Дмитрий не мог уснуть. Он ворочался в постели, закрывал глаза, считал овец, но сон не шёл. В голове назойливой мухой крутилась мысль о завтрашнем показе квартиры. Генеральная уборка, которую он затеял в доставшейся от бабушки «двушке», отняла все силы, но вместо приятной усталости принесла лишь тревогу. Он снова и снова прокручивал в памяти каждый свой шаг: как двигал мебель, как мыл окна, как драил полы. Идеально. Квартира сияла стерильной чистотой, готовая предстать перед покупателями во всей красе.
В какой-то момент он не выдержал, встал и босиком прошёл на кухню. Выпил стакан воды. Взгляд его упал на старый, продавленный диван в гостиной, который он так и не решился выбросить. Что-то в нём было не так. Какая-то деталь выбивалась из общей картины идеального порядка.
Дмитрий подошёл ближе и недоумённо уставился на него. Он же вычистил его до последнего миллиметра. Он же помнит. Он поднял подушку, и сердце пропустило удар. На обивке лежал небольшой, но отчётливо видимый клок тёмно-каштановых волос.
Он взял его в руки. Как? Откуда? Он же пылесосил этот диван, потом прошёлся по нему специальной щёткой, а в конце, как всегда, протёр всю поверхность влажной рукой, чтобы собрать мельчайшие, невидимые глазу волоски. Он был педантичен до мозга костей, и эта черта всегда помогала ему добиваться успеха во всём. Но сейчас его уверенность в собственной непогрешимости дала трещину. Как он мог пропустить это?
Дмитрий поднёс клок волос к свету ночника. Длинные, с лёгким медным отливом… До боли знакомые. Это были волосы его жены Алины. Сомнений быть не могло. Но что они делают здесь? В квартире, где она никогда не была? Холодная волна подозрения окатила его с головы до ног. Он судорожно сжал волосы в кулаке и сунул в карман домашних брюк.
Утром, когда пришла пара потенциальных покупателей с риелтором, Дмитрий вёл себя безупречно. Он профессионально рассказывал о преимуществах района, показывал свежий ремонт, отвечал на вопросы. Но мысленно он был далеко. Его мысли были там, в кармане брюк, где лежал маленький комок волос, разрушивший его спокойствие и поселивший в душе ледяное, липкое подозрение.
Вернувшись домой после показа, Дмитрий машинально полез в карман брюк, чтобы бросить их в стирку. Пальцы наткнулись на что-то мягкое. Волосы. Он вытащил их и снова внимательно рассмотрел. Подозрения, которые он пытался заглушить весь день, вспыхнули с новой, испепеляющей силой. Он прошёл в спальню, взял с туалетного столика расчёску Алины и вытащил из неё несколько волосков. Положил рядом с теми, что нашёл на диване. Совпадение было стопроцентным. Тот же цвет, та же текстура, та же длина.
В его голове замелькали воспоминания. Три года вместе, два из них в браке. Их считали идеальной парой. Ни ссор, ни скандалов, ни малейшего повода для ревности. Алина всегда с улыбкой принимала его потребность всё контролировать, его педантичность, его правила. Она говорила, что с ним чувствует себя как за каменной стеной. А он ценил в ней это спокойствие, это принятие, эту, как ему казалось, кристальную честность.
Дмитрий начал лихорадочно перебирать варианты, пытаясь найти логическое объяснение. Как Алина могла побывать в той квартире? Он вспомнил, что пару месяцев назад, когда только начал заниматься продажей, предлагал ей ключи. Просто так, на всякий случай. Она тогда ещё отнекивалась, говорила, зачем они ей, ведь квартира находится на другом конце города. Но он настоял. Значит, ключи у неё были. Но зачем ей туда ездить? Тайно от него? С кем?
Мысль была настолько невыносимой, что ему захотелось выть. Он должен знать наверняка. В голову пришла идея — ДНК-тест. Да, это оно! Экспертиза расставит всё по своим местам. Он нашёл в интернете адрес ближайшего медицинского центра и тут же поехал туда.
В светлом, стерильно чистом кабинете его встретила молодая, улыбчивая сотрудница. Дмитрий, запинаясь, изложил свою просьбу, протягивая ей маленький пластиковый пакетик с волосами. Девушка внимательно выслушала, потом сочувственно посмотрела на него и покачала головой.
– К сожалению, это невозможно, — мягко сказала она. — Для анализа нужны волосяные луковицы, а у вас просто срезанные волосы. По ним мы ничего определить не сможем.
Он вышел из центра совершенно разбитым. Тупик. Неопределённость была хуже самой страшной правды. Дмитрий зашёл в первую попавшуюся кофейню и заказал эспрессо. Сидя у окна, он с завистью смотрел на прохожих. Их жизнь казалась такой простой и понятной.
А его собственная превратилась в запутанный клубок, который он не знал, как распутать. Может, она дала ключи подруге? Но зачем? Может, квартиру пытались взломать, и это волосы грабительницы? Бред. Или он сам ошибся, не заметил, принёс их на одежде? Нет, он был слишком аккуратен для этого. Мысль об измене — он даже боялся произносить это слово — становилась единственным логичным, хоть и чудовищным, объяснением.
Дни тянулись, как резина. Дмитрий жил в аду собственных подозрений. Он наблюдал за Алиной, пытаясь уловить хоть малейший признак лжи, хоть тень вины в её глазах. Но она вела себя как обычно: смеялась, рассказывала о работе, строила планы на выходные. Это её спокойствие сводило его с ума ещё больше. Оно казалось ему верхом цинизма и актёрского мастерства. Напряжение внутри него росло, как снежный ком, готовый в любой момент сорваться в лавину.
Взрыв произошёл в субботу утром, за завтраком. Алина, напевая что-то себе под нос, ставила на стол тарелки с омлетом. Солнечный свет заливал кухню, делая её уютной и мирной. Но для Дмитрия этот мир был фальшивым. Он не выдержал.
– Я знаю, ты была в той квартире, — сказал он ровным, безжизненным голосом.
Алина замерла с кофейником в руке.
– Что? О чём ты, милый?
– Не притворяйся! — его голос сорвался на крик. — Я нашёл там твои волосы! На диване!
Он смотрел на неё, ожидая раскаяния, слёз, мольбы о прощении. Но вместо этого увидел лишь искреннее, неподдельное удивление в её широко распахнутых глазах.
– Но меня там не было, — спокойно ответила она, ставя кофейник на стол. — Дима, ты что-то путаешь.
Её спокойствие взорвало его. Он не верил ей. Не мог поверить. Это было бы слишком просто.
– Не ври мне! — он с силой ударил кулаком по столу. Тарелки подпрыгнули, кофе расплескался. — Я не идиот! Как они там оказались, если тебя там не было?!
Его недоверие, копившееся неделями, достигло своего пика, превратившись в уродливую, слепую ярость. Он был уверен в своей правоте, и эта уверенность не оставляла места для сомнений.
Алина молча смотрела на него. Её взгляд скользнул по его лицу, искажённому гневом, опустился на его сжатые добела кулаки. В её глазах не было ни страха, ни обиды. Только бездонная, холодная печаль.
– Если ты не можешь мне поверить, — тихо, но отчётливо произнесла она, — тогда зачем мы вместе?
Этот простой вопрос прозвучал как приговор. Он ждал чего угодно, но не этого. Он хотел, чтобы она оправдывалась, умоляла, но она поставила под сомнение саму основу их отношений. Поглощённый своей правотой и жалящей обидой, он выпалил, не задумываясь:
– Ты права. Давай разведёмся.
Алина смотрела на него ещё мгновение, словно надеясь, что он одумается. Но он молчал, с вызовом глядя ей в глаза. Тогда она молча кивнула, принимая его решение.
Развод не принёс облегчения. Наоборот, пустота, образовавшаяся после ухода Алины, заполнилась густой, вязкой одержимостью. Мысль о волосах и её предполагаемой измене не отпускала ни на минуту. Дмитрий продал ту злополучную квартиру, но это не помогло. Образ Алины преследовал его повсюду. Ему нужно было доказательство. Подтверждение того, что он не ошибся, что не зря разрушил свою семью.
Однажды он случайно увидел её в супермаркете у дома. Она стояла у молочного отдела и выбирала йогурты, те самые, с черникой, которые всегда любила. Она была одна. Выглядела как обычно — немного уставшей после рабочего дня, но спокойной. Мысль о том, что она «нормально живёт без него», была невыносима. Он спрятался за стеллажом, наблюдая за ней, пока она не расплатилась на кассе и не ушла.
В тот вечер он принял решение. Он будет за ней следить. Он должен увидеть его — того, другого. Того, с кем она встречалась в его бабушкиной квартире. С этого дня жизнь Дмитрия превратилась в шпионский триллер. Он узнал её расписание, выучил маршруты. Он сидел в машине у её офиса, ждал, когда она выйдет. Он следовал за ней на расстоянии, ожидая увидеть доказательства своей правоты.
Но его ждало разочарование. Она всегда была одна. Он видел, как она идёт с работы домой, заходит в магазин, иногда встречается в кафе с подругой, их общей знакомой Катей. По выходным она гуляла в парке, читала книгу на скамейке. Несколько раз он видел, как к ней подходили знакомиться какие-то мужчины, но она вежливо, но твёрдо им отказывала. В её жизни не было никого.
Кульминацией этого театра абсурда стал вечер, когда он увидел, как она выходит из своего подъезда. Нарядно одетая, в элегантном платье и на каблуках, с красивой укладкой. Сердце Дмитрия заколотилось — ну вот, сейчас! Она поймала такси и поехала в центр. Он ринулся за ней. Такси остановилось у театра. Алина вышла, расплатилась и уверенно направилась ко входу. Одна. Она купила один билет и скрылась в здании. Дмитрий остался стоять на улице, ошарашенный. Осознание того, что она не ищет ему замену, а просто живёт своей жизнью — ходит в театр в одиночестве, наслаждается вечером, — ранило его эго сильнее, чем ранила бы любая измена.
Как-то в выходные Дмитрий поехал к родителям. Он застал их в разгар очередной бытовой ссоры. Мать обвиняла отца в том, что он выбросил какую-то важную квитанцию. Отец клялся, что ничего не выбрасывал. Спор дошёл до точки кипения, пока мать, всплеснув руками, не заметила на подоле своей юбки прилипший клочок бумаги. Тот самый. «Вот видишь! — торжествующе воскликнул отец. — Говорил же, не выбрасывал! Сама где-то зацепила!» Они тут же помирились и пошли пить чай.
Дмитрий смотрел на эту сцену, и в его голове что-то щёлкнуло. Он провёл внезапную, ослепительную параллель. «А вдруг… вдруг и те волосы… зацепились за мои брюки, когда я был дома? А я не заметил и принёс их в ту квартиру?»
Эта мысль была настолько простой и одновременно ужасающей, что он тут же постарался её отогнать. Ведь если это так, то виноват во всём он сам. Это он не заметил. Он ошибся. Он разрушил всё из-за своей паранойи. Принять это было невыносимо.
Через пару дней позвонила Катя.
– Привет! Слушай, у меня в субботу день рождения. Приходи, — весело щебетала она в трубку.
– Кать, я не знаю… — замялся Дмитрий.
– Даже не думай отказываться! Алину я тоже позвала. Вы взрослые люди, в конце концов. Жду обоих! — она не оставила ему выбора.
Дмитрий неохотно согласился. Всю неделю он думал об этой встрече. Что он ей скажет? Как будет себя вести? В субботу вечером он долго стоял перед дверью Катиной квартиры, не решаясь войти. Наконец, он сделал глубокий вдох и нажал на звонок.
Он вошёл и сразу увидел её. Алина стояла у окна с бокалом вина и разговаривала с кем-то из гостей. Она обернулась на звук открывающейся двери, их взгляды встретились. И она улыбнулась. Не натянуто, не вежливо, а тепло и искренне. И он, забыв про все свои страхи и сомнения, улыбнулся в ответ и, как под гипнозом, пошёл прямо к ней.
Они проговорили весь вечер. Легко и непринуждённо, словно не было никакого развода, никаких обвинений, никакой боли. Они вспоминали смешные моменты из своей совместной жизни, обсуждали новый фильм, спорили о книге. Они смеялись, и этот смех был таким же, как раньше. В какой-то момент Дмитрий поймал себя на мысли, что он счастлив. Просто от того, что она рядом.
Вечеринка была в самом разгаре. Музыка играла громче, гости смеялись и танцевали. Дмитрий нашёл момент, когда они с Алиной на несколько секунд остались одни у барной стойки. Он наклонился к её уху, чтобы его голос не потонул в общем шуме.
– Алин, — тихо, почти шёпотом, спросил он. — Скажи мне честно. Зачем ты тогда была в той квартире?
Он не знал, зачем снова задал этот вопрос. Возможно, это была последняя, отчаянная попытка оправдать себя.
Она отстранилась и посмотрела ему в глаза. В её взгляде не было ни злости, ни обиды. Только усталость.
– Меня там не было, Дима, — спокойно и твёрдо повторила она. — Я всегда говорила тебе правду. Возможно, волосы просто прицепились к твоей одежде, когда ты уходил из дома. Такое бывает.
Она сказала это мягко, без упрёка, просто констатируя факт. И в этот момент пазл в его голове окончательно сложился. Слова Алины, ссора родителей из-за клочка бумаги — всё встало на свои места.
Всю ночь Дмитрий не сомкнул глаз. Он сидел на кухне в своей пустой квартире и перебирал в памяти события последних месяцев. Каждый разговор, каждый взгляд, каждое собственное действие. Картина была ясной и уродливой. Это он всё разрушил. Своим недоверием, своей слепой уверенностью в собственной правоте, своим страхом. Он сам придумал измену и сам в неё поверил.
Утром, едва дождавшись восьми часов, он набрал её номер.
– Алина, прости меня, — выпалил он, как только она взяла трубку. — Я был таким идиотом. Я всё понял. Я люблю тебя. Давай начнём всё сначала. Пожалуйста.
В трубке повисло долгое, тяжёлое молчание. Дмитрий задержал дыхание, вслушиваясь в эту тишину, которая решала его судьбу.
– Нет, Дима, — наконец ответила она. Голос её был твёрдым, но без ненависти. — Я верю, что ты всё понял. Но я не могу. Потому что однажды ты снова найдёшь какой-нибудь клок волос. И ты снова мне не поверишь. А я так жить не смогу. Прости.
Она положила трубку.
Дмитрий остался один, с телефоном в руке. В ушах звенел её спокойный, но окончательный отказ. Он вспомнил фразу, которую когда-то прочитал в одной психологической статье: «Иногда люди сами разрушают отношения из подсознательного страха быть брошенными. Они предпочитают нанести удар первыми». Тогда он счёл это просто красивой фразой. Теперь он понял, что это было о нём.
