Валентина неспешно шла по аллее парка, наблюдая за играющими детьми. Рабочий день в офисе выдался изматывающим, и прогулка помогала восстановить душевное равновесие. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда она остановилась у фонтана, любуясь переливами воды в лучах заходящего солнца.
— Валентина, это Мария Петровна, — голос свекрови, как обычно, был уверенный и не терпящий возражений. — Тебе нужно со мной встретиться. Сегодня. Немедленно.
— Что-то произошло? — Валентина присела на скамейку, чувствуя, как приятная усталость сменяется тревогой.
— Не по телефону. Это слишком серьёзно для таких разговоров. Приезжай ко мне домой в семь вечера. И без Михаила — разговор будет исключительно женский.
Связь прервалась так же внезапно, как началась. Валентина уставилась на экран телефона, пытаясь понять, что могло потребовать такой срочности и таинственности. За пять лет замужества Мария Петровна ни разу не приглашала её на личную встречу. Обычно свекровь держалась отстранённо, изображая из себя особу высокого происхождения, хотя всю жизнь проработала учительницей физики в обычной районной школе.
— Интересно, какой спектакль она сегодня приготовила, — пробормотала Валентина, поднимаясь со скамейки.
Предчувствие неприятностей не покидало её всю дорогу домой. Она позвонила мужу, но тот был на совещании. Пришлось собираться в гости к свекрови, мысленно готовясь к очередной порции её «мудрых» наставлений.
Мария Петровна встретила невестку у порога своей двухкомнатной квартиры, одетая в строгий тёмный костюм. Даже дома она старалась выглядеть так, словно вот-вот у неё начнётся урок или торжественное мероприятие. Волосы были аккуратно уложены, на шее — жемчужные бусы, доставшиеся от бабушки.
— Проходи, дорогая, садись поудобнее, — указала она на кухонный стол, уже накрытый к чаю с особой тщательностью.
Валентина разглядывала фарфоровый сервиз, который свекровь доставала только по особым случаям — дни рождения, Новый год, визиты «важных» гостей. Хрустальные вазочки с вареньем, тонкие ломтики лимона, даже салфетки были не обычными бумажными, а полотняными с вышивкой.
— Какая красота, Мария Петровна, — искренне произнесла Валентина. — Вы всегда умели создать уютную атмосферу.
— Ах, милая, это ещё бабушкин сервиз. Настоящий фарфор, не то что сейчас в магазинах продают, — свекровь слегка оттаяла от комплимента.
Женщины некоторое время молча пили чай, изучая друг друга взглядами. Валентина чувствовала нарастающее напряжение — такие церемонии у Марии Петровны обычно предваряли серьёзные разговоры.
— Как дела на работе, дорогая? Не слишком ли нагружают мою невестку? — спросила свекровь, но в голосе слышалась какая-то фальшивая заботливость.
— Спасибо, всё хорошо. Скоро будет немного спокойнее.
— Это замечательно. А я слышала, вы с Михаилом купили дом у моря, — наконец произнесла свекровь, аккуратно ставя чашку на блюдце и пристально глядя на невестку.
— Да, небольшой домик в пригороде. Планируем переехать через три месяца. Мы так давно мечтали о собственном доме, о тишине, о море рядом…
— Значит, разбогатели. Раз на такие покупки денег хватает. Видимо, зарплаты у вас приличные, намного выше средних по городу.
Валентина насторожилась. Разговор явно шёл не к добру, и вся эта церемония с фарфором была лишь декорацией.
— Мы потратили все накопления и деньги от продажи бабушкиного дома. Это была наша мечта с самого начала брака. Пять лет копили и планировали.
— Мечты — это, конечно, прекрасно, — Мария Петровна откинулась на спинку стула, и маска гостеприимства окончательно спала. — Но есть более важные вещи в жизни. Семейные обязательства, например. Долг перед близкими.
— О чём именно речь?
— О том, что моя дочь Анна задыхается от ипотечных выплат! — голос свекрови резко повысился, и она больше не пыталась скрывать раздражение. — Работает в этом проклятом магазине за копейки, а банк требует свои проценты каждый месяц. И тут вы покупаете дома у моря! Как-то это не по-христиански, не по-семейному!
Валентина медленно поставила чашку на стол, начиная понимать, к чему ведёт весь этот разговор. Значит, фарфор и любезности были приманкой.
— И что именно вы предлагаете, Мария Петровна?
— Не предлагаю, а требую! — свекровь выпрямилась в кресле, как королева на троне. — Вы с Михаилом будете помогать Анне с ипотекой. Ежемесячно. Это ваш прямой семейный долг перед младшей сестрой.
— Простите, но какой именно долг? — Валентина старалась сохранять спокойствие. — Анна взрослый человек, она сама подписывала кредитный договор, сама выбирала квартиру и условия.
— Ах, вот как! — глаза Марии Петровны сверкнули гневом. — Значит, купили себе недвижимость у моря, живёте как буржуи, а сестре мужа помочь не желаешь! Какая же ты, оказывается, эгоистка! И я-то думала, что Михаил выбрал порядочную девушку.
— Мария Петровна, я не могу принимать такие решения без мужа. К тому же, после переезда наши доходы сократятся, мы планируем ребёнка, нужно будет обустраивать дом…
— Детей ещё нет, а деньги уже есть! — перебила свекровь, стуча пальцем по столу. — И не надо мне рассказывать сказки про сокращение доходов. Должности у вас приличные, оклады высокие. Твоя зарплата выше, чем у меня с дочкой, наверное, в два раза!
— Если у Анны проблемы с деньгами, может быть, ей стоит пересмотреть свой выбор работы? — Валентина глубоко вдохнула, подбирая слова. — У неё же диплом экономиста, в этой сфере зарплаты выше…
— Это моя дочь, а не какая-то попрошайка с улицы! — взорвалась Мария Петровна. — Ей нужны деньги сейчас, а не твои умные советы! Она и так достаточно настрадалась в жизни!
— Тогда, боюсь, мы не сможем помочь в таком объёме, — Валентина поднялась со стула, понимая, что разговор заходит в тупик. — Я передам ваши… требования Михаилу, и мы обсудим ситуацию.
— Обсуждайте, конечно! — свекровь проводила её злым взглядом, и вся её аристократическая маска окончательно слетела. — Но помни одно: если откажетесь помочь семье, можете забыть о моём расположении навсегда. И не рассчитывайте на помощь с детьми в будущем! Посмотрим, как справитесь совсем одни!
— Мы всегда справлялись одни, Мария Петровна, — тихо ответила Валентина, останавливаясь в дверях. — И, поверьте, неплохо у нас получалось.
***
Дома Валентина рассказала мужу о странном разговоре со свекровью, не упуская ни одной детали. Михаил выслушал, не перебивая, изредка качая головой и хмурясь всё больше.
— Мать никогда не меняется, — произнёс он, когда жена закончила рассказ. — Всё те же методы — сначала пряник, потом кнут. Помнишь, как она настаивала, чтобы я отказался от части наследства в пользу Анны?
— Ты мне не рассказывал подробности тогда, — Валентина села рядом с мужем, взяв его за руку. — Расскажи сейчас?
— Тогда казалось правильным. Анна младше, ей нужно было получить образование, поступить в институт. Я уже работал, взял кредиты, чтобы оплачивать её обучение, думал — получит диплом, найдёт хорошую работу, все будут счастливы.
— И что в итоге?
— А в итоге она закончила экономический факультет и пошла работать продавцом в магазин одежды, потому что «не хочет сидеть в душном офисе» и «люди в костюмах её раздражают». Кредиты за её образование я выплачивал три года.
— И теперь твоя мать требует, чтобы мы спасали её от собственных решений?
— Именно так, моя дорогая, — Михаил обнял жену. — Сестра взрослая женщина тридцати лет. Если не справляется с ипотекой, должна была либо не брать её, либо искать способы увеличить доход. Мы не обязаны расплачиваться за чужие ошибки, какими бы родственными узами они ни прикрывались.
Валентина кивнула, испытав огромное облегчение от твёрдого решения мужа.
— Она угрожала прекратить общение и не помогать с детьми.
— Пусть прекращает, — жёстко ответил Михаил. — Мы справимся сами. Всегда справлялись, и теперь справимся. А с детьми если что нам поможет твоя мама — у неё хотя бы мозги на месте и сердце доброе.
***
Переезд в приморский городок прошёл без проблем. Домик оказался уютнее, чем на фотографиях, а работа на удалёнке позволяла Валентине больше времени проводить дома. Михаила перевели в местный филиал компании с сохранением зарплаты.
Мария Петровна выполнила свою угрозу — не звонила и не отвечала на звонки сына. Анна тоже не выходила на связь. Супруги не расстраивались — они привыкли рассчитывать только на себя.
— Знаешь, иногда тишина дороже любых объяснений, — заметил Михаил, листая вечерние новости на планшете.
— Согласна. Отсутствие токсичности в нашей жизни — это тоже своего рода терапия, — откликнулась Валентина, устраиваясь рядом с мужем на диване.
***
Через месяц после переезда Валентина узнала о беременности. Радостную новость первой она сообщила своей матери.
— Доченька, какое счастье! — голос матери дрожал от эмоций. — Я сразу подам заявление на увольнение и приеду к вам. Внук важнее любой работы!
— Мама, не торопись. До родов ещё далеко.
— Ничего не хочу слышать! Буду помогать и до родов, и после. Это же мой первый внук!
— Твоё сердце всегда было больше твоих возможностей, мамочка. Но подумай сначала хорошенько — это серьёзное решение.
— Лапочка моя, для меня нет ничего важнее твоего счастья и здоровья будущего малыша. Я уже всё решила!
— Тогда мы будем счастливы принять твою помощь. Ты — сокровище, мама.
Когда Валентина рассказала мужу о решении тёщи, Михаил обрадовался не меньше.
— Твоя мать — золото. Совсем другое дело, чем моя…
***
Новость о беременности и предстоящем переезде тёщи каким-то образом дошла до Марии Петровны. Женщина позвонила сыну впервые за два месяца.
— Так значит, её мамочка бросает работу ради внука, а я, оказывается, не нужна! — кричала она в трубку так громко, что Валентина слышала каждое слово. — Вы меня полностью вычеркнули из своей жизни! Как вам не стыдно! Неблагодарные!
— Мам, ты сама прекратила общение после ультиматума, — спокойно ответил Михаил. — Мы никого не вычёркивали. Просто не видим смысла в односторонней игре.
— А кто, по-твоему, мне не звонил! Два месяца! — голос свекрови сорвался на визг. — А эта… эта… твоя драгоценная жена настроила тебя против родной матери! Разлучница! Стерва!
— Прекрати! Никто меня не настраивал. У меня есть собственная голова на плечах, и я сам принял решение не оплачивать чужие долги.
— Чужие?! Это твоя сестра, а она у тебя одна! Ты должен ей помогать! Это святое! А ты предал семью ради этой выскочки!
— Ничего мы не должны. А сестра пусть сама работает по специальности, а не живёт так, словно у неё оклад директора магазина. Инфантильность — не повод для спонсорства.
— Ах, так! Значит, мы для вас теперь никто! — голос стал ещё более истерическим. — Эта змея тебя околдовала! Сделала из тебя чёрствого эгоиста! Я тебя таким не воспитывала!
— Мам, ты воспитала меня думать. Жаль, что результат тебе не нравится.
— Я вас проклинаю! — прокричала Мария Петровна. — И её, и тебя! Чтобы вы знали, что такое нужда! Чтобы вас бросили, как вы бросили меня! Чтобы ваш ребёнок вас не уважал!
Связь прервалась. Михаил спокойно убрал телефон в карман.
— Ну вот, теперь мы прокляты, — усмехнулся он. — Как страшно. Правда, не уточнила, какими именно силами тьмы.
Валентина обняла мужа за плечи.
— А мне совсем не страшно. У нас будет ребёнок, новый дом, моя мама будет помогать. И что особенно важно — нас окружают люди, которые любят искренне, а не условно.
— Условная любовь — это вообще не любовь, а торговая сделка, — согласился Михаил.
***
Через неделю после скандального звонка Михаил получил сообщение от Анны: «Срочно приезжай. С мамой что-то случилось. Она в реанимации».
Михаил бросил работу и в тот же день вылетел. У подъезда дома матери его встретила заплаканная Анна.
— Она в больнице, — всхлипывала сестра. — Инфаркт. Врачи говорят, из-за стресса. Из-за тебя! Ты довёл мать до больничной койки! Доволен?
— Анна, припадки неконтролируемой ярости редко заканчиваются хорошо для сердечно-сосудистой системы, — ответил Михаил сухо. — Но обвинять в этом других — верх цинизма.
— Ты стал каким-то чужим! Жестоким! Эта твоя жена тебя испортила!
— Знаешь, что самое печальное в твоих словах? То, что ты считаешь жестокостью нежелание человека быть дойной коровой.
В больничной палате Мария Петровна лежала бледная, подключённая к аппаратуре. Увидев сына, она слабо улыбнулась.
— Миша, сынок… прости старую дурочку. Я наделала столько глупостей…
— Не говори так о себе. Выздоравливай, и поговорим потом спокойно.
— Я всё поняла, — прошептала женщина. — Анна мне всё рассказала… Всю правду, наконец.
Михаил удивлённо посмотрел на сестру.
— Что рассказала?
Анна опустила глаза, играя с краем платка.
— Я… я соврала маме. Сказала, что банк угрожает забрать квартиру, а на самом деле просто хотела денег на новую машину. Ипотеку я плачу без просрочек… Просто захотелось красивую жизнь.
В палате воцарилась тишина. Мария Петровна закрыла глаза.
— Я требовала от вас деньги… ругалась… рвала отношения… а сама не знала правды, — её голос едва слышался. — Какая же я глупая старуха…
Михаил медленно повернулся к сестре, и в его голосе зазвучала ледяная вежливость:
— Значит, весь этот театр абсурда, разрыв отношений, мамин инфаркт — всё из-за твоего желания покататься на новенькой машине? Браво. Аплодирую стоя.
— Я не думала, что так получится! — заплакала Анна. — Просто хотела немного помочь себе… Все же так живут!
— Помочь себе за счёт семейной драмы и чужих нервов — это называется манипуляция, дорогая сестрица. И втянула в это мать, которая могла умереть от инфаркта.
— Не читай мне лекции! Ты всегда был занудой! Мне нужны были деньги, а у вас они есть!
— Изумительная логика. Чужие деньги становятся твоими просто потому, что тебе они нужны? Это называется не нужда, а наглость.
Анна выбежала из палаты. Мария Петровна открыла глаза и посмотрела на сына.
— Миша… я была неправа. Так неправа… Можно… можно я буду бабушкой? Не такой активной, как твоя тёща, но… хотя бы иногда видеть внука?
Михаил взял слабую руку матери в свои.
— Конечно, можно. Ребёнку нужны все бабушки. И мудрые, и те, которые учатся на собственных ошибках.
— Даже такие вредные, как я? Такие глупые?
— Особенно такие, — улыбнулся сын. — Кто ещё научит внука отстаивать свои права и не верить на слово даже близким людям?
— А Валентина… она меня простит?
— Мама, у Валентины удивительно доброе сердце. Она умеет прощать. Но помни — прощение не означает возврат к прежним отношениям.
— Я понимаю, сынок. Мне нужно многое исправить в себе…
Мария Петровна слабо рассмеялась, и Михаил увидел в её глазах не высокомерие, а просто усталую женщину, которая поняла, что чуть не потеряла семью из-за чужой лжи и собственной гордыни.
— Самое страшное в том, что произошло? — тихо сказала она. — Я готова была разрушить твоё счастье ради Анниных прихотей. Какая же я была слепая…
— Мама, мудрость приходит через ошибки. Главное — их не повторять.
— Я буду стараться, родной мой. Буду очень стараться стать бабушкой, которой можно гордиться.