«Бабушка, ты нам больше не нужна», — заявил внук, когда я отказалась продать дачу, чтобы оплатить его свадьбу

— Какая у тебя люстра, Анна Павловна, — произнесла Карина, задрав голову. — Настоящий хрусталь?

Голос у невесты внука был сладкий, тягучий, как липовый мёд. Он обволакивал, но почему-то от него становилось только тревожнее.

Я оторвалась от нарезки лимона и посмотрела на неё.

— Чешский. Мы с дедом твоим доставали, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Почти полвека висит.

Игорь, мой внук, неловко кашлянул и приобнял свою Карину за талию.

— Ба, мы же не просто так. Мы с новостями.

Я поставила на стол чашки с дымящимся травяным сбором, аромат мелиссы и мяты заполнил кухню.

Села напротив них, сложив на коленях руки. Ждала. Что-то в их позах, в том, как они переглядывались, заставляло всё внутри сжиматься.

— Свадьбу планируем, — выпалил Игорь и тут же смутился, словно сказал что-то неприличное.

Карина тут же подхватила, её пальцы с идеальным маникюром легко сжали его руку.

— Мы хотим не просто роспись, а настоящий праздник. Чтобы всё было красиво, достойно. Один раз ведь такое событие.

Она говорила, а глаза её бегали по моей скромной, но ухоженной квартире. Задержались на старом буфете, скользнули по фотографиям на стене.

В её взгляде не было тепла, только быстрая, деловая оценка.

— Свадьба — это хорошо, — кивнула я. — Дело правильное.

Игорь заметно расслабился, даже улыбнулся.

— Вот! Я же говорил, бабуля у нас всё понимает! — он подался вперёд. — Только есть одна загвоздка, ба. Финансовая.

Он произнёс это слово так, будто оно было иностранным и очень сложным.

Я смотрела на него: взрослый парень, двадцать шесть лет, работает где-то в офисе, а взгляд — как у нашкодившего мальчишки, который сейчас будет просить прощения.

— Цены сейчас… сама понимаешь, — продолжал он, избегая смотреть мне в глаза. — Ресторан, платье для Кариночки, кольца… Мы всё посчитали. Сумма выходит… космическая.

Карина вздохнула, так трагично и красиво, как вздыхают актрисы в дешёвых сериалах.

— Мы не хотим начинать семейную жизнь с кредитов. Это плохая примета. Хочется войти в неё легко, без долгов.

Она сделала паузу, давая мне возможность проникнуться всей тяжестью их положения.

А я смотрела на внука и видела в его лице черты своего сына, его отца, погибшего десять лет назад. И от этого становилось ещё тяжелее.

— И что же вы надумали? — спросила я прямо.

Игорь снова заёрзал на стуле. Он взял со стола дольку лимона, покрутил её в пальцах, но в чай так и не положил.

— Мы тут подумали… есть же у тебя актив, который, по сути, просто так стоит, — начал он издалека.

Воздух в кухне будто загустел, аромат трав уже не казался таким приятным, он стал душным, навязчивым.

— Актив? — переспросила я, хотя уже догадалась, к чему он ведёт. Сердце заколотилось где-то в горле, мешая дышать.

— Ну да, — с напускной бодростью сказал Игорь. — Дача.

Слово повисло в воздухе, как дым от потухшей свечи. Я смотрела на внука, и улыбка медленно сползала с моего лица.

— Дача? — переспросила я, и голос мой сел. — Продать дачу?

— Ну а что она стоит? — тут же вмешалась Карина, её медовый тон исчез, уступив место деловитой резкости. — Вы же туда почти не ездите. А нам эти деньги… они нам жизнь новую построят.

Я сцепила пальцы в замок так, что суставы хрустнули.

— Эта дача… её твой дед строил. Каждое брёвнышко сам клал. Там сад, который мы вместе сажали. Твой отец там вырос, Игорь. Ты всё детство там провёл.

Я говорила, а перед глазами проносились картинки: маленький Игорь с удочкой у пруда, мой муж, смеясь, чинит крышу, сын, привозящий первых друзей на шашлыки. Это был не просто дом. Это была наша жизнь.

— Ба, ну это всё сантименты, — поморщился Игорь. — Прошлое. А нам жить сейчас. Карина права, мы туда почти не ездим. Тебе одной тяжело, а нам некогда.

— Это память, Игорёша. Нельзя продавать память.

— Памятью сыт не будешь! — отрезала Карина и посмотрела на Игоря с явным нажимом. — И свадьбу на память не сыграешь. Анна Павловна, будьте реалисткой. Участок хороший, в цене. Деньги отличные выручим. Всем хватит.

«Всем?» — мысленно переспросила я.

— Вам хватит, — поправила я её вслух. — Мне оттуда ничего не нужно. И я не собираюсь её продавать.

Я сказала это твёрдо, глядя прямо в глаза Карине. Она не выдержала взгляда, отвернулась, недовольно поджав губы. Вся её сладость испарилась без следа.

— Бабуль, ну не начинай, — заныл Игорь. — Это же для нас. Для твоей будущей семьи, для правнуков. Ты же хочешь, чтобы у нас всё было хорошо?

Он пытался давить на самое больное, на мою любовь к нему. Но сейчас его слова вызывали не жалость, а глухое раздражение.

— Я хочу, чтобы вы работали и добивались всего сами. Как мы с дедом. Как твой отец старался. А не распродавали то, что для вас потом и кровью создавалось.

Карина фыркнула.

— Ой, началось. Прошлое, пот, кровь… Мы в двадцать первом веке живём! Сейчас другие ценности. Гибкость, умение использовать ресурсы. Дача — это ресурс. И он должен работать, а не гнить.

— Там ничего не гниёт! — мой голос сорвался на крик. — Там яблони цветут каждую весну!

— И кому нужны эти яблоки? — вскочил Игорь, его лицо покраснело. Он больше не был похож на смущённого мальчика. Передо мной стоял злой, раздосадованный мужчина.

— Тебе? Ты их собрать-то уже не можешь! Мы с Кариной хотим красивую жизнь, понимаешь? Прямо сейчас! А не ждать у моря погоды.

Он шагнул к столу, опёрся на него руками и посмотрел на меня сверху вниз. Его глаза были холодными и чужими.

— Мы на тебя рассчитывали. Думали, ты поможешь, порадуешься за нас. А ты за старый сарай цепляешься. Если ты не хочешь нам помочь по-хорошему, значит, бабушка, ты нам больше не нужна.

Его слова ударили хлеще пощёчины. Я выпрямилась на стуле и посмотрела на него так, как не смотрела никогда в жизни.

Спокойно, пристально и без капли былой любви. Взглядом, которым смотрят на чужого, неприятного человека.

— Что ж, — произнесла я ровно. — Если я вам не нужна, то дверь там.

Карина дёрнула Игоря за рукав.

— Пойдём, милый. Тут ловить нечего. Сама потом приползёт, когда одиночество прижмёт.

Они ушли, хлопнув дверью так, что хрустальные подвески на люстре жалобно звякнули. Я осталась сидеть за столом.

Недопитый травяной сбор остывал в чашках. Но я не чувствовала ни горечи, ни отчаяния.

Только странную, холодную пустоту и лёгкость, будто с плеч свалился тяжёлый мешок, который я тащила много лет из чувства долга.

Я подошла к телефону и набрала номер.

— Машенька? — голос дрогнул, но я справилась с ним. — Приезжай, если можешь. И Олега захвати.

Через час моя квартира наполнилась жизнью. Маша, моя внучка, сразу принялась хозяйничать на кухне, достала привезённые с собой контейнеры с едой.

Её брат Олег, крепкий и серьёзный парень, молча сел рядом со мной и просто взял мою руку в свою. Его ладонь была тёплой и сильной.

— Что стряслось, бабуль? — спросила Маша, ставя передо мной тарелку с горячим рагу. — На тебе лица нет.

И я рассказала. Без слёз, без надрыва. Просто изложила факты. Маша слушала, и её лицо мрачнело. Олег только крепче сжимал мою руку.

— Вот же… предприниматели, — выдохнула Маша, когда я закончила. — Продать дачу! У меня там домик на дереве был, помнишь, Олег? Мы же соседями были.

— Помню, — кивнул он. — А я всё детство там на мотоцикле деда гонял. Ба, ты только не переживай. Мы с тобой.

— Я и не переживаю, — честно ответила я. — Я будто прозрела.

Маша села напротив.

— Знаешь, а давай на выходных все вместе туда поедем? Крыльцо подкрасим, я цветы новые посажу.

А Олег крышу обещал посмотреть. Устроим большой субботник!

— Отличная идея, — поддержал Олег. — Шашлыки сделаем. Позовём всех наших. Пусть дом снова живёт.

Я смотрела на них — на моих настоящих, родных внуков. На их живые, заботливые лица. И понимала, что ничего не потеряла. Наоборот, я наконец-то обрела.

— Слышала, у Игоря с Кариной не ладится, — как бы между прочим сказала Маша, убирая посуду. — Ссорятся постоянно из-за денег на эту их свадьбу мечты. Кажется, она ему уже все нервы вымотала.

Я ничего не ответила. Мне было всё равно. Пусть живут, как знают. Их дорога пошла в другую сторону.

А наша — вот она. Впереди. Ведёт к старому дому под яблонями, где пахнет деревом и смородиновым листом.

Где будут звучать смех и музыка, где соберётся большая семья. И где мне никогда не скажут, что я больше не нужна. Потому что я и есть — их дом. Их память.

Их корни. И эти корни оказались куда крепче, чем я думала.

Прошло два месяца. Дача преобразилась.

Олег с друзьями действительно починил крышу, Маша разбила у крыльца цветник, который пылал теперь всеми оттенками лета.

Мы белили стволы яблонь, красили забор, и каждые выходные дом наполнялся смехом друзей моих внуков.

Я пекла для них огромный пирог с ягодами из нашего сада, и мне никогда не было так спокойно.

Я сидела в старом скрипучем кресле на веранде, укутавшись в плед, и смотрела, как молодёжь играет в бадминтон на лужайке.

Я чувствовала себя не просто нужной — я была частью этого мира, его центром.

Телефонный звонок застал меня вечером, когда я уже вернулась в город. Номер был незнакомый.

— Ба? — голос в трубке был разбитым и жалким. Я не сразу узнала Игоря.

Я молчала.

— Ба, это я. Игорь.

— Я поняла, — ответила я сухо.

Он замялся, тяжело вздохнул.

— Я… я хотел извиниться. Я дурак был. Карина… она ушла. Сказала, я неудачник, раз не могу обеспечить ей красивую жизнь. Свадьбы не будет. Я остался один, ещё и с долгами — занимал на кольцо, на задаток за ресторан…

Он говорил сбивчиво, жалуясь, как маленький. Но во мне ничего не дрогнуло. Ни жалости, ни злорадства. Только усталость.

— И чего ты хочешь от меня, Игорь? — спросила я.

— Я не знаю… — прохрипел он. — Может… можно я приеду?

— Зачем?

— Просто… Поговорить.

Я посмотрела в окно. На кухне у соседей горел свет, там двигались силуэты, жила семья.

— Послушай меня, Игорь. Ты взрослый мужчина. И тебе пора научиться отвечать за свои поступки. Не я брала в долг. Не я выбирал себе невесту, для которой деньги важнее человека. Это твоя жизнь и твои решения.

— Но я же твой внук! — в его голосе прорезалась отчаянная, почти истеричная нота.

— Да, внук. Но быть семьёй — это не только требовать. Это ещё и отдавать. Заботу, уважение, тепло. Ты же сам сказал, что я вам больше не нужна.

Так учись жить без меня. Разбирайся со своими долгами, ищи работу, становись на ноги.

Может быть, когда-нибудь, когда ты поймёшь, что такое настоящая семья, мы и сможем поговорить. А пока — извини.

Я положила трубку. И впервые за долгие годы почувствовала, что поступила правильно. Не как бабушка, которая всё простит и всё отдаст.

А как человек, который уважает себя и свой дом. Дом, который мы спасли. И который теперь стал крепостью для тех, кому я действительно нужна.

Оцените статью
Добавить комментарии

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

«Бабушка, ты нам больше не нужна», — заявил внук, когда я отказалась продать дачу, чтобы оплатить его свадьбу
Какие еще ключи? Погостили и хватит