— Однушка в столице достанется твоей Лизке. Пусть потом разменяет на что-то побольше, — раздался из кухни голос Валентины Петровны.
Анна застыла в прихожей, не успев снять туфли. Она приехала к свекрови забрать документы для оформления субсидии и не ожидала застать здесь Сергея — старшего брата мужа.
— Мам, ты уверена? — Сергей откинулся на спинку стула. По его тону было понятно, что вопрос формальный. — А Димка с Анькой? Они же столько лет платили…
— Что платили? — свекровь пожала плечами. — Я их не просила. Сами предложили помочь матери. А квартира на мне записана, я как хочу, так и распоряжусь. Лизонька — моя единственная внучка, ей и достанется.
Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Та самая однушка, за которую она десять лет пахала без отпусков, внося платежи. Та самая квартира, ради которой они с Дмитрием отказывали себе во всём. И теперь она достанется племяннице мужа — девочке, которую Анна видела от силы пять раз в жизни.
— Завещание я уже переписала. Нотариус сказал, всё по закону. — добавила Валентина Петровна. — Только Димке пока не говори. Он расстроится. Пусть думает, что квартира для его будущих детей. Какие дети в сорок лет? Смешно.
***
Двенадцать лет назад Анна и Дмитрий переехали из провинциального Заволжска в Москву. Это решение далось нелегко — они продали всё: трёхкомнатную квартиру, доставшуюся Дмитрию от бабушки, старенькую Ладу, даже дачу с баней. Собрали деньги по копейкам, заняли у друзей. На вырученные деньги едва хватило на первоначальный взнос за крошечную двушку в Бирюлёво и самый необходимый ремонт.
Первые месяцы они спали на матрасе на полу, ели макароны с сосисками и делали ремонт по выходным. К вечеру падали без сил, но были счастливы — у них появился свой угол в огромном городе возможностей. Дмитрий устроился программистом в крупную компанию, Анна нашла работу бухгалтера в небольшой фирме.
— Анечка, доченька, ты там как? — мама звонила каждый вечер из деревни. — Кушаете нормально? Может, картошки прислать?
Мама Анны, Мария Ивановна, осталась в Заволжске. Мама Анны, Нина Ивановна, наотрез отказалась переезжать.
— Куда я от своего огорода денусь? — говорила она. — У меня тут три кота, куры, помидоры только взошли. Да и не по мне ваша Москва с её суетой.
Валентина Петровна, мать Дмитрия, реагировала иначе. Каждый телефонный разговор превращался в спектакль.
— Димочка, сыночек, вы меня бросили! — причитала она в трубку. — Одна я тут, в этом болоте. Сердце прихватывает каждый день. Соседка Клавдия вчера говорит: «Валя, да как же так, дети в столице, а ты тут доживаешь…»
Дмитрий после таких звонков ходил мрачный, курил на балконе. Анна пыталась его успокоить, но в глубине души понимала — рано или поздно свекровь добьётся своего.
Через три года Валентина Петровна приехала в гости. Неделю жила у них, спала на раскладном диване в гостиной, жаловалась на неудобства, духоту, шум машин за окном. А потом, за ужином, выдала:
— Димочка, я тут подумала. Что мне в этой дыре делать? Врачи никакие, магазины далеко. Возьмите мне квартирку в ипотеку, самую маленькую. Я пенсию буду отдавать на платежи. А потом ваши дети там жить будут. Вы же планируете детей?
Анна хотела возразить — какая ипотека, они только-только начали откладывать на отпуск. Но Дмитрий уже кивал:
— Конечно, мам. Мы что-нибудь придумаем.
Спорить было бесполезно. Дмитрий уже всё решил.
***
Студию в Бутово купили через полгода. Тридцать квадратных метров на двадцать втором этаже башни-человейника. Вид на МКАД и бесконечные пробки. Ипотека на пятнадцать лет под бешеные проценты — это всё, что они смогли потянуть. Документы по настоянию Валентины Петровны оформили на неё.
— Так спокойнее, мало ли что., — поддержал тогда Дмитрий.
Анна не стала спорить. Какая разница, думала она, всё равно квартира для их будущих детей.
Валентина Петровна переехала через месяц. Привезла с собой три чемодана вещей, любимое кресло и претензии ко всему: лифты медленные, соседи шумные, магазины дорогие. Но в разговорах с подругами из Заволжска хвасталась:
— У меня теперь квартира в Москве! Да, собственная! Сын купил!
Анна устроилась на вторую работу — вела бухгалтерию у частного предпринимателя по вечерам. Приходила домой после одиннадцати, падала без сил. По выходным подрабатывала репетитором — готовила школьников к ЕГЭ по математике.
Дмитрий тоже пропадал на работе. Брал все возможные проекты, задерживался допоздна. Виделись они только по воскресеньям, да и то не всегда — нужно было навещать Валентину Петровну.
Валентина Петровна между тем расцвела. Переезд в Москву словно омолодил её. Она вступила в клуб скандинавской ходьбы, записалась на курсы компьютерной грамотности для пенсионеров, завела подруг среди соседок.
— Вчера мы с девочками в Третьяковку ходили, — рассказывала она по телефону. — Потом в кафе зашли. Дороговато, конечно, но раз в месяц можно себе позволить.
Анна слушала и думала о том, что они с Дмитрием уже два года не были ни в музее, ни в кафе. Всё свободное время уходило на работу, а деньги — на ипотеку за свекровь.
— Анечка, ты похудела, — заметила однажды свекровь за чаем. — Не болеешь?
— Работаю много, — Анна попыталась улыбнуться.
— Ну что ж вы так убиваетесь? Молодые же! А я вот на пенсии, копейки считаю. Хорошо, хоть квартира есть, не на улице живу.
Анна прикусила язык. Они платили не только ипотеку, но и коммуналку за свекровь, покупали ей продукты, лекарства. Валентина Петровна исправно тратила пенсию на новые занавески, подушки, всякие безделушки для уюта.
Прошло десять лет. Квартира была выплачена ценой нечеловеческих усилий. Однажды Анна ехала в метро после ночной смены. В руках — пакет с продуктами из дешёвого магазина — макароны, гречка, куриные окорочка по акции. Напротив сидела женщина примерно её возраста, листала глянцевый журнал. Ухоженная, в дорогом пальто, с маникюром. Анна посмотрела на свои руки — обломанные ногти, сухая кожа. Когда она в последний раз была у косметолога? Года три назад?
В вагон вошла Валентина Петровна. Не заметив невестку, села неподалёку, достала телефон.
— Алло, Клара? Да, я в метро. Еду домой, Лизонька, дочка Сережи, приехала на каникулы. Надо внучку побаловать… Что? Квартира? Да, живу одна, места хватает. Студия, но очень уютная. Сама выбирала, ремонт делала…
Анна закрыла глаза. Сама выбирала. Ремонт делала. Они с Дмитрием клеили там обои в выходные, красили батареи, собирали мебель из ИКЕА. А Валентина Петровна приехала на всё готовое.
***
В тот день пришла в квартиру свекрови — нужно было забрать документы для субсидии, которые Валентина Петровна обещала подготовить. Она открыла дверь своим ключом. В квартире было тихо, только из кухни доносились приглушенные голоса.
— …завещание уже переписала, — говорила свекровь. — Квартира достанется Лизоньке.
— Спасибо, мам. — Это был голос Сергея, старшего брата Дмитрия. — А Димка с Анькой?
— Что Димка? У них всё есть. А твоей дочери надо помогать.
Анна прислонилась к стене в прихожей. Ноги стали ватными. Лизонька — дочь Сергея. Свекровь собралась завещать квартиру ей. Ту самую квартира, за которую они платили столько лет.
Она тихо вышла, так и не взяв документы.
Вечером Дмитрий долго не мог поверить в это. Он сидел на диване, уставившись в одну точку, пока Анна металась по комнате. Затем схватил телефон:
— Я сейчас выясню.
Вернулся через два часа — бледный, растерянный. Сел напротив Анны, потёр лицо ладонями:
— Она сказала: «Квартира моя. Как хочу, так и распоряжаюсь. А у вас всё есть. Должен же кто-то помочь брату и его дочери». Говорит, это её право, квартира на ней оформлена.
— И ты что, не возражал? — голос Анны дрогнул.
— Я… не знаю. Она моя мать.
***
Прошла неделя после разговора. Дмитрий так и не решился снова поговорить с матерью. Анна видела, как он набирает её номер и кладёт телефон обратно.
В пятницу она не выдержала.
— Ты так ничего и не скажешь? — Анна стояла у окна, обхватив себя руками.
Дмитрий сидел, уткнувшись в телефон. На экране висело непрочитанное сообщение от матери.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал?
— Чтобы ты выбрал нас! Хоть раз! — голос сорвался. — Десять лет, Дим! Десять лет ты при каждом конфликте выбираешь её!
— Это моя мать…
— А я твоя жена! — Анна ударила ладонью по столу, тарелки звякнули. — Я горбатилась ради квартиры твоей племянницы, получается? Отказывала себе во всём?
Слёзы текли по щекам. Дмитрий молчал, не поднимая глаз.
— Знаешь что? — Анна вытерла лицо тыльной стороной ладони. — Хватит. Я больше не буду жертвой. Завтра иду к юристу.
***
На следующее утро Анна сидела в приёмной юридической конторы. Пахло кофе и бумагой. За стеклянной дверью слышались приглушённые голоса.
— Проходите, — секретарша кивнула на кабинет.
Юрист, седой мужчина в очках, внимательно слушал, делая пометки в блокноте.
— Квартира оформлена на свекровь?
— Да. Но ипотеку платили мы. Десять лет.
Он открыл ноутбук, что-то проверил:
— Есть два варианта. Первый — доказать, что деньги вносили вы. Нужны чеки, выписки, всё. Второй — оспорить завещание, если найдём основания.
— У меня всё сохранилось. Каждая квитанция.
Дома Анна достала из шкафа коробку. Годы платежей — аккуратно подшитые квитанции, банковские выписки. Дмитрий стоял в дверях, наблюдая, как она раскладывает бумаги на полу гостиной.
— Ань, может, не надо? Мама пожилой человек…
— А я? — она подняла голову. — Я не человек? Смотри — январь 2014-го, пятнадцать тысяч. Февраль — столько же. Март…
Дмитрий опустился на корточки рядом, взял одну квитанцию. Его подпись внизу.
— Я помню этот месяц. Ты тогда подрабатывала по ночам, переводы делала.
— Я тоже всё помню, — Анна сложила документы в папку. — Идёшь со мной к юристу?
Дмитрий кивнул.
***
Суд длился четыре месяца. Валентина Петровна наняла адвоката, грозила, плакала, давила на жалость. Но факты были неумолимы: десять лет платежей, переписка, где она обещала переоформить квартиру.
Судья огласил решение. Голос звучал буднично, будто речь шла не о десяти годах чьей-то жизни. Суд признал право собственности за Анной и Дмитрием.
Валентина Петровна сидела на скамье, сжимая сумочку. Не смотрела на них. После заседания молча вышла. Через неделю уехала обратно в провинцию к Сергею.
Анна стояла у окна в той самой однушке. На подоконнике — документы о праве собственности. Их имена чёрным по белому. Дмитрий на работе. Тишина.
Она заварила чай, села за стол. Тот самый стол, за которым столько раз пересчитывала деньги до зарплаты. Сделала глоток — обычный чай, пакетированный. Но впервые за долгое время в груди не было камня.
Телефон завибрировал — сообщение от Дмитрия: «Как ты?»
«Нормально. Пью чай дома.»
Дома. В своей квартире. Честно заработанной, честно отсуженной. Анна допила чай, вымыла кружку. Жизнь продолжалась.
