Вера Михайловна сидела в своём кресле у окна, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Вечер был поздний, часов около десяти, она уже собиралась ложиться спать. Голос Анатолия в прихожей звучал непривычно оживлённо, даже молодо что ли. И второй голос — женский, звонкий, смеющийся.
Вера отложила книгу. Двадцать восемь лет брака научили её не удивляться ничему, но сердце всё равно сжалось — от предчувствия, от какой-то неизбежности момента.
— Верунь, ты ещё не спишь? — Анатолий заглянул в комнату, и Вера сразу поняла всё по его лицу. Он выглядел виноватым и вызывающим одновременно, как мальчишка, который принёс домой бездомного щенка, зная, что мать будет против. — Нам надо поговорить. Выйдешь на кухню?
Вера встала, накинула кардиган поверх домашнего халата и прошла в кухню. Там, за столом, сидела девушка лет двадцати пяти, максимум тридцати. Длинные волосы, яркая помада, короткое платье, несмотря на октябрьскую прохладу. Она улыбалась натянуто, теребя ручку своей модной сумочки.
— Вера, это Кристина, — Анатолий кашлянул. — Мы познакомились в санатории. Она приезжала навещать маму, которая там лечится.
— Здравствуйте, — пробормотала Кристина, не поднимая глаз.
— Здравствуйте, — ровно ответила Вера и села напротив них, сложив руки на коленях.
Анатолий нервно потёр переносицу — этот жест она хорошо знала, он всегда так делал, когда готовился сказать что-то неприятное.
— Слушай, Вера, мы с тобой давно уже живём как соседи. Спим в разных комнатах, у каждого свои дела. Нас ничего не связывает, кроме привычки и общей квартиры. Так зачем притворяться? — Он говорил быстро, будто заученную речь. — Кристина будет жить со мной в моей комнате. Можем и втроём пожить в одной квартире. Все же взрослые люди. У тебя твоя комната, у нас — наша. Никто никому мешать не будет.
Вера смотрела на него долго, изучающе. На его посеребрённые у висков волосы, на новую рубашку — явно купленную специально для этого случая, на нетерпеливый блеск в глазах. Потом перевела взгляд на Кристину. Девушка сидела, выпятив губки, изображая смесь жалости и превосходства. Вера узнала этот типаж — таких она видела десятки в торговых центрах — молодые женщины ходили на каблуках выше, чем позволял здравый смысл, цепляясь за руку седеющего мужчины с толстым бумажником.
— Понятно, — сказала Вера тихо и встала. — Я пойду к себе. Спокойной ночи.
— Вот и отлично, — с облегчением выдохнул Анатолий. — Я знал, что ты поймёшь.
Вера закрыла за собой дверь своей комнаты и прислонилась к ней спиной. Нет, она не плакала. Слёз не было уже давно, лет десять как высохли. Она просто стояла и дышала ровно, считая вдохи. Потом подошла к окну, посмотрела на осенний двор, на жёлтые круги фонарей в мокром асфальте.
«Можем и втроём пожить», — повторила она про себя и усмехнулась.
Вера легла спать поздно, но встала в шесть утра, как обычно. Её режим был отлажен годами: подъём, контрастный душ, зарядка, завтрак. Она достала из холодильника сливочное масло, яйца, муку. Замесила тесто для печенья — простое, песочное, то самое, которое Анатолий так любил к кофе.
Пока печенье пеклось, она заварила кофе в турке, настоящий, крепкий. Накрыла на стол — три чашки, три тарелочки, сахарница, молочник. Всё как полагается.
Анатолий и Кристина появились около восьми. Девушка выглядела заспанной и слегка растерянной, Анатолий — самодовольным. Он явно ожидал скандала, слёз, упрёков, а вместо этого получил аромат свежего кофе и выпечки.
— Доброе утро, — приветливо сказала Вера, разливая кофе по чашкам. — Садитесь, пожалуйста. Печенье только из духовки.
— Спасибо, — пробормотала Кристина, опускаясь на стул.
Анатолий сел напротив, настороженно глядя на жену.
— Кристина, милая, раз уж вы теперь будете ухаживать за Толей, я должна всё вам объяснить, — начала Вера с улыбкой, прихлёбывая кофе. — Он у нас человек сложный в плане здоровья. Много чего накопилось за годы.
— Вера, не надо, — попытался встрять Анатолий, но жена продолжила, словно не слыша:
— Утром, сразу после пробуждения, ему нужно измерить давление. Тонометр у нас автоматический, несложный. Показания обязательно записывать в дневник — вот этот блокнот, видите? Врач велел контролировать ежедневно. Если верхнее выше 145 — даёте вот эти таблетки — половинку таблетки под язык.
Кристина медленно опустила печенье обратно на тарелку.
— Потом завтрак — только диетический. Никакого жирного, солёного, острого. У него холестерин повышенный, печень пошаливает. Я обычно готовлю овсянку на воде или паровой омлет. После завтрака — таблетки. Вот эти жёлтенькие — для желудка, пьём их уже четыре года, без них изжога замучает. А это розовенькие — от давления, каждый день, без пропусков.
— Вера, прекрати! — Анатолий побагровел, но голос его звучал неуверенно.
— Толь, не перебивай, это важно! — Вера достала из ящика стола целлофановый пакет с блистерами. — Кристиночка, вот тут у нас целая аптечка. Это от холестерина, это для сосудов, это витамины — их врач прописал курсами. А вот эти, зелёненькие, — для простаты. Без них совсем плохо становится, не дай Бог.
Лицо Кристины постепенно бледнело.
— Ещё очень важно — инъекции. Каждую пятницу вечером ему нужно делать укол, вот этот препарат. Это для нервов и спины, у него там три грыжи. Вы умеете делать уколы?
— Я… нет… — прошептала девушка.
— Ничего страшного, научитесь! Я тоже когда-то не умела. Главное — не бояться. Или можете возить его в поликлинику к медсестре, но это каждый раз очередь, нервы. Проще самой научиться. — Вера достала тетрадку в клеточку. — А это дневник сахара крови. У него преддиабет, контролируем глюкометром раз в три дня, натощак. Должно быть в норме. Если выше — корректируем диету ещё строже.
— Да сколько можно! — взорвался Анатолий. — Я здоров, как бык! Какой ещё преддиабет?!
— Толенька, ты что, забыл, как мы с тобой в мае у эндокринолога сидели? — невинно спросила Вера. — Она же чётко сказала: пограничное состояние, нужен контроль. И диету расписала. Или ты думаешь, я просто так тебе сладкое не даю?
Кристина отодвинула чашку с кофе.
— А ещё, — продолжала Вера, раскладывая на столе бумажки, — вот телефончики всех наших врачей. Кардиолог — Семён Владимирович, золотой человек, но попасть к нему сложно, нужно записываться за две недели. Уролог — Инна Петровна, она в частной клинике на Ленинском, туда мы ездим раз в полгода на осмотр. Терапевт наш участковый — Галина Ивановна, телефончик вот, но она вечно в отпусках, лучше сразу платного вызывать.
— Я… мне нужно в туалет, — Кристина вскочила так резко, что чуть не опрокинула стул.
— Конечно, милая, вторая дверь налево, — кивнула Вера.
Когда дверь за девушкой закрылась, Анатолий впился в жену взглядом:
— Какого чёрта ты творишь?
— Я? — Вера подняла брови с невинным видом. — Я просто ввожу твою новую спутницу в курс дела. Ты же сам сказал — можем и втроём пожить. Значит, она теперь член семьи, правда? А члены семьи должны заботиться друг о друге. Я столько лет за тобой ухаживала — пусть теперь она поухаживает. У неё сил побольше, молодая же.
— Я не больной! Никаких мне уколов не надо! — прошипел Анатолий.
— Толь, ты что, решил бросить лечение? — Вера встала, убирая со стола чашки. — После того, как врач предупредил о риске инфаркта? Ну-ну. Это твоя жизнь, конечно. Только потом не говори, что я не предупреждала.
Кристина вернулась через пять минут. Она явно успела прихватить из коридора свою сумочку, потому что та теперь висела у неё на плече.
— Толя, мне нужно поговорить с тобой, — её голос дрожал. — Наедине.
Они вышли в коридор. Вера осталась на кухне, споласкивая чашки под краном. Она не подслушивала специально, но голоса и так были слышны отчётливо.
— Ты меня обманул! — шипела Кристина. — Ты говорил, что в санаторий поехал просто стресс снять! Что здоров, как бык! А сам — ходячая аптека!
— Кристи, не преувеличивай, она всё выдумывает! — оправдывался Анатолий.
— Да?! А эти все таблетки, блистеры, дневники?! Ты думаешь, я буду нянчиться со стариком?! Мне тридцать лет, я хочу жить, а не в сиделки наниматься!
— Я не старик! Мне всего пятьдесят семь!
— Пятьдесят семь с кучей болячек — это старик! Ты помнишь, что ты мне говорил? Что у тебя свой бизнес, деньги, что мы будем путешествовать, отдыхать! А сам не можешь жирного съесть и таблетки горстями жрёшь!
— Кристина, послушай…
— Нет, ты послушай! Я не собираюсь тратить свою жизнь на то, чтобы измерять кому-то давление и делать уколы в задницу! Ищи себе медсестру, а я ухожу!
Хлопнула дверь. Потом ещё раз — входная, с грохотом. Наступила тишина.
Вера вытерла руки полотенцем и вернулась к столу. Допила свой остывший кофе. Анатолий вошёл минуты через три. Лицо серое, плечи опущены. Он сел напротив жены, уронил голову на руки.
— Ты довольна? — глухо спросил он.
— А что, мне плакать что-ли? — Вера взяла печенье, откусила кусочек. — Я всего лишь рассказала правду. Или ты думал, она останется с тобой, когда узнает, какой ты на самом деле?
— Я не такой! Половины этих болезней у меня нет!
— Ну да, — кивнула Вера. — Уколы мы уже три года как не делаем, потому что спина не болит. Сахар в норме, потому что ты диету соблюдаешь. Давление скачет, только если понервничаешь. Но разве это важно? Важно, что твоя Кристиночка увидела не красивую картинку, а реальность. Ты уже немолодой мужчина, Анатолий. С возрастом, с привычками, с багажом.
Он молчал, глядя в стол.
— Знаешь, что самое смешное? — Вера встала, собирая со стола блистеры с таблетками. — Я-то всё это знала. И всё равно была рядом. Двадцать восемь лет. Замеряла давление, когда скакало. Готовила диетическую еду, когда доктор рекомендовал. Возила по врачам, сидела в очередях. Не потому, что ты богатый, не потому, что красивый. А потому, что когда-то я тебя любила. И по привычке продолжала заботиться, даже когда любовь кончилась.
Анатолий поднял на неё глаза.
— Вера…
— А она? — Вера усмехнулась. — Она что увидела в тебе? Кошелёк. Возможность не работать. Поездки, подарки, красивую жизнь. Только вот она забыла, что за всё надо платить. А платить она не хотела. Ни временем, ни заботой, ни терпением.
— Прости меня, — тихо сказал Анатолий. — Я идиот. Старый дурак.
— Вот тут ты прав, — Вера прошла мимо него к двери, но на пороге остановилась. — Знаешь, Толь, я тут подумала ночью. Пока вы с ней в твоей комнате… развлекались.
— Вера, я сказал — прости меня! Всё, она ушла, забудем об этом!
— Нет, — покачала головой Вера. — Не забудем. Потому что я поняла кое-что важное. Я провела двадцать восемь лет, заботясь о тебе. Готовила, стирала, следила за здоровьем — твоим, своим. Забыла, когда последний раз делала что-то для себя. Просто для себя. Не для дома, не для семьи, не для тебя. Для себя.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу развод, Анатолий.
Он замер, словно не веря услышанному.
— Что?..
— Развод. Раздел имущества, всё по-честному. Бизнес останется твоим, но половину дохода от него будешь переводить мне. Я уже консультировалась с юристом. Квартиру можешь оставить себе, я сниму что-нибудь поменьше.
— Когда?! Вчера?!
— Нет, — Вера улыбнулась. — Давно. Когда ты начал приходить домой с запахом чужих духов на рубашках. Я не дура, Толь. Я всё видела. Просто ждала, когда ты сам решишься. Ты мне даже помог — сам привёл её сюда, избавил меня от необходимости собирать доказательства.
Анатолий сидел, открыв рот.
— Но зачем? Ведь она ушла! Всё кончено!
— Для тебя кончено, — поправила Вера. — А для меня только начинается. Толь, мне пятьдесят четыре года. Не двадцать, не тридцать, но и не восемьдесят. У меня ещё есть время пожить для себя. Съездить, куда хочу я, а не куда надо для твоего здоровья. Купить себе что-нибудь красивое просто так, а не потому что «а вдруг пригодится». Встретиться с подругами не раз в год, а когда захочу. А может, и мужчину встречу — нормального, который не будет приводить в дом любовниц и говорить, что «можно и втроём пожить».
— Вера, не надо… мы же столько лет вместе…
— Именно поэтому, — перебила она. — Столько лет я жила для кого-то. Теперь хочу пожить для себя. На старости лет, как говорится. Пока силы ещё есть.
Она вышла из кухни, закрыв за собой дверь. Села в своё кресло у окна, взяла книгу. Руки немного дрожали, но на душе было удивительно легко. Странное чувство — одновременно грустное и освобождающее.
За окном шёл мелкий осенний дождь. Листья, жёлтые и красные, медленно кружились в воздухе, прежде чем упасть на мокрый асфальт. Вера смотрела на них и думала о том, что осень — это не обязательно конец. Иногда это просто начало чего-то нового. Другого. Своего.
В коридоре послышались шаги — Толя прошёл в свою комнату и закрыл дверь. Не хлопнул, а именно закрыл, тихо. Вера улыбнулась. Пусть думает. Привыкает к мысли. У них впереди ещё будут разговоры — про раздел, про документы, про новую жизнь порознь. Но сейчас она просто сидела в своём кресле, читала книгу и слушала, как дождь барабанит по подоконнику.
А где-то в городе, наверное, мокла под этим же дождём незадачливая Кристина, ругая себя за то, что поверила обещаниям пожилого мужчины с толстым кошельком и букетом хронических заболеваний. Вера не злорадствовала — девушку было даже жалко. Молодая, глупая, готовая продать себя за комфорт, не понимая, что любой комфорт требует платы.
Вера перевернула страницу. Это был роман о женщине, которая в пятьдесят лет уехала в Испанию и открыла там маленькое кафе. Раньше Вера читала такие книги и думала: «Вот повезло же людям». Теперь она думала: «А почему бы и нет?»
Дождь усилился, застучал громче. Но в комнате было тепло, уютно и — впервые за много лет — по-настоящему спокойно.
