Телефон зазвонил так внезапно, что я чуть не опрокинула чашку с растворимым кофе. Семь утра! Кому в голову взбрело звонить в такую рань? На экране высветился незнакомый номер.
— Алло, — мой голос звучал хрипло после бессонной ночи с переводами.
— Анна Сергеевна? Соколов Игорь Владимирович, нотариус. Извините за ранний звонок, но дело срочное. Нам необходимо встретиться сегодня.
— Какое дело? У меня сегодня три занятия и две встречи с клиентами.
— Речь о наследстве. Больше по телефону обсуждать не могу. Жду вас в десять в нотариальной конторе на Ленина, 15.
Он отключился, а я так и осталась стоять с телефоном в руке. Наследство? От кого? Родители ушли пять лет назад, бабушка Лиза — три года назад. Других родственников у меня просто нет.
— Дура ты, Ань, — пробормотала я, — точно какая-то ошибка.
Весь оставшийся час я металась по квартире. Рассеянно проверила почту — там висело письмо от арендодателя с напоминанием о повышении оплаты. Прекрасно. После сокращения в языковой школе денег едва хватало на текущую аренду.
Я открыла холодильник. Пачка творога, половина батона и банка маринованных огурцов. Королевский завтрак для будущей наследницы!
— Господи, о чём я думаю? — я захлопнула дверцу. — Это какой-то развод.
В половине десятого я уже стояла перед дверью нотариальной конторы. Маленькое помещение с облезлыми стенами не внушало доверия.
— Анна Сергеевна? — пожилой мужчина в старомодном костюме поднялся из-за стола. — Проходите, присаживайтесь.
Я опустилась на стул, крепко сжимая сумку.
— Так о каком наследстве речь? У меня больше нет родственников.
Соколов достал папку с документами.
— Вы знали Маргариту Петровну Савельеву?
Я нахмурилась. Это имя звучало смутно знакомо.
— Кажется, бабушка упоминала… Сестра дедушки? Она уехала за границу очень давно.
— Да. Маргарита Петровна переехала в Швейцарию в семидесятых. А две недели назад скончалась в Цюрихе.
— И при чём тут я? Мы даже не общались никогда.
Соколов снял очки и протер их платком.
— Дело в том, что вы указаны единственной наследницей всего её имущества.
Я рассмеялась. Громко и нервно.
— Вы шутите? Какая-то дальняя родственница, которую я в глаза не видела, оставила мне наследство? Звучит как развод на деньги.
— Поверьте, это не шутка, — он протянул мне бумаги. — Вот международное свидетельство о смерти, заверенное нотариально. А вот копия завещания.
Я пробежала глазами по строчкам и почувствовала, как комната поплыла.
— Четыре с половиной миллиона евро? Вилла в Италии? Акции компании? Это какая-то ошибка.
— Никакой ошибки. Маргарита Петровна создала сеть бутиков элитной одежды. Состояние оценивается примерно в шесть миллионов евро.
— Но почему я? — я вцепилась в подлокотники стула.
Соколов достал запечатанный конверт.
— Она оставила вам письмо. Может, в нём есть ответы.
Я вскрыла конверт трясущимися руками. Почерк был мелкий, аккуратный.
«Анечка!
Ты меня не знаешь, и я тебя никогда не видела. Но после ухода твоего дедушки Пети (моего брата) я попросила Зину Круглову (помнишь такую?) иногда рассказывать о вашей семье. Так я узнала про твои успехи в школе, про институт, про маму с папой. Господи, как жаль, что они так рано ушли.
Знаешь, мне всегда говорили, что ты на меня похожа. Та же привычка грызть ручку, когда думаешь. То же упрямство. Боялась тебе писать – зачем старуха нужна? Да и прошлое не отпускало.
Деньги эти я заработала сама, начав с маленького ателье. Не позволяй этим акулам из компании тебя запугать! Они давно на мое место зарились. Знаю, как тебе сейчас тяжело без работы. Может, это мой шанс хоть что-то исправить.
Твоя Рита»
— Это нереально, — прошептала я.
Телефон Соколова зазвонил.
— Да, Анна Сергеевна здесь… Хорошо, соединяйте.
Он протянул мне трубку.
— Мсье Дюпре, исполнительный директор компании Маргариты Петровны.
— Алло? — неуверенно произнесла я.
— Мадемуазель Анна? — раздался резкий голос с акцентом. — Жан-Пьер Дюпре. Мы крайне удивлены решением мадам Савельевой. Передать компанию неизвестной родственнице… Я настаиваю на встрече для обсуждения будущего фирмы.
— Я… я еще ничего не решила.
— Похороны через три дня. Мы ожидаем вас в Цюрихе. Билеты уже заказаны.
Я вернулась домой как в тумане. Моя квартирка-студия вдруг показалась такой тесной, такой… временной. А в уме крутилась сумма: четыре с половиной миллиона евро.
— Офигеть, Ань, ты теперь миллионерша! — я рассмеялась, глядя на трещину в потолке.
В шкафу нашлась бутылка дешевого вина, оставшаяся с дня рождения. Я плеснула в чашку. За покойную двоюродную бабушку, которую никогда не знала, но которая перевернула мою жизнь одним завещанием.
Утро перед вылетом я встретила с дикой головной болью. Сборы, обмен валюты, судорожные попытки выучить хоть пару фраз на французском. Сосед Витя, с которым я поделилась новостями, смотрел на меня как на сумасшедшую.
— Да тебя разводят, сто процентов! — он разлил чай по кружкам. — Помнишь Таньку с третьего? Ей тоже «наследство из Канады» светило. Отдала десять штук за оформление — и привет.
— Я документы видела, Вить. Настоящие.
— Ну-ну. Смотри, чтоб не развели на бабки, — он хмыкнул. — А если и правда богатой станешь, не забудь, кто тебе батареи чинил.
В аэропорт я ехала с колотящимся сердцем. А вдруг я просто выброшу деньги на билеты? Или хуже того — это какая-то схема с торговлей людьми?
Но в Цюрихе меня встретил водитель с табличкой «Ms. Saveljeva». Я даже вздрогнула, увидев свою фамилию. Черный Мерседес мягко тронулся с места.
— Первый раз в Швейцарии? — спросил водитель на ломаном английском.
— Да. И вообще за границей.
— О! Мадам Маргарита много о вас рассказывала.
Я удивленно уставилась на него:
— Вы знали мою бабушку?
— Конечно! Я возил мадам двенадцать лет. Очень строгая, но справедливая. Всегда говорила о племяннице из России.
Мы подъехали к шикарному отелю. В холле меня уже ждала женщина средних лет с безупречной укладкой.
— Мадемуазель Анна? Я Софи Бернар, личный ассистент мадам Савельевой. Прошу за мной.
В номере меня ждали фрукты, шампанское и… черное платье.
— Мы заказали по вашим примерным меркам, — пояснила Софи. — Завтра похороны. А вечером ужин с руководством компании.
— А как же акционеры? Совет директоров? — я выдала первое, что пришло в голову из американских фильмов.
Софи улыбнулась:
— О, вы разбираетесь в бизнесе? Мадам не ошиблась в вас.
Она протянула мне папку:
— Здесь материалы по компании. Жан-Пьер попросил передать. Он… очень хочет встретиться до похорон.
— Этот директор? Который звонил в Москву?
Софи замялась:
— Да. Но я бы советовала не встречаться с ним наедине. Он… не очень рад вашему появлению.
Она ушла, а я рухнула на кровать размером с мою кухню. Телефон пиликнул — сообщение от Вити: «Ну чё, ты там уже миллионерша?». Я улыбнулась и сделала селфи на фоне панорамы Цюриха. «Пока не верится».
Вечером раздался стук в дверь. На пороге стоял высокий мужчина с идеально уложенными седыми волосами.
— Мадемуазель Савельева? Жан-Пьер Дюпре. Нам нужно поговорить.
Я впустила его в номер, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле.
— Я не ждала вас так рано, — я одернула футболку и попыталась пригладить растрепанные волосы.
Жан-Пьер прошел внутрь, даже не спросив разрешения. Он окинул взглядом мой открытый чемодан и разбросанные вещи.
— Не буду ходить вокруг да около. Это наследство — ошибка, — он говорил с акцентом, но очень четко. — Маргарита была… не в себе последние месяцы.
— Что значит «не в себе»?
— Её здоровье… — он сделал паузу. — Возраст. Она принимала решения, которые вредили компании. Мы все очень переживали.
Я скрестила руки на груди.
— И поэтому вы прибежали ко мне в отель сразу после моего приезда?
Жан-Пьер улыбнулся так, будто я сказала что-то забавное.
— Послушайте, Анна. Вы учительница из России, да? Вы не знаете ничего о люксовом бизнесе. Эта компания — наша жизнь. Мы с командой строили её двадцать лет.
— Вместе с Маргаритой, — уточнила я.
— Разумеется. Но сейчас речь о будущем. Я могу предложить вам хорошие деньги за ваши акции. Три миллиона евро. Наличными. Вы вернетесь домой богатой женщиной и забудете о нас.
Я чуть не поперхнулась.
— А сколько они стоят на самом деле?
Его глаза сузились.
— Это справедливая цена. Для человека, который ничего не вложил в этот бизнес.
— Если Маргарита доверила мне компанию, значит, у неё были причины.
Жан-Пьер резко встал.
— Подумайте до завтра. После похорон будет оглашение завещания. Там будут все акционеры и пресса. Вы же не хотите публичного скандала?
Он ушел, а я так и осталась стоять посреди номера. Голова кружилась от нереальности происходящего.
Через полчаса в дверь снова постучали. На пороге стояла Софи с бутылкой напитка.
— Я видела, как выходил Жан-Пьер. Выглядел недовольным.
— Он предложил мне три миллиона за акции, — я плюхнулась в кресло.
Софи поджала губы.
— Он предлагал мадам Рите пять миллионов за её долю два месяца назад. Она отказалась.
— Почему?
Софи разлила вино по бокалам.
— Через месяц «Saveljeva Fashion» выходит на биржу. По прогнозам, капитализация вырастет в три раза. Мадам Рита знала это. И ещё она знала, что Жан-Пьер хотел отстранить её от управления. Слишком стара, как он говорил.
Она протянула мне флешку.
— Здесь вся информация о компании. Реальные цифры, планы развития. И кое-что ещё… Мадам Рита записывала разговоры в своем кабинете последний год. Послушайте.
На следующий день я стояла у гроба женщины, которую никогда не знала. Чёрная вуаль скрывала мои заплаканные глаза — я всю ночь слушала записи и читала документы.
Жан-Пьер подошел ко мне после церемонии.
— Надеюсь, вы приняли правильное решение, — прошептал он.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— О да. Я приняла.
Зал для оглашения завещания напоминал мне актовый зал в школе, где я преподавала. Только вместо родителей и учителей собрались акционеры, юристы и журналисты.
Жан-Пьер сидел в первом ряду, окруженный свитой из трех мужчин в идентичных костюмах. Он улыбнулся мне. Снисходительно, как ребенку.
Я заняла место рядом с нотариусом. Софи украдкой показала мне большой палец.
— Дамы и господа, — начал седовласый нотариус на английском. — Мы собрались для оглашения последней воли Маргариты Петровны Савельевой.
Он зачитал формальности, а затем перешел к главному:
— Компания «Савельева фешн» с активами и всеми филиалами, контрольный пакет акций в размере 51%, а также личное состояние в размере четырех миллионов пятисот тысяч евро переходят к единственной наследнице — Анне Сергеевне Савельевой.
По залу пронесся ропот. Жан-Пьер выпрямился, его лицо застыло.
— Перед тем как завершить процедуру, — продолжил нотариус, — наследница хотела бы обратиться к присутствующим.
Я встала и на секунду замерла. В голове звучал голос моей бабушки Лизы: «Не бойся, Анюта. Ты сильнее, чем думаешь».
— Я никогда не встречала Маргариту Петровну, — начала я. — Но вчера я узнала её очень хорошо. Из писем, из разговоров с людьми, которые её любили. И из записей, которые она вела последний год.
Я достала флешку и подняла её над головой.
— Здесь запись разговора от 15 марта. Жан-Пьер Дюпре обсуждает с главой юридического отдела, как отстранить Маргариту от управления компанией, — я повернулась к застывшему директору. — Цитирую: «Старуха выжила из ума. После выхода на биржу мы уберем её и разделим акции между собой». Конец цитаты.
Зал загудел. Жан-Пьер вскочил:
— Это подделка! Она ничего не понимает в бизнесе!
— Правда? — я открыла папку. — Тогда объясните, почему в официальных документах для биржи указана прибыль на 40% выше, чем в отчетах для Маргариты? Или почему контракт с китайскими поставщиками подписан через офшорную компанию, которая принадлежит вашей жене?
Один из акционеров во втором ряду встал:
— Мы требуем проверки этих обвинений!
— Аудит уже идет, — спокойно ответила я. — Маргарита запустила его за неделю до смерти. Результаты будут на следующей неделе.
Жан-Пьер рванулся к выходу, но у дверей уже стояли двое полицейских.
— Швейцарская прокуратура очень заинтересовалась некоторыми транзакциями, — добавила я.
Три месяца спустя я сидела в кабинете, который раньше принадлежал Маргарите. На стенах висели фотографии бутиков из разных стран. На столе — фото моей бабушки Лизы и родителей.
Софи вошла с кипой бумаг.
— Акции взлетели на 30% после выхода на биржу. Вы теперь официально богатейшая женщина России, — она улыбнулась.
— И самая занятая, — я отхлебнула кофе. — Кстати, документы на образовательный фонд готовы?
— Да. Фонд имени Елизаветы Савельевой начнет работу в следующем месяце.
Вечером я стояла на балконе виллы у озера Комо. Телефон завибрировал — звонил Витя.
— Ну как ты там, миллионерша? Не зазналась еще?
Я рассмеялась.
— Представляешь, вчера ходила в супермаркет сама. Охрана чуть с ума не сошла.
— А когда в Россию?
— На следующей неделе. Нужно подписать документы на открытие образовательного центра.
— Многие тут говорят, что ты изменилась, — осторожно сказал Витя.
— А ты как думаешь?
— Думаю, ты просто стала тем, кем всегда была. Только теперь у тебя есть возможности.
Я улыбнулась и посмотрела на закат над озером.
— Знаешь, деньги действительно меняют жизнь. Но решаем, как именно, только мы сами.
Через год компания «Савельева фешн» открыла первую школу дизайна для талантливых детей из малообеспеченных семей. А я поняла, что настоящее наследство Маргариты — это не миллионы и не вилла. Это возможность изменить чью-то жизнь к лучшему. Как она изменила мою.
