— Невесту приведешь на Новый год? — Галина нахмурилась. Она не хотела, чтобы её сын, Максим, женился так рано, да ещё и на какой-то приезжей провинциалке. С Полиной она знакома не была, да и не планировала знакомиться. Но сыну говорить об этом она не хотела. Галина была женщиной хитрой и знала, что если будет настаивать, то ничего не добьётся. Она хотела сделать так, чтобы Максим сам отказался от идеи женитьбы. И если для этого требовалось потерпеть его девушку за новогодним столом, то так тому и быть.
— Полина очень стесняется, поэтому она бы хотела познакомиться с тобой заранее, — улыбнулся сын Галины.
— Да? Ну хорошо, — ответила Галина с плохо скрываемой неохотой. — Устраивай. Только пусть не думает, что я буду плясать под её дудку.
— Мам, она просто хочет произвести хорошее впечатление. Ты же умеешь быть приветливой, когда захочешь, — мягко, но настойчиво сказал Максим.
— Приветливой? Я всегда приветлива с теми, кто её заслуживает, — фыркнула Галина. — Ладно, ладно. Зови свою… стеснительную особу.
— Спасибо, мам! Ты у меня самая лучшая! — Максим поцеловал мать в щёку и почти побежал звонить Полине.
— Мама согласилась! Уверен, что ты ей понравишься, но встречают, как говорится, по одёжке, так что принарядись. Впрочем, я уверен, что ты и сама всё это знаешь. Ты же у меня идеальная! Солнышко моё!
Полина молча слушала и кивала. Она была девушкой простой, без тяги к искусственной красоте. За собой она следила, подчёркивая природную красоту длинных густых волос и фарфоровой кожи. Но ради расположения будущей свекрови Полина выполнила всё, о чём просил Максим. Даже сходила к визажисту, который намалевал на её нежном лице такой слой помады и теней, что, увидев себя в зеркале, Полинушка чуть не расплакалась. Она чувствовала себя куклой на ярмарке тщеславия.
— Стирайте всё это… немедленно! — выдавила она, с трудом сдерживая слёзы. — Я пойду как есть. Настоящая.
Визажист попытался возражать, но Полина была непреклонна. Она смыла макияж, поправила волосы и, купив торт и скромный букет, с дрожащей рукой нажала на звонок квартиры Галины.
Галина заранее приготовила стол, чтобы встретить гостей. Свежесть ёлки смешивалась с ароматом мандаринов и готовящихся блюд. Она решила, что раз уж сын приведёт девушку, то и она может позвать свою подругу с дочерью. Арина была хорошей девушкой и, по мнению Галины, отлично подходила её сыну. К тому же она помнила, как раньше Максим засматривался на Аринку. «Одно дело – мимолётное увлечение провинциалкой, другое – девушка нашего круга», — думала она, расставляя тарелки.
У Арины были большие, выразительные глаза, длинные, стройные ноги и престижное образование. Галина не сомневалась, что на фоне Арины, которая за четыре года обучения в столице стала ещё эффектнее, померкнет любая Полина. «Пусть Максим сравнит и сделает выводы», — надеялась она.
Она позвонила Лидии Борисовне:
— Лидка, милая! Приходите с Ариной, давно не виделись. Как раз Максимка приедет, хоть пообщаются дети… — заговорщицки сказала она. — А заодно и его новую пассию посмотрите. Интересно же!
Лидия Борисовна поняла, что приглашение получено неспроста.
— Галочка, конечно, придём! Аринка как раз мечтает Максима увидеть. Как он, кстати? Говорят, с кем-то встречается? — уточнила подруга.
— Да какая там встречается! Мимолётный каприз, — пренебрежительно махнула рукой Галина, хотя собеседница её не видела. — Встретимся, всё обсудим. Жду!
Подруги часто обсуждали, что было бы здорово сродниться. Они не оставляли надежду на то, что их дети влюбятся друг в друга и создадут семью. «Арина – вот достойная партия для моего Максимки», — мысленно подвела итог Галина.
***
Полина не подозревала подвоха, когда шла к будущей свекрови. Её согревала лишь мысль о Максиме. Дверь открыл он сам. Он был взволнован не меньше, чем его невеста.
— Привет… я так рад тебя видеть! — он обнял Полину, и её страх на мгновение растаял. Но ненадолго. Он отошёл, и его лицо стало озабоченным. — Слушай, тут такое дело… мать позвала ещё гостей. Подругу свою с дочерью. Она меня не предупредила об этом, прости. Совсем сдурела, видимо.
Полина нахмурилась, ощущая, как внутри всё сжимается от дурного предчувствия.
— Гостей? На наше… знакомство? — тихо спросила она.
— Да. Я в шоке. Но деваться некуда, прости, золотце. — Максим сжал её руку. — Только не волнуйся. Я с тобой.
Полина натянула улыбку, похожую на маску, и пошла знакомиться, крепко сжимая Максимову руку.
В гостиной их встретила картина семейной идиллии: Галина и её гостья увлечённо листали альбом, а рядом сидела невероятно стильная девушка.
— А это мы на море вчетвером. Максимка тогда тебя плавать учил, помнишь? — Галина ворковала, указывая на фотографию. — А потом вы вдвоём на дискотеку ходили. Мы с Лидкой тогда жутко волновались за вас, но ничего, помню, как Макс мне потом признался, что в тебя влюблен! — Она бросила многозначительный взгляд в сторону Арины.
— Мам, Полина пришла, — твёрдым голосом прервал её Максим.
Женщины обернулись, их взгляды — оценивающие, холодные — скользнули по Полине с ног до головы.
— Здравствуйте… это вам, — она протянула букет Галине.
— Здравствуйте. Спасибо. Максим, принеси, пожалуйста, вазу. А вы, Полина, проходите. Присаживайтесь за стол, — сухо ответила Галина, едва взглянув на цветы.
***
Обстановка в гостиной была далека от комфортной. Воздух казался густым от оценивающих взглядов. Полина ощущала себя под микроскопом, каждый жест и вздох фиксировались присутствующими. Особенно пристально за ней наблюдали глаза тёти Гали.
— Тётя Галя, давайте мы альбом потом досмотрим. Замечательное было время, но оно давно прошло, — внезапно и чуть резко прозвучал голос Арины, поднимавшейся с дивана. Полина с интересом взглянула на девушку. Та была облачена: стильно, дорого, со вкусом. В отличие от Полины, яркий макияж казался на Арине естественным каркасом, хотя природную красоту под ним разглядеть было сложно. Все черты лица были тщательно «выведены», а шоколадный загар среди зимы выглядел таким же искусственным, как идеальный татуаж бровей. Впрочем, Полина отметила про себя: Арина смотрелась в этом кукольном образе органично, будто сошла со страницы глянцевого журнала. Полная противоположность ей самой – Полине, с её естественной русской красотой, о которой говорят «кровь с молоком».
Девушки сели друг напротив друга за низким столиком. Лидия Борисовна устроилась на диване справа от Полины, а слева Галина демонстративно убрала стул, объявив его ненадёжным. Так вышло, что свободным осталось место рядом с Ариной.
— Максимка, ты что стоишь? Садись… — Галина жестом указала на пустующее кресло.
— Да я, вообще-то, с Полиной хотел сесть, — парировал Максим, оставаясь на ногах.
— С Полиной? — Галина фальшиво удивилась, брови поползли вверх. — Так вы с ней разве не нагляделись друг на друга ещё? Время-то у вас было предостаточно, я полагаю.
— Нет, — твёрдо ответил Максим, не вдаваясь в объяснения.
— Давайте я пересяду, — неожиданно предложила Арина, вставая и направляясь к Полине. — Садись на моё место. А я с мамой сяду. — Её улыбка была идеальной, как и макияж. Полина ответила дружелюбной, но сдержанной улыбкой и перешла на указанное место. Галине осталось лишь многозначительно причмокнуть, выражая целую гамму неодобрительных эмоций.
— Ну что, Полина… — начала Галина, складывая руки на коленях, — расскажите о себе. Где учитесь, кем работать планируете, почему решили в большой город переехать из… пригорода? — Последнее слово прозвучало с лёгким акцентом, будто обозначая нечто заведомо провинциальное.
— Я учусь на биолога в университете. Сюда я приехала исключительно ради учёбы, — спокойно ответила Полина.
— Да? — Галина притворно удивилась. — А что же вы потом, обратно в село? К земле-кормилице?
— Мам? — вмешался Максим, нахмурившись. — Полина живёт вовсе не в селе.
— Что будет потом, я вам сейчас не могу точно сказать, — тихо, но чётко произнесла Полина. Тень промелькнула в её глазах. Недавняя скоропостижная смерть матери навсегда изменила её взгляд на будущее. Она столько планировала… и не успела. После этой трагедии Полина твёрдо усвоила: загадывать наперёд – занятие рискованное. Надо ценить момент. — Живу сегодняшним днём. Планы – вещь хрупкая, а иллюзии о будущем часто разбиваются больнее всего.
— Удивительно слышать от молодой девушки такое… — протянула Галина, делая вид, что разглядывает вазу на столе. — Я полагала, что современный темп жизни не для таких… скажем так, «приземлённых натур». Разве что для тех, кто и вправду с лопатой дружит.
— Не вижу ничего предосудительного в том, чтобы быть на земле, — парировала Полина, глядя Галине прямо в глаза. — Земля – основа. Она даёт опору. А вот витание в облаках… оно часто заканчивается жёстким приземлением. И больно бывает неимоверно. — Она говорила без злого умысла, просто констатируя факт, но Галина восприняла это как личную атаку. Её шея и щёки покрылись красными пятнами.
— Мышление человека «от сохи», — прошипела она, едва сдерживаясь.
— А можно мне салат? — звонко перебила накаляющуюся атмосферу Арина. — Умираю от голода, а он такой аппетитный стоит!
— Да, конечно, дорогая! — Галина мгновенно переключилась, лицо её смягчилось. — Вот этот попробуй. Я помню, ты гранат не ешь, поэтому свой коронный «Гранатовый браслет» не предлагаю. — Она наложила Арине салат, а затем снова обратилась к Полине. — Вы, Полина, читали Куприна?
— Да, читала, — спокойно подтвердила Полина. — И улавливаю связь с названием рассказа Александра Ивановича. Более того, Куприн – один из моих любимых писателей Серебряного века. Его проза – это глубина чувств и точность наблюдений.
— Тогда вам, конечно, известно, — Галина сделала многозначительную паузу, — к чему привели безрассудные чувства бедного чиновника, который осмелился возмечтать о княгине? Иллюзии, дорогая моя, иллюзии – они губительны для тех, кто не знает своего места.
Полина удивлённо посмотрела на Галину. Намёк был более чем прозрачен. Лёгкий румянец выступил на её щеках, но голос оставался ровным. Она промолчала, давая понять, что поняла, но участвовать в этой игре не намерена.
— Мам, это всего лишь рассказ, написанный сто лет назад! — возмутился Максим. — К чему эти намёки?
— К тому, что есть народная мудрость: хоть за курицу, да на свою улицу, — отчеканила Галина, игнорируя сына и обращаясь исключительно к Полине. — Выбирать надо себе по себе, ровню. А вы ешьте салат, Полинушка. Я для вас старалась, — она сладко улыбнулась, пододвигая блюдо.
Полина, не испытывая ни малейшего аппетита после таких слов, но движимая правилами приличия, взяла вилкой немного салата. Неудачно. В рот попал огромный, почти целый зубчик чеснока. Вечер был окончательно испорчен. Пришлось просидеть с закрытым ртом всё оставшееся время, пока Галина, словно забыв о её существовании, снова и снова переводила фокус на Арину. Полина узнала, что Аринка «блестяще» окончила университет и «устроилась на очень хорошую и высокооплачиваемую должность» (какую именно – не уточнялось), что офис у неё «просто сказка, с огромными окнами и видом на центр», а сама Арина «уже присматривает уютную квартиру буквально в двух шагах от Максима».
— Мам, а чай мы будем пить? — не выдержал наконец Максим, прерывая этот монолог. — Уже поздно.
— Разумеется, милый! Сейчас поставлю чайник. — Галина встала. — А Полина мне поможет нарезать торт. Он у меня тяжёлый, большой. — Это звучало не как просьба, а как приказ.
Полина молча кивнула, боясь открыть рот после чесночного «сюрприза», и последовала на кухню.
За ними, к удивлению Полины, потянулась и Лидия Борисовна. Видимо, ей тоже наскучило сидеть за столом, или она решила оставить дочь с Максимом наедине.
***
Всё это очень не нравилось Полине. Но в гостях она предпочитала вести себя прилично. А потому быстро нарезала торт и, разложив по тарелкам, понесла в комнату. На удивление за столом сидела только Арина.
— А где Максим? — спросила Полина, оглядывая пустующее место.
— Не знаю… Ушёл куда-то. — Арина лишь пожала плечами, не отрываясь от телефона.
***
— Девочки, раз у нас тут мини-девичник, я предлагаю обсудить меню на Новый год, — заявила, входя, Галина. — Вам обеим нужно будет приготовить к праздничному столу по салату. Показать класс.
— А что, мы будем вместе праздновать, с Ариной? — удивлённо подняла брови Полина. Арина выглядела не менее ошарашенной, но промолчала, лишь ёрзая на стуле.
— Ну да. А что, вы против, Полина? — Галина устремила на неё пронзительный взгляд. — Или вам мои гости не по статусу?
— Я не знаю, — сдержанно ответила Полина. — Просто неожиданно.
— Ну коль уж вы собираетесь встречать Новый год в моём доме, то мне решать, кого приглашать, — отрезала Галина, ставя чайник на плиту. — Мои стены — мои правила.
— Я, вообще-то, не люблю возиться у плиты, — мягко возразила Полина. — Мои таланты лежат в иной плоскости.
— Ничего, приготовишь. На то и праздник, чтоб таланты проявлять, — парировала Галина.
— Какой салат надо, Галя? — спросила Лидия Борисовна, пытаясь сгладить ситуацию.
— Селёдку под шубой. Классику. А вы, Полина, готовьте оливье. Посмотрим, из того ли места у вас руки растут. Или только кнопки нажимать умеете?
Полина от этих слов чуть не выронила блюдце с тортом. К счастью, удержала и не опозорилась перед потенциальной свекровью. Лицо её покрылось лёгким румянцем возмущения, но она лишь стиснула зубы. Хорошо же она метит, прямо в больное…
***
Максим вернулся к столу, когда чай уже остывал.
— Срочный звонок, прости, — он оправдался перед Полиной, избегая её взгляда. — Ешь тортик, и я тебя отвезу. Ты, наверное, выдохлась после такого интеллектуального штурма?
— Да… — пробормотала Полина. Ей было некомфортно и отчаянно хотелось почистить зубы. К счастью, торт был украшен мятой, и ей удалось незаметно пожевать листик, чтобы хоть как-то освежить дыхание. Тем не менее целовать Максима она в тот вечер не стала, лишь сухо улыбнулась.
— Ты обиделась, да? — спросил он тише, провожая её к двери.
— Нет. Всё прекрасно. До завтра, — натянуто улыбнулась она и убежала домой, чувствуя, как напряжение медленно спадает.
***
Максим к матери не вернулся, хотя она явно ждала. Он понял её замысел — свести его с Ариной, но устраивать разборки при гостье не хотел. Поэтому он приехал к Галине на следующий день, и тогда уже состоялся тот самый неприятный разговор.
— Хочешь ты того или нет, я выбрал Полину, — заявил он прямо, едва переступив порог. — Это окончательно и обжалованию не подлежит.
— Но милый, подумай! — заломила руки Галина. — Эта девочка… Она тебе не пара! Арина же из хорошей семьи, воспитанная…
— Моё сердце — не выставка достижений народного хозяйства, — парировал Максим с лёгкой усмешкой. — Надеюсь, что на Новый год, когда я сделаю ей предложение, ты будешь молча улыбаться. Или хотя бы не будешь портить салаты.
Галина замерла, словно её окатили ледяной водой. Она не рассчитывала на такую настойчивость. Требовалось срочно что-то предпринять. И тогда в её голове созрел коварный план: опорочить Полину в глазах ревнивого сына. Она заказала ей анонимный букет роскошных алых роз.
***
Удивительно, но Полина принесла с собой не только безупречно оформленный салат, но и тот самый букет. А Максим не выглядел ни расстроенным, ни ревнивым.
— Спасибо, Галина Сергеевна, — сияя, произнесла Полина, ставя цветы на видное место. — Мне безумно приятно, что вы вспомнили про мои именины. Они, правда, были неделю назад… но, как говорится, дорог не подарок, а внимание. Особенно такое… неожиданное.
— С чего вы взяли, что цветы от меня? — фальшиво удивилась Галина.
— Ох, курьер оказался рассеянным душой, — с лёгкой, но язвительной ноткой ответила Полина. — Записка с номером заказчика отклеилась и упала прямо в коробку. Ваши цифры я узнала мгновенно. Очень запоминающаяся комбинация. — Она многозначительно посмотрела на Галину. Максим же, стоявший рядом, тихо, но внятно сказал матери: «Спасибо, мам. Очень… милый жест». Полина прошла на кухню, но открывать свой салат не стала, оставив контейнер на столе.
***
Следом приехала запыхавшаяся Лидия Борисовна, обвешанная пакетами.
— Это Ариночка прислала, — объявила она. — Говорит, задержится, дела. Я не видела, что там внутри, но аромат божественный! Прямо пальчики оближешь! Уж моя доченька постаралась на славу! — с гордостью сказала Лидия Борисовна, водружая пакет на стол.
— Замечательно, — процедила Галина, уже предвкушая развязку. — Ну вы идите к столу, а я сейчас принесу салаты. Покажем-ка, кто у нас настоящая хозяйка.
Убедившись, что все ушли, Галина быстро нашла среди пакетов «селёдку под шубой» и «оливье». В контейнер с «оливье», который, по её замыслу, должен был быть позором Полины, она щедро насыпала соли и перца, а для пущего эффекта «случайно» подбросила пару длинных кошачьих волос. «Селёдку» же она с торжеством выложила на красивую тарелку и украсила специально подготовленной веточкой кудрявой петрушки. «Ну, Лидка, молодец! Мало того что за Арину приготовила салат, так ещё и позаботилась об украшении. Совсем меня выручила!» — подумала она, довольная своим коварством.
***
Поставив оба салата на стол с театральным пафосом, Галина обратилась к сыну:
— Думаю, дадим слово Максиму. Он главный дегустатор сегодня. Сынок, но прежде, попробуй-ка салаты. Вот этот, — она указала на безупречную селёдку, — делала твоя Арина. А вот этот шедевр, — кивнула на пересоленное оливье, — старалась Полина. Обе девушки вложили душу, и мне жутко интересно, чей кулинарный подвиг тебе придётся по вкусу. Какая хозяйка лучше готовит и, следовательно, станет идеальной женой?
Галина положила Максиму по ложке каждого салата. Он, попробовав оливье, скривился и едва сглотнул.
— Значит, Полиночка у нас не очень дружит с кухней? — нарочито огорчённо нахмурилась Галина. Она сама взяла ложку оливье, сделала вид, что пробует, и с отвращением покачала головой. — Фу! Да эту гадость только выкинуть на помойку! Неужели нельзя было порезать аккуратнее? И что это за волос?!
— Галя! Ты чего?! — вскричала Лидия Борисовна, вскакивая. — Я, вообще-то, старалась! Это мой салат! Арина тут ни при чём! Ты совсем рехнулась?
— Знаю, знаю, Ариночка делала «селёдку под шубой», — слащаво протянула Галина, игнорируя подругу и указывая на идеальную селёдку. — Руку мастера видно. Смотри, Полина, и учись, как надо овощи резать. А у тебя в оливье всё в кучу, будто топором рубила, да ещё и волосы чьи-то… — Галина демонстративно достала из салата кошачий волос, держа его, как улику.
— Галина Сергеевна! — чётко, с холодной язвительностью произнесла Полина. — Оливье делала Лидия Борисовна! Хватит устраивать цирк! Арина не готовила, она, как и я, не фанат кулинарного рабства. А Лидия Борисовна ради вас старалась. Спасибо, конечно, за такую… яркую рекламу её таланта. Она всю жизнь так режет овощи, и, как видите, до сих пор жива-здорова. — Лидия Борисовна, багровея, уже направилась к прихожей.
— Но ты же должна была делать «селёдку под шубой», — беспомощно развела руками Галина, видя, что план рушится.
— А нам с Ариной пришла в голову светлая мысль поменяться рецептами, — невозмутимо пояснила Полина, едва сдерживая улыбку. — Она призналась, что терпеть не может чистить селёдку. А оливье, по её мнению, попроще. Арина-то искренне верила, что готовит сама, не сразу догадалась, что за неё мама будет отдуваться. А Лидии Борисовне, как истинной волшебнице кухни, селёдка нипочём. Она готовить обожает. — Полина сделала паузу, глядя на растерянную Галину. — Но вы, Галина Сергеевна, не расстраивайтесь. Я, зная вашу любовь к кулинарным экспериментам, на всякий случай своё оливье тоже прихватила. Вот, пожалуйста. — Она ловко вынула из сумки второй, безупречно оформленный контейнер и поставила его рядом с испорченным.
Максим наблюдал за происходящим молча, выражение лица было не читаемо.
— Лида, ну ты не уходи… — залепетала Галина, бросаясь за подругой. — Я же думала, что это не твой салат! Я бы твой салат не стала… ну, ты понимаешь!
— Правильно Арина отказалась ехать, — резко оборвала её Лидия Борисовна, уже надевая шубу. — Ты, Галина, сама себя перехитрила. А вы, Полина, умница. Удачи вам! И с Наступающим. — Дверь захлопнулась.
Следом, не говоря ни слова, ушли и Полина с Максимом.
Галина осталась наедине с тремя салатами и горечью собственной глупости.
***
— Не злись, хорошо? — тихо попросил Полину Максим. — Мама… не знаю, что на неё нашло.
— Она просто тебя любит, Максим. Вот и всё, — тихо, но твёрдо ответила Полина.
Они молча сели в машину. На часах вот-вот должно было пробить полночь. Воздух в салоне казался густым от невысказанного.
— Ещё не встречал Новый год в машине, — пробормотал Максим, глядя на тёмные улицы.
— Я тоже… — Полина вздохнула, её взгляд скользнул по освещённым окнам домов, где уже начиналось веселье. — Хотя, знаешь, это может быть даже… по-своему уникально. Лишённо банального шампанского под ёлкой.
— Уникально? — Максим фыркнул. — Полин, это отчаянно. Но… — он вдруг включил радио, где лилась знакомая новогодняя мелодия, и повернулся к ней, держа в руке маленькую бархатную коробочку. — А если добавить к уникальности немного вечности? Выйдешь за меня, солнышко моё?
Полина буквально распахнула глаза. Никакое воображение не могло нарисовать такой поворот. Весь гнетущий осадок от вечера, от колких слов Галины Петровны, вдруг смёл поток чистой радости.
— Да! — вырвалось у неё, прежде чем она успела подумать. — Тысячу раз да, Макс! — Она бросилась обнимать его, смеясь и чуть не плача одновременно. Это был самый неожиданный, самый счастливый Новый год. И только в окне их дома, в верхнем этаже, мелькнула тень – Галина Петровна смотрела им вслед, лицо её было скорбным и одиноким.
***
Теперь же, сидя в тёплом салоне машины с кольцом на пальце, Полина смотрела на огни города. Радость переполняла её, но где-то глубоко щемило за ту, что осталась одна в пустой квартире.
— Куда поедем? — спросил Максим, заводя мотор, голос его был лёгким и счастливым. — В центр? Посмотреть фейерверки?
— Знаешь, Макс… — Полина повернулась к нему, её глаза светились нежностью. — А пойдём обратно? К твоей маме.
Максим остолбенел.
— Ты серьёзно? После всего, что она… Ты не злишься?
— Злость – роскошь, которую я не могу себе позволить сейчас, — ответила Полина мудро. — Я счастлива. И вижу её там, в одиночестве, сожаление и стыд написались у неё на лице крупными буквами. Она уже сама не рада своей выходке. А я… я искренне хочу мира, Макс. Хочу попытаться обрести если не мать, то хотя бы друга в твоей маме. Идём? Покажем ей, что любовь – сильнее глупости.
Они вернулись. Дверь открыла Галина Петровна. Её глаза были красными, в руках она сжимала смятый платок. Увидев их, она ахнула.
— Мы… мы вернулись встречать Новый год, мама, — сказал Максим, осторожно. — Если, конечно, ты нас ещё пустишь…
— И привезли шампанское! — весело добавила Полина, протягивая бутылку. — И знаете, Галина Петровна, я тут подумала… Ваш знаменитый заливной пирог… Может, научите меня его печь? Чтобы в следующем году Максим мог сравнивать и честно сказать: «Мамин – лучше!»? — Она подмигнула, и в её улыбке не было ни капли злорадства, только открытость и тёплое желание мира.
Галина Петровна стояла, не в силах вымолвить слова. Потом её лицо исказилось, она закрыла его руками, и её плечи затряслись от беззвучных рыданий. Через мгновение она опустила руки. В её взгляде, устремлённом на Полину, уже не было ни яда, ни надменности. Была растерянность, стыд…
— Простите меня… — выдохнула она, обращаясь больше к Полине. — Я… я была ужасна. Просто… он мой единственный… и я…
— Всё хорошо, — мягко перебила Полина, делая шаг навстречу. — Давайте начнём этот год заново. С чистого листа. И с вашим пирогом. Правда, научите? А то Максим вечно ностальгирует.
Галина Петровна кивнула, пытаясь улыбнуться. Она вдруг поняла, что её сын выбрал не просто жену. Он выбрал умную, сильную и по-настоящему добрую женщину. Женщину, которая вместо ответного удара протянула руку. Которая дала ей шанс. Шанс не потерять сына, а обрести дочь. И она, Галина Петровна, была готова этот шанс использовать. Возможно, это будет нелегко, но игра стоила свеч. Впервые за долгое время в её сердце, помимо привычной тревоги, поселилось что-то похожее на облегчение и слабую искру тепла.
