Нина Степановна жила в своей маленькой квартирке одна вот уже больше тридцати лет, с тех самых пор, как умер муж, а дети, создав свои семьи, разъехались кто куда.
Она разменяла большую квартиру, которая раньше была полна весёлого шума и гама, на однокомнатную и доплату. Деньги разделила между сыном и дочкой, а в квартирку переехала сама.
Нина Степановна продолжала и дальше помогать детям. Когда родились внуки, она собирала посылки и отправляла гостинцы. Дети часто привозили внуков ей на каникулы, а сами уезжали «отдохнуть от спиногрызов».
— Мама, ты же педагог, у тебя всегда получалось ладить с детьми, а у нас уже никаких нервов не хватает, — жаловались сын и дочь матери на своих непослушных, разбалованных детей.
За все те годы, что Нина Степановна научилась жить одна, она никогда ни у кого ничего не просила.
— Зачем беспокоить, если я и сама могу? — отвечала она въедливой соседке, которая всегда возмущалась, что дети не помогают матери. — Пенсии мне хватает. Ноги, руки целы. Макароны есть, хлеб с маслом тоже. До магазина я и сама доползу.
И она ковыляла в магазин, таща за собой сумку на колёсиках. Она справлялась сама. И справилась бы дальше, если бы не случай.
Возле молочного отдела было многолюдно, когда Нина Степановна выбирала себе кефир. Она и не заметила, как малолетний шельмец тихонько залез к ней в сумку и вытащил кошелёк.
Стоя возле кассы с продуктами, старушка перерыла всю свою авоську и, не найдя денег, тихонько ахнула:
— Батюшки! Кошелёк украли! А там вся пенсия, только вчера получила.
Она ещё раз проверила карманы и, убедившись, что денег нет, извинилась перед кассиршей со слезами на глазах:
— Прости милая, ничего брать не буду, кажется, я деньги дома оставила.
Ей было стыдно признаться, что она такая рассеянная, не заметила воришку.
— Да что ж такое! — кассирша возмущённо запричитала. — Мне что теперь, отмену делать? И самой всё обратно тащить?!
Но Нина Степановна уже не слушала, она поспешила уйти из магазина — очень не любила скандалов.
Дома, заглянув в холодильник, пожилая женщина совсем упала духом: продукты почти закончились. К тому же она вызвала сантехника, чтобы тот починил кран на кухне, из которого вода капала, не переставая, что очень действовало на нервы. Теперь работнику нечем будет заплатить.
И тогда Нина Степановна решилась позвонить детям. Ей было непривычно просить о помощи, но она все же набрала номер дочери
— Доченька, извини, что отвлекаю. Мне помощь твоя нужна.
— Мам, ну ты вот совсем не вовремя, — дочь только с третьего раза взяла трубку, — это может подождать до завтра? А ещё лучше до послезавтра. Я сейчас очень занята. И вообще, позвони моему брату. Он старший, пусть разруливает.
Осознав, что дочери некогда, пенсионерка набрала номер сына. Тот выслушал, что матери нужно немного денег до пенсии.
— Я бы тебе дал, но в аварию попал. Нет, нет, ничего серьёзного, просто забыл страховку оформить. Теперь ремонт придётся оплачивать. Так что, денег лишних нет, — без тени смущения отбрил сын Нину Степановну.
Краснея и чуть не падая в обморок от стыда, старушка постучалась в квартиру той самой соседки, которой частенько подкидывала деньжат до получки, после её душещипательных просьб: «Нина Степановна, вы бы видели эти сапожки!» или «Эта сумочка — мечта всей моей жизни!»
— Вера, вы не одолжите мне денег до пенсии? — теребя край платка, пролепетала Нина Степановна.
— Ой, а что, дети вам совсем не помогают? — вопросом на вопрос ответила соседка. — Вот не понимаю, как можно — бросили вас одну на произвол судьбы, заставляют вас побираться!
— Простите, Вера, — вспыхнула от обидных слов старушка, — я поторопилась, у меня есть деньги, я просто забыла. Лежат на чёрный день.
Она развернулась и, сгорбившись от стыда и обиды, скрылась за своей дверью.
Дома Нина Степановна села на кровать и, сложив руки на коленях, задумалась. Нет, не о том, каких неблагодарных детей она вырастила, не о том, как несправедлива была соседка Вера. Она задумалась о том, где взять денег, не обременяя своими проблемами других.
— Говорила мне мама: «Нина, учись вязать или шить, всегда при деньгах будешь», — вздыхала старушка. — А я всего-то и умею — узелок на конце нитки завязать, да пуговицу пришить.
Она огляделась по сторонам — что тут можно было продать, чтобы выручить хоть какие-то деньги? На стенах репродукции картин; на подоконнике чахлая герань — ну не растут у неё цветы; хрусталь из серванта и тот дочь себе забрала.
Сантехник, заявившийся ближе к вечеру, грубо отчитал хозяйку дома:
— Какого лешего зазря гоняешь меня, старая? Ноги у меня, чай, не казённые. Если платить нечем, надо было отменять заявку! Как будто мне делать больше нечего.
— Извините, пожалуйста, так получилось. Мне очень неловко, — Нина Семёновна совсем растерялась от такого негатива и заплакала.
— В другой раз я ещё подумаю, идти к вам или нет, — пробурчал сантехник и хлопнул дверью.
Всю ночь старушка не сомкнула глаз, перебирая в памяти вещи, которые имели хоть какую-то ценность. И утром скрепя сердце, она полезла вглубь шифоньера и достала чемодан, в котором лежало аккуратно свёрнутое шерстяное пальто с пыжиковым воротником, когда-то подаренное ей мужем, и которое она хранила как память о нём.
Иногда Нина Степановна доставала пальто, пересыпала лавандой, чтобы ненасытная моль не зарилась на заграничную шерсть сорокалетней давности, а потом снова убирала в чемодан.
— Что ж, вот и пришло твоё время, — вздохнула Нина Степановна.
Она бережно завернула пальто и отправилась с ним на импровизированный «дикий» рынок, что расположился недалеко от её дома. Удача с первых минут улыбнулась ей: старушка нашла свободные деревянные ящики, на одном она расстелила газеты и уложила товар, на другой села сама в ожидании покупателя.
Покупать пальто не спешил никто. Одни усмехались, глядя на раритет, другие открыто смеялись:
— Бабуля, в музей отнеси этот экспонат!
— Сколько? — неожиданно к ней подошёл мужчина, который вышел из большой красивой чёрной машины.
Мужчина и сам был, как его автомобиль — большой, красивый и солидный. Так, по крайней мере, показалось Нине Степановне.
— Две тысячи, — смущённо ответила старушка и ласково погладила грубую ткань дрожащими пальцами.
— Я беру! Возьмите, эта вещь стоит дороже, — покупатель протянул деньги Нине Степановне. Он дал ей гораздо больше. Сумма оказалась больше её пенсии.
— Что вы, заберите! — замахала руками пожилая женщина. — Мне не нужно столько!
— Нина Степановна, вы меня не помните? — покупатель наклонился ниже, чтобы она смогла его разглядеть получше.
Она присмотрелась. Глаза. Эти глаза она вспомнила.
— Серёжа! Рыжов?!
— Он самый! Ваш бывший ужас из десятого «Б», — рассмеялся тот.
Нина Степановна замерла. Он тот самый мальчишка, который грубил учителям, прогуливал уроки. Это его она привела к себе домой, когда пьяный отец выгнал мальчишку в лютый холод из дома, отпаивала его горячим чаем с малиной. Это с ним она разговаривала по душам, убеждая парня взяться за ум.
— Я ничего не забыл, Нина Степановна, — присел мужчина перед старушкой на корточки и взял её маленькие ладони в свои огромные ручищи. — Если бы не вы тогда, я бы совсем пропал, сидел бы сейчас… Где-нибудь…
— Серёжа, какой же ты стал! — не скрывая восхищения, разглядывала его старушка, не пряча слёз.
— Давайте, я вас домой отвезу, — подал руку бывшей учительнице Сергей, помогая подняться.
— Ой, Серёженька, не хочу тебя беспокоить. Ты вон какой важный теперь, — она, всё ещё любуясь на своего ученика, махнула рукой.
— Мне несложно и к тому же приятно сделать для вас хоть что-то хорошее, — мужчина открыл дверь автомобиля и помог старушке забраться на сиденье.
Сергей довёз Нину Степановну до дома и поднялся с ней в квартиру.
— Мне даже нечем тебя угостить, — чувствуя неловкость, сказала она.
— Ничего. Можно, я хотя бы посмотрю, как вы живёте?
Он разулся, прошёл по комнатке, заглянул в кухню.
— А что, кран давно капает?
— Так уж месяц, как… — вздохнула старушка. — Сантехник отругал меня, что я заплатить ему не могла. А ведь я не специально — у меня всю пенсию украли в магазине. Только-только получила.
Сергей скинул пиджак, закатал рукава на рубашке.
— Инструменты есть?
Инструменты нашлись, и через пятнадцать минут всё было готово.
— Серёжа, спасибо тебе огромное! — приложила руки к груди Нина Степановна. — Месяц мне на нервы действовал этот кран.
— Ладно, поеду я, — Сергей засобирался. — Был безумно рад увидеть вас, Нина Степановна!
Когда он уехал, женщина с удивлением обнаружила своё пальто в пакете на кресле. А на столе лежали деньги, от которых она отказалась на рынке.
Не сдержалась, расплакалась. Эти деньги и помогли ей продержаться до следующей пенсии.
Каждый раз она вспоминала Серёжу добрым словом.
Через неделю после получения пенсии к ней в дверь постучали. На пороге стояла соседка.
— Нина Степановна, не одолжите денег до получки? Я такую юбочку присмотрела!
— Конечно, Вера, — улыбнулась старушка, протягивая ей деньги, — молодая женщина должна быть красивой.
Доброта — она, как эхо — может вернуться не сразу, а через годы в чужой помощи, в неожиданной поддержке. Доброе слово, вовремя сказанное однажды, принесёт плоды спустя время. И свет, который ты зажёг во тьме, когда-нибудь осветит и твой путь.
