехнулась. Деньги действительно приходят и уходят, но семейная любовь, оказывается, приходит строго с деньгами.
Через час позвонила Ольга, сестра Дмитрия.
— Привет! Слышала новости. Ты теперь настоящая богачка! Знаешь, я так долго мечтала открыть салон красоты. У меня готовый бизнес-план, всё продумано до мелочей, нужно только полтора миллиона стартового капитала. Поможешь осуществить мечту?
— Ольга, вы же вроде бы считали меня жадной стервой?
— Да что ты! — засмеялась та фальшиво. — Мы просто тебя плохо знали. А теперь понимаем, какая ты замечательная! Димка так повезло с женой.
— Понятно. А если я откажу?
— Ну… — голос Ольги стал прохладнее. — Это будет не очень красиво. Хотя, конечно, никто тебя не заставляет…
Третьим был Игорь, младший брат Дмитрия.
— Анна, привет! Я знаю, мы с тобой мало общались, но ты не представляешь, какая передо мной открылась возможность! Меня приглашают учиться в Германии по программе повышения квалификации для врачей. Это уникальный шанс! Правда, стоит это два миллиона, но зато потом я стану классным специалистом и смогу всё вернуть с процентами.
— Игорь, а почему вы решили, что я должна финансировать ваше образование?
— Ну как же, — голос парня стал возмущённым. — Ты же из наших! А семья — это взаимопомощь. К тому же, у тебя теперь столько денег, что ты их все равно не потратишь.
— Откуда такая уверенность?
— Да ладно тебе! Тридцать миллионов — это огромные деньги. Неужели жалко помочь мужу и его родственникам?
Спустя несколько дней Дмитрий решил провести семейный совет.
— Нужно обсудить наши планы на наследство, — объявил он вечером. — Я уже всё продумал.
— У меня свои планы, — осторожно произнесла Анна.
— Какие планы? — голос мужа стал ледяным. — Мы семья, решения принимаем вместе. Или ты вдруг забыла, что мы муж и жена?
— Я хочу открыть собственное рекламное агентство. Одну коммерческую недвижимость оставлю под офис, вторую продам, деньги инвестирую в развитие бизнеса.
— А как же моя галерея? — спросил Дмитрий. — Мы же это обсуждали!
— Ты говорил. Я слушала. Разница существенная.
— Анна, не будь такой эгоисткой! — голос мужа перешёл на крик. — Подумай о моей семье, которая тебя приняла и полюбила! У мамы сердце больное, Ольге нужна помощь с бизнесом, Игорь хочет учиться. А ты думаешь только о себе!
Анна внимательно посмотрела на мужа.
— Полюбила? Интересно, когда именно это произошло? До известия о наследстве или после?
— Какая разница! — рявкнул Дмитрий. — Главное, что они готовы тебя поддержать!
— За мои деньги?
— Да не за деньги! Просто… просто они поняли, какая ты хорошая.
— Дима, твоя мама четыре года считала меня недостойной твоей любви. Сестра называла расчётливой стервой, которая заставила тебя на себе жениться. Брат делал вид, что я не существую. И вдруг все полюбили меня одновременно? В один день? Какое совпадение!
— Ну и что с того? — огрызнулся муж. — Люди меняют мнение! А ты злопамятная как… как…
— Как бухгалтер? — подсказала Анна. — Да, я помню цифры. И помню слова тоже.
***
Семейный ужин у свекрови напоминал судебное заседание, где Анна выступала в роли обвиняемой. Валентина Сергеевна накрыла стол лучшей посудой — той самой, которую обычно прятала в буфете «для особых случаев». Ольга принесла торт из дорогой кондитерской, тот самый, мимо которого раньше проходила со словами «слишком дорого для обычного дня». Игорь подарил цветы — впервые за четыре года знакомства. Все улыбались деревянными улыбками и говорили медовые комплименты.
— Анечка, ты так похорошела! — ворковала свекровь, разглядывая золотой браслетик на запястье невестки. — Видно, что жизнь удалась. Прямо цветёшь!
— Спасибо, Валентина Сергеевна, — спокойно ответила Анна, отмечая про себя, как внимательно все изучают её наряд.
— А помнишь, мама, ты говорила, что Анна слишком бледная и нездоровая выглядит? — язвительно заметила Ольга, отрезая кусок торта. — Видимо, деньги — лучшая косметика.
— Ольга! — притворно возмутилась мать. — Не говори такие глупости. Анечка всегда была красивой, просто… теперь она расцвела.
Игорь молча кивал, изучая интерьер квартиры так, словно прикидывал её стоимость.
— Мы тут думали, — начала Ольга, аккуратно подбираясь к главной теме, — как лучше распорядиться твоим наследством. У каждого есть замечательные идеи. Правда, мама?
— У меня тоже есть идеи, — тихо проговорила Анна, не поднимая взгляда от тарелки.
— Ну конечно, дорогая, — Валентина Сергеевна взяла её за руку своими холодными пальцами. — Но ты же понимаешь, что деньги — это не главное. Главное — семья. А семья должна поддерживать друг друга в трудную минуту.
— Абсолютно согласна, — кивнула Анна. — Расскажите, как именно вы меня поддерживали последние четыре года?
Воцарилась неловкая пауза. Все одновременно заинтересовались содержимым своих тарелок.
— Анечка, давай не будем о грустном, — попыталась сменить тему свекровь. — Лучше расскажи, сколько именно…
— Нет, давайте поговорим о грустном, — перебила Анна. — Мне очень интересно узнать, когда именно началась эта самая семейная поддержка.
— Аня, не говори глупости, — резко вмешался Дмитрий, до этого молчавший. — Тебя приняли в семью, относились как к родной дочери.
— Как к родной? — Анна отложила вилку и посмотрела на мужа. — Валентина Сергеевна, вы помните, как при первой встрече сказали, что ваш сын «пролетел мимо кассы», и речь шла обо мне?
Свекровь побледнела, но быстро взяла себя в руки.
— Милая, я же шутила! У меня такой характер, люблю подколоть. Ты же понимаешь…
— Ольга, — продолжила Анна невозмутимо, — а вы помните фразу про то, что «эта расчётливая девица женила его на себе и теперь будет тянуть из него жилы»?
— Я… я была расстроена, что брат так быстро женился, — замялась Ольга. — Хотела, чтобы он подумал ещё…
— Игорь, — обратилась Анна к деверю, — а вас, кажется, моё существование вообще не интересовало. За четыре года вы со мной раз пять поздоровались.
Игорь поправил галстук и неловко откашлялся.
— Я просто… занятой очень. Работа, понимаешь. Но я всегда хорошо к тебе относился.
— Мы просто… хотели узнать тебя получше, — снова заговорила Валентина Сергеевна. — Понять, подходишь ли ты нашему Димочке.
— Четыре года узнавали? — усмехнулась Анна. — И узнали только сейчас, когда у меня появились деньги? Какое удивительное совпадение.
— Не будь такой злопамятной! — воскликнула Ольга. — Что мы такого ужасного тебе сделали? Ну, высказали своё мнение, ну и что? Зато теперь мы готовы стать настоящей семьёй!
— Что именно вы для меня сделали? — спросила Анна, откинувшись на спинку стула. — Напомните мне хоть один случай, когда вы проявили ко мне человеческое участие.
— Мы приняли тебя! — взвизгнула Валентина Сергеевна. — Мирились с твоим тяжёлым характером, с тем, что ты не понимаешь нашего Диму! Терпели твою холодность и расчётливость!
— Понятно, — кивнула Анна. — То есть героически терпели меня. Как благородно с вашей стороны.
— Да мы для тебя жизни не жалели! — подхватила Ольга. — Думали, как тебя в семью вписать, как с твоими странностями ужиться!
— С какими именно странностями? — полюбопытствовала Анна. — С тем, что я работала и содержала вашего драгоценного Димочку? Или с тем, что не ползала перед вами на коленях?
Дмитрий ударил кулаком по столу, заставив подпрыгнуть всю посуду.
— Хватит этого цирка! Ты обязана помочь семье! Я — твой муж, они — мои родные! И точка!
— Обязана? — Анна медленно встала, собирая сумку. — По какому праву, интересно?
— По праву любви! По праву благодарности! — почти кричал Дмитрий. — Мы тебя любим, заботимся о тебе!
— За что именно мне быть благодарной? — спросила Анна, застёгивая молнию сумки. — За то, что меня героически терпели? За то, что я четыре года финансировала твоё творчество, а взамен получала лекции о собственной бездушности?
— Ты не смеешь так говорить! — сказала Валентина Сергеевна. — Мой сын — золотой человек! Он для тебя слишком хорош!
— А ты — неблагодарная стерва! — добавила Ольга. — Мы столько для тебя делали!
— Знаете что? — Анна повесила сумку на плечо. — Вы абсолютно правы. Ваш сын действительно слишком хорош для меня. Как и вся ваша замечательная семья. Поэтому я избавлю вас от своего общества.
— Стой! — крикнул Дмитрий, преграждая ей путь. — Мы ещё не закончили разговор! Ты не смеешь так со мной разговаривать!
— Мы закончили, — спокойно ответила Анна, обходя его.
— Если ты уйдёшь, я не вернусь домой! — заорал он ей вслед. — Буду жить здесь, у мамы! И не вздумай звонить и просить прощения!
— Единственная хорошая новость за сегодняшний день, — бросила Анна, не оборачиваясь.
— Таких мужей, как наш Дима, днём с огнём не сыщешь! — Кричала вслед Ольга. —
— Вернёшься на коленях! — добавила Валентина Сергеевна. — Поплачешь ещё без нашего тепла!
Анна вышла из квартиры, оставив за спиной шум возмущённых голосов. Только оказавшись на улице, она поняла, как долго задерживала дыхание.
Месяц прошёл в блаженной тишине. Анна оформила наследство, подала документы на регистрацию агентства и начала переговоры с потенциальными клиентами. Дмитрий звонил ежедневно, требуя «нормального разговора», но она не отвечала на его звонки.
Наконец он появился дома, ворвавшись без предупреждения. Его лицо было красным от злости.
— Хватит дурить! — выкрикнул он, захлопнув дверь с силой. — Давай решим всё по-взрослому, если ты ещё способна на это!
— Я уже решила, — спокойно ответила Анна, не отвлекаясь от документов. — Подала на развод.
— Не смеши меня! — Дмитрий разразился презрительным смехом. — Ты не сможешь без меня, моя дорогая неудачница! Ты же была никем, пока не вышла за меня!
— Странно, но пока справляюсь, — её голос оставался ровным. — И довольно успешно.
— Слушай, я готов на компромисс, — тон Дмитрия резко сменился на вкрадчивый, словно он заговаривал ребёнка. — Остаёмся в браке, но пересматриваем финансовые отношения. Ты инвестируешь в мою галерею, я помогаю с твоим жалким агентством. Партнёрство. Разве это не прекрасно?
— У меня уже есть партнёры, — Анна наконец подняла взгляд. — Инвесторы, которые не считают меня бездушной стервой.
— Да брось ты эти детские обиды! — возмутился Дмитрий. — Они просто хотели лучшего для нас! Неужели ты не понимаешь, что семья — это святое?
— Для себя, — её голос стал твёрже. — Они хотели лучшего для себя. И ты тоже.
— И что с того? — он пожал плечами с циничной усмешкой. — Разве плохо помочь своим? Или ты настолько жадна, что не можешь поделиться с семьёй мужа?
— Дима, твоя мама четыре года считала меня недостойной твоей любви. Сестра называла расчётливой стервой. Брат вообще делал вид, что меня не существует. И только появление денег заставило их «полюбить» меня. Тебе это не кажется странным?
— Они просто… нуждаются в поддержке! — голос Дмитрия стал жалобным. — Мать болеет, сестра одна…
— И я нуждалась в поддержке, хотя бы в элементарном уважении, — Анна встала, отходя к окну. — Но его не было, и не будет. Потому что вы не видите во мне человека.
Дмитрий попытался обнять её, но Анна решительно отстранилась.
— Аня, не разрушай нашу семью из-за денег! — его голос зазвенел отчаянием. — Мы же любим друг друга!
— Я не разрушаю, — её взгляд был полон горькой иронии. — Я просто перестаю притворяться, что у нас есть семья. А из-за денег ты разрушаешь её сам. Посмотри, во что ты превратился?! А кем был раньше?
— Да что ты понимаешь в любви?! — взревел Дмитрий. — Ты всегда была холодной, расчётливой! Даже сейчас считаешь копейки вместо того, чтобы помочь семье!
— Семье? — Анна горько усмехнулась. — Той семье, которая считает меня чужой? Или той, где муж видит во мне только кошелёк?
***
Развод прошёл без скандалов — делить было нечего, и Дмитрий поспешно сбежал к своей матери, громко рассказывая всем о «жадности и чёрствости» бывшей жены. Агентство Анны развивалось успешно, а загородный дом превратился в место для отдыха и творческих встреч с настоящими друзьями.
Через полгода Валентина Сергеевна позвонила с покаянными интонациями, которые плохо скрывали корыстные мотивы.
— Анечка, может, встретимся? Поговорим? — голос звучал приторно-сладко. — Я многое переосмыслила за это время…
— О чём говорить, Валентина Сергеевна? — Анна не испытывала ни злости, ни радости.
— Ну… я понимаю, что была не права, — женщина заговорила быстрее. — Ты хорошая девочка, просто мы не так тебя поняли. Может, я была слишком строга… Но ты же понимаешь, мать всегда беспокоится за сына…
— Валентина Сергеевна, вы поняли меня правильно, — Анна усмехнулась. — Я действительно прагматичная и расчётливая. Поэтому не буду тратить время на людей, которым я интересна только как источник денег.
— Но мы же родственники! — в голосе прозвучала нотка отчаяния. — У меня проблемы со здоровьем, операция дорогая… Димочка не может помочь, у него дела плохи…
— Были родственники, — спокойно поправила Анна. — До развода. А проблемы со здоровьем у всех бывают.
— Ты… ты не можешь быть такой жестокой! — голос Валентины Сергеевны сорвался на крик. — Сын из-за тебя спился, семья разрушена!
— Семья разрушена из-за вашей жадности, — ответила Анна и положила трубку.
Ольга пыталась восстановить отношения через общих знакомых, намекая на «семейные обиды» и «женскую глупость». Она распространяла слухи о «чёрствой золотоискательнице», которая «бросила мужа ради денег». Игорь прислал длинное письмо с объяснениями своего поведения и просьбой о встрече, где между строк читались намёки на возможные взаимовыгодные проекты.
Анна не ответила никому из них.
***
Через год агентство Анны заключило первые крупные контракты. Офис работал в полную силу, команда расширялась, а клиенты выстраивались в очередь за её услугами. Тот самый прагматизм, который так раздражал Дмитрия, теперь приносил плоды.
Анна сидела в своём кабинете, просматривая отчёты по новому проекту, когда секретарь принесла свежую прессу. На одной из страниц культурного еженедельника она заметила небольшую заметку: «Художник Дмитрий Романов ищет спонсоров для персональной выставки».
За полгода без её финансовой поддержки и деловых советов он не продал ни одной картины. Галереи по-прежнему считали его работы «недостаточно коммерческими», а сам он упрямо отказывался менять стиль, предпочитая винить в неудачах «тупых обывателей».
— Анна Викторовна, к вам господин Петров по поводу рекламной кампании, — доложила секретарь.
— Пригласите через пять минут, — ответила Анна, убирая газету в ящик стола.
***
Вечером в загородном доме Анна установила большой аквариум у окна гостиной. Прозрачные стенки отражали мягкий свет торшера, а разноцветные рыбки плавали между искусственными кораллами и водорослями.
Она налила себе вина, включила любимую джазовую композицию и устроилась в кресле напротив аквариума. Золотые рыбки неспешно скользили между камней, яркие неоны сбивались в стайки у самого стекла, а полосатые скалярии величественно парили в толще воды.
— Какие вы спокойные, — тихо проговорила Анна, наблюдая за размеренными движениями подводных обитателей. — Никого не просите о деньгах, не обвиняете в жадности.
Телефон лежал на столе в беззвучном режиме. За последний месяц туда приходило множество сообщений от бывших родственников — то покаянных, то требовательных, то откровенно угрожающих. Анна их не читала.
Маленькая синяя рыбка подплыла к стеклу и замерла, словно разглядывая хозяйку. Анна улыбнулась и коснулась пальцем аквариума.
— Ты первая, кто смотрит на меня просто так, без задних мыслей, — сказала она рыбке. — Не потому что у меня есть деньги или нет. Просто смотришь.
Музыка переходила в медленную балладу, рыбки плавали в своём подводном мире, а за окном догорал закат. Анна откинулась в кресле.
Никто не требовал от неё жертв во имя «семейного долга». Никто не называл её бездушной за то, что она умеет считать деньги и строить планы. Никто не обвинял в эгоизме за нежелание финансировать чужие мечты.
— Странно, — произнесла она вслух, — как долго я думала, что со мной что-то не так.
Красная рыбка проплыла мимо стекла, помахивая полупрозрачными плавниками. За ней потянулась вся стайка, создавая причудливый подводный хоровод.
Анна допила вино и закрыла глаза, слушая музыку и негромкое бульканье фильтра. Завтра её ждали новые задачи и возможности. А сегодня она просто наслаждалась тишиной своего дома и обществом молчаливых рыбок, которые никого ни о чём не просили.
