Жанна поправила волосы и посмотрела на дом родителей Максима. Двухэтажный кирпичный особняк всегда казался ей слишком большим для двух стариков.
— Ну что, готова? — Макс достал сумки из багажника.
— Конечно, — улыбнулась она. Пятнадцать лет брака научили скрывать неловкость.
Дверь открыла Ирина Васильевна. Накрашенная, в новом халате.
— А, приехали. Максимка, сынок! — она обняла сына и чмокнула в щёку. На Жанну бросила короткий взгляд. — Жанночка, здравствуй.
— Здравствуйте, — Жанна протянула коробку конфет.
— Ой, не стоило. У нас диабет у отца прогрессирует.
Макс промолчал. Как всегда.
В гостиной сидел Пётр Семёнович, смотрел новости. Кивнул им и снова уставился в телевизор.
— Ужин через час, — объявила свекровь. — Максим, помоги мне на кухне. Жанна, отдыхай.
Отдыхать. Как будто она инвалид.
Жанна прошла в комнату для гостей. Разложила вещи в шкафу, села на кровать. За стеной слышались голоса Макса и его матери. О работе, о соседях, о здоровье.
Зачем они сюда приезжают каждый месяц? Ради приличия? Или Макс правда скучает по родителям?
— Жаночка, иди ужинать! — крикнула Ирина Васильевна.
На столе — курица, картошка, салат. Всё как обычно.
— Макс рассказывал, что вы опять отпуск в Турции провели, — начала свекровь. — Мы в вашем возрасте на дачу ездили. Стране помогали.
— Времена другие теперь, — ответила Жанна.
— Да уж, другие. Раньше семья была важнее развлечений.
Жанна почувствовала, как сжались кулаки. Макс жевал курицу и молчал.
— А дети когда? — Пётр Семёнович оторвался от тарелки. — Годы-то идут.
— Пап, мы об этом говорили уже, — буркнул Макс.
— Говорили-говорили. А толку?
Жанна встала из-за стола.
— Извините, голова болит. Лягу пораньше.
В комнате она закрыла дверь и села на кровать. Руки дрожали. Каждый раз одно и то же. Намёки, укоры, недовольные взгляды.
Макс зашёл через полчаса.
— Что с тобой?
— Ничего. Просто устала.
— Они не со зла. Беспокоятся за нас.
Беспокоятся. Жанна легла и отвернулась к стене.
— Спокойной ночи.
Макс разделся, лёг рядом. Через несколько минут захрапел.
А Жанна лежала и думала. О том, что завтра снова будут завтраки с ехидными замечаниями. Снова Макс будет делать вид, что ничего не замечает.
Пятнадцать лет. Неужели всю жизнь так?
Жанна проснулась в три утра. Во рту пересохло, голова гудела. Рядом сопел Макс, раскинувшись на всю кровать.
Она встала, накинула халат и пошла на кухню за водой. В коридоре горел ночник, половицы скрипели под ногами.
У кухни остановилась. Оттуда доносились голоса свёкра и свекрови.
— …терпит эту бесплодную корову, — шипела Ирина Васильевна. — Пятнадцать лет! Ни детей, ни толку.
— Тише, услышит кто, — буркнул Пётр Семёнович.
— А пусть слышит! Может, хоть стыд появится. Максимка мог бы любую найти. Красивый, обеспеченный.
Жанна прижалась к стене. Сердце билось так громко — казалось, весь дом слышит.
— И что предлагаешь?
— Поговорить с ним завтра. Серьёзно поговорить. Мужчина должен понимать — время не резиновое. В сорок три можно ещё семью нормальную создать.
— А квартира их? Машина?
— Квартира на Максима оформлена, мы деньги давали на первый взнос. Машина тоже его. Ей достанется только то, что сама заработала.
Ирина Васильевна засмеялась противно:
— А это копейки. Библиотекарша чёртова.
— Думаешь, согласится?
— Ещё как согласится. Я его мать, знаю как разговаривать. Главное — правильно подать. Мол, несчастлив ты, сынок, мучаешься с этой… как её там…
— Жанной.
— Вот-вот. С Жанной этой. Пора избавляться от балласта!
Жанна стояла и не могла поверить. Балласт. Пятнадцать лет она балласт.
— А если откажется?
— Не откажется. Максим всегда меня слушал. И сейчас послушает.
В кухне зашуршали пакеты, загремела посуда.
— Ладно, спать пора. Завтра большой день.
Жанна быстро прошла в туалет, заперлась. Села на крышку унитаза и закрыла лицо руками.
Балласт. Бесплодная корова.
Пятнадцать лет она старалась. Готовила на праздники, дарила подарки, терпела намёки и упрёки. А они планировали избавиться от неё, как от старой мебели.
И Макс послушается. Конечно, послушается. Когда он не слушался маму?
Жанна вернулась в комнату. Макс всё так же храпел. Она легла, укрылась одеялом и стала ждать утра.
В семь встала, оделась, собрала вещи в сумку. Макс проснулся от шороха.
— Жань, ты чего так рано?
— Еду домой.
— Как домой? Мы же до вечера хотели остаться.
— Я хочу домой. Сейчас.
Макс сел на кровати, потёр глаза:
— Что случилось-то?
— Ничего не случилось. Просто хочу домой.
— А родители? Они расстроятся.
Родители. Жанна взяла сумку:
— Передай им привет. Скажи, что голова болела.
— Я с тобой поеду.
— Не надо. Оставайся. Проводи время с родителями.
Она вышла из комнаты. В прихожей надела куртку, достала телефон. Вызвала такси.
— Жаночка, ты куда? — высунулась из кухни Ирина Васильевна. — Завтрак готов.
— Домой еду. Спасибо за гостеприимство.
— Но почему так рано?
Жанна посмотрела на неё внимательно. Накрашенные губы, удивлённые глаза, заботливая интонация.
— Дела дома.
Такси подъехало через десять минут. Жанна села на заднее сиденье и закрыла глаза.
Балласт избавляется от вас сам.
Дома Жанна заварила крепкий чай и села за кухонный стол. Квартира казалась непривычно тихой. Обычно они возвращались вечером, усталые, сразу ужинали и ложились спать.
А сейчас суббота, одиннадцать утра, и она одна.
Телефон зазвонил. Макс.
— Жань, ты нормально доехала?
— Нормально.
— Что творится-то? Мама говорит, ты какая-то странная была.
Странная. Жанна усмехнулась:
— Всё хорошо. Как дела у родителей?
— Да нормально… Слушай, я вечером приеду. Поговорим.
— Хорошо.
Она положила трубку и посмотрела вокруг. Их квартира. Обои они выбирали вместе, мебель покупали. Только первоначальный взнос родители Макса дали. Значит, по их логике, квартира не её.
Жанна встала, подошла к шкафу и достала папку с документами. Свидетельство о браке, документы на квартиру. Всё оформлено на двоих.
Ещё одна ложь старой карги.
В понедельник она взяла отгул и поехала к юристу. Молодая девчонка лет тридцати, в джинсах и свитере.
— Развод хотите оформить?
— Да.
— Есть дети?
— Нет.
— Имущественные споры предвидятся?
Жанна подумала:
— Возможно.
— Тогда через суд придётся. Заявление подадим, вызовут на заседание. Если муж не согласится — будет несколько заседаний.
— А если согласится?
— Быстрее пройдёт. Месяца полтора-два и всё.
Жанна заполнила бумаги, заплатила госпошлину. Странное чувство — будто сбросила тяжёлый рюкзак.
Вечером Макс пришёл в восемь. Усталый, недовольный.
— Ну и денёк… Мать весь день голову морочила. Говорит, ты на неё накричала.
— Я не кричала.
— А что тогда? Почему сорвалась так резко?
Жанна поставила перед ним тарелку с борщом:
— Макс, а ты меня любишь?
Он поперхнулся:
— С чего вдруг такие вопросы?
— Просто интересно. Любишь?
— Конечно люблю. Пятнадцать лет вместе.
— Это не ответ. Пятнадцать лет можно жить по привычке.
Макс отложил ложку:
— Жань, что происходит? Второй день ты какая-то не такая.
— Отвечай на вопрос.
— Ну… люблю. А что?
— А что скажешь, если родители предложат развестись?
Лицо Макса изменилось. Он опустил глаза:
— Глупости какие. Зачем им это?
— А если предложат?
— Не предложат.
— Макс, я спрашиваю — что скажешь ТЫ?
Долгая пауза. Макс мял салфетку в руках:
— Жань, ну зачем такие разговоры? Всё же нормально у нас.
— Нормально — это не ответ.
— Я не знаю! — он встал из-за стола. — Устал я от этих вопросов. Два дня назад всё было хорошо, а теперь… Что стряслось-то?
Жанна тоже встала:
— Ничего не стряслось. Просто поняла кое-что.
— Что поняла?
— Что пятнадцать лет была дурой.
Она пошла в спальню, достала из шкафа папку с документами. Вернулась на кухню и положила на стол заявление о разводе.
Макс прочитал и побледнел:
— Ты что, спятила?
— Наоборот. Впервые за долгое время соображаю нормально.
— Из-за чего? Из-за мамы? Так она не со зла!
— Знаю. Не со зла. Просто считает меня балластом.
Макс замер:
— Откуда ты…
— Слышала вашу семейную планёрку. Ночью. На кухне.
— Жань, это не то что ты думаешь…
— А что это?
Он молчал. Крутил в руках заявление и молчал.
— Скажи хоть что-то, — Жанна села напротив.
Макс положил заявление на стол:
— Мама действительно говорила… про детей. Что времени мало остаётся.
— И про балласт тоже говорила?
— Жань, она старая. Говорит глупости иногда.
— А ты что ответил?
Макс потёр лоб:
— Я… ничего не ответил.
— Вот именно. Как всегда.
Жанна встала, налила себе чай. Руки не дрожали. Странно — она ожидала истерики, слёз. А было спокойно.
— Пятнадцать лет я ждала, когда ты наконец поставишь их на место, — сказала она. — Когда скажешь маме, что я твоя жена, а не временная квартирантка.
— Они привыкли командовать…
— А ты привык подчиняться. И меня заставлял подчиняться.
Макс вскочил:
— Я никого не заставлял! Просто не люблю конфликты.
— Конфликты? — Жанна засмеялась. — Это называлось защитить жену. Но ты предпочитал, чтобы я терпела.
— Ну что теперь делать-то? Прошлое не вернёшь.
— Ничего не надо делать. Всё уже сделано.
Макс схватил заявление:
— Я не подпишу это!
— Не обязательно. Через суд разведут.
— Жань, опомнись! Куда ты пойдёшь? Что будешь делать?
— Не знаю. Но без вас троих буду делать.
Он ходил по кухне, размахивал руками:
— Это безумие! Из-за глупых слов старой женщины рушить семью!
— Семью? — Жанна поставила чашку. — Какую семью, Макс? Где ты видишь семью?
— Мы же… мы живём вместе…
— Живём. Как соседи по коммуналке. Ты работаешь, я работаю. Встречаемся вечером, смотрим телевизор. По выходным едем к твоим родителям, где я изображаю благодарность за то, что меня терпят.
Макс сел:
— А что не так? Нормальная жизнь.
— Для тебя нормальная. А я устала быть никем.
Телефон зазвонил. Ирина Васильевна.
— Не бери, — попросил Макс.
Жанна взяла трубку:
— Алло.
— Жанночка, милая! Максимка дома? Хотела узнать, как дела.
— Дела хорошо. Развожусь с вашим сыном.
Тишина. Потом:
— Что? Ты что говоришь?
— То, что вы хотели услышать. Избавляюсь от себя сама.
— Жанна, я не понимаю…
— Поймёте. Передавайте привет Петру Семёновичу.
Она отключилась. Макс смотрел на неё с ужасом:
— Зачем ты ей сказала?
— А зачем скрывать? Пусть радуется.
Через полчаса Ирина Васильевна примчалась. Влетела в квартиру без стука:
— Что происходит? Максим, объясни немедленно!
— Мам, не сейчас…
— Жанна! — она повернулась к невестке. — Ты что удумала? С ума сошла?
Жанна спокойно сидела за столом:
— Наоборот. Разум обрела.
— Из-за чего? Максим тебя обижал?
— Максим меня игнорировал. А вы планировали от меня избавиться.
Ирина Васильевна покраснела:
— Кто тебе такое сказал?
— Вы сами. Ночью. На кухне.
— Ты подслушивала?
— Воду хотела попить. А услышала, как меня балластом называете.
Старуха переглянулась с сыном:
— Жанночка, ты не так поняла. Я волнуюсь за Максима, он несчастлив…
— Мам, хватит, — вдруг сказал Макс.
Ирина Васильевна удивилась:
— Что хватит?
— Хватит врать. Да, вы хотели, чтобы мы развелись. Да, я слушал и молчал. Как всегда.
— Максим!
— А теперь Жанна сама всё решила. И правильно сделала.
Жанна посмотрела на мужа удивлённо. Впервые за пятнадцать лет он сказал матери правду.
— Но поздно, — добавила она.
Макс кивнул:
— Понимаю.
Ирина Васильевна металась между ними:
— Вы оба спятили! Жанна, я извиняюсь, если что-то не так сказала!
— Спасибо. Но решение принято.
Через месяц суд оформил развод. Квартиру разделили пополам, Жанна продала свою долю Максу. Денег хватило на однушку в другом районе.
Новая квартира была маленькой, но светлой. Жанна поставила цветы на подоконник, повесила свои картинки.
Впервые за много лет она делала то, что хотела. Смотрела фильмы, которые нравились ей. Ела когда хотела. Никто не критиковал её выбор.
Максим звонил первые недели. Просил вернуться, обещал поговорить с родителями. Жанна отвечала вежливо и коротко. Потом звонки прекратились.
Подруги удивлялись: как можно бросить обеспеченного мужа? Жанна объясняла просто — оказалось, что деньги не заменяют уважения.
В сорок один год она начала новую жизнь. Без свёкра-молчуна, без ехидной свекрови, без мужа-мямли.
Трудно? Да. Одиноко? Иногда.
Но впервые за много лет Жанна была не балластом, а просто собой. И это стоило любых трудностей.
