— Ты серьёзно? — голос Екатерины дрожал, но не от слёз, а от ярости. Она смотрела на мужа так, будто видела его впервые. — Ты решил притащить ЕЁ сюда? На наш юбилей?
Игорь, слегка покрасневший от коньяка и восторженных тостов гостей, откинулся на спинку стула, усмехнулся и сделал вид, что всё это нелепая сцена.
— Катя, ты драматизируешь, — лениво протянул он, поправляя галстук. — Она моя коллега. Я пригласил её, как и остальных. Чего ты завелась?
— Коллега? — Екатерина почти выкрикнула, но тут же осеклась, заметив, как несколько гостей настороженно замолчали, вилка застыла в руке у тётки Лидии, а дядя Коля вдруг перестал жевать оливье. — Коллеги обычно не шепчутся в углу, прижимаясь плечом к плечу.
Она резко повернула голову. Та самая «коллега» сидела в ярко-красном платье, которое больше подходило для вечеринки в клубе, чем для семейного торжества. На лице девушки застыла натянутая улыбка — смесь вызова и страха.
— Вот как? — Екатерина холодно вскинула подбородок. — И это та самая, ради которой ты исчезал по вечерам?
— Не начинай, Катя, — раздражённо перебил Игорь, но взгляд его скользнул к любовнице, и в этом взгляде было больше, чем оправдания.
— Ах, значит, не начинать? — Екатерина поднялась из-за стола так резко, что бокал опрокинулся, и капли вина растеклись по белой скатерти. — Ты уже начал. И закончу я.
В зале стало тихо. Музыканты на сцене замерли, кто-то даже кашлянул, пытаясь разрядить атмосферу. Но воздух был густым, как перед грозой.
— Катя, сядь. — Голос Игоря стал твёрдым, он даже попытался ухватить её за запястье.
— Не трогай меня! — Екатерина вырвала руку, и в этот момент у неё буквально потемнело в глазах. — Ты меня позоришь на глазах у всех!
— Ты сама себя позоришь, — ухмыльнулся Игорь, явно надеясь взять ситуацию в свои руки. — Все взрослые люди. Ну подумаешь, пришла девушка.
— Девушка? — Екатерина горько рассмеялась, и смех прозвучал хрипло, как скрежет металла. — Двадцать пять лет брака, двое детей, а ты называешь эту крашеную куклу «девушка»?
Любовница, наконец, решила вмешаться.
— Может, хватит? — сказала она звонким голосом, но руки её дрожали, когда она поправляла прядь волос. — Я не виновата, что вы ссоритесь.
Екатерина медленно повернулась к ней, и на секунду зал замер в ожидании.
— Не виновата? — её голос был почти ласковым. — Ты пришла на праздник чужой семьи. Ты села за мой стол. Ты позволила себе его взгляды. И теперь говоришь — не виновата?
— Он сам позвал, — дрогнула девушка.
— Конечно, — Екатерина усмехнулась. — Мой муж всегда был щедр на приглашения. Особенно если за них плачу я.
Где-то с края стола послышался смешок. Тётка Лидия не выдержала и пробормотала:
— А мы-то думали, куда его премии уходят…
Все прыснули, но тут же притихли — ситуация накалялась.
— Катя! — Игорь вскочил, уже не играя в благодушного хозяина. — Замолчи сейчас же!
— Ты мне приказываешь? — Екатерина резко толкнула стул, он упал с грохотом. — После того, как выставил меня дурой?
Она шагнула к любовнице. Та испуганно отодвинулась, но Екатерина успела схватить край её красного платья и дёрнула. Ткань жалобно треснула.
— Так вот как смотрится твоя «девушка», — выкрикнула Екатерина, бросая клочок материи на стол. — Дёшево и громко!
Любовница вскрикнула, вскочила, но тут же столкнулась плечом с официантом и пролила на себя бокал шампанского.
— Ну всё, — Игорь рванулся между ними. — Хватит цирка!
— Это не цирк, — Екатерина смотрела на него с ледяной ненавистью. — Это твоя жизнь. И твой позор.
Она повернулась к гостям, многие уже прятали глаза, кто-то шептался, кто-то снимал на телефон.
«Ты меня опозорил на весь свет.»
И Екатерина вышла из зала, гордо расправив плечи, хотя сердце колотилось так, что казалось — сейчас вырвется наружу.
Игорь рванулся следом, но кто-то из гостей придержал его за локоть:
— Оставь. Сам виноват.
Зал зашумел. Кто-то шептал: «Катя сильная, не пропадёт». Кто-то злорадствовал: «А мы всегда знали, что он гуляет». А любовница, вся мокрая и в разорванном платье, села обратно и опустила лицо в ладони.
Екатерина вышла на улицу. Холодный воздух ударил в лицо, но это было лучше, чем кислород в том зале. Она прислонилась к стене ресторана, вдохнула глубоко, чувствуя, как трясутся руки.
Как я могла не заметить? — думала она. — Все эти опоздания, звонки «по работе», командировки на два дня… Он же даже телефон начал переворачивать экраном вниз. А я — верила. Потому что глупая. Потому что жена.
Дверь хлопнула, и она услышала шаги. Игорь вышел, догоняя её.
— Катя, постой! — он схватил её за плечо.
Она резко оттолкнула его.
— Убирайся. К ней иди.
— Ты всё переворачиваешь, — начал он, и голос его дрогнул впервые за вечер. — Да, я… оступился. Но это ничего не значит.
— Ничего? — Екатерина горько усмехнулась. — Для тебя — ничего. Для меня — всё.
— Ну нельзя же так, — он протянул к ней руку. — Двадцать пять лет… дети…
— Именно. — Екатерина выпрямилась. — Двадцать пять лет. И теперь я знаю, что всё это время я жила с человеком, который умеет врать в глаза.
— Я люблю тебя, — прошептал он почти искренне.
— Скажи это ей, — Екатерина отвернулась и пошла к дороге, даже не посмотрев назад.
Когда она села в такси, водитель, седой мужчина лет шестидесяти, обернулся и тихо сказал:
— Мужики — они такие. Думают, что умнее всех. Но поверьте, мадам, карма всегда возвращается.
Екатерина впервые за вечер улыбнулась — устало, горько, но всё же улыбнулась.
Утро после юбилея началось не с кофе, а с тяжелой тишины. Екатерина сидела на кухне в халате, уставившись в чашку с недопитым чаем. Голова гудела не от алкоголя — она почти не пила — а от мысли: что дальше?
Скрипнула дверь, и в кухню вошёл Игорь. Мятый, помятый, с мешками под глазами. Вид у него был такой, будто он провёл ночь не с любовницей, а на вокзале. Хотя, кто знает, может, так оно и было.
— Катя… — начал он тихо.
— Не смей. — Екатерина подняла руку, останавливая его. — Даже не думай начинать с этого твоего «Катя».
Игорь вздохнул, сел напротив, обхватив голову руками.
— Я виноват. Но нельзя всё так рубить.
— Нельзя? — она прищурилась. — Ты вчера на глазах у всех меня унизил. Пришёл с ней. Сидел, смотрел на неё так, будто она тебе роднее меня. А теперь — «нельзя»?
— Это ошибка, — пробормотал он.
— Ошибка — это когда соль вместо сахара кладёшь. — Екатерина резко стукнула ладонью по столу. — А то, что ты сделал, — предательство.
— Я же не собирался её приводить… — начал оправдываться Игорь, но Екатерина вскочила.
— Не собирался?! — её голос звенел, как стекло. — А кто ей приглашение вручал? Кто оплачивал ей такси до ресторана? Кто держал её за руку под столом?!
— Да перестань, ты всё преувеличиваешь, — сорвался он.
— Преувеличиваю? — Екатерина рассмеялась нервным, сухим смехом. — Хочешь, я позвоню тёте Лиде, и она тебе напомнит, как ты глаз с неё не сводил? Или дяде Коле, который видел, как ты ей салат накладывал?
— Господи… — Игорь поморщился. — Все только и ждут, чтобы меня грязью облить.
— Тебя? — Екатерина усмехнулась. — Ты сам себя вчера утопил. Я даже пальцем не пошевелила.
Они замолчали. Слышно было только, как в батареях гудела вода.
Игорь поднял глаза, и на секунду в них мелькнула та самая искренность, которой Екатерина когда-то верила.
— Я хочу всё исправить. Ради семьи. Ради детей.
— Ради детей? — Екатерина зло усмехнулась. — А ты подумал, как им смотреть в глаза после твоих «коллег»?
— Катя, мы можем начать заново, — он говорил горячо, будто сам верил в это. — Я брошу её. Забудем, как страшный сон.
— Забудем? — Екатерина наклонилась к нему, и её глаза сверкнули. — Я никогда этого не забуду.
«Ты вычеркнул сам себя из моей жизни.»
Игорь побледнел.
— Ты… развод?
— А что ты думал? — она выпрямилась. — Что я буду сидеть, стирать твои рубашки и ждать, пока ты очередную «ошибку» домой приведёшь?
— Катя… — он протянул к ней руку, но она резко отодвинула стул.
— Хватит. Вещи соберёшь сам. Адвоката я найду.
Через пару дней Екатерина сидела в юридической консультации. Молодая юристка, с аккуратным пучком и холодным взглядом, листала бумаги.
— Так, значит, совместная квартира, дача и машина? — уточнила она.
— Всё пополам, — твёрдо ответила Екатерина.
— Муж согласен?
— Он согласится, — Екатерина сжала губы. — У него выбора нет.
Юристка хмыкнула.
— Знаете, вы — редкость. Большинство жен после измены плачут, просят «вернись». А вы сразу в атаку.
— У меня дети. — Екатерина посмотрела в окно. — Я не хочу, чтобы они видели, как мать унижается.
Игорь тем временем пытался спасти ситуацию. Звонил, писал длинные сообщения, приходил к дому. Екатерина не открывала. Дети видели его из окна, но мать лишь говорила:
— Пусть стоит. Это его выбор.
Однажды он прорвался. Когда она возвращалась с работы, Игорь стоял у подъезда.
— Катя, прошу, дай шанс, — сказал он хрипло. — Я не хочу уходить вот так.
— Поздно, — ответила она спокойно.
— Но ведь у нас было… всё!
— Было. — Екатерина посмотрела на него долгим взглядом. — А теперь нет.
Игорь шагнул ближе, схватил её за руку.
— Я не отпущу тебя!
— Отпусти, Игорь. — Голос её был тихим, но твёрдым. — Иначе полиция отпустит тебя сама.
Он замер, отпустил. И впервые за много лет выглядел маленьким, жалким, никому не нужным.
Через месяц суд назначил дату заседания. Екатерина шла по коридору здания, чувствуя запах дешёвого кофе и пыльных папок. Впереди был новый этап её жизни.
Она остановилась у двери зала, глубоко вдохнула. Внутри всё ещё болело, но где-то в глубине появилась лёгкость.
Я смогу. Я должна.
Вечером того же дня она сидела с детьми на кухне. Они ели пельмени, смеялись над какой-то передачей. И в этот момент Екатерина поняла: всё только начинается.
