Анна нервно теребила ручку сумочки, сидя в приёмной нотариальной конторы. Рядом с ней устроилась свекровь Валентина Петровна — полная женщина с напомаженными волосами и золотыми кольцами на пухлых пальцах. Она не переставала что-то бормотать себе под нос, то и дело бросая на невестку презрительные взгляды.
— Зачем мы вообще сюда приехали? — в очередной раз проворчала Валентина Петровна. — Твои родители нищие и оставили одни долги. Только время тратим.
Анна сжала губы. После смерти родителей прошло уже три месяца, и каждый день свекровь напоминала ей об их «бедности». Мать и отец действительно жили скромно — отец работал простым слесарем, мать была швеей в ателье. Но они были добрыми, честными людьми, и Анна их любила.
— Мама просила меня прийти сюда, — тихо ответила Анна. — В последний день она сказала, что есть что-то важное.
— Важное! — фыркнула свекровь. — Небось завещали тебе свои долги по коммуналке. А мой Серёжа из-за твоих родителей теперь и кредит не может взять — у жены наследство с минусом!
Дверь кабинета открылась, и появилась секретарь — молодая девушка в строгом костюме.
— Анна Викторовна Смирнова? Андрей Павлович вас примет.
Анна встала, но свекровь тоже поднялась с кресла.
— Я с ней, — заявила Валентина Петровна. — Я же свекровь, имею право знать, во что влипла наша семья.
— Простите, но приглашена только наследница, — вежливо сказала секретарь.
— Анечка, дорогая, — вдруг сменила тон свекровь, хватая невестку за руку. — Мы же семья! Не оставляй меня здесь одну, я так волнуюсь за тебя.
Анна вздохнула. Спорить со свекровью было бесполезно.
— Можно ли пройти вместе? — спросила она у секретаря.
— Если наследница не возражает… Проходите.
Кабинет нотариуса оказался просторным и светлым. За массивным дубовым столом сидел мужчина лет пятидесяти с седеющими висками и добрыми глазами за очками в золотой оправе. Стены были увешаны дипломами и сертификатами, а в углу стоял сейф.
— Андрей Павлович Волков, — представился нотариус, вставая из-за стола. — Садитесь, пожалуйста.
Анна села в кресло напротив стола, свекровь устроилась рядом, с любопытством оглядывая кабинет.
— Анна Викторовна, — начал нотариус, открывая толстую папку, — я выражаю вам соболезнования в связи с утратой родителей. Виктор Николаевич и Лидия Семёновна были замечательными людьми.
— Вы их знали? — удивилась Анна.
— Ваш отец несколько раз обращался ко мне по различным вопросам. Очень порядочный человек был, честное слово.
Валентина Петровна поджала губы.
— Ну да, порядочный… А денег не оставил. Одни долги небось.
Нотариус посмотрел на неё поверх очков, но промолчал. Затем достал из папки несколько документов.
— Итак, Анна Викторовна, ваши родители оставили завещание. — Он надел очки и взял один из документов. — Согласно их воле, всё имущество переходит к вам как единственной наследнице.
— Какое имущество? — презрительно хмыкнула свекровь. — Хрущёвка однокомнатная да старая мебель?
Нотариус невозмутимо продолжал:
— Во-первых, квартира по адресу улица Ленина, дом 15, квартира 23. Приватизированная, никаких обременений не имеет.
— Ну, это хоть что-то, — проворчала Валентина Петровна. — Хотя продать её будет трудно, район неудачный.
— Во-вторых, — продолжил нотариус, — дачный участок с домиком в садовом товариществе «Рассвет».
Анна кивнула. Она помнила эту дачу — маленький домик, где они всей семьёй проводили выходные. Отец сам построил его своими руками.
— В-третьих, автомобиль ВАЗ-2107 1995 года выпуска.
— Это та развалюха, на которой твой отец ездил? — фыркнула свекровь. — Она небось даже не на ходу.
Анна почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Каждое упоминание о родителях причиняло боль, а комментарии свекрови делали эту боль невыносимой.
— Валентина Петровна, пожалуйста… — тихо попросила она.
— Что «пожалуйста»? Я правду говорю! Твои родители всю жизнь перебивались с хлеба на квас, а теперь нам с их долгами разбираться!
Нотариус терпеливо ждал, пока женщины закончат пререкаться.
— Могу я продолжить? — мягко спросил он.
— Конечно, Андрей Павлович, — смутилась Анна.
— В-четвёртых, — нотариус взял другой документ, — банковские вклады.
Валентина Петровна оживилась:
— Вклады? Ну хоть что-то! Сколько там? Тысяч пять накопили?
Нотариус внимательно изучал документ.
— Сберегательная книжка в Сбербанке… — Он поднял глаза на Анну. — Сумма составляет двести тридцать тысяч рублей.
— Сколько?! — подскочила в кресле свекровь.
— Двести тридцать тысяч рублей, — повторил нотариус спокойно.
— Этого не может быть! — воскликнула Валентина Петровна. — Откуда у них такие деньги? Они же нищие!
Анна сидела с открытым ртом. Она никогда не подозревала, что у родителей есть такие накопления.
— Но это ещё не всё, — продолжил нотариус. — Есть ещё один вклад в банке «Возрождение».
— Ещё один? — прошептала Анна.
— Да. На сумму четыреста пятьдесят тысяч рублей.
Валентина Петровна резко встала, едва не опрокинув кресло.
— Почти семьсот тысяч?! Да вы издеваетесь! Откуда у простого слесаря такие деньги?
Нотариус внимательно посмотрел на неё:
— Простите, но кто вы такая?
— Я свекровь! Мать её мужа! И я имею право знать, откуда эти деньги! Может, они украли их где-то? Или торговали наркотиками?!
— Валентина Петровна! — возмутилась Анна. — Как вы можете так говорить о моих родителях?!
— А как ещё? Всю жизнь жили бедно, на копейки, а тут вдруг миллионы! — Свекровь начала нервно ходить по кабинету. — Что-то здесь нечисто!
Нотариус встал и подошёл к сейфу.
— Анна Викторовна, ваш отец оставил для вас письмо. — Он достал запечатанный конверт. — Он просил передать его лично в руки.
Анна дрожащими пальцами взяла конверт. На нём знакомым отцовским почерком было написано: «Моей дорогой дочери Анечке».
— Можно я прочитаю сейчас? — спросила она.
— Конечно.
Анна аккуратно вскрыла конверт и достала сложенный лист бумаги.
— Читай вслух! — потребовала свекровь. — Я хочу знать правду!
— Валентина Петровна, это личное письмо, — заметил нотариус.
— Ничего, — тихо сказала Анна. — Пусть послушает.
Она развернула лист и начала читать:
— «Моя дорогая доченька! Если ты читаешь это письмо, значит, нас с мамой уже нет рядом. Знаю, как тебе сейчас тяжело, но хочу, чтобы ты поняла одну вещь — мы всегда любили тебя больше жизни.
Наверняка ты удивилась, узнав о наших сбережениях. Скажу честно — мы всю жизнь копили эти деньги для тебя. Каждую копейку откладывали, отказывая себе во всём. Не покупали новую одежду, не ездили в отпуск, не меняли мебель — всё ради того, чтобы у тебя было хоть какое-то наследство.
Помнишь, как ты мечтала о своей квартире? О том, чтобы не зависеть от свекрови и её постоянных упрёков? Теперь у тебя есть такая возможность.»
Голос Анны дрожал, и она на мгновение остановилась. Валентина Петровна стояла как громом поражённая.
— Продолжай, — прошептала она.
Анна вытерла слёзы и продолжила:
— «Мы видели, как тяжело тебе живётся с мужем и его матерью. Как они унижают тебя, попрекают нашей бедностью, заставляют чувствовать себя неполноценной. Но ты должна знать — ты самая лучшая дочь на свете, и мы гордимся тобой.
Эти деньги — результат нашей сорокалетней работы. Каждый месяц мы откладывали по две-три тысячи рублей. Жили впроголодь, чинили старые вещи, лечились народными средствами — но копили для тебя.
Не позволяй никому указывать тебе, как распорядиться этими деньгами. Они твои по праву. Купи себе хорошую квартиру, устрой жизнь так, как мечтаешь. А если муж и его мать будут продолжать тебя унижать — не бойся уйти. У тебя теперь есть на что жить.
Мы всегда будем рядом с тобой в душе. Будь счастлива, наша дорогая девочка.
Твои любящие родители.»
В кабинете повисла тишина. Анна плакала, прижимая письмо к груди. Валентина Петровна стояла бледная, с открытым ртом.
— Но это ещё не всё, — нарушил тишину нотариус. — Есть ещё один пункт завещания.
Он взял третий документ.
— Ваши родители также являлись участниками потребительского кооператива «Строитель». И там у них тоже есть накопления.
— Сколько? — хрипло спросила свекровь.
— Восемьсот семьдесят тысяч рублей.
Валентина Петровна рухнула в кресло.
— Полтора миллиона… — прошептала она. — У этих нищих был полтора миллиона рублей…
— Они не были нищими, — твёрдо сказала Анна, поднимая голову. — Они были бережливыми. И любящими. И думали только о моём будущем, пока вы попрекали их бедностью.
Свекровь смотрела на неё остекленевшими глазами.
— Анечка… дорогая… я не то имела в виду… Я же не знала…
— Знали, — резко ответила Анна. — Знали, что они простые рабочие люди. Знали, что живут скромно. И каждый день напоминали мне об этом, унижали их память.
— Но мы же семья… — слабо пробормотала Валентина Петровна. — Что принадлежит тебе, принадлежит и Серёже…
— Нет, — твёрдо сказала Анна. — Это МОЕ наследство. Мои родители копили эти деньги для МЕНЯ, а не для вашего сына.
Нотариус одобрительно кивнул:
— Совершенно верно. Согласно завещанию, вы являетесь единственной наследницей.
— Но есть ещё кое-что, — добавил он, доставая последний документ. — Ваши родители оставили также небольшую сумму наличными — в качестве, так сказать, стартового капитала.
Он открыл сейф и достал конверт.
— Пятьдесят тысяч рублей. Ваш отец сказал, что это на первое время, чтобы вы могли решить, что делать дальше.
Анна взяла конверт дрожащими руками. Внутри действительно лежали деньги — аккуратно сложенные купюры.
— Итого, — подвёл итог нотариус, — ваше наследство составляет: недвижимость — квартира и дача, автомобиль и денежные средства в размере одного миллиона пятисот тридцати тысяч рублей плюс наличные пятьдесят тысяч.
Валентина Петровна сидела молча, периодически открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Анна Викторовна, — продолжил нотариус, — для оформления наследства вам понадобится подать заявление о принятии наследства. У вас есть шесть месяцев с момента смерти наследодателей, но лучше не затягивать.
— Я подам заявление сегодня, — решительно сказала Анна.
— Отлично. Тогда мы можем заняться оформлением прямо сейчас.
Пока нотариус готовил документы, в кабинете царила напряжённая тишина. Валентина Петровна вдруг ожила:
— Анечка, милая, я хотела сказать… Я всегда знала, что твои родители особенные люди. Просто… просто я завидовала им.
Анна посмотрела на свекровь с удивлением.
— Завидовала?
— Да, — призналась та, опустив глаза. — Они так любили тебя, так заботились… А я… я никогда не умела так любить своего Серёжу. И злилась на них за это. За то, что они лучшие родители, чем я.
— Валентина Петровна…
— Нет, выслушай меня, — перебила свекровь. — Я была ужасной. Унижала память твоих родителей, унижала тебя. А они… они оказались лучше всех нас.
Анна молчала, не зная, что сказать.
— Ты же не оставишь Серёжу? — с надеждой спросила свекровь. — Теперь, когда у тебя есть деньги?
— Это зависит от того, изменится ли ваше отношение ко мне, — спокойно ответила Анна. — Если вы и дальше будете считать меня обузой и попрекать моих родителей — то да, я уйду. У меня теперь есть такая возможность.
Валентина Петровна кивнула, понимающе.
— А если изменится?
— Тогда мы попробуем жить по-новому. Но с одним условием — вы больше никогда не будете плохо отзываться о моих родителях. Они заслуживают уважения.
— Заслуживают, — согласилась свекровь. — Боже, как же я была слепа…
Нотариус закончил оформление документов и протянул Анне заявление на подпись.
— Подпишите здесь и здесь. Через месяц сможете получить свидетельство о праве на наследство.
Анна поставила подпись и поднялась из кресла.
— Андрей Павлович, спасибо вам за всё. И за то, что знали моих родителей.
— Они были замечательными людьми, — повторил нотариус. — И воспитали прекрасную дочь. Думаю, они гордились бы вами.
Выходя из кабинета, Анна чувствовала, как с плеч спадает тяжёлый груз. Впервые за долгое время она могла дышать полной грудью. У неё появился выбор — и это было самым ценным подарком от любящих родителей.
В приёмной Валентина Петровна вдруг остановилась.
— Анечка, прости меня, — сказала она. — За всё. Твои родители действительно были хорошими людьми. А я была дурой.
Анна посмотрела на свекровь и впервые увидела в её глазах искреннее раскаяние.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Попробуем начать всё сначала.
Выйдя на улицу, Анна достала телефон и набрала номер мужа.
— Серёжа, это я. Да, была у нотариуса. Нет, не долги. Наследство. Большое наследство. Приходи домой, поговорим.
Она положила трубку и улыбнулась. Впервые за много лет жизнь показалась ей полной возможностей. И всем этим она была обязана своим удивительным родителям, которые всю жизнь думали о её счастье больше, чем о собственном.
— Спасибо, мама. Спасибо, папа, — прошептала она, глядя в небо. — Я постараюсь быть достойной вашей любви.
И пошла домой — навстречу новой жизни.
