Крики доносились из гостиной уже второй час подряд. Восьмилетняя Алина сидела на своей кровати, прижимая к груди плюшевого медвежонка — единственное, что осталось от мамы.
— Я устала терпеть чужую девчонку в моём доме! — голос Екатерины становился всё более истеричным. — Выбирай, Дмитрий! Либо она, либо мы с Анной!
Дмитрий стоял у окна, массируя затылок. Его четырёхлетняя дочь Анна от второго брака забилась в угол детской, закрыв уши ладонями.
— Катя, прошу тебя, успокойся. Алина — мой ребёнок. Я не могу выбирать между дочерьми.
— Можешь! — Екатерина развернулась к нему, лицо исказилось от злости. — Твоя драгоценная Алина портит жизнь всей семье! Посмотри на Анну — она боится выйти из комнаты!
— Анна боится твоих криков, а не сестры.
— Не смей! — Екатерина подскочила. — Анна — моя дочь, я знаю, что для неё лучше! А эта… эта девчонка разрушает наш мир!
Дмитрий обернулся.
— Алина не посторонняя. У неё кроме меня никого нет. Её мать умерла, бабушки и дедушки тоже нет. Только я.
— Врёшь! — Екатерина захохотала зло. — Есть твоя мамочка! Пусть она и воспитывает свою любимую внучку!
— Моя мать не обязана…
— А я обязана?! — голос Екатерины сорвался на визг. — Я не подписывалась на роль мамки для чужого ребёнка! Сдай её в интернат и забудь!
Дмитрий побледнел.
— Ты не можешь этого требовать.
— Могу! И требую! — Екатерина размахивала руками. — Подумай хорошенько, что тебе дороже — семья или воспоминания о первой жене!
— Катя, остановись. Ты говоришь ужасные вещи.
— Ужасные? — голос Екатерины стал ещё более ядовитым. — Ужасно то, что эта девчонка каждую секунду напоминает мне о твоей покойной святой! Ужасно то, что она крадёт моё время, мои нервы, мою жизнь!
Дмитрий подошёл к жене, пытаясь взять её за руки.
— Катя, послушай меня. Алина потеряла мать год назад. Она всё ещё не оправилась от травмы. Подумай о её психологическом состоянии.
Екатерина отдёрнула руки.
— Хватит меня умалять! Да, она потеряла мать. Но приобрела большую семью — отца, меня, Анну, твою мать, родственников. Чего ей ещё надо?
— Понимания. Терпения. Любви.
— Любви? — Екатерина усмехнулась. — Я не обязана любить чужого ребёнка! Особенно того, который постоянно напоминает мне о твоей покойной святой Галине!
— Катя, что происходит с тобой? Где та женщина, в которую я влюбился?
— Со мной происходит реальная жизнь! — Екатерина махнула рукой в сторону детской. — Посмотри на Анну! Она дрожит от страха!
— Она боится наших ссор, а не Алины.
— Наших ссор? — Екатерина выкрикнула. — Это всё из-за твоей драгоценной дочурки! Если бы её не было, мы жили бы спокойно!
Дмитрий опустился на диван.
— Я не прошу тебя любить Алину. Я прошу дать ей шанс. Она невиновный, испуганный, одинокий ребёнок.
— Тогда пусть будет одинокой в интернате, а не в моём доме! У тебя есть сутки на размышления, Дмитрий. Выбирай — или я с Анной уходим, или эта девчонка исчезает из нашей жизни навсегда!
— Катя, ты ставишь невыполнимые условия.
— Вполне выполнимые! — её голос стал пронзительным. — Интернат, твоя мать, да хоть детский дом! Мне плевать, куда ты её денешь!
— Послушай себя. Ты говоришь о восьмилетнем ребёнке.
— Я говорю о своём спокойствии и будущем моей дочери! — Екатерина встала. — Сутки, Дмитрий. Больше ждать не буду.
***
Пока родители кричали в гостиной, Алина тихо открыла дверь своей комнаты. Голоса становились всё громче, и девочка понимала — опять спорят из-за неё. Она достала из шкафа небольшой рюкзак, сложила туда медвежонка, фотографию мамы и несколько вещей.
Никто не заметил, как она проскользнула к входной двери, накинула куртку и исчезла за порогом.
Три часа спустя продрогшая Алина звонила в дверь небольшой квартиры. Дверь открыла седая женщина в вязаном кардигане.
— Алиночка! — Нина Петровна схватила внучку в объятия. — Что ты здесь делаешь? Где папа?
— Бабушка, можно я у тебя останусь? — Алина прижалась к тёплому боку. — Я больше не хочу домой.
Нина Петровна завела девочку в квартиру, усадила на диван, укутала пледом и поставила чайник.
— Расскажи мне всё, солнышко.
— Тётя Катя опять кричала на папу. Она сказала, что я чужая, что из-за меня Анна боится. Она хочет отдать меня в интернат, — Алина всхлипнула. — Бабушка, я не хочу в интернат. Мама не вернётся, да? А папа теперь любит только тётю Катю и Анну.
— Не говори глупостей, — Нина Петровна крепко обняла внучку. — Папа тебя любит.
— Нет, не любит. Иначе он бы не дал тёте Кате на меня кричать. Она говорила, что я ворую время у Анны, что я напоминаю ей о маме, — девочка заплакала сильнее. — Бабушка, я могу жить у тебя? Я буду хорошей, обещаю. Буду помогать, убирать, готовить…
Нина Петровна молчала, гладя внучку по голове. В её глазах медленно разгорался гнев.
— Конечно, можешь, дорогая. Здесь твой дом.
Уложив Алину спать, Нина Петровна набрала номер невестки.
— Алло, Екатерина. Твоя падчерица у меня.
— Что?! — на том конце провода послышалась паника. — Как это у вас? Она же должна быть дома!
— Очевидно, твой дом стал для неё непригодным для жизни.
— Нина Петровна, я могу объяснить…
— Можешь не утруждаться. Алина рассказала мне всё. Поздравляю — ты сумела довести восьмилетнего ребёнка до побега из дома.
— Но вы не понимаете! — голос Екатерины стал оправдательным. — Она постоянно плачет, требует внимания, мешает Анне! Я не могу с этим справиться!
— Понимаю прекрасно. Ты эгоистичная пустышка, готовая растерзать любого, кто встанет между тобой и моим сыном. Даже собственную падчерицу.
— Вы не смеете так со мной разговаривать! — Екатерина повысила голос. — Я пыталась быть хорошей мачехой, но эта девчонка…
— Смею! — Нина Петровна перебила её. — Алина остаётся у меня. Здесь её никто не будет называть чужой. А тебе советую молиться, чтобы Дмитрий не прозрел и не понял, рядом с каким чудовищем живёт.
— Нина Петровна, вы не имеете права…
— Имею. Я её бабушка. И в отличие от тебя, я люблю эту девочку.
Она бросила трубку и подошла к детской. Алина спала, обнимая медвежонка. Слёзы на щеках уже высохли.
Через час раздался звонок в дверь. Дмитрий стоял на пороге с красными глазами.
— Мама, где Алина? Катя сказала, что она у тебя.
— Спит. Наконец-то спокойно спит, — Нина Петровна не пригласила сына войти. — Ты представляешь, в каком состоянии она пришла?
— Я искал её везде. Думал, что-то случилось…
— Случилось. Твоя жена довела ребёнка до нервного срыва.
Дмитрий опустил голову.
— Мама, я не знал, что всё настолько серьёзно. Катя сказала, что они просто не находят общий язык…
— Общий язык? — Нина Петровна усмехнулась. — Твоя жена требовала сдать Алину в интернат. При ребёнке. Она назвала её чужой, обвинила в том, что девочка крадёт время у её дочери.
— Я поговорю с Катей. Мы всё уладим.
— Не думаю. Алина останется у меня до тех пор, пока ты не решишь, что для тебя важнее — спокойствие новой жены или благополучие дочери.
— Мама, не заставляй меня выбирать…
— Я не заставляю. Это делает твоя жена. Каждый день. И ты, похоже, уже выбрал, — Нина Петровна начала закрывать дверь. — Алина может остаться здесь сколько угодно. Она мне не обуза.
Неделю Нина Петровна ждала, что сын приедет и поговорит с дочкой. Алина постепенно приходила в себя, помогая бабушке готовить, рисуя за кухонным столом, рассказывая о маме. Но Дмитрий так и не появился.
В квартире Дмитрия и Екатерины воцарилась обманчивая гармония. Екатерина резко сменила тактику — стала ласковой, заботливой, окружила мужа вниманием.
— Дим, не мучай себя, — она обняла его сзади, когда он в очередной раз смотрел на телефон. — Алине сейчас хорошо у твоей мамы. Зачем тревожить ребёнка?
— Но она моя дочь…
— Именно поэтому не стоит травмировать её воспоминаниями о наших ссорах. Дай всем время успокоиться.
Дмитрий колебался.
— Посмотри, как изменился дом, — Екатерина мягко повернула его к себе. — Анна перестала бояться, мы снова вместе. Как прежде.
— Возможно, ты права…
— Конечно, права. Через месяц-другой всё уладится, и мы заберём Алину. А пока пусть побудет у бабушки. Им обеим это пойдёт на пользу.
Дмитрий кивнул, испытывая стыд, но цепляясь за этот фальшивый покой как за спасательный круг. Каждый день он откладывал поездку к дочери, каждый день стыд становился сильнее, но страх перед новыми скандалами был ещё сильнее.
Месяц спустя терпение Нины Петровны лопнуло. Она дождалась, когда Екатерина уйдёт с Анной на прогулку, и пришла к сыну.
— Мама! — Дмитрий обрадовался, открывая дверь. — Как дела у Алины?
— Именно об этом я и хочу поговорить, — Нина Петровна прошла в гостиную, не снимая пальто. — Садись.
— Что случилось?
— У вас с женой есть две недели, чтобы освободить мою квартиру.
Дмитрий побледнел.
— Мама, о чём ты?
— Я подаю документы на опекунство над Алиной. Буду сдавать квартиру, чтобы получить средства на достойное воспитание внучки.
— Но ты же обещала… наследство…
— Обещала достойному сыну, а не трусу, который променял дочь на спокойствие рядом с новой женой, — Нина Петровна встала. — За месяц ты ни разу не приехал к Алине. Ни разу не позвонил. Денег не прислал.
— Я думал…
— Ты ничего не думал! — голос матери стал жёстким. — Ты просто забыл о собственном ребёнке, потому что так удобнее.
— Мама, подожди… Катя нервничает из-за Алины. Она всё время плачет по ночам, помнит маму…
— И что же? Это значит, что девочка должна остаться без отца? — Нина Петровна развернулась к сыну. — Твоя жена нервничает, а ребёнок остается сиротой при живом отце?
— Ты не понимаешь! У Кати послеродовая депрессия! Врач сказал избегать стрессов!
— Зато я прекрасно понимаю, что моя внучка спрашивает, почему папа её бросил, — Нина Петровна взяла сумку. — И я больше не намерена придумывать оправдания твоему поведению.
— Мама, будь разумной! Катя — моя жена, у неё маленький ребёнок!
— А у Алины есть только я. Потому что отец решил играть в счастливую семью, вычеркнув из неё старшую дочь.
— Это временно! Когда Анна подрастёт, когда Катя окрепнет…
— Когда, Дмитрий? Через год? Два? Пять? А Алина должна ждать, когда папе станет удобно её любить?
Дмитрий опустился на диван, понимая, что проигрывает.
— Мама, я всё исправлю. Дай мне ещё шанс.
— Шанс? — Нина Петровна подошла к окну. — Месяц назад Алина нарисовала рисунок — нас с ней и подписала «Моя семья». Тебя там нет, Дмитрий. Собственная дочь исключила тебя из семьи.
— Я поговорю с Катей…
— О чём ты будешь говорить? — Нина Петровна обернулась. — О том, что твоя первая дочь имеет право на отца? Так она это прекрасно знает и именно поэтому требует выбора.
— Но у неё послеродовая депрессия!
— У неё здоровый эгоизм и нежелание делить мужа с его прошлой жизнью. Не прикрывайся медицинскими терминами.
— Мама, я могу потерять семью…
— Ты уже потерял. Алина — тоже твоя семья. Или была, — Нина Петровна направилась к двери. — Я подожду две недели. Потом поменяю замки.
— Мама, пожалуйста…
— Я вырастила одного неблагодарного сына. Постараюсь не повторить ошибок с внучкой.
Дверь захлопнулась, оставив Дмитрия наедине с рухнувшим миром. Он опустился на диван, пытаясь осознать произошедшее. Квартира, которую он считал своей, наследство, на которое рассчитывал, — всё ускользало из рук.
Когда Екатерина вернулась с прогулки, она сразу поняла по лицу мужа — что-то произошло.
— Что случилось?
— Мать даёт нам две недели на съезд, — Дмитрий смотрел в пол. — Она оформляет опекунство над Алиной.
Екатерина замерла, крепче прижимая к себе Анну.
— Что это значит?
— Это значит, что нам нужно искать новое жильё.
— И всё из-за твоей матери?
— Нет, Катя, — Дмитрий посмотрел жене в глаза. — Из-за меня. Из-за того, что я забыл о собственной дочери.
— Забыл?! — голос Екатерины стал резким. — Ты сделал правильный выбор! Выбрал настоящую семью! А теперь эта старуха шантажирует тебя!
— Алина — тоже моя семья.
— Алина — это твоё прошлое! — Екатерина поставила коляску и подошла к мужу. — Мы с Анной — твоё будущее!
— Будущее не строится на отречении от детей.
— Да что ты заладил про эту девчонку! — Екатерина повысила голос. — Она всю жизнь будет напоминать тебе о первой жене! О том кошмаре, который ты пережил!
— Лена умерла от рака, а не сбежала с любовником. Никакого кошмара я не переживал.
— Переживал! Два года ты был как зомби! — Екатерина начала расхаживать по комнате. — Я тебя спасла! Дала новую жизнь! Родила сына!
— Дочь, Катя. Анна — дочь.
— Неважно! Главное, что я родила тебе ребёнка, а твоя мать вместо благодарности устраивает этот цирк!
Дмитрий встал.
— Мама права. Я струсил.
— Ты поступил как нормальный мужчина! — Екатерина схватила его за руку. — Выбрал жену и новорождённого ребёнка!
— Я выбрал удобство, — Дмитрий освободил руку. — Было легче забыть об Алине, чем бороться за неё.
— Бороться с кем? С собственной женой?
— С твоими капризами.
— Капризами?! — Екатерина вспыхнула. — Это капризы, что я не хочу воспитывать чужого ребёнка?
— Алина — не чужая. Она моя дочь.
— Она дочь твоей умершей жены! Постоянное напоминание о том, что я не первая!
— А должна была быть?
— Должна была! — Екатерина стукнула кулаком по столу. — Я молодая, красивая, родила тебе ребёнка! А эта девчонка всю жизнь будет стоять между нами!
— Стоять между нами будет моя совесть, — Дмитрий повернулся к жене. — И твоя жестокость.
— Жестокость? — Екатерина рассмеялась. — Жестокость — это когда мать шантажирует сына квартирой!
— Жестокость — это когда мачеха требует от отца отказаться от ребёнка.
— Я не мачеха! — Екатерина побледнела. — Я никогда не соглашалась быть мачехой!
— Выходя замуж за вдовца с ребёнком, ты автоматически становишься мачехой.
— Тогда развод! — Екатерина схватила свою сумку. — Если твоя дочь важнее жены, то живи с ней!
— Катя, не устраивай истерику…
— Это не истерика! Это ультиматум! — Екатерина развернулась к мужу. — Либо я с Анной, либо твоя Алина! Третьего не дано!
— Дано. Можно любить всех своих детей.
— Можно! Но не со мной! — Екатерина подошла к коляске. — Я забираю дочь и еду к матери. Когда определишься окончательно — позвонишь.
— Куда ты идёшь?
— Подальше от этого безумия! — Екатерина толкнула коляску к двери. — Надеюсь, твоя мать и её внучка стоят потерянной семьи!
Дверь хлопнула, оставив Дмитрия одного. Он медленно обошёл квартиру, которая через две недели перестанет быть его домом. На столе лежал детский рисунок — Анна в коляске, он и Екатерина рядом. Алины на рисунке не было.
Дмитрий взял телефон и набрал номер матери.
— Мама, это я.
— Дмитрий? — голос Нины Петровны звучал настороженно.
— Катя ушла. Забрала Анну.
— И что ты хочешь мне сказать?
— Я хочу увидеть Алину. Завтра.
— Зачем? Чтобы снова исчезнуть через неделю?
— Чтобы попросить прощения, — Дмитрий закрыл глаза. — У дочери и у тебя.
— Дмитрий…
— Я всё понял, мама. Екатерина поставила ультиматум — либо она, либо Алина. Я выбираю Алину.
— А если жена вернётся?
— Тогда мы найдём компромисс. Втроём. Или она уйдёт окончательно.
— Ты уверен?
— Я потерял одну дочь на месяц. Этого достаточно, чтобы понять, какой я отец, — Дмитрий открыл глаза. — Можно, я завтра приеду?
— Приезжай. Алина будет счастлива.
Дмитрий положил трубку. Впервые за месяц он не жалел о принятом решении.
