— Зачем ты открываешь мой сейф?! — голос Марины прозвучал так резко, что Павел вздрогнул и чуть не выронил из рук документы.
Он стоял посреди спальни с её свидетельством о праве собственности на квартиру в руках. Бумага подрагивала в его пальцах, выдавая волнение. Рядом на кровати лежала раскрытая папка с другими документами — все её личные, добрачные.
Марина замерла в дверях, не веря своим глазам. Она вернулась с работы раньше обычного, и вот — застала мужа за изучением её документов. Причём не просто документов, а тех, что хранились в личном сейфе, код от которого она никому не давала.
— Я… мама попросила посмотреть, — выдавил из себя Павел, опуская глаза. Он даже не пытался придумать что-то более убедительное. — Ей нужно было узнать площадь квартиры для… для расчётов.
— Для каких ещё расчётов? — Марина сделала шаг вперёд, и её голос стал ещё холоднее. — И с каких пор твоя мать интересуется площадью МОЕЙ квартиры?
Павел положил документы обратно в папку, старательно избегая её взгляда. Его движения были суетливыми, нервными. Он знал, что попался, и теперь лихорадочно искал выход из ситуации.
— Понимаешь, она думала… Ну, мы же семья, и она решила, что если мы переедем к ней в большую квартиру, то твою можно будет сдавать. Дополнительный доход для семьи.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Она сжала кулаки, стараясь сохранить самообладание. Три года замужества, и вот — свекровь Галина Ивановна снова пытается прибрать к рукам её имущество. Только теперь она действовала не напрямую, а через сына, превратив его в своего соглядатая.
— То есть твоя мать уже решила, где мы будем жить и что делать с моей квартирой? — каждое слово Марина произносила отчётливо, словно вбивая гвозди. — И ты, вместо того чтобы поговорить со мной, взламываешь мой сейф?
— Я не взламывал! — возмутился Павел. — Я просто… я видел, как ты набираешь код на прошлой неделе. Случайно увидел!
Это признание окончательно добило Марину. Её муж следил за ней. Запоминал коды. И всё это по наущению своей матери.
— Выйди из комнаты, — сказала она тихо.
— Марина, давай поговорим спокойно…
— ВЫЙДИ! — её крик был таким неожиданным и яростным, что Павел попятился к двери.
Он вышел, оставив её одну. Марина села на кровать и обхватила голову руками. Как всё это началось? Когда милый, заботливый Павел превратился в марионетку своей матери?
Галина Ивановна появилась в их жизни сразу после свадьбы. До этого она жила в другом городе и виделась с сыном редко. Но стоило Павлу жениться, как она тут же решила переехать поближе. «Чтобы помогать молодой семье», — говорила она с улыбкой, от которой у Марины по спине бегали мурашки.
Сначала это были безобидные советы. Как лучше готовить любимые блюда Павлика. Где покупать продукты подешевле. Какие шторы повесить в гостиной. Марина терпеливо выслушивала, кивала и делала по-своему. Но Галина Ивановна быстро поняла, что невестка не из податливых, и сменила тактику.
Она начала работать через сына. После каждого визита к матери Павел возвращался с новыми «идеями». То ему казалось, что Марина слишком много тратит на косметику. То вдруг решал, что им нужно завести совместный счёт и класть туда все деньги. То предлагал продать её машину и купить одну на двоих — экономнее же.
Марина каждый раз отбивала эти атаки, но силы её таяли. Она устала воевать. Устала объяснять мужу очевидные вещи. Устала слышать в ответ: «Мама же добра желает».
А теперь вот это. Прямое вторжение в её личное пространство. Попытка завладеть информацией о её собственности. И самое страшное — Павел даже не видел в этом ничего плохого.
Марина встала, подошла к сейфу и сменила код. Затем собрала все документы и спрятала их в другое место. После этого вышла из спальни.
Павел сидел на кухне, уткнувшись в телефон. Наверняка переписывался с мамочкой, докладывал о провале операции. Марина налила себе воды и села напротив.
— Нам нужно серьёзно поговорить, — сказала она.
Павел поднял глаза. В них читалась обида, словно это его застали за копанием в чужих вещах.
— Марина, ты преувеличиваешь. Мама просто хотела помочь. У неё большой опыт с недвижимостью, она могла бы подсказать…
— Стоп, — Марина подняла руку. — Давай начнём с главного. Ты считаешь нормальным рыться в моих личных документах без разрешения?
— Мы же муж и жена! У нас не должно быть секретов!
— Это не секрет, Павел. Это личная граница. И ты её нарушил. По просьбе своей матери.
— Опять ты о ней плохо говоришь!
— Я говорю о фактах. Факт первый: твоя мать попросила тебя добыть информацию о моей квартире. Факт второй: ты это сделал. Факт третий: вы оба планировали распоряжаться моим имуществом без моего ведома.
Павел молчал, сжимая телефон. Экран вспыхнул — пришло сообщение. Марина не сомневалась, от кого.
— Ответь своей маме, — сказала она спокойно. — Не стесняйся.
— Это не она…
— Павел, не надо. Просто ответь.
Он нехотя разблокировал телефон и начал печатать. Марина наблюдала за его лицом. Вот он нахмурился, читая ответ. Вот закусил губу, формулируя следующее сообщение. Её муж общался с матерью прямо при ней, обсуждая их семейную ссору.
— Знаешь что? — Марина встала. — Поезжай к маме. Прямо сейчас. Обсудите всё, что вам нужно. А я пока подумаю.
— Ты выгоняешь меня?
— Я даю тебе возможность выбрать. Либо ты остаёшься и мы решаем наши проблемы вдвоём, без участия третьих лиц. Либо едешь к маме и решаешь с ней.
Павел встал, демонстративно громко отодвинув стул.
— Знаешь что? Поеду! Потому что мама хотя бы меня понимает! А ты только и делаешь, что устраиваешь скандалы!
Он ушёл, хлопнув дверью. Марина осталась одна в пустой квартире. Она прошла в гостиную, села на диван и задумалась. Что дальше? Продолжать эту игру? Воевать за мужа с его матерью?
Телефон завибрировал. Сообщение от подруги Ольги: «Как дела? Давно не виделись, может, встретимся?»
Марина начала печатать ответ и вдруг остановилась. А действительно, как дела? Она уже и забыла, когда последний раз встречалась с подругами. Всё время уходило на бесконечные разборки с Галиной Ивановной и попытки достучаться до Павла.
Она отложила телефон и пошла в спальню. Достала из шкафа чемодан — тот самый, с которым когда-то переехала к Павлу. Начала складывать вещи. Не все, только самое необходимое.
Это не побег, сказала она себе. Это тайм-аут. Ей нужно время подумать, разобраться в себе, понять, чего она хочет от жизни.
Через час она была готова. Вызвала такси и поехала к родителям. Они жили в пригороде, в собственном доме. Отец открыл дверь и, увидев её с чемоданом, ничего не спросил. Просто обнял и провёл в дом.
— Поживёшь у нас? — только и сказал он.
— Немного, пап. Мне нужно подумать.
Мать выглянула из кухни, окинула взглядом дочь и тоже не стала расспрашивать. Родители Марины были мудрыми людьми. Они знали: когда дочь будет готова, она сама всё расскажет.
Вечером раздался звонок. Павел. Марина не стала брать трубку. Потом ещё один. И ещё. После десятого звонка пришло сообщение: «Где ты? Мама говорит, что ты, наверное, обиделась и нужно дать тебе время остыть. Но возвращайся домой, мы всё обсудим».
«Мама говорит». Даже сейчас, когда жена ушла из дома, он передавал слова матери. Марина выключила телефон.
Следующие два дня прошли в блаженной тишине. Она помогала матери в саду, долго разговаривала с отцом, читала книги, которые давно откладывала. Никто не давал ей советов, не лез с расспросами, не требовал отчёта о каждом шаге.
На третий день приехал Павел. Марина видела из окна, как он паркуется, как нерешительно идёт к калитке. Отец вышел ему навстречу, о чём-то поговорил, и Павел вернулся к машине. Через полчаса он уехал.
— Что ты ему сказал? — спросила Марина.
— Что ты сама решишь, когда захочешь с ним поговорить, — ответил отец. — И что если он ещё раз приедет без приглашения, я спущу собаку.
У них не было собаки, но Марина оценила жест.
Вечером пришло сообщение от неизвестного номера. Галина Ивановна. «Марина, это некрасиво — прятаться у родителей как маленькая девочка. Взрослые люди решают проблемы разговором. Приезжайте, поговорим втроём, как цивилизованные люди».
Втроём. Конечно. Галина Ивановна уже назначила себя третейским судьёй в их семейном конфликте. Марина удалила сообщение.
На четвёртый день её осенило. Она сидела на веранде, пила чай и смотрела, как отец возится с машиной. Он что-то подкручивал, поправлял, ворчал себе под нос — обычный субботний ритуал. И вдруг Марина поняла: вот это — нормальная семья. Где каждый занимается своим делом, где уважают границы друг друга, где не нужно воевать за право быть собой.
А то, что у неё с Павлом — это не семья. Это поле боя, где она сражается за мужа с его матерью. И самое печальное — Павел даже не понимает, что он приз в этой войне. Он думает, что он арбитр, который великодушно выбирает, кто прав. Но на самом деле он просто мяч, который перекидывают между собой две женщины.
Марина достала телефон и включила его. Сорок три пропущенных вызова. Двадцать сообщений. Она не стала их читать. Вместо этого открыла контакт Павла и начала печатать.
«Павел, я приняла решение. Приезжай завтра к моим родителям в 10 утра. Один. Если приедешь с мамой, разговора не будет».
Ответ пришёл мгновенно: «Хорошо! Я так рад! Мы всё решим!»
«Мы». Интересно, это «мы» — он и Марина? Или он и мама?
Назавтра Павел приехал ровно в десять. Один, как она и просила. Выглядел он неважно — помятый, небритый, с красными глазами. Марина вышла к нему во двор. Не пригласила в дом — разговор должен был быть коротким.
— Марина, родная, прости меня, — начал он с порога. — Я был неправ. Не должен был трогать твои документы. Мама тоже признаёт, что погорячилась.
«Мама признаёт». Даже извинения он приносил от её имени.
— Павел, давай честно, — Марина села на скамейку, жестом предложив ему сесть рядом. — Ты любишь меня?
— Конечно, люблю! Как ты можешь спрашивать?
— А маму?
— Ну… это же мама. Конечно, люблю.
— Кого больше?
Павел растерялся. Он явно не ожидал такого вопроса.
— Это разная любовь, Марина. Нельзя сравнивать.
— Можно. И нужно. Потому что в нашей семье три человека, а должно быть два. Твоя мама присутствует во всех наших решениях. Она влияет на тебя, ты транслируешь её желания мне. Это не семья, Павел. Это филиал материнского дома.
— Ты преувеличиваешь! Все свекрови дают советы невесткам!
— Советы — да. Но твоя мама не советует. Она управляет. Через тебя. И ты это позволяешь.
Павел встал, заходил по дорожке.
— Что ты от меня хочешь? Чтобы я перестал общаться с родной матерью?
— Я хочу, чтобы ты стал взрослым мужчиной. Чтобы принимал решения сам, а не бегал к маме за инструкциями. Чтобы защищал нашу семью от вторжений, а не открывал ворота.
— Это ультиматум?
Марина задумалась. Да, пожалуй, это был ультиматум. Но разве у неё был выбор?
— Называй как хочешь. Я возвращаюсь в свою квартиру. Если ты хочешь сохранить наш брак, то должен сделать выбор. Либо мы живём вдвоём, решаем проблемы вдвоём, строим жизнь вдвоём. Либо… либо нет никаких «мы».
— А мама? Я должен её бросить?
— Нет. Ты должен провести границу. Она твоя мама, и это прекрасно. Но она не член нашей семьи. Она родственница, которую мы навещаем, поздравляем с праздниками, помогаем при необходимости. Но она не принимает решения за нас.
Павел молчал. Марина видела, как он борется сам с собой. С одной стороны — жена, которую он вроде бы любит. С другой — мама, которая всю жизнь решала за него все вопросы и сейчас не собиралась отпускать.
— Мне нужно подумать, — наконец сказал он.
— Думай. У тебя неделя.
— Неделя? Ты ставишь мне сроки?
— Да, Павел. Потому что я не собираюсь ждать вечно. Моя жизнь идёт, и я хочу её прожить счастливо. С тобой или без тебя — решать тебе.
Он уехал растерянный и обиженный. Марина вернулась в дом. Родители ничего не спросили, но мама обняла её, а отец заварил её любимый чай. Они понимали, что дочь сделала важный шаг.
Вечером того же дня пришло сообщение от Галины Ивановны. На этот раз она не сдерживалась в выражениях. Называла Марину эгоисткой, разрушительницей семьи, бессердечной дрянью. Обещала, что Павел никогда не променяет мать на такую, как она.
Марина прочитала, сделала скриншот и отправила Павлу с одним словом: «Выбирай».
Ответа не было. Не было его и на следующий день. И через день. Марина вернулась в свою квартиру, вышла на работу, встретилась с подругами. Жизнь потихоньку возвращалась в нормальное русло.
На пятый день пришёл Павел. С чемоданом.
— Можно мне пожить у тебя? — спросил он с порога.
Марина растерялась. Она ожидала чего угодно, но не этого.
— Что случилось?
— Я сказал маме, что хочу сохранить семью. Что люблю тебя и буду жить с тобой. Попросил её не вмешиваться в наши дела. Она… она выгнала меня. Сказала, что я предатель. Что настоящий сын никогда не выберет жену вместо матери.
Марина смотрела на него — жалкого, растерянного, с чемоданом в руке. Её муж. Человек, которого она любила. Который наконец-то сделал выбор. Правильный выбор. Но…
— Паша, — она назвала его уменьшительным именем, чего не делала уже очень давно. — Ты сделал это для меня или для себя?
— Я… я не знаю. Наверное, для нас. Для нашей семьи.
— Ты уверен? Или просто мама тебя обидела, и ты решил ей отомстить?
Павел опустил чемодан на пол и сел прямо в прихожей на табурет.
— Я не знаю, Марина. Честно, не знаю. Я всю жизнь делал то, что говорила мама. А тут вдруг нужно решать самому. Это страшно. Но когда она начала говорить о тебе гадости, я понял — она не права. Ты не такая, как она говорит. Ты просто хочешь нормальной семьи. И я тоже хочу. Но не умею.
Марина села рядом с ним.
— Научишься. Если захочешь. Но это будет непросто. И мама твоя не успокоится.
— Знаю. Она уже названивает по десять раз в день. То плачет, то угрожает.
— Не бери трубку.
— Не беру. Но она начала писать тебе, да?
— Начала. Я не читаю.
Они сидели рядом в прихожей. Два человека, которые пытались построить семью, но поняли, что сначала нужно разобрать завалы прошлого.
— Давай попробуем сначала, — предложила Марина. — Только честно. Без мамы, без манипуляций, без тайн.
— А если не получится?
— Значит, не судьба. Зато мы будем знать, что попытались.
Павел кивнул. Они поднялись, и Марина помогла ему занести чемодан. Это был не хеппи-энд. Это была только попытка. Но иногда попытка — это всё, что у нас есть.
Прошёл месяц. Галина Ивановна продолжала атаковать — звонками, сообщениями, даже приездами под окна. Но Павел держался. Каждый раз, когда ему хотелось сдаться и побежать к маме, Марина напоминала ему: «Это твой выбор. Я не держу тебя силой».
И он оставался. Учился готовить — раньше это делала мама или Марина. Учился принимать решения — от мелких бытовых до серьёзных финансовых. Учился быть мужем, а не сыном.
Марина тоже училась. Доверять снова. Не ждать подвоха в каждом его слове. Не искать следы материнского влияния в каждом его поступке.
Это было трудно. Иногда казалось, что проще всё бросить и начать жизнь с чистого листа. Но они упрямо шли дальше. Шаг за шагом. День за днём.
Через три месяца Галина Ивановна вдруг затихла. Перестала звонить, писать, приезжать. Павел забеспокоился — не случилось ли чего? Съездил проверить. Вернулся задумчивый.
— Как она? — спросила Марина.
— Нормально. Сказала, что я сделал свой выбор, и она его уважает. Но в её доме мне больше не рады.
— Тебе грустно?
— Странно. Я думал, будет грустно. Но нет. Скорее… облегчение. Как будто тяжёлый рюкзак снял после долгого перехода.
Марина обняла его. Её муж взрослел на глазах. Медленно, болезненно, но взрослел.
Через полгода они съездили в свадебное путешествие. Второе. Первое было испорчено постоянными звонками Галины Ивановны с ценными указаниями. Теперь они наслаждались тишиной и обществом друг друга.
На пляже, глядя на закат, Павел вдруг сказал:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что не сдалась. За то, что дала мне шанс. Я же был полным идиотом.
— Был, — согласилась Марина. — Но исправляешься.
Они засмеялись. Впервые за долгое время искренне, легко, без задних мыслей.
Галина Ивановна появилась в их жизни снова через год. Позвонила Павлу, сказала, что хочет встретиться. Павел посоветовался с Мариной, и они решили: пусть приезжает. В гости. На час.
Она приехала. Постаревшая, но всё такая же прямая и властная. Села в гостиной, окинула взглядом обстановку — они сделали ремонт, всё изменили.
— Хорошо у вас, — сказала она сухо.
— Спасибо, — ответила Марина.
Разговор не клеился. Галина Ивановна пыталась расспрашивать о планах, о работе, о здоровье. Павел отвечал вежливо, но коротко. Марина угостила чаем с пирогом — покупным, специально.
Через час Галина Ивановна поднялась.
— Что ж, мне пора.
У двери она обернулась к Марине:
— Вы победили.
— Это была не война, Галина Ивановна. Это была попытка построить нормальную семью.
— Для меня это была война. И я проиграла.
Она ушла. Павел хотел было броситься за ней, но Марина остановила:
— Не надо. Она сделала свой выбор. Как и ты.
Они стояли у окна, наблюдая, как Галина Ивановна садится в такси. Когда машина скрылась за поворотом, Павел обнял жену.
— Думаешь, она когда-нибудь простит?
— Не знаю. Но это уже не наша проблема. Мы предложили ей мир. Она выбрала гордость.
Жизнь продолжалась. Без драм, без скандалов, без подковёрных интриг. Обычная жизнь обычной семьи. Павел устроился на новую работу — раньше работал в фирме маминой подруги. Марина открыла небольшой бизнес — всегда мечтала, но не решалась, пока все силы уходили на семейные войны.
По вечерам они гуляли в парке, по выходным ездили к родителям Марины — там Павла приняли как родного. По праздникам Павел звонил матери, поздравлял. Она отвечала сухо, формально. Но отвечала.
И однажды, через два года после той последней встречи, Галина Ивановна позвонила сама.
— Павел? Я тут подумала… Может, встретимся? Втроём. Пообедаем где-нибудь.
Павел переглянулся с Мариной. Она кивнула.
— Хорошо, мам. Давай в субботу.
Встретились в кафе. Нейтральная территория. Галина Ивановна пришла с букетом — небольшим, но красивым. Протянула Марине.
— Это вам. За терпение.
Обед прошёл спокойно. Говорили о погоде, о новостях, о знакомых. Галина Ивановна ни разу не дала совет, не сделала замечание, не попыталась управлять разговором. Она просто общалась. Как нормальная родственница.
Когда прощались, она сказала Павлу:
— Ты повзрослел, сынок. Я долго злилась, но теперь вижу — это пошло тебе на пользу.
А Марине шепнула:
— Берегите его. Он хороший. Просто я слишком долго не давала ему вырасти.
С тех пор они встречались раз в месяц. Всегда в кафе, всегда втроём, всегда не больше двух часов. Галина Ивановна соблюдала границы, Марина была вежлива и приветлива, Павел постепенно учился быть сыном, а не подчинённым.
Это не было идеальными отношениями. Но это были честные отношения. И для их семьи этого оказалось достаточно.
