Галя стояла на кухне и резала картошку. Обычный вторник, половина седьмого вечера. Юра должен был прийти через полчаса.
— Галь, нам надо поговорить.
Она обернулась. Юра стоял в дверях с каким-то странным лицом. Сумку не снял, куртку тоже.
— Что случилось? — Нож замер в руках. — Ты рано сегодня.
— Я… — Он посмотрел в пол. — Я ухожу.
— Куда ухожу?
— Из дома. От тебя.
Картошка выпала из рук и покатилась по столу. Галя уставилась на мужа. Тридцать два года брака. Тридцать два! И вот так, на кухне, между ужином и новостями.
— Юр, ты что несешь?
— Там… есть другая женщина.
Мир качнулся. Галя схватилась за столешницу.
— Какая еще женщина?
— С работы. Лена. Мы… мы давно уже… — Голос дрожал, но он продолжал. — Я не планировал. Само получилось.
— Само получилось, — повторила Галя тихо. — Тридцать два года само получилось. А теперь само не получается.
— Галь, пойми. Я устал. От всего этого. — Он махнул рукой на кухню, на дом, на неё. — Хочется почувствовать себя живым.
— А со мной ты какой?
Юра молчал. Этого молчания хватило за ответ.
— Дети знают? — спросила Галя.
— Пока нет. Сам скажу.
— Сам. — Она кивнула. — Конечно, сам.
Юра ушел через двадцать минут. Взял два чемодана и исчез из жизни, которую они строили больше половины жизни. Галя осталась одна на кухне с порезанной картошкой и разбитым миром.
Первые две недели она не выходила из дома. Марина приезжала каждый день, таскала еду, заставляла есть.
— Мам, ну что ты себя так мучаешь? — Дочь гладила её по голове. — Он козел. Обычный козел.
— Не говори так про отца.
— Какой он мне отец? Бросил мать ради какой-то… — Марина скривилась. — Двадцать пять ей лет, мам. Двадцать пять!
Алешка звонил каждый вечер. Успокаивал, поддерживал.
— Мам, может, к нам переедешь? Таня не против.
— Нет, Леш. Я тут справлюсь.
— Справишься-то справишься. Но зачем одной мучиться?
— Не мучаюсь. Привыкаю.
Но она именно мучилась. Каждое утро просыпалась и на секунду забывала, что Юры больше нет. Потом вспоминала, и мир снова рушился. Как так можно? Прожить вместе столько лет и вот так взять и уйти? К молоденькой?
Через месяц Галя заставила себя выйти в магазин. Соседка тетя Нина сразу кинулась с расспросами.
— Галь, а где Юрий-то? Давно не видела.
— Ушел он, тет Нин.
— Как ушел?
— К другой женщине ушел.
— Да ты что? — Тетя Нина даже рот открыла. — В таком-то возрасте? Совсем ума нет.
— Наверно, нет.
— А ты как? Держишься?
— Держусь.
Держалась плохо. Но виду не подавала.
Через полгода что-то изменилось. Галя проснулась утром и поняла — сегодня не больно. Просто не больно. Впервые за все это время.
Она встала, сделала зарядку. Давно хотела попробовать йогу. А что, собственно, мешает? Времени теперь море. Никто не спрашивает, где обед, куда делись носки, почему рубашка не поглажена.
— Мам, ты как-то изменилась, — сказала Марина, когда приехала в выходные.
— В каком смысле?
— Не знаю. Веселее стала. Или увереннее.
Галя задумалась. А ведь правда. Последние месяцы она делала то, что хотела. Ходила на йогу, записалась на курсы итальянского, познакомилась с женщинами в группе. Даже в театр съездила с новой подругой Светкой.
— Может, и правда изменилась, — согласилась она.
— И правильно. Хватит убиваться из-за него.
Год прошел незаметно. Галя похудела на десять килограммов, выучила несколько итальянских фраз, подружилась с половиной группы йоги. Жизнь стала другой. Своей.
И тут позвонил Юра.
— Галь, привет. Это я.
Галя чуть не выронила телефон. Год молчания, а тут вдруг звонок.
— Юр? А… привет.
— Как дела? Как ты?
— Нормально. — Она села на диван. — А ты как?
— Можно увидеться? Поговорить?
— О чем говорить?
— Ну… — Пауза. — Соскучился, если честно.
Галя фыркнула. Соскучился, как же.
— Юр, мы же развелись уже. Все бумаги подписали.
— Знаю. Но мы же не чужие люди. Тридцать лет вместе прожили.
— Тридцать два, — поправила она.
— Да, тридцать два. Можно просто кофе попить? Как старые друзья?
Галя подумала. А что, собственно? Один раз можно.
— Ладно. В субботу, в кафе на Мира. Знаешь, где раньше «Юность» была?
— Знаю. Спасибо, Гал.
В субботу она пришла раньше. Села у окна, заказала капучино. Юра появился через десять минут. Постарел, осунулся. Костюм висел мешком.
— Галь, — он сел напротив. — Ты… хорошо выглядишь.
— Спасибо.
— Похудела?
— Немного.
Он заказал эспрессо, молчал. Потом вдруг:
— Я ошибся, Галь.
— В чем ошибся?
— Во всем. С Леной не получилось. Она… другая. Мы не подходим друг другу.
— Не подходите, — кивнула Галя. — Бывает.
— А с тобой было… правильно. Хорошо было.
Галя отпила кофе. Странно. Раньше бы эти слова её растопили. А сейчас просто слушала.
— Теперь понимаешь?
— Понимаю. — Юра наклонился к ней. — Галь, а мы не могли бы… ну, попробовать еще раз?
— Что попробовать?
— Быть вместе. Я же свободен теперь.
Галя поставила чашку. Посмотрела на бывшего мужа. Вот он сидит, просит вернуться. Год назад она бы заплакала от счастья. А сейчас?
— Юр, мне надо подумать.
— Конечно. Я понимаю. Просто… знай, что я изменился. Понял кое-что.
— Что понял?
— Что дом — это святое. Семья — это святое. А я разрушил все сам.
После кафе Галя ехала домой и думала. Юра звонил через день. Присылал сообщения. Цветы к подъезду. Настоящая осада.
— Мам, он что, совсем сбрендил? — Алешка злился. — Год назад ушел, а теперь обратно просится?
— Не знаю, Леш.
— А ты что думаешь?
— Тоже не знаю.
— Мам, ну ты же видишь. Год прошел, ты совсем другая стала. Зачем тебе это?
Светка из группы йоги говорила то же самое:
— Галь, ты с ума сошла? Он же тебя бросил! За каким чертом возвращать?
— А может, он правда изменился?
— Да какой там изменился! — Светка махнула рукой. — Молодая его бросила, вот он и вспомнил про жену.
Марина приехала специально поговорить:
— Мам, только честно. Ты его любишь еще?
— Не знаю, Мар. Вроде привыкла без него. И хорошо мне одной. Но с другой стороны… тридцать два года же.
— Тридцать два года он с тобой был. А потом взял и ушел. Забыл про эти годы.
— Забыл, — согласилась Галя.
— Тогда какого черта ты о них помнишь?
Юра не сдавался. Звонил, писал, караулил у дома. Как будто решил вернуть её любой ценой.
— Галь, я все понял. Все! Мне без тебя плохо.
— А мне без тебя хорошо, — сказала она однажды.
— Что?
— Хорошо мне, Юр. Спокойно. Я привыкла одна жить.
— Но мы же семья!
— Были семьей.
— Можем быть снова!
Галя устала от его звонков. От выяснений. От того, что приходилось постоянно думать о прошлом вместо того, чтобы жить настоящим.
В четверг вечером Галя возвращалась с йоги. Поднялась на четвертый этаж, достала ключи. А у двери два чемодана. Те самые, с которыми Юра год назад ушел.
— Что за фиг?
Дверь открылась. Юра стоял в прихожей. Бледный, растрепанный.
— Галь, не злись. Я решил.
— Что решил? И как ты вообще попал в квартиру?
— Ключи же у меня остались. — Он поднял связку. — Я решил вернуться. Домой.
Галя медленно сняла куртку. Повесила на крючок. Сумку поставила на тумбочку. Все как обычно. Только в прихожей стоит бывший муж с чемоданами.
— Юр, ты что творишь?
— Я понял, Галь. Окончательно понял. Это мой дом. Ты моя жена. Мы семья.
— Были семьей.
— Есть семья! — Он шагнул к ней. — Я ошибся. Но ошибки можно исправить.
— Не все ошибки.
— Все, Гал. Если захотеть.
Галя прошла в кухню. Поставила чайник. Руки дрожали. Вот же черт. Год жила спокойно, а тут опять все сначала.
— Я думал об этом месяцами, — Юра сел за стол. — О том, что натворил. Как мог так поступить.
— И что думал?
— Что был дураком. Полным дураком.
Галя достала кружки. Две штуки. Автоматически. Привычка.
— А теперь не дурак?
— Теперь понимаю, что важно. Дом. Семья. Покой.
— Покой, — повторила она. — Тебе покоя захотелось.
— Да. И тебя. Без тебя я как без рук.
— А с Леной плохо было?
Юра помолчал. Потер лицо руками.
— Плохо, Галь. Совсем плохо. Она молодая, ей все подавай. Развлечения, подарки, поездки. А я устаю. Мне шестьдесят уже.
— Шестьдесят, — кивнула Галя. — А когда уходил, забыл об этом.
— Забыл. Думал, что молодой еще.
— А она тебя бросила?
— Не бросила. Я сам ушел.
— Почему?
— Потому что понял — это не мое. Не моя жизнь. Моя жизнь здесь. С тобой.
Чайник закипел. Галя заварила чай. Села напротив.
— И что ты хочешь?
— Чтобы мы попробовали еще раз. Как муж и жена.
— Мы уже не муж и жена.
— Можем снова пожениться.
— Юр, — Галя отпила чай. — Мне хорошо одной.
— Не может быть хорошо одной!
— Может. Очень даже может.
— Но мы же любили друг друга!
— Любили. А потом ты ушел.
— Я вернулся!
— Через год. Когда тебе стало плохо.
Юра встал, заходил по кухне.
— Гал, ну дай шанс. Один шанс.
— На что?
— На то, чтобы все исправить.
— А если опять другая женщина появится?
— Не появится.
— Откуда знаешь?
— Знаю. Больше не хочу экспериментов.
Галя смотрела на него. Мечется по кухне, просит, уговаривает. Год назад она бы согласилась. Конечно согласилась. А сейчас?
Зазвонил телефон. Алешка.
— Мам, как дела?
— Нормально.
— Что-то голос странный.
— Тут папа пришел. С вещами.
Пауза.
— Как пришел с вещами?
— Решил вернуться.
— А ты что?
— Не знаю пока.
— Мам, можно я приеду?
— Зачем?
— Поговорить хочу. С вами обоими.
— Алеш, не надо.
— Надо, мам. Полчаса — и буду.
Он повесил трубку. Юра смотрел вопросительно.
— Лешка едет, — сказала Галя.
— Зачем?
— Говорить с нами.
— О чем говорить? Это наше дело.
— Он сын. Тоже переживает.
Алешка приехал через двадцать минут. Поздоровался с отцом сухо.
— Пап, объясни мне. Год назад ты бросил мать. Сейчас обратно просишься. Логика какая?
— Леш, я ошибся тогда.
— Ошибся. А мама год страдала. Плакала каждый день.
— Я не плакала каждый день, — возразила Галя.
— Мам, плакала. Я видел.
Юра опустил голову.
— Я все понимаю. И сожалею.
— Сожалеешь, — Алешка сел рядом с матерью. — Мам, скажи честно. Ты хочешь, чтобы он вернулся?
Галя посмотрела на сына. Потом на Юру. Хороший вопрос. Хочет ли она?
— Хочу ли я? — Галя отставила кружку. — Не знаю, Леш.
— Как не знаешь?
— А вот так. Год назад хотела бы. Очень хотела. Плакала, молилась, чтобы вернулся.
Юра поднял голову.
— А сейчас?
— А сейчас я другая.
— В каком смысле другая? — спросил Алешка.
— Живу для себя. Делаю то, что хочу. Не думаю постоянно о том, что кому-то приготовить, что постирать, кого где ждать.
— Но это же семья, — сказал Юра. — Семья — это забота друг о друге.
— Забота, — кивнула Галя. — А где была твоя забота год назад?
— Тогда я был дурак.
— Был. А теперь что? Умный стал?
— Понял свои ошибки.
— Понял, когда молодая надоела.
Юра покраснел.
— Гал, ну зачем так?
— А как надо? Красиво рассказывать, как ты меня любишь? После того, как бросил ради другой?
Алешка встал, подошел к матери.
— Мам, а что ты чувствуешь? Когда на него смотришь?
Галя задумалась. Что чувствует? Злость? Обиду? Любовь? Жалость?
— Ничего особенного. Как будто знакомого встретила. Хорошего знакомого.
— Только знакомого? — Юра нахмурился.
— А что должна чувствовать? Мы же разведенные люди.
— Но мы можем все исправить!
— Можем, — согласилась Галя. — Только не хочу.
— Как не хочешь?
— А вот так. Мне хорошо одной. Понимаешь? Хорошо.
— Не может быть хорошо одной женщине!
— Может, пап, — сказал Алешка. — Очень даже может. Мама за год изменилась. Стала сильной.
— Какая сильная? Ей нужен мужчина рядом.
— А почему ты решил, что именно ты нужен? — Галя встала. — Может, я найду другого мужчину.
— Другого? — Юра побледнел.
— А что? Мне пятьдесят восемь. Не сто восемь.
— Но мы же…
— Мы ничего. Юр, пойми. Я не злюсь на тебя. Не обижаюсь больше. Просто не хочу возвращаться к тому, что было.
— Почему?
— Потому что мне нравится моя новая жизнь. Йога, курсы, подруги, путешествия. Свобода.
— Какая свобода? От чего?
— От необходимости подстраиваться под кого-то. Думать о чужих потребностях больше, чем о своих.
Юра сел на стул. Опустил голову в руки.
— Значит, нет шансов?
— Нет, — твердо сказала Галя. — Никаких.
— Даже не попробуешь?
— Не буду. Мне не интересно.
— А дружить можем?
Галя подумала.
— Можем. Ради детей. Встречаться на днях рождения, праздниках. Но не больше.
— То есть я тебе теперь чужой?
— Не чужой. Бывший муж. Отец моих детей. Но не муж.
Юра встал. Взял чемоданы.
— Понятно.
— Юр, — окликнула его Галя. — Ключи оставь.
Он положил связку на тумбочку. Обулся. Алешка помог ему донести чемоданы до лифта.
— Пап, не расстраивайся. Найдешь кого-то еще.
— Не нужен мне больше никто, — ответил Юра.
— Нужен. Просто не мама.
Когда они остались одни, Алешка обнял мать.
— Мам, ты молодец.
— Думаешь?
— Уверен. Год назад ты бы его простила.
— Простила бы. И было бы неправильно.
— Почему?
— Потому что он вернулся не из любви ко мне. А потому что ему плохо одному.
— А тебе не плохо?
— Мне хорошо. Честное слово.
Алешка поцеловал ее в щеку.
— Тогда все правильно.
Через неделю Марина привезла внука. Четырехлетний Тимка носился по квартире, играл с бабушкой в прятки.
— Мам, а дедушка где? — спросил он за ужином.
— Дедушка живет отдельно.
— Почему?
— Так получилось.
— А он придет?
— На твой день рождения придет.
— А жить не придет?
— Нет, Тим. Не придет.
— А ты не грустишь?
Галя посмотрела в окно. На улице была весна. Скоро поедет с группой в Италию. Давняя мечта. А в мае планировала записаться на танцы.
— Не грущу, солнышко. Совсем не грущу.
И это была правда.
