Марина отложила ложку и подняла взгляд. Валентина Петровна сидела напротив, постукивала ногтем по столу и улыбалась. Но эта улыбка никогда не доходила до глаз.
— Так что, Мариночка, подумала над моим предложением? — голос свекрови звучал приторно.
— Каким именно? — Марина старалась говорить ровно, хотя внутри всё клокотало.
— Ну как же, мы ведь говорили. О твоей доле квартиры.
Марина сжала губы. Три дня назад свекровь впервые заговорила об этом прямо. «Ты должна переписать свою долю на меня. Так будет правильно. Это же наша семейная квартира».
— Валентина Петровна, мы уже обсуждали. Андрей подарил мне эту долю.
— Подарил! — свекровь фыркнула. — Десять лет прожили, а детей так и нет. А если разведётесь? Наше уйдёт на сторону?
Марина вздрогнула. Этот разговор повторялся уже третий раз за неделю. Кухня, которая раньше была её территорией, теперь превратилась в поле битвы. Свекровь заходила «на чаёк» каждый день.
— Валь, ну хватит уже, — Андрей вошёл на кухню и потянулся за чашкой. — Опять за своё?
— А что такого? — Валентина Петровна мгновенно сменила тон. — Я о семье забочусь. Мам, да брось ты это, — Андрей налил себе кофе. — Какая разница, на кого записана квартира? Живём же нормально.
— Вот именно! — Марина почувствовала прилив благодарности.
— Так если разницы нет, — тут же подхватила свекровь, — почему бы не переписать на меня? Я-то не вечная. Умру — вам же всё достанется.
Марина мысленно застонала. Её муж выдал дежурную улыбку и снова уткнулся в телефон. Вот и вся поддержка.
— Андрюш, ты не мог бы… — начала Марина.
— Слушайте, у меня работа, — он поднял руки. — Разбирайтесь сами, ладно? Мне этот цирк надоел.
Он вышел, оставив их одних. Марина осталась сидеть, глядя в кружку с остывшим чаем.
— Вот видишь, — свекровь понизила голос, — даже Андрюше неприятно. А всё из-за твоего упрямства.
— Это не упрямство. Это моя собственность.
— Твоя? — Валентина Петровна поджала губы. — Мой сын горбатился, чтобы эту квартиру купить. А ты пришла на всё готовое!
Марина резко встала:
— Мне пора на работу.
— Убегаешь от разговора? Типичная манера молодёжи! — свекровь тоже поднялась. — Ты подумай, Марина. По-хорошему прошу. Пока по-хорошему.
Выйдя из дома, Марина глубоко вдохнула. Телефон завибрировал — сообщение от подруги Ольги: «Как дела? Свекровь отстала?»
«Только хуже. Теперь каждый день. Андрей не помогает».
«Блин, Маринка, а что будешь делать?»
«Не знаю».
Весь день на работе Марина не могла сосредоточиться. Коллеги спрашивали, всё ли в порядке, а она только кивала и выдавливала улыбку. Вечером, возвращаясь домой, она решила зайти в парк. Села на скамейку и набрала маму.
— Ма, представляешь, она снова начала…
— Доченька, ну сколько можно? Я тебе сразу говорила…
— Знаю-знаю, — Марина закрыла глаза. — «Не надо было брать эту долю». Но мам, это же подарок от мужа.
— И что Андрей?
— А что Андрей? «Разбирайтесь сами».
— Трус, — мама вздохнула в трубку. — Кто-то должен быть на твоей стороне.
Вечером Марина нашла Андрея в гостиной перед телевизором.
— Андрюш, нам нужно поговорить, — она села рядом.
— М-м-м? — он не отрывался от экрана.
— Твоя мама. Это уже невыносимо.
— Ну и что ты предлагаешь? — он наконец повернулся. — Запретить ей приходить?
— Нет, но…
— Марин, это моя мать. И она права в чём-то. Квартира была моя.
— Была, — Марина подчеркнула это слово. — А потом ты сам подарил мне долю. Забыл?
— Я помню. Но она старенькая уже, нервничает.
— Старенькая? Ей пятьдесят семь! Она на фитнес ходит три раза в неделю!
Андрей поморщился:
— Давай не будем.
— Вот именно так всегда! «Давай не будем». А когда будем, Андрюш? Когда твоя мама выживет меня отсюда?
— Как ты не поймёшь? — Андрей встал с дивана. — Я просто не хочу ссориться ни с кем из вас!
— А выходит, что ты ссоришься со мной, — Марина покачала головой. — И знаешь, что самое обидное? Что ты не на моей стороне.
— Я ни на чьей стороне!
— Вот именно! А должен быть на моей, — её голос дрогнул. — Я твоя жена.
Андрей развёл руками и ушёл в спальню. Марина осталась одна в гостиной. Телевизор продолжал работать, но она не слышала ни звука. В голове крутились мысли: «Что дальше? Сдаться? Уступить?»
На следующий день Ольга затащила её на обед.
— Слушай, а ты юриста пробовала спросить? — спросила подруга, помешивая кофе.
— Зачем? Я и так знаю свои права.
— Уверена? — Ольга подняла бровь. — Мой брат работает в этой сфере. Говорит, завещания, дарения — там куча нюансов.
Марина задумалась:
— Думаешь, стоит?
— Уверена. Хочешь, познакомлю?
Через два дня Марина сидела в офисе у Сергея, брата Ольги.
— Значит, свекровь хочет, чтобы вы отказались от своей доли? — Сергей просматривал документы.
— Да. Говорит, всё равно это их семейная квартира.
— Но по документам вы полноправный собственник, — он постучал ручкой по бумагам. — Никто не может заставить вас отказаться.
— Я знаю, но…
— Но что?
— Это создаёт напряжение. Муж не поддерживает. Я не знаю, как дальше жить в такой обстановке.
Сергей откинулся на спинку кресла:
— Есть варианты. Можете оформить завещание. Распорядиться долей по своему усмотрению.
— В смысле?
— Например, завещать кому угодно. Или благотворительному фонду. Это ваше право.
Марина замерла. В голове что-то щёлкнуло.
— Фонду? А такое правда можно?
— Конечно. Ваша собственность — ваше право ей распоряжаться, — он улыбнулся. — Только имейте в виду: это может ещё больше накалить обстановку.
Домой Марина вернулась с новой идеей. Но делиться ею пока не стала. Вечером Валентина Петровна снова пришла «на чай».
— Я тут говорила с Зинаидой Михайловной, — начала свекровь, разливая чай. — Её невестка, такая молодец, всё переписала на свекровь.
— Да? — Марина старалась говорить спокойно. — И зачем?
— Как зачем? Для семьи! Там ситуация была похожая.
— А где теперь эта невестка?
Свекровь на секунду замялась:
— Они… немного разошлись. Но квартира осталась в семье!
— Ясно, — Марина сделала глоток чая.
В эту ночь она почти не спала. Утром позвонила Сергею:
— Я хочу составить завещание. Когда можно подъехать?
Следующие две недели Марина действовала тихо. Оформила все документы, но никому не сказала. Валентина Петровна продолжала свои визиты, каждый раз поднимая тему квартиры. Андрей всё так же отмалчивался.
— Послушай, Мариночка, — свекровь поймала её на кухне в воскресенье. — Я понимаю твои чувства. Но ты должна подумать о будущем.
— Я подумала, — Марина вдруг улыбнулась. — И приняла решение.
— Правда? — Валентина Петровна просияла. — Вот и умница!
— Давайте соберёмся вечером. Я всё объясню.
Свекровь выглядела так, будто выиграла в лотерею:
— Конечно! Я пирог испеку! Андрюшеньке скажу!
Вечером они собрались за столом. Андрей выглядел напряжённым, Валентина Петровна — торжествующей.
— Ну что, Мариночка, расскажешь нам о своём решении? — спросила свекровь, разрезая пирог.
Марина достала из сумки папку:
— Конечно. Вот, я подготовила документы.
— Замечательно! — Валентина Петровна потянулась за папкой.
Марина придержала папку:
— Сначала я хочу объяснить. Валентина Петровна, вы правы. Я действительно много думала о будущем нашей семьи.
Свекровь расплылась в улыбке:
— Вот и молодец! Я всегда говорила Андрюше, что ты разумная девочка.
Андрей напряженно смотрел то на мать, то на жену.
— Марин, ты серьезно решила?.. — он не договорил.
— Да, Андрюш. Я приняла решение, — Марина открыла папку. — После всех разговоров я поняла, как важно правильно распорядиться имуществом.
— Видишь, Андрюша! — Валентина Петровна повернулась к сыну. — А ты говорил, что я давлю. Просто объяснила человеку, и она всё поняла.
Марина глубоко вдохнула:
— Я составила завещание.
— Завещание? — свекровь нахмурилась. — Но зачем? Тебе всего…
— Тридцать шесть. Да. Но лучше заранее всё оформить, верно? Чтобы, как вы говорите, имущество осталось в правильных руках.
Валентина Петровна с недоумением смотрела на невестку:
— Ну и кому же ты завещала свою долю?
Марина протянула документы:
— Детскому благотворительному фонду «Надежда».
Наступила тишина. Лицо свекрови медленно менялось. От недоумения к шоку, потом к гневу.
— Ты… что сделала? — голос Валентины Петровны упал до шепота.
— Завещала свою долю детям-сиротам, — Марина говорила спокойно. — По закону я могу распорядиться своим имуществом как хочу.
— Ты с ума сошла?! — свекровь вскочила. — Это же наша семейная квартира!
— Валь, успокойся, — Андрей наконец вышел из оцепенения.
— Я спокойна! — закричала Валентина Петровна. — Это твоя жена не в себе! Отдать чужим детям то, что принадлежит семье?!
— Вы сами сказали, что я должна правильно распорядиться имуществом, — Марина пожала плечами. — Я так и сделала.
— Но я имела в виду… я думала… — свекровь задыхалась от возмущения.
— Что я перепишу на вас? — Марина посмотрела ей в глаза. — А зачем? Вы ведь не вечная, как сами говорите. Умрете — и кому достанется?
Валентина Петровна рухнула на стул:
— Андрей! Скажи ей! Она не может так поступить!
Андрей молча перебирал документы:
— Вообще-то, может. Тут всё юридически оформлено.
— Ты на чьей стороне?! — свекровь стукнула ладонью по столу.
— Я просто констатирую факт, — он впервые за весь вечер посмотрел на жену с интересом.
— Давай объясню, — Марина повернулась к свекрови. — Эта доля — мой подарок от мужа. И только я решаю, как ею распорядиться. Сейчас я здесь живу и никуда не собираюсь. Но если со мной что-то случится, я хочу, чтобы моя собственность помогла тем, кому нужна помощь.
— Каким-то чужим детям вместо семьи?! — Валентина Петровна покраснела.
— Да. Потому что я сама решаю свою судьбу и то, кому помогать.
Свекровь резко встала:
— Я этого так не оставлю! — она схватила сумку. — Ты пожалеешь!
Когда за Валентиной Петровной захлопнулась дверь, Марина и Андрей остались сидеть в тишине.
— Ты это серьезно? — наконец спросил он.
— Абсолютно.
— Но… зачем? Мы же могли просто…
— Что «просто»? — Марина посмотрела на мужа. — Уступить? Снова и снова уступать? Я уже десять лет это делаю, Андрюш. И где твоя поддержка? «Разбирайтесь сами»?
Андрей опустил глаза:
— Я просто не хотел ссор.
— А получил их еще больше, — она горько усмехнулась. — Знаешь, что самое обидное? Что ты ни разу не встал на мою сторону.
— Я не хотел обижать маму…
— А меня можно?
Андрей молчал. Марина встала:
— Я лягу пораньше. Устала.
Следующие дни прошли в напряженном молчании. Валентина Петровна не звонила. Андрей много работал. А Марина вдруг почувствовала странное облегчение. Что-то изменилось в ней самой — она больше не боялась конфликта.
Через неделю Андрей пришел домой с букетом:
— Нам надо поговорить.
— О чем? — Марина даже не потянулась за цветами.
— Я был неправ. Должен был поддержать тебя с самого начала.
— И что изменилось?
Андрей положил цветы на стол и сел напротив Марины.
— Я поговорил с мамой. Точнее, я её выслушал, а потом высказался сам.
— И что ты ей сказал? — Марина скрестила руки на груди.
— Что она не права. Что это наша с тобой жизнь, наша квартира, и ей пора перестать вмешиваться, — он потер переносицу. — Знаешь, она плакала. Говорила, что только хотела как лучше.
— Десять лет она «хотела как лучше», а получалось как всегда, — Марина покачала головой. — И что теперь?
— Она обещала… ну, в общем, больше не давить, — Андрей криво улыбнулся. — Хотя я в это с трудом верю.
Марина фыркнула:
— Я тоже.
— Слушай, Марин, — он подался вперед. — Я правда был трусом. Думал, что если не буду лезть, всё как-то само рассосётся.
— Но не рассосалось.
— Да. И не рассосется, — он взял ее за руку. — Прости меня. Я должен был сразу сказать маме «нет».
Марина посмотрела на их руки:
— Знаешь, я ведь правда оформила завещание. Это не блеф.
— Я понимаю. И это твое право.
— А тебя не задевает, что квартира уйдет не тебе?
Андрей пожал плечами:
— Это только в случае твоей смерти. А я надеюсь, что мы проживем вместе еще лет пятьдесят минимум. К тому же… — он замялся.
— Что?
— Я горжусь тобой. То, что ты сделала — это сильно. И правильно.
Марина почувствовала, как ком в горле тает:
— Спасибо. Мне это важно услышать.
Через две недели Валентина Петровна позвонила сама и попросила о встрече. Они встретились в кафе — нейтральной территории.
— Мариночка, — свекровь выглядела непривычно скованной. — Я хотела извиниться. Я… перегнула палку.
— Вы думаете? — Марина отпила кофе.
— Не язви, пожалуйста, — Валентина Петровна вздохнула. — Мне тяжело это говорить. Я привыкла, что всё идет по-моему.
— Я заметила.
— Понимаешь, для меня эта квартира — память об Андрюшином отце. Он так старался ее купить. А потом умер… — свекровь прикусила губу. — Я боялась, что память о нем уйдет.
Марина немного смягчилась:
— Валентина Петровна, я понимаю ваши чувства. Но это не повод требовать от меня отказа от собственности.
— Да, я осознала, — свекровь покрутила чашку. — Андрей мне всё высказал. Знаешь, он никогда так со мной не говорил. Я даже расплакалась.
— Он мне рассказал.
— И всё-таки, — Валентина Петровна подняла глаза, — неужели ты правда отдашь квартиру каким-то чужим детям?
Марина усмехнулась:
— А вы не меняетесь.
— Я просто спрашиваю!
— Да, правда. Если со мной что-то случится, моя доля пойдет детям без родителей. Но знаете что? Я надеюсь, что проживу долго и счастливо с вашим сыном. И никто никуда не денется еще очень много лет.
Валентина Петровна смотрела на невестку долгим взглядом:
— Ты изменилась. Стала… жестче.
— Нет, — Марина покачала головой. — Я просто перестала бояться отстаивать свои границы.
Через месяц жизнь вошла в новое русло. Валентина Петровна стала заходить реже. А когда приходила — больше не заводила разговоров о квартире. Андрей теперь внимательнее относился к жене.
Как-то вечером Марина пересматривала старые фотографии. Нашла снимок с их свадьбы. На нем они с Андреем и Валентиной Петровной улыбались в камеру.
— Что нашла? — Андрей заглянул ей через плечо.
— Нашу свадьбу. Смотри, какие счастливые.
— Мы и сейчас можем быть счастливыми, — он сел рядом. — Знаешь, я тут подумал… Может, нам действительно пора завести ребенка?
Марина улыбнулась:
— А твоя мама не будет требовать переписать малыша на нее?
— Марин! — Андрей рассмеялся, а потом стал серьезным. — Теперь она знает, что с тобой такие номера не проходят.
Марина положила голову ему на плечо:
— Знаешь, во всей этой истории я поняла главное. Дело не в квартире. Дело в том, что каждый из нас имеет право решать сам. И никто не должен поступаться своей свободой ради чужого спокойствия.
— Даже ради матери любимого мужа? — Андрей приподнял бровь.
— Особенно ради нее, — Марина поцеловала его. — Потому что настоящая семья строится на уважении, а не на уступках.
