Оля протерла последнюю тарелку и посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Гости разошлись час назад, а она всё ещё стоит на кухне. Спина болит, ноги гудят. За три недели замужества она уже привыкла к этому ритму.
— Оль, ты там как? — крикнул из гостиной муж.
— Да нормально! — ответила она, хотя хотелось сказать совсем другое.
Лидия Петровна появилась на пороге кухни. Свекровь осмотрела стол, заглянула в раковину.
— Молодец. А завтра Нинка с детьми приедет, помнишь?
Оля кивнула. Нинка — это средняя дочь Лидии Петровны. С тремя детьми и привычкой оставлять посуду немытой.
— Борщ сваришь с утра. Нинкины любят. И пирогов напеки.
— Хорошо.
— И не забудь, что вечером Димка зайдёт. Ему рубашки погладить надо.
Оля замерла. Димка — это старший сын, который живёт в соседнем доме, но стирку носит маме. Точнее, теперь ей.
— А почему я должна?..
— Что должна? — Лидия Петровна нахмурилась.
— Ну… его рубашки гладить. У него же жена есть.
Свекровь фыркнула.
— Светка на работе с утра до ночи. А ты дома сидишь. Семья — это семья, Оленька. Помогать друг другу надо.
Оля хотела сказать, что она тоже работает, просто удалённо. Но промолчала. Спорить с Лидией Петровной никто в доме не решался.
— Ладно, иди спать. Завтра рано вставать.
Оля вытерла руки и пошла в комнату. Муж уже спал. Она легла рядом и уставилась в потолок. Когда они встречались, всё было по-другому. Антон был внимательным, заботливым. А теперь он словно переключился в какой-то другой режим. Дома стал молчаливым, покорным сыном.
— Тон, — шепнула она.
— М-м-м?
— Мне тяжело.
— Что тяжело?
— Всё это. Готовка, уборка, глажка. Я же не домработница.
Антон повернулся к ней.
— Мам старается для семьи. И ты тоже должна. Это нормально.
— Но почему только я?
— А кто ещё? Мам в возрасте уже. А у тебя времени больше.
Оля закрыла глаза. Времени больше? Она работала программистом, сдавала проекты, зарабатывала неплохие деньги. Но почему-то все считали, что раз она дома, значит, свободна.
— Не думай много. Привыкнешь.
Антон снова отвернулся. Через минуту он уже сопел. А Оля лежала и думала: а если не привыкнет? Что тогда?
Утром она встала в семь, сварила борщ и принялась за пироги. Лидия Петровна появилась на кухне к девяти, свежая и довольная.
— Как дела, дочка?
— Пироги готовы, борщ тоже.
— Умница. А чай поставь. Саша сейчас придёт.
Саша был младшим сыном, тихим и незаметным. Тридцать лет, холостой, работал в какой-то конторе. Жил отдельно, но каждое утро заходил к маме пить чай.
Он вошёл тихо, как всегда. Поздоровался кивком.
— Привет, Саш.
— Привет, Оль.
Лидия Петровна налила ему чай, поставила тарелку с бутербродами.
— Как дела на работе?
— Нормально.
— Нормально — это не ответ. Ты же взрослый мужик.
Саша пожал плечами. Оля заметила, как он быстро на неё посмотрел. В глазах было что-то похожее на сочувствие.
В половине одиннадцатого приехала Нинка с детьми. Троица сразу заполнила дом криками и топотом.
— Оля! — заорала Нинка с порога. — А где борщ? Дети голодные!
— Сейчас разогрею.
— И пирожки давай. Мишка, не трогай! Света, иди сюда!
Оля бегала между плитой и столом. Накладывала, подогревала, убирала пролитое. Нинка сидела с мамой и обсуждала соседей.
— А помнишь Танька с третьего этажа? Так она развелась! Представляешь?
— Да что ты говоришь!
— Говорю. Мужик, конечно, сволочь. Но всё равно. Дети без отца остались.
Оля слушала и мыла посуду. Опять. Дети Нинки ели как поросята — крошки везде, суп на столе, сок на полу.
— Оленька, а салатик сделай, — попросила Лидия Петровна. — Из огурцов.
— Мам, я же только поела, — сказала Нинка. — Но салат — это идея.
Оля достала огурцы. Резала и думала: почему Нинка не может сама салат нарезать? Руки у неё есть, нож тоже.
— А Димка когда придёт? — спросила Нинка.
— Вечером. Ему рубашки погладить надо.
— О, повезло Светке. Теперь у неё помощница есть.
Они засмеялись. Оля сжала нож покрепче.
К вечеру в доме собрались все. Димка пришёл с сумкой белья. Антон вернулся с работы. Саша тоже остался на ужин.
— Ну что, устроим семейный совет, — объявила Лидия Петровна.
Оля насторожилась. Что ещё такое?
— Оленька уже месяц с нами живёт, — начала свекровь. — Пора обсудить, как дальше быть.
— А что обсуждать? — спросил Антон.
— Обязанности. Кто что делает. У нас семья большая, дружная. Все должны друг другу помогать.
Оля поняла, к чему идёт разговор. И ей стало плохо.
— Конечно, мам, — поддакнула Нинка. — Семья — это святое.
— Вот именно. И Оленька должна понимать: теперь она за всех отвечает. За дом, за уют, за то, чтобы всем было хорошо.
— Погоди, — тихо сказала Оля. — Почему я за всех отвечаю?
Лидия Петровна удивилась.
— А кто ещё? Ты же хозяйка теперь.
— Но я работаю. У меня свои дела есть.
— Какие дела? — фыркнула Нинка. — Дома сидишь, в компьютер тыкаешь.
— Это моя работа!
— Работа, — передразнила Нинка. — Настоящая работа — это дом, семья, дети.
Оля посмотрела на Антона. Муж молчал, изучал скатерть.
— Тон, ну скажи что-нибудь.
— А что говорить? Мам права. Так у нас заведено.
— Заведено? А кем заведено?
— Традиции, — веско произнесла Лидия Петровна. — Женщина должна быть хранительницей очага.
— А мужчина что должен?
— Зарабатывать. Защищать.
— Но я тоже зарабатываю!
— Копейки твои, — махнула рукой Нинка.
Оля покраснела. Зарабатывала она прилично, больше Антона даже.
— Это не копейки.
— Да неважно сколько, — вмешался Димка. — Главное — порядок в доме. А то у нас тут разброд.
— Какой разброд?
— Да такой. Мам одна всё тянула. Устала уже. А теперь ты пришла — должна помогать.
— Я и помогаю!
— Мало помогаешь, — строго сказала Лидия Петровна. — Вчера пыль в гостиной не протёрла. Позавчера ужин невкусный был.
Оля растерялась. Ужин был нормальный. Все съели, никто не жаловался.
— А пыль… ну забыла.
— Нельзя забывать. Дом — это лицо семьи.
— Но почему только я должна пыль протирать? Димка может, Нинка может.
— У Димки работа, — отрезала Лидия Петровна. — У Нинки дети. А у тебя что?
Оля хотела закричать. Хотела сказать, что у неё тоже есть дедлайны, проекты, клиенты. Что она устаёт не меньше других. Но слова застряли в горле.
Все смотрели на неё с укоризной. Даже Антон кивал, соглашаясь с мамой. И только Саша сидел молча, опустив голову.
— Ну что молчишь? — поторопила Лидия Петровна. — Согласна?
Оля сглотнула. Все ждали её ответа.
— Я… не знаю.
— Как не знаешь? — возмутилась Нинка. — Тут думать нечего!
— Мне кажется, это несправедливо.
— Что несправедливо? — Лидия Петровна повысила голос. — Я тридцать лет этот дом тянула! Одна! Всех подняла, выучила, на ноги поставила!
— Мам, ну не нервничай, — попросил Димка.
— А как не нервничаться? Я думала, невестка мне поможет. А она ещё и торгуется!
Оля почувствовала, как щёки горят.
— Я не торгуюсь. Просто хочу понять, почему всё висит на мне.
— Потому что ты женщина! — рявкнула Лидия Петровна. — А женщина должна дом беречь!
— А Нинка тоже женщина.
— У Нинки свой дом есть. Свои заботы.
— А у меня что, нет?
— Твой дом теперь здесь. Твоя забота — мы все.
Оля посмотрела на мужа. Тот старательно избегал её взгляда.
— Антон, ну скажи хоть слово.
— А что я скажу? Мам опыт имеет. Знает, как лучше.
— Лучше для кого?
— Для всех.
— Для меня точно не лучше!
Повисла тишина. Лидия Петровна сжала губы.
— Значит, семья тебе не важна?
— Важна, но…
— Никаких но! Или ты с нами, или против нас!
— Мам, может, не надо так категорично? — вдруг подал голос Саша.
Все уставились на него. Младший сын редко встревал в семейные обсуждения.
— Что не надо? — удивилась Лидия Петровна.
— Ну… может, распределить как-то по-другому? Чтобы всем было удобно?
— Саша, не лезь не в своё дело, — одёрнул его Димка.
— А почему не в моё? Я тоже к семье отношусь.
— Ты холостой. Не понимаешь семейных вопросов.
Саша покраснел, но продолжил:
— Понимаю. Вижу же, что Оля устаёт.
— И что с того? — фыркнула Нинка. — Все устают.
— Но не все от рассвета до заката горбатятся.
— Ты что, на маму наезжаешь? — Димка нахмурился.
— Не наезжаю. Просто говорю, как есть.
Лидия Петровна побледнела.
— Саша! Как ты смеешь!
— Мам, я ничего плохого не сказал. Но Оля правда много делает.
— А должна делать! Она теперь в ответе за дом!
— Почему только она? — Саша впервые за вечер посмотрел матери в глаза. — Димка может свои рубашки сам гладить. У него руки есть.
— У меня времени нет! — возмутился Димка.
— А у Оли есть?
— У неё работа несерьёзная.
— Откуда ты знаешь? — Саша повернулся к брату. — Ты в программировании разбираешься?
— При чём тут программирование?
— При том, что не надо судить о том, чего не понимаешь.
Димка встал из-за стола.
— Ты совсем охренел, Саньк? На старших бочки катишь?
— Я правду говорю. Неудобную, но правду.
— Какую правду? — вмешалась Лидия Петровна.
Саша глубоко вздохнул.
— Что мы все на Олю повесили. И думаем, что это нормально.
— Это нормально! — заорала Нинка. — Так положено!
— Кем положено?
— Традицией!
— А традицию кто создавал? — Саша говорил всё громче. — Мы же! И можем изменить!
— Не можем! — отрезала Лидия Петровна. — Порядок есть порядок!
— Какой порядок? Когда один человек вкалывает, а остальные пользуются?
— Саша, заткнись! — рявкнул Антон. — Не твоё дело!
— Моё! — Саша встал. — Потому что я вижу, что творится! И мне стыдно!
— За что стыдно?
— За то, что мы Олю в рабыню превратили! И ещё считаем себя правыми!
В комнате повисла тишина. Лидия Петровна дрожала от злости.
— Вон из моего дома! — прошипела она.
— Мам…
— Вон! Немедленно!
Саша посмотрел на всех, задержал взгляд на Оле.
— Извини, — сказал он тихо. — Должен был раньше вмешаться.
И вышел, громко хлопнув дверью.
После ухода Саши все сидели молча. Лидия Петровна тяжело дышала, Димка хмуро смотрел в стол, Нинка что-то бормотала себе под нос.
— Ну и что теперь? — спросил Антон.
— Ничего, — отрезала мать. — Как жили, так и будем жить.
Но Оля поняла — что-то изменилось. Слова Саши повисли в воздухе, и их уже нельзя было забрать обратно.
На следующий день Саша не пришёл на чай. И на следующий тоже. Лидия Петровна делала вид, что ей всё равно, но Оля видела — свекровь постоянно поглядывает на часы.
— Позвони ему, — попросила она Антона вечером.
— Сам позвонит, когда поумнеет.
Но прошла неделя, а Саша не звонил. Лидия Петровна стала раздражительной, к Оле придиралась по мелочам.
— Суп пересолила… Пыль опять не протёрла… Рубашку плохо выгладила…
Оля терпела, но сил оставалось всё меньше. Она работала до двух ночи, чтобы успеть сдать проект, а в семь уже стояла у плиты.
Во вторник утром зазвонил телефон. Лидия Петровна схватила трубку.
— Алло? Саша? — Голос дрожал от облегчения. — Что случилось?
Оля слушала с кухни. Разговор был коротким.
— Приедет вечером, — сообщила свекровь. — Поговорить хочет.
Саша пришёл в шесть. Выглядел спокойным, даже как-то повзрослевшим.
— Привет, мам.
— Привет, сынок.
— Оль, и тебе привет.
— Привет, Саш.
Он сел за стол, отказался от чая.
— Я думал всю неделю. О том, что сказал тогда.
— Саша, давай забудем, — начала Лидия Петровна.
— Нет, мам. Не забудем. Потому что я был прав.
Свекровь сжала губы.
— Мне стыдно, — продолжил Саша. — Стыдно, что молчал столько времени. Видел, как ты, Оль, надрываешься, и ничего не говорил.
— Саш, не надо, — попросила Оля.
— Надо. Мам, ты же умная женщина. Неужели не видишь, что творится?
— Вижу, что сын мне хамит.
— Не хамлю. Говорю правду. Мы все привыкли, что ты за всех решаешь. А теперь решила, что Оля будет твоей заменой.
— И что тут плохого?
— То, что она не согласилась на это. Никто её не спрашивал.
Лидия Петровна встала, отвернулась к окну.
— Я всю жизнь для семьи жила…
— Знаю, мам. И мы тебе благодарны. Но это не значит, что теперь Оля должна повторить твой путь.
— А кто тогда дом вести будет?
— Все вместе. По очереди. По справедливости.
Свекровь развернулась.
— Это невозможно!
— Почему?
— Потому что… потому что так не бывает!
— Бывает, мам. У многих моих друзей именно так и заведено.
Саша подошёл к матери, обнял её за плечи.
— Мам, тебе же тоже тяжело было одной тянуть. Зачем Оле то же самое устраивать?
Лидия Петровна заплакала. Тихо, почти беззвучно.
— Я не знаю, как по-другому…
— А мы вместе придумаем.
Вечером собрались все. Саша объяснил Димке и Нинке новые правила. Готовка — по очереди. Уборка — тоже. Глажка — каждый сам за себя.
— Это неправильно, — буркнула Нинка.
— Это справедливо, — отрезал Саша.
Антон долго молчал, потом кивнул:
— Попробуем.
Через месяц дом изменился. Димка научился гладить рубашки и даже гордился этим. Нинка стала следить за своими детьми за столом. Лидия Петровна поначалу ворчала, но потом призналась Оле:
— Знаешь, а мне даже легче стало.
— Почему?
— Ответственности меньше. Раньше думала — всё на мне висит. А теперь мы все вместе.
Саша изменился больше всех. Стал увереннее, чаще высказывал своё мнение. Даже девушку завёл.
— Спасибо, — сказала Оля ему однажды.
— За что?
— За то, что заступился. Не каждый решился бы.
— Надоело молчать. Тридцать лет молчал — хватит.
Оля улыбнулась. Хорошо, когда в семье есть кто-то, кто не боится сказать правду.
