— Геннадий Аркадьевич, вы же всё понимаете. Компания меняет курс, нам нужен свежий взгляд, новая кровь.
Виктор Сергеевич Беляев, начальник филиала, откинулся в своем громадном кожаном кресле, которое стоило как мой годовой оклад.
Кресло протестующе скрипнуло, вторя его фальшивой скорби.
Он вертел в холеных пальцах дорогую ручку «Паркер», словно дирижерскую палочку, управляя реальностью в этом кабинете, залитом утренним солнцем и запахом дорогого парфюма.
— Нам нужны молодые, — сказал он, наконец, прямо, положив ручку на массивный стол из красного дерева.
И эта фраза, как жирное пятно от машинного масла на белой рубашке, повисла в дорогом, пахнущем кожей и успехом воздухе.
Я молча смотрел на него. На его идеально уложенные волосы с едва заметной сединой на висках, которую он, несомненно, считал аристократичной.
На швейцарские часы «TAG», небрежно блеснувшие на запястье, когда он поправлял манжет. На сытую, самодовольную уверенность во взгляде человека, который никогда не сомневался в своем праве решать судьбы других. Ему было лет сорок, не больше.
Он был из той породы «эффективных менеджеров», которые путают MBA с жизненным опытом и считают всех, кто старше пятидесяти, отработанным материалом, балластом, мешающим кораблю компании лететь к новым горизонтам.
— Вы отличный специалист, — продолжал он свою заученную речь, старательно избегая смотреть мне в глаза и разглядывая панораму города за огромным окном.
— Ваш опыт бесценен, но… рынок диктует свои условия. Энергия, драйв, диджитализация. Новые горизонты требуют новых скоростей. Мы внедряем CRM, переходим в облако, осваиваем нейросети. Вам это будет… сложно.
Я медленно кивнул, сохраняя на лице маску усталого, но покорного сотрудника. Внутри не было ни обиды, ни злости. Была лишь холодная, методичная работа мысли, как щелчки счетчика Гейгера.
Пункт №12 в моем предварительном отчете: «Необоснованное увольнение ценных сотрудников по возрастному признаку с целью расчистки мест для лояльных лиц». Галочка.
Его слова про «диджитализацию» были особенно комичны, учитывая, что именно я на прошлой неделе нашел в логах сервера следы вывода средств через фиктивные IT-услуги.
— Я понимаю, — мой голос прозвучал ровно, может быть, даже слишком безразлично.
Беляев явно ожидал другого. Скандала, мольбы, проклятий, упоминания о годах, отданных компании.
Он даже слегка напрягся, его пальцы сжались на подлокотнике, готовясь отражать атаку. Но атаки не было.
Я просто смотрел на него, а видел совсем другое. Я видел двойную бухгалтерию, которую по крупицам восстановил за эти три недели «стажировки», ночами сличая данные с теневого сервера с официальными отчетами. Видел откаты от поставщиков, замаскированные под «маркетинговые услуги».
Видел мертвые души в зарплатных ведомостях — людей, которые числились в штате, но никогда не переступали порог этого офиса.
И, конечно, видел его любовницу, Ксению Игоревну, устроенную на должность заместителя с окладом, превышающим мой в три раза, и единственной обязанностью которой было сопровождать его на деловых ужинах.
— Мы выплатим вам всё, что положено. Три оклада, — с явным облегчением добавил он, решив, что старик просто сломался и принял свою участь. — Это максимум, что я смог для вас выбить. Цените. Личная инициатива.
Я снова кивнул. Три оклада. Какая щедрость. Особенно на фоне той дыры в бюджете филиала, которую я обнаружил. Дыры, размером с годовой бюджет небольшого города.
— Хорошо, Виктор Сергеевич. Раз нужны молодые, значит, так тому и быть.
Я встал. Он не догадывался, что мой полный отчет на ста двадцати листах, со всеми сканами документов, аудиозаписями скрытых разговоров и схемами движения средств уже лежит на столе у самого главного акционера компании.
Он не знал, что решение о принудительной реструктуризации его филиала было принято еще вчера утром на экстренном совете директоров.
А я — не просто уволенный 58-летний экономист. Я — ликвидатор. Моя работа — не спасать то, что прогнило, а сносить до основания, чтобы на этом месте можно было построить что-то новое и здоровое.
— Могу я забрать вещи со стола? — спросил я, соблюдая ритуал до конца.
— Да, конечно, — поспешно ответил Беляев, уже мысленно провожая меня за дверь и набирая номер Ксении, чтобы сообщить «радостную» новость. — Не торопитесь.
Он ошибся. Я очень торопился. Ведь завтра в девять утра сюда войдет комиссия, которая опечатает каждый кабинет. Начиная с его.
Я шел через опенспейс, и это был путь на Голгофу, устроенный специально для меня.
Десятки глаз, как булавки, впивались в мою спину. Кто-то смотрел с откровенной жалостью, кто-то с плохо скрываемым злорадством. Большинство — со страхом, примеряя мою ситуацию на себя.
Я чувствовал эти взгляды. Пункт №13: «Создание нездоровой, токсичной атмосферы в коллективе, основанной на страхе и кумовстве». Галочка.
За моим бывшим столом уже сидел парень. Лет двадцати пяти, модная стрижка «андеркат», в ухе поблескивает беспроводной наушник. Он даже не поднял головы, когда я подошел, увлеченно скролля ленту в смартфоне.
— Это мои вещи, — сказал я спокойно, указывая на скромную стопку книг и семейную фотографию в рамке, которые он уже сдвинул на самый край стола, освобождая место для коробки с пиццей.
— А, да, — он вытащил наушник. — Забирайте, дед. Мне тут место нужно для моего второго монитора. Для ТикТока, ну вы понимаете. Контент сам себя не посмотрит.
Он ухмыльнулся, демонстрируя полное превосходство и осознание своей безнаказанности. Я узнал его. Станислав, племянник Беляева. Пристроен по знакомству неделю назад на должность «SMM-специалиста».
Я молча стал складывать вещи в картонную коробку. В этот момент рядом выросла фигура в дорогом, облегающем платье. Ксения Игоревна Завьялова собственной персоной.
— Геннадий Аркадьевич, какая неприятность, — пропела она сладко, но в глазах ее плясали холодные бесенята. — Мы будем по вам скучать. Вы были таким… винтажным элементом нашего коллектива.
— Не сомневаюсь, — ровно ответил я, не глядя на нее.
— Если вам будет нужна работа… не стесняйтесь. Могу замолвить за вас словечко. Есть одно место… сторожем в элитном поселке.
Ночи спокойные, как раз для вашего возраста. Говорят, там даже кроссворды разрешают разгадывать. И домино.
Это был удар под дых. Рассчитанный и жестокий. Унизить напоследок, на глазах у всего офиса. Она хотела увидеть, как я сломаюсь.
Хотела насладиться моим бессилием. Ее собственное положение было шатким, и она утверждалась, унижая других.
Я медленно поднял на нее глаза. И просто посмотрел. Долго, внимательно, как энтомолог смотрит на редкое, но ядовитое насекомое. Она не выдержала первой, отвела взгляд, нервно поправила идеальную прическу.
— Ладно, удачи вам, — бросила она и поспешно удалилась, цокая каблуками по ламинату.
Пункт №14: «Кумовство и назначение на руководящие должности некомпетентных лиц, чьи действия наносят прямой ущерб компании». Еще одна жирная галочка.
На выходе из офиса меня догнал тихий голос.
— Геннадий Аркадьевич…
Я обернулся. Передо мной стояла Леночка из бухгалтерии, совсем молодая девушка, которую я пару раз прикрывал перед Беляевым за мелкие ошибки.
— Вот, — она протянула мне шоколадку. — Вы это… не переживайте. Они тут все… недолго.
Ее глаза были полны искреннего сочувствия. Она одна не побоялась подойти.
— Спасибо, Лена, — я тепло улыбнулся ей. — Хороших людей всегда видно.
Я вышел на улицу, вдохнул прохладный вечерний воздух. Достал телефон и набрал единственный номер.
— Да. Все по плану. Завтра в девять. Будьте готовы.
Ровно в 8:50 я стоял у входа в бизнес-центр. Не с картонной коробкой, а в идеально отглаженном темном костюме.
Рядом со мной стояли трое: два крепких парня из службы безопасности и седой, подтянутый мужчина — глава юридического департамента головного офиса, Андрей Викторович Лисицын.
Первым, как и ожидалось, появился Беляев. Увидев меня, он нахмурился, а потом его лицо расплылось в снисходительной усмешке.
— Геннадий Аркадьевич? Вы решили вернуться? Я же просил, не нужно сцен.
Именно в этот момент Андрей Викторович шагнул вперед.
— Виктор Сергеевич Беляев? Лисицын, глава юридического департамента. С этой минуты работа филиала приостановлена. Проводится комплексная проверка. Прошу вас сдать пропуск и мобильный телефон.
Маска с лица Беляева слетела мгновенно.
— Что за шутки? Какая еще проверка? У меня все согласовано!
В этот момент к зданию подкатила на такси Ксения, а за ней появился и Станислав. Беляев перевел взгляд с Лисицына на меня. В его глазах зажегся огонек понимания. И чистой ненависти.
— Это ты… Это всё ты устроил, старый хрыч! — зашипел он. — Решил отомстить за увольнение? Я тебя в порошок сотру!
Он сделал шаг ко мне, но парни из СБ тут же преградили ему дорогу. И тут Ксения решила, что лучшая защита — это нападение.
— Я так и знала, что вы — мелкая, мстительная кляузная душонка! Бегаете, жалуетесь, как обиженный ребенок! Думали, вас кто-то пожалеет?
Я посмотрел на нее. Потом на окаменевшего Беляева.
— Виктор Сергеевич, — мой голос был спокоен, но в нем была сталь. — Это не месть. Это аудит.
Я был прислан сюда специально, чтобы оценить целесообразность дальнейшего существования вашего филиала. Мой отчет, — я чуть заметно улыбнулся, — был крайне неутешительным.
Особенно та часть, где описываются финансовые махинации, фиктивные должности и система откатов.
Лицо Беляева стало белым, как бумага. Ксения отшатнулась, словно ее ударили.
— А теперь, если позволите, — я протянул руку. — Ваш пропуск. Виктор Сергеевич. И ваш. Ксения Игоревна.
Теперь правила диктовал я.
