Дана замерла с чашкой чая в руках. Фраза Тихона прозвучала буднично, словно он просил передать соль или включить телевизор. В их загородном доме стояла звенящая тишина марта. За огромными окнами виднелся заснеженный сад.
— Что? — переспросила она, надеясь, что ослышалась.
— Маме нужна квартира. Завтра поедешь в банк, оформишь на себя кредит. Я уже всё обговорил с менеджером, — Тихон листал документы на планшете, даже не поднимая взгляда. — Три миллиона хватит на однокомнатную в хорошем районе.
Дана поставила чашку на мраморную столешницу кухонного острова. Её пальцы подрагивали.
— Тихон, это же ОГРОМНАЯ сумма. Почему я должна брать кредит? У твоей мамы есть пенсия, у тебя бизнес…
— НЕ СПОРЬ, — отрезал он. — Моя кредитная история мне нужна чистой для развития компании. А ты всё равно сидишь дома, занимаешься своими глупыми картинками.
«Глупые картинки» — так он называл её работу художника-иллюстратора, которая приносила ей неплохой доход и радость творчества.
— Я работаю, Тихон. У меня контракт с издательством…
— Это НЕ работа, — он наконец оторвался от планшета и посмотрел на неё с презрением. — Это хобби для скучающих домохозяек. НАСТОЯЩУЮ работу делаю я. Благодаря мне у нас этот дом, машины, твоя студия.
Дана сжала край столешницы. За семь лет брака она привыкла к его высокомерию, но сейчас он переходил черту.
— Твоя мама может взять кредит сама или снимать жильё…
— ХВАТИТ! — Тихон ударил ладонью по столу. — Моя мать вырастила меня одна, пока отец пил. Она заслуживает достойной старости. А ты… ты ОБЯЗАНА это сделать. Я содержу тебя, обеспечиваю. Это МИНИМУМ, что ты можешь сделать для моей семьи.
— Для твоей семьи? А я кто? — голос Даны дрогнул.
— Ты моя жена. И будешь делать то, что я говорю. Завтра в десять утра встреча в банке. Будь готова.
Он встал из-за стола и направился в свой кабинет. Дана осталась одна на огромной кухне их трёхэтажного дома. Дома, который они покупали вместе, вложив деньги от продажи её квартиры, доставшейся в наследство от бабушки.
На следующее утро в дверь позвонили ровно в девять. На пороге стояла Эвелина Марковна — мать Тихона. Женщина шестидесяти лет, в дорогой шубе и с безупречной укладкой.
— Дана, собирайся быстрее. Нас ждут в банке, — она прошла в дом, не дожидаясь приглашения.
— Эвелина Марковна, может, мы обсудим другие варианты? Кредит на три миллиона — это огромная ответственность…
— КАКАЯ ещё ответственность? — женщина скривилась. — Тихон платит за всё. Ты просто подпишешь бумаги. Или ты хочешь, чтобы я жила в съёмной квартире, как нищенка? После всего, что я сделала для Тихона? Для вас обоих?
— Что вы сделали для меня? — тихо спросила Дана.
— Я РАЗРЕШИЛА ему жениться на тебе, хотя могла найти партию получше. Дочь моей подруги — врач-кардиолог, красавица. А ты кто? Сирота, которая рисует детские книжки.
Слова били больно, но Дана выпрямила спину.
— Я не сирота. Мои родители погибли в аварии, когда мне было двадцать. И моя работа…
— ХВАТИТ оправдываться! Одевайся. Такси уже ждёт.
В банке всё было подготовлено. Менеджер — молодой парень по имени Арсений — улыбался и быстро объяснял условия. Тридцать процентов первоначальный взнос — девятьсот тысяч рублей.
— Откуда эти деньги? — спросила Дана.
— Ваш супруг перевёл их на ваш счёт сегодня утром, — ответил Арсений. — Остальное — кредит на пятнадцать лет под четырнадцать процентов годовых. Ежемесячный платёж составит около тридцати пяти тысяч рублей.
Дана смотрела на документы. Тридцать пять тысяч в месяц на протяжении пятнадцати лет. Это больше, чем она зарабатывала на иллюстрациях.
— Подписывай уже, — прошипела Эвелина Марковна. — Люди ждут.
Дана взяла ручку. Рука не слушалась.
— Мне нужно подумать…
— ДУМАТЬ? — Эвелина Марковна повысила голос. — О чём тут думать? Тихон всё решил. Ты хочешь его расстроить? Хочешь проблем в семье?
Арсений неловко кашлянул.
— Госпожа Дана, вы не обязаны подписывать, если сомневаетесь. Это серьёзное финансовое обязательство…
— Она подпишет, — отрезала Эвелина Марковна. — Дана, НЕ ПОЗОРЬ нас.
Дана посмотрела на неё, потом на документы. В голове мелькнула мысль: а что будет, если она откажется? Скандал, унижения, может быть, даже развод. Но разве сейчас происходит не унижение?
— Я подпишу, — тихо сказала она.
Следующие полчаса прошли как в тумане. Подписи, печати, поздравления менеджера. Эвелина Марковна сияла.
— Наконец-то у меня будет своя квартира в Москве! Надоело жить в Подмосковье. Теперь буду ближе к Тихону, смогу чаще вас навещать.
«Чаще навещать» — эти слова звучали как угроза.
Дома Тихон встретил их с бутылкой шампанского.
— За новую квартиру мамы! — провозгласил он, разливая игристое вино по бокалам.
— Сынок, ты у меня ЗОЛОТО, — Эвелина Марковна обняла его. — Не то что некоторые.
Она бросила красноречивый взгляд на Дану.
— Мам, не начинай. Дана молодец, что согласилась помочь.
— Помочь? — Эвелина Марковна фыркнула. — Это её ДОЛГ. Ты содержишь её, обеспечиваешь красивой жизнью. Минимум, что она может — помочь твоей матери.
— Я работаю, — тихо сказала Дана. — Я зарабатываю…
— Сколько? — перебил Тихон. — Двадцать тысяч в месяц? Тридцать? Я трачу больше на твою косметику.
— Это неправда. В прошлом месяце я заработала восемьдесят тысяч на иллюстрациях к новой книге…
— ВОСЕМЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ! — расхохотался Тихон. — Я столько за день зарабатываю. Дана, прекрати выдумывать. Твоё рисование — это развлечение, не более.
Эвелина Марковна кивала, поддерживая сына.
— Вот именно. В наше время женщина должна быть благодарна за такого мужа, как Тихон. Красивый, успешный, обеспеченный. А ты всё капризничаешь.
Дана поставила нетронутый бокал на стол.
— Я пойду в студию. У меня дедлайн.
— КАКОЙ ещё дедлайн? — взорвался Тихон. — Мы празднуем! Сядь и выпей с нами!
— Тихон, мне правда нужно работать…
— РАБОТАТЬ! — он швырнул свой бокал в стену. Осколки разлетелись по паркету. — Ты издеваешься? Я только что выложил девятьсот тысяч СВОИХ денег на первоначальный взнос, а ты…
— Это были деньги от продажи моей квартиры, — перебила Дана. — Той самой квартиры, которую оставила бабушка. Мы положили их на общий счёт, когда покупали этот дом.
Тихон побагровел.
— ВСЁ, что на наших счетах — МОИ деньги. Я их заработал. А твоя квартирка… Да она стоила копейки!
— Два с половиной миллиона — это не копейки.
— По сравнению с тем, что вложил я — копейки. И ХВАТИТ спорить! Ты подписала документы, мама получит квартиру, точка. А теперь сядь и веди себя как НОРМАЛЬНАЯ жена.
Дана посмотрела на него, потом на Эвелину Марковну, которая ухмылялась, довольная унижением невестки.
— Я пойду приберусь, — сказала она, указывая на осколки.
— Вот это правильно, — кивнула Эвелина Марковна. — Займись делом. А мы с Тихоном обсудим ремонт в моей новой квартире.
Убирая осколки, Дана слышала их оживлённый разговор. Эвелина Марковна хотела дизайнерский ремонт, мебель из Италии, технику последнего поколения.
— Конечно, мам. Всё будет лучшее, — соглашался Тихон. — Ты заслуживаешь.
— А платить за всё это будет твоя жена со своего кредита, — хихикнула Эвелина Марковна. — Пусть знает своё место.
Вечером, когда свекровь уехала, Тихон зашёл в спальню. Дана сидела за ноутбуком, работая над иллюстрациями.
— Дана, хватит дуться, — сказал он, садясь на край кровати. — Ты же понимаешь, мама старая, ей нужна поддержка.
— Ей шестьдесят лет. Она полна сил и получает хорошую пенсию плюс алименты от твоего отца.
— НЕ СМЕЙ упоминать этого алкоголика!
— Но он исправно платит ей алименты до сих пор. По решению суда.
Тихон вскочил.
— Откуда ты это знаешь?
— Она сама проговорилась за чаем на прошлой неделе. Сказала, что он платит ей пятьдесят тысяч в месяц уже десять лет. Это полмиллиона в год, Тихон.
— И что? Это МОЯ мать! Она вырастила меня!
— И теперь манипулирует тобой. А ты манипулируешь мной.
— Я тебя СОДЕРЖУ!
— НЕТ! — Дана захлопнула ноутбук. — Ты НЕ содержишь меня. Я работаю, зарабатываю. Да, меньше тебя, но это МОИ деньги. И я вложила в наш дом два с половиной миллиона…
— Которые я уже вернул тебе в виде красивой жизни!
— Красивой жизни? Ты имеешь в виду постоянные унижения? Презрение к моей работе? Необходимость терпеть хамство твоей матери?
— УБИРАЙСЯ из моей спальни! — заорал Тихон. — Спи в гостевой!
Дана взяла ноутбук и вышла. В гостевой комнате она открыла электронную почту. Там было письмо от издательства с предложением о долгосрочном контракте. Гонорар — триста тысяч рублей в месяц плюс процент от продаж. Они хотели, чтобы она стала их штатным иллюстратором.
Она перечитала письмо несколько раз. Триста тысяч в месяц. Это больше, чем платёж по кредиту. Намного больше.
Утром Тихон вёл себя так, словно ничего не произошло.
— Поедем смотреть квартиры для мамы, — сообщил он за завтраком. — Риелтор подобрал несколько вариантов.
— Тихон, мне нужно работать. Крупный заказ…
— КАКОЙ ещё заказ? Дана, прекрати! Квартира для мамы важнее твоих каракулей!
Она молча доела омлет и поднялась в студию. Там она написала ответ издательству, что принимает их предложение.
Следующие недели превратились в ад. Эвелина Марковна приезжала каждый день. Она выбрала квартиру в элитном комплексе — не за три миллиона, как планировалось, а за четыре с половиной. Разницу «добросил» Тихон, но оформил как займ на имя Даны.
— Вернёшь, когда начнёшь нормально зарабатывать, — сказал он, подсовывая расписку.
Потом начался ремонт. Эвелина Марковна требовала только дорогие материалы, эксклюзивную мебель, брендовую технику. Счета росли как снежный ком.
— Это же ТВОЯ квартира официально, — говорила она Дане. — Значит, ты и плати за ремонт.
Дана пыталась протестовать, но Тихон всегда становился на сторону матери.
— Не жадничай! Неужели трудно сделать приятное пожилому человеку?
«Пожилой человек» тем временем записалась на курсы танцев, начала встречаться с каким-то мужчиной по имени Виктор и планировала круиз по Средиземному морю.
— Дана оплатит, — небрежно бросила она подругам за ланчем, когда те спросили о путешествии. — Она же теперь владелица элитной недвижимости. Должна соответствовать.
Дана услышала это случайно — она пришла в то же кафе на встречу с редактором. Эвелина Марковна её не заметила, увлечённая рассказом.
— Мой Тихон молодец — заставил её взять кредит. Теперь она привязана на пятнадцать лет. Никуда не денется, будет шёлковой.
Подруги хихикали.
— А если разведутся?
— НЕ разведутся. Квартира на ней, кредит тоже. В случае развода она останется с долгами, а мы с Тихоном — при своём. Он всё продумал, мой умница.
Дана сидела за соседним столиком, закрытая высокой спинкой дивана, и чувствовала, как внутри растёт злость.
Вечером она нашла Тихона в кабинете.
— Нам нужно поговорить о квартире твоей мамы.
— Что ещё? — он раздражённо посмотрел на неё.
— Я хочу переоформить её на Эвелину Марковну.
— С ЧЕГО это?
— Кредит слишком большая нагрузка. Тридцать пять тысяч в месяц плюс расходы на ремонт…
— Ты же СОГЛАСИЛАСЬ!
— Под давлением. Тихон, это нечестно. Почему я должна платить за квартиру твоей мамы?
— Потому что ты НИКТО без меня! — он вскочил из-за стола. — Посмотри на себя! Тридцать два года, детей нет, карьеры нет, только дурацкие рисунки! Если бы не я, ты бы жила в съёмной однушке и питалась дошираком!
— Это неправда…
— ПРАВДА! И будешь делать, что я говорю! Квартира остаётся на тебе, точка!
В этот момент в кабинет вошла Эвелина Марковна — у неё были ключи от дома.
— Что за крики? Дана опять истерит?
— Мам, всё в порядке. Дана просто переживает из-за кредита.
— Переживает? — Эвелина Марковна презрительно фыркнула. — Да она должна на коленях благодарить! Тихон, зачем ты вообще женился на этой неблагодарной особе?
— Мам, не надо…
— Надо! Посмотри на неё — ни красоты, ни ума, ни связей. Анна Соколова до сих пор свободна. Красавица, дочь депутата. Вот это была бы партия!
— ХВАТИТ! — Дана больше не могла терпеть. — Убирайтесь из моего дома!
— ТВОЕГО дома? — взвизгнула Эвелина Марковна. — Да ты…
— Дом оформлен на меня и Тихона в равных долях. Я имею право требовать, чтобы вы покинули МОЮ половину.
— Тихон, ты это слышишь?
— Дана, ПРЕКРАТИ! Извинись перед мамой!
— НЕТ. Я не буду извиняться за правду. И квартиру я переоформлю. Или на вашу маму, или продам.
— Ты НЕ ИМЕЕШЬ права! — заорал Тихон.
— Имею. Квартира оформлена на меня. Кредит тоже на мне. По закону я собственник.
Тихон замахнулся, но Дана отступила.
— Только попробуй! Я запишу на телефон и обращусь в полицию.
— Стерва! — выплюнула Эвелина Марковна. — Тихон, разведись с ней!
— Отличная идея, — кивнула Дана. — Давайте разведёмся. Делим имущество пополам. Дом, машины, счета.
Тихон побледнел. Большая часть его активов была записана на Дану для налоговой оптимизации.
— Ты… ты не посмеешь…
— ПОСМЕЮ. У меня есть все документы. Твой бухгалтер Роман очень подробно всё объяснял, когда оформлял бумаги.
— Это ШАНТАЖ!
— Нет, это ЗАКОН. Тот самый закон, которым вы хотели меня связать.
Эвелина Марковна схватилась за сердце.
— Тихон, мне плохо…
— Мам! — он кинулся к ней.
— Вызвать скорую? — спокойно спросила Дана.
— НЕ НАДО! Просто воды…
Пока Тихон бегал за водой, Эвелина Марковна прошипела:
— Ты за это поплатишься, дрянь!
— Не думаю, — Дана достала телефон. — Кстати, я записала ваш разговор в кафе сегодня. Про то, как вы с Тихоном всё спланировали. Интересно, что скажет суд?
Эвелина Марковна побелела.
— Откуда…
— Я была за соседним столиком. Вы очень громко хвастались подругам.
Вернулся Тихон с водой. Эвелина Марковна выпила и поднялась.
— Я поеду домой. Тихон, разберись с ней.
Когда она ушла, Тихон повернулся к Дане.
— Что ты задумала?
— Ничего. Просто хочу жить спокойно. Без унижений, без долгов за чужую квартиру, без твоей мамы.
— Она МОЯ мать!
— И пусть остаётся твоей. Но не за мой счёт. Завтра я иду в банк и начинаю процедуру продажи квартиры. Кредит погашу, остаток — твоей маме на съёмное жильё.
— Я НЕ ПОЗВОЛЮ!
— А я НЕ СПРАШИВАЮ разрешения.
На следующий день Дана действительно пошла в банк. Но не для того, чтобы продать квартиру. У неё был другой план.
— Арсений, мне нужна ваша помощь, — сказала она менеджеру.
— Конечно, госпожа Дана. Что-то с кредитом?
— В каком-то смысле. Скажите, если собственник квартиры — я, могу ли я сдавать её в аренду?
— Безусловно. Это ваше право как владельца.
— Отлично. А если я хочу проверить, не проживает ли там кто-то незаконно?
Арсений нахмурился.
— Вы подозреваете незаконное вселение?
— Моя свекровь получила ключи от квартиры без моего разрешения. Она планирует туда переехать.
— Но квартира куплена для неё?
— НЕТ. Квартира куплена МНОЙ, на МОИ документы, кредит на МОЁ имя. Никаких договоров о передаче её свекрови не существует.
— Тогда это ваша собственность. Вы можете обратиться в полицию, если кто-то вселился без вашего согласия.
— Спасибо. Ещё вопрос — могу ли я установить в квартире камеры видеонаблюдения?
— В своей собственности? Конечно.
Дана улыбнулась. План начинал работать.
Она наняла агентство недвижимости и выставила квартиру в аренду за сто пятьдесят тысяч в месяц — стандартная цена для такого жилья. Параллельно установила камеры и сменила замки.
Когда Эвелина Марковна попыталась въехать со своими вещами, её встретили новые замки и объявление о сдаче в аренду.
— Что за чертовщина? — орала она по телефону Тихону.
Тихон примчался домой.
— ТЫ ЧТО НАДЕЛАЛА?
— Реализую своё право собственности, — спокойно ответила Дана, не отрываясь от работы над иллюстрацией.
— НЕМЕДЛЕННО отмени всё!
— НЕТ.
— Я ТРЕБУЮ!
— Требуй сколько хочешь. Квартира моя, решаю я.
— Откуда у тебя наглость?
— Из того же МЕСТА, откуда у тебя и твоей мамы. Только я действую по закону.
— Мы с мамой СДЕЛАЕМ так, что ты пожалеешь!
— Попробуйте, — Дана повернулась к нему. — Только учтите — у меня есть запись разговора вашей мамы в кафе, есть документы о переводе МОИХ денег от продажи бабушкиной квартиры на первый взнос, есть доказательства морального давления. Любой адвокат сделает из этого дело о мошенничестве.
Тихон позеленел.
— Ты блефуешь.
Дана включила на телефоне запись. Голос Эвелины Марковны звучал чётко: «Мой Тихон молодец — заставил её взять кредит. Теперь она привязана на пятнадцать лет…»
— ВЫКЛЮЧИ!
— Это только фрагмент. Там ещё много интересного.
В этот момент в комнату ворвалась Эвелина Марковна.
— Тихон, эта дрянь сменила замки! Мои вещи…
— Ваши вещи у консьержа, — перебила Дана. — Заберёте в любое время.
— КАК ТЫ СМЕЕШЬ!
— Очень просто. Это МОЯ квартира. Хотите в ней жить — платите аренду. Сто пятьдесят тысяч в месяц.
— Да ты обнаглела!
— Научилась у вас.
— Тихон, сделай что-нибудь!
— Дана, давай поговорим спокойно, — Тихон сменил тактику. — Мама пожилой человек…
— Которая ходит на танцы, планирует круиз и встречается с Виктором.
***
В течение следующих трёх месяцев жизнь в доме превратилась в настоящую войну. Эвелина Марковна требовала ключи от квартиры, угрожала, плакала, изображала сердечные приступы. Тихон то кричал, то пытался договориться, то обещал развод.
— Хочешь РАЗВОД? Пожалуйста, — сказала Дана и подала документы в суд.
Тихон не ожидал, что она решится на такой шаг. Когда адвокат Даны предъявил полный список совместно нажитого имущества, он понял масштаб катастрофы. Формально большая часть активов была записана на жену.
Дом продали за восемь миллионов. Дана получила четыре миллиона — половину от продажи плюс компенсацию за вложенные при покупке деньги от бабушкиной квартиры. Машину тоже разделили — Тихон оставил себе БМВ, а Дана получила Мерседес. Накопления тоже разделили пополам.
Тихон пытался доказать, что Дана не имеет права на такую долю, но записи разговоров Эвелины Марковны сыграли свою роль. Суд посчитал, что имела место попытка финансового принуждения.
Потеря половины бизнеса и личных сбережений стала для Тихона ударом. Он начал пить, часто не появлялся на работе. Партнёры забеспокоились и исключили его из совета директоров. Оставшуюся долю в компании пришлось продать за бесценок.
Эвелина Марковна винила во всём Дану.
— Эта змея всё спланировала! Она нас обобрала!
Но Тихон уже не слушал мать. Он винил её в том, что она подтолкнула его к разводу своими требованиями и вмешательством в семейную жизнь.
— Если бы ты не лезла с этой квартирой, ничего бы не случилось! — кричал он на неё.
Дана продала спорную квартиру, погасила кредит и купила уютную однокомнатную в тихом районе. Оставшиеся деньги вложила в депозит. Работа в издательстве приносила стабильный доход и творческое удовлетворение.
Впервые за много лет она могла делать то, что хотела, не спрашивая разрешения, не выслушивая упрёки и не терпя унижения. По вечерам она рисовала в своей маленькой, но только её студии, пила чай из любимой чашки и радовалась тишине.
Иногда Дана думала о том, как всё могло бы сложиться по-другому, если бы Тихон и его мать не были такими жадными и эгоистичными. Но жалости к ним она не испытывала. Они сами выбрали этот путь — и получили то, что заслуживали.
