— Подпиши здесь и здесь, — свекровь протянула Марине документы через стол, даже не глядя ей в глаза, словно речь шла о списке покупок, а не о квартире стоимостью в несколько миллионов.
Марина замерла с ручкой в руке. В кабинете нотариуса было душно, несмотря на работающий кондиционер. Или это ей только казалось? Она перечитала строчки в договоре дарения ещё раз, не веря своим глазам.
Рядом сидел Павел, её муж, и усердно изучал свой телефон. Он знал. Конечно, он знал заранее об этом «сюрпризе» от своей матери.
— Я не понимаю, — Марина положила ручку на стол. — Тут написано, что я отказываюсь от всех прав на квартиру в пользу Павла. Но это же наша семейная квартира. Мы в ней живём уже пять лет.
Свекровь, Галина Петровна, наконец соизволила посмотреть на неё. В её взгляде читалось раздражение человека, которому приходится объяснять очевидные вещи.
— Милочка, давай не будем устраивать спектакль при посторонних. Квартира куплена на мои деньги. Я имею право решать, кому её дарить. Своему сыну или… временным людям в его жизни.
Временным людям. После пяти лет брака и двух выкидышей, о которых свекровь прекрасно знала. Марина почувствовала, как кровь прилила к щекам.
— Паша, — она повернулась к мужу. — Ты же слышишь, что происходит?
Он поднял глаза от экрана. В них была та самая виноватая мольба, которую она видела слишком часто за последние годы.
— Марин, ну что ты сразу в штыки? Мама просто хочет обезопасить имущество. Это же формальность. Мы же семья.
Формальность. Марина посмотрела на нотариуса — пожилую женщину в строгом костюме, которая деликатно отводила взгляд, делая вид, что изучает документы.
— Если это формальность, тогда почему бы не оформить квартиру на нас двоих?
Галина Петровна издала короткий смешок.
— А если вы разведётесь через год? Или два? И ты заберёшь половину того, что заработано не тобой? Нет уж, спасибо. Я не для того всю жизнь работала, чтобы обогащать чужих людей.
Чужих. Вот так просто. Марина встала, чувствуя, как подрагивают колени.
— Я не буду это подписывать.
— Как хочешь, — свекровь пожала плечами. — Тогда квартира остаётся на мне. И я имею полное право в любой момент попросить вас съехать. Выбор за тобой.
Марина посмотрела на Павла. Он сидел, ссутулившись, и молчал. В этом молчании было всё: и его выбор, и его трусость, и конец их брака, который она так упорно не хотела замечать.
— Знаешь что? — Марина взяла свою сумку. — Квартира твоя. Можешь в ней жить со своей мамочкой. А я найду себе жильё, где меня не будут считать временным человеком.
Она вышла из кабинета, не оглядываясь. За спиной осталась тишина, которая стоила дороже любых слов.
На улице Марина остановилась и сделала глубокий вдох. Августовское солнце слепило глаза, но она не чувствовала его тепла. В сумке завибрировал телефон — конечно, Павел. Она не стала отвечать.
Вместо этого она набрала номер своей подруги Кати.
— Кать, помнишь, ты говорила про свободную комнату в твоей квартире? Она ещё актуальна?
— Марин? Что случилось? Ты плачешь?
Только тогда Марина поняла, что по щекам текут слёзы. Она вытерла их тыльной стороной ладони.
— Нет. Уже нет. Так что насчёт комнаты?
— Конечно, приезжай. Прямо сейчас приезжай. Заодно всё расскажешь.
Марина вызвала такси. Пока ехала, телефон разрывался от звонков Павла. Потом начала звонить свекровь. Марина отключила звук.
Квартира Кати находилась в старом центре города, в пятиэтажке с высокими потолками и скрипучим паркетом. Катя встретила её в дверях с бокалом вина и обеспокоенным взглядом.
— Рассказывай.
Марина рассказала. Всё. Про нотариуса, про документы, про «временных людей». Катя слушала, кивала и подливала вино.
— Знаешь, что самое противное? — Марина крутила в руках уже третий бокал. — Я ведь чувствовала, что так будет. Все эти годы она меня не принимала. Находила недостатки во всём: я не так готовлю, не так убираюсь, не так одеваюсь. А Паша… Паша всегда был на её стороне. «Мама просто переживает», «Мама желает добра», «Мама не со зла».
— А что теперь? Ты же не вернёшься?
Марина покачала головой.
— Нет. Хватит. Я устала доказывать, что я достаточно хороша для её драгоценного сына. Буду искать работу получше, сниму свою квартиру. Начну сначала.
Телефон снова завибрировал. На этот раз сообщение. Марина нехотя открыла.
«Марин, ты не понимаешь. Мама действительно хочет как лучше. Давай встретимся и поговорим спокойно. Я тебя люблю».
Она показала сообщение Кате.
— И что ты ответишь?
— Ничего. Пусть подумает. Первый раз в жизни пусть сам подумает, без мамочкиных подсказок.
Прошла неделя. Марина устроилась на временной комнате у Кати, начала рассылать резюме. Старалась не думать о Павле, о их квартире, о вещах, которые там остались. Катя оказалась лучшей соседкой — не лезла с расспросами, но всегда была рядом, когда нужна поддержка.
На восьмой день в дверь позвонили. Марина открыла — на пороге стоял Павел. Осунувшийся, небритый, с красными глазами.
— Можно поговорить?
Катя тактично ушла в свою комнату. Марина пропустила его в гостиную, но садиться не предложила.
— Говори.
— Вернись. Пожалуйста. Дома невыносимо без тебя.
— Дома? — Марина усмехнулась. — Это не мой дом. Твоя мама ясно дала понять.
— Она уехала к себе. Сказала, что я сам виноват, что не смог удержать жену. Представляешь? Теперь я виноват!
Марина смотрела на него и чувствовала… ничего. Ни жалости, ни злости. Пустоту.
— Паша, ты правда не понимаешь? Дело не в квартире. Дело в том, что когда нужно было выбирать между мной и мамой, ты всегда выбирал её. Всегда. А я устала быть второй.
— Но я люблю тебя!
— Может быть. Но любить недостаточно. Нужно ещё уметь защищать того, кого любишь. А ты не защитил меня ни разу за пять лет.
Он опустился на стул, закрыв лицо руками.
— Что мне делать?
— Не знаю. Это твоя жизнь. Разбирайся сам.
После его ухода Марина долго сидела у окна. Катя принесла чай, села рядом.
— Жалеешь?
— Нет. Знаешь, я вдруг поняла — я свободна. Впервые за долгое время я свободна от необходимости оправдываться, доказывать, соответствовать чьим-то ожиданиям. Это… освобождает.
Через две недели Марине позвонили из компании, куда она отправляла резюме. Предложили должность с зарплатой в полтора раза выше прежней. Она согласилась не раздумывая.
В первый рабочий день, выходя из нового офиса, она столкнулась с Галиной Петровной. Свекровь стояла у входа, явно её поджидая.
— Нам нужно поговорить.
— Нам не о чем говорить, — Марина попыталась обойти её, но Галина Петровна загородила дорогу.
— Павел подал документы на развод.
Марина остановилась. Это было неожиданно.
— И что?
— И я поняла, что была неправа. Ты хорошая жена для моего сына. Возвращайся. Я больше не буду вмешиваться.
Марина рассмеялась. Искренне, от души рассмеялась.
— Галина Петровна, вы серьёзно думаете, что можно вот так просто? Обозвать человека «временным», унизить, а потом сказать «я была неправа» — и всё станет как прежде?
— Я готова извиниться.
— Перед кем? Передо мной? Или перед Пашей, который остался один в вашей драгоценной квартире?
Свекровь поджала губы.
— Не нужно так говорить. Я искренне хочу всё исправить.
— А я искренне не хочу ничего исправлять. Знаете почему? Потому что за эти недели я поняла главное — мне не нужна ваша квартира. Мне не нужен мужчина, который не может защитить свою семью. И мне точно не нужна свекровь, которая считает меня недостойной своего сына.
— Но Павел страдает!
— Пусть страдает. Может, это научит его думать своей головой.
Марина обошла оторопевшую свекровь и пошла к метро. За спиной она услышала:
— Ты пожалеешь! Такого мужа, как мой сын, ты больше не найдёшь!
Марина обернулась.
— Знаете что, Галина Петровна? Дай бог, чтобы не нашла. Одного такого мне хватило.
Вечером того же дня ей позвонил незнакомый номер.
— Марина Сергеевна? Это нотариус Елена Владимировна. Мы встречались три недели назад.
— Да, помню. Что-то случилось?
— Видите ли, я обычно не вмешиваюсь в дела клиентов, но… Могли бы вы завтра зайти ко мне в офис? Есть информация, которая может вас заинтересовать.
Марина согласилась, хотя и не понимала, зачем это нужно.
На следующий день в кабинете нотариуса её ждал сюрприз. За столом сидел незнакомый мужчина в дорогом костюме.
— Это Андрей Михайлович, юрист, — представила его нотариус. — Он представляет интересы вашей бабушки.
— Моей бабушки? Но она умерла два года назад.
— Именно. И оставила завещание. Довольно необычное завещание.
Юрист открыл папку с документами.
— Ваша бабушка, Серафима Ивановна, владела квартирой в центре города. Двухкомнатной, в сталинском доме. По завещанию эта квартира переходит вам, но с одним условием.
— Каким?
— Вы получите её только в случае развода с Павлом Галиной. Если же останетесь в браке, квартира отойдёт благотворительному фонду.
Марина села. Ноги не держали.
— Но… почему? Зачем?
Нотариус откашлялась.
— Ваша бабушка оставила письмо. Хотите прочитать?
Марина кивнула. Руки дрожали, когда она разворачивала пожелтевший лист.
«Маринка, внученька моя дорогая.
Если ты читаешь это письмо, значит, я была права. Твой Павел — не пара тебе. Я видела, как его мать смотрит на тебя, как он молчит, когда она тебя унижает. Видела и молчала, потому что знала — пока сама не поймёшь, не поверишь.
Квартира — это мой подарок тебе. Не за то, что развелась, а за то, что нашла в себе силы начать сначала. Я всю жизнь прожила с твоим дедом, терпела его мать, которая меня ненавидела. И знаешь что? Не стоило оно того. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на людей, которые тебя не ценят.
Будь счастлива, внучка. И помни — ты достойна любви и уважения. Всегда.
Твоя баба Сима».
Марина не заметила, как по щекам потекли слёзы. Нотариус молча протянула ей платок.
— Документы на развод уже поданы?
— Да, неделю назад.
— Отлично. Как только развод оформят, квартира ваша. А пока… — юрист достал ключи, — можете начать ремонт. Или просто съездить посмотреть.
Марина взяла ключи. Они были тяжёлые, старинные, на кожаной подвеске.
— Спасибо.
Квартира оказалась именно такой, как любила бабушка — просторной, светлой, с лепниной на потолках и старым паркетом. Марина ходила по комнатам и чувствовала странное спокойствие. Будто бабушка была рядом и говорила: «Всё будет хорошо, внучка».
Через месяц развод был оформлен. Павел не сопротивлялся, только просил о встрече. Марина отказала.
Ещё через месяц она въехала в бабушкину квартиру. Катя помогала с переездом.
— Слушай, а что с Павлом-то? Знаешь что-нибудь?
— Знаю. Общие знакомые рассказывали. Живёт с мамой в той самой квартире. Она переехала к нему насовсем. Готовит ему борщи, гладит рубашки и ищет новую невесту. Правильную.
— Жалко его?
Марина задумалась.
— Знаешь, нет. У каждого своя судьба. Он выбрал свою. А я — свою.
Вечером, уже в новой квартире, Марина получила сообщение от неизвестного номера.
«Марина, это Галина Петровна. Я узнала про квартиру от вашей бабушки. Хочу сказать — вы обеих обманули моего сына. Специально разрушили наш семью ради недвижимости. Но бог вам судья».
Марина перечитала сообщение дважды. Потом начала набирать ответ, но передумала. Удалила номер и заблокировала.
Некоторые люди никогда не поймут, что семью разрушает не правда, а ложь. Не те, кто уходит, а те, кто предаёт, оставаясь рядом.
Прошёл год. Марина сделала ремонт в квартире, получила повышение на работе, записалась на курсы французского. Жизнь наладилась настолько, что прошлое казалось дурным сном.
В один из весенних дней она встретила Павла в супермаркете. Он стоял у полки с крупами и растерянно изучал этикетки.
— Привет, — сказала Марина спокойно.
Он вздрогнул, обернулся. Изменился сильно — похудел, осунулся, появилась седина.
— Марина… Привет.
— Как жизнь?
— Нормально. Мама заболела. Теперь я за ней ухаживаю.
— Сочувствую.
Повисла неловкая пауза. Потом Павел заговорил торопливо, будто боялся, что она уйдёт:
— Знаешь, я много думал. О нас, обо всём. Ты была права. Я был трусом. Всегда выбирал лёгкий путь — не спорить с мамой, не защищать тебя. Думал, само как-нибудь наладится.
— И что теперь?
— Теперь поздно. Я всё потерял. И самое обидное — я сам во всём виноват.
Марина кивнула.
— Да, сам. Но знаешь что? Это не конец света. У тебя есть шанс начать сначала. Научиться жить своей жизнью, принимать свои решения. Может, ещё не поздно.
— Ты правда так думаешь?
— Правда. Только начинать надо с главного — перестать жить для мамы. Она прожила свою жизнь. Теперь твоя очередь.
Павел смотрел на неё с чем-то похожим на надежду.
— Спасибо. За всё. И прости.
— Удачи, Паша.
Марина развернулась и пошла к кассе. За спиной она услышала тихое:
— Ты счастлива?
Она обернулась и улыбнулась.
— Да. Впервые за долгое время — да.
И это была правда. Она была свободна, самостоятельна и счастлива. У неё была работа, которая нравилась, квартира, которая была только её, и целая жизнь впереди.
А ещё у неё было главное — уважение к себе. То самое, которое она чуть не потеряла, пытаясь заслужить любовь свекрови и сохранить брак, который держался только на её уступках.
Вечером того же дня ей позвонила Катя.
— Марин, иду к тебе с вином и пиццей. И не спорь!
— А что празднуем?
— Жизнь. Свободу. Дружбу. Мало?
— Достаточно. Жду.
Они сидели на балконе бабушкиной квартиры, пили вино и смотрели на закат. Город внизу готовился к ночи, зажигались огни в окнах.
— Знаешь, о чём я думаю? — сказала Катя. — Твоя бабушка была мудрой женщиной.
— Почему?
— Она не пыталась тебя учить, как жить. Не вмешивалась в твои отношения. Просто дала тебе возможность выбора. И ты выбрала правильно.
Марина кивнула. Да, бабушка была мудрой. Она знала — нельзя прожить чужую жизнь, нельзя уберечь от чужих ошибок. Можно только подставить плечо, когда человек будет готов начать сначала.
Телефон завибрировал — сообщение от коллеги.
«Завтра важная презентация. Не забудь!»
Марина улыбнулась. Завтра новый день, новые возможности, новые вызовы. И она была готова их встретить.
Потому что теперь она точно знала — её жизнь принадлежит только ей. И никакие свекрови, никакие слабые мужья, никакие «временные люди» не смогут это изменить.
Она подняла бокал.
— За бабушку Симу. За мудрых женщин. За право жить своей жизнью.
— И за то, чтобы никогда не забывать — мы достойны любви и уважения. Всегда, — добавила Катя.
Они чокнулись. Внизу зажёгся ещё один фонарь, осветив кусочек улицы. Новая жизнь только начиналась.
