— Пусть за тобой смотрит тот, кому ты квартиру подарила, — сказала Алина, и её голос прозвучал неожиданно твёрдо, будто чужой.
На том конце провода наступила тишина. Секунду слышалось только тяжёлое дыхание Валентины Николаевны, потом короткий гудок. Бабушка сбросила вызов.
Алина положила телефон на стол рядом с нетронутой кружкой чая. Пар уже исчез, жидкость успела остыть, оставив на поверхности тонкую плёнку. Экран ещё мигал, подсвечивая слово «Бабушка», и вскоре погас.
Она откинулась на спинку скрипучего стула и закрыла глаза. В груди дрожало, но не от страха. Это было странное, новое чувство — смесь облегчения и злости. Словно много лет она несла на плечах груз, а теперь решилась сбросить его, пусть даже с шумом и болью.
— Ну вот и всё, — прошептала она сама себе. — Сказала. Наконец-то сказала.
Сколько лет Алина терпела? Сколько раз сдерживала обиду, улыбалась вежливо, проглатывала унижения? «Конечно, бабушка… да, бабушка… как скажешь, бабушка». Она будто играла роль хорошей девочки, которую всё равно не замечали.
За окном шумел город. Сосед хлопнул дверью подъезда, кто-то бросил пакет в мусоропровод. За стеклом мерцали фары машин — обычная жизнь обычного района. Эта маленькая съёмная квартира на окраине была для Алины единственным местом, где она могла дышать свободно. Пусть стены облупились, а кран на кухне капал, но здесь не было чужих взглядов и ожиданий.
Она глубоко вдохнула и снова посмотрела на телефон. Сердце стучало спокойно. Решение было окончательным — назад пути нет.
Детство
В детстве всё выглядело иначе.
Когда Алине было пять, бабушка Валентина Николаевна души в ней не чаяла. Девочка бегала по двору с косичками, помогала вытирать пыль, поливать фиалки на подоконнике.
— Ты мой лучик, — говорила бабушка, целуя её в макушку. — Вот вырастешь, будешь самой красивой и умной.
Алина верила каждому слову. В бабушкиной квартире всегда пахло пирогами и мятным чаем, а тёплые руки казались самой надёжной защитой.
Но всё изменилось. Отец женился во второй раз, и вскоре в семье появился Артём — долгожданный наследник.
Алина до сих пор помнила тот день. Ей было восемь. Они приехали к бабушке на выходные. Валентина Николаевна суетилась вокруг двухлетнего Артёма, поднимала его на руки, смеялась каждому его движению.
— Алиночка, держи, — бабушка сунула ей в ладонь смятую сотню. — Купишь себе мороженое.
А Артёму вручила блестящую радиоуправляемую машинку.
— Посмотри, какой он сообразительный! — восхищалась она. — В два года уже понимает, как кнопки нажимать!
Алина села в углу дивана, держа купюру, и молчала. Машинка гудела, бегала по ковру, взрослые смеялись и умилялись.
— У мальчика больше перспектив, — шептали за столом. — Артём далеко пойдёт.
С каждым годом разница росла. Когда Алина поступила в университет на бюджет, бабушка ограничилась сухим поздравлением по телефону. А когда Артём перешёл в пятый класс гимназии, Валентина Николаевна устроила семейный ужин с тортом.
Вечерами Алина плакала тихо, чтобы никто не слышал. Она пыталась убедить себя, что это нормально, что бабушка любит их по-разному, но в глубине души чувствовала — её постепенно выталкивают из семьи.
Юность
Студенческая жизнь Алины не была похожа на те радужные картины, что рисуют в фильмах. Общежитие, четыре человека в комнате, душ по расписанию и бесконечные очереди на кухню. Отец переводил деньги нерегулярно — «на самое необходимое». Бабушка звонила редко и в основном спрашивала: «Ну, как учёба?».
Зимой особенно тяжело. Возвращаясь поздно вечером после подработки официанткой, Алина мёрзла до костей. Старенькая куртка плохо держала тепло, а ботинки промокали после первого же сугроба.
Однажды в январе, пока она ждала автобус на остановке, достала телефон и открыла социальные сети. На экране высветилась фотография: бабушка и пятнадцатилетний Артём за праздничным столом. Цветы, подарки, сияющие лица. Подпись под фото:
Мой золотой внук!
Алина застыла, уставившись на экран. Снег залетал под капюшон, ветер хлестал по лицу.
— Почему? — прошептала она. — За что?
Никто не ответил. Только автобус, подъехавший с грохотом, распахнул двери.
В ту ночь она не смогла уснуть. Соседки давно спали, а Алина сидела на кровати, не снимая куртки. На тумбочке лежали учебники. Завтра экзамен. Она открыла тетрадь, но буквы расплывались перед глазами. Вместо формул и терминов в голове всплывали картины: дорогие игрушки Артёма, бабушкины похвалы, её собственные скомканные купюры.
Позже, когда эмоции немного улеглись, Алина всё-таки заставила себя готовиться. «Я должна сама. Только на себя», — твердила она, словно заклинание. Но в глубине души знала: в этой гонке она бежит босиком по льду, тогда как её брату заранее разложили мягкий ковёр.
Сюрприз
На двадцать четвёртый день рождения Алина проснулась в хорошем настроении. Друзья подарили кружку с котиками и блокнот, мама вручила простое серебряное колечко.
— Прости, доченька, — сказала она, обнимая. — Вот получу премию, куплю тебе что-нибудь получше.
— Мам, не надо, — улыбнулась Алина. — Мне и так хорошо.
От бабушки пришёл конверт: пять тысяч рублей и стандартная открытка. Ни звонка, ни даже короткого «люблю».
Через два месяца у Артёма было совершеннолетие. Алина узнала о празднике случайно, когда зашла к отцу и услышала разговор по телефону.
— Да, ресторан забронирован, — говорил он. — Валентина Николаевна сама оплатит. А главный подарок будет сюрпризом.
Алина остановилась в коридоре. Сердце застучало громче.
Через неделю всё выяснилось. Отец хвастался приятелю:
— Представляешь, мать моя Артёму квартиру подарила! Двухкомнатную, в центре. Пусть парень стартует в жизни с нормальных условий.
— А Алине что? — спросил друг.
— Да она же девка, — отмахнулся отец. — Замуж выйдет, муж обеспечит.
Эти слова ударили сильнее, чем новость о квартире. Будто за ней закрепили ярлык: «неважно».
Алина стояла за дверью и чувствовала, как горло сжимается. Перед глазами всплыли её собственные съёмные комнаты с облупившимися обоями, вечные подработки, дешёвая лапша на ужин.
Вечером она долго сидела на кухне своей однушки, глядя на трещины на стене. Внутри всё кипело, но и кристаллизовалось во что-то твёрдое. Она поняла: ждать справедливости от семьи бессмысленно.
Ссора
Субботним утром Алина готовила завтрак. На сковородке шипела яичница, чайник тихо гудел. Простое утро, как всегда.
Зазвонил телефон. На экране — «Бабушка».
— Алина, это я, — раздражённый голос Валентины Николаевны звучал так, будто ей что-то доказывали. — Представляешь, Анка, сестра моя, опять за своё! Упрекает меня, что я Артёма балую! Да как она смеет?
Алина молча перевернула яйца на сковородке.
— Ты слушаешь? — повысила голос бабушка.
— Слушаю, — ответила коротко.
— Вот всегда она завидовала. У самой детей нет, вот и лезет с советами. А я Артёму всё лучшее даю, он же мальчик, ему пробиваться надо!
— Ага, — механически кивнула Алина, хотя бабушка её не видела.
— Впрочем, что с ней говорить, старая дура. Вот состарюсь, немощная стану — ты за мной ухаживать будешь. Артём-то занятой будет, у него семья, карьера…
Алина замерла. Словно невидимая струна внутри лопнула.
— А я что, не человек? — спросила она тихо.
— Что ты говоришь? Конечно, человек. Но ты же девочка, тебе положено за старшими ухаживать.
— Положено? — Алина выключила плиту. — Мне положено?
— Ну да. Это женская обязанность.
В голове закружились воспоминания: скомканные купюры «на мороженое», пустые поздравления, дешёвые подарки. А рядом — квартиры, дорогие игрушки и бесконечные тосты «за Артёма».
Алина взяла телефон и сказала ровно:
— Знаешь что, бабушка… Пусть за тобой смотрит тот, кому ты квартиру подарила.
На том конце провода повисла гробовая тишина. Потом раздался короткий гудок.
Алина положила трубку. Внутри было пусто и спокойно.
Через полчаса позвонил отец.
— Ты что себе позволяешь?! — взревел он. — Как ты смеешь так разговаривать с бабушкой?!
— Нормально разговариваю, — ответила она.
— Она тебя растила, заботилась!
— Когда? — спокойно спросила Алина. — Когда она обо мне заботилась?
— Не смей так говорить! Немедленно позвони и извинись!
— Нет.
— Что значит «нет»?!
— То и значит. Я не буду извиняться за правду.
Отец продолжал кричать, но Алина уже не слушала. Она смотрела в окно, где падал снег большими мягкими хлопьями. Впервые за много лет она чувствовала свободу.
Новая жизнь
Прошло полгода. Алина устроилась в небольшую, но перспективную компанию. Зарплата выросла, появились накопления. Она всё ещё жила в съёмной квартире, но теперь это был её выбор.
С отцом общение сошло на нет. Пару раз он звонил, требовал «одуматься», «не позорить семью». Алина отвечала спокойно:
— У меня всё хорошо.
И заканчивала разговор.
Бабушка не звонила вовсе. Через знакомых доходили слухи, что Валентина Николаевна всем жалуется: «неблагодарная внучка отвернулась от семьи». Пусть жалуется.
Иногда Алина думала об Артёме. Он не виноват, что родился в семье, где мальчику давали всё. У него была квартира, машина, любовь бабушки. Алина не желала ему зла, просто их дороги разошлись.
Зимним вечером почти через год после ссоры она сидела у окна с кружкой чая. На столе лежал договор: первый взнос за ипотеку. Небольшая студия на окраине, но своя.
Телефон завибрировал. Незнакомый номер.
— Алина? — старческий голос дрожал. — Это тётя Анна, сестра твоей бабушки.
— Здравствуйте.
— Я звоню… Валентина в больнице. Сердце. Артём в командировке, Серёжа с Ларисой на даче. Некому к ней съездить.
Алина помолчала. В груди что-то шевельнулось, но не жалость — скорее усталость.
— Передайте ей, что я желаю здоровья, — сказала она спокойно. — Но приехать не смогу.
— Понимаю, — неожиданно ответила тётя. — Она сама виновата. Просто подумала, вдруг ты…
— Нет. Простите.
Алина отключила звонок и посмотрела на огни города. В какой-то больничной палате лежала женщина, которая когда-то называла её «лучиком». Но тот лучик давно погас.
Она допила чай, взяла договор и стала перечитывать условия. Завтра нужно идти в банк. Завтра начнётся новая жизнь.
За окном медленно падал снег. Город жил своей жизнью. И Алина тоже жила — спокойно, уверенно, без обиды. Она знала: её судьбу не определяют чужие подарки и чужая любовь. Всё строится её руками.
И она строила. День за днём, кирпич за кирпичиком.
