Марина проснулась в семь утра, хотя будильник был поставлен на восемь. Сегодня они с Андреем отмечали десять лет со дня свадьбы, и она знала, что день будет долгим. Гости должны были прийти к пяти вечера, значит, у неё было ровно десять часов на то, чтобы приготовить всё, что она наметила: оливье, селёдку под шубой, салат с курицей и ананасами, запечённую свинину, картофельное пюре и грибы в сметане. Ещё торт — тот она заказала в кондитерской, его привезут к четырём.
Андрей появился на кухне около девяти, заспанный, в старой футболке и домашних штанах.
— Ты чего так рано? — он потянулся, зевнул. — Могла бы поспать.
— Не получается, — Марина уже чистила картошку. — Слишком много дел.
— Давай я помогу.
— Помоги лучше стол накрыть потом. А сейчас иди душ прими, проснись нормально.
Он послушно удалился, а она продолжила методично резать овощи. В голове крутился список гостей: её родители, его мама, её брат с женой, его сестра Светлана с мужем Олегом и двумя детьми. Всего двенадцать человек. Много, конечно, но не критично. Она рассчитала всё заранее — на каждого по две порции каждого блюда, плюс запас. Должно хватить с избытком.
Светлану она видела нечасто — раз в год, может, два. Жили они в соседнем городе, приезжали редко, и Марина не могла сказать, что скучала по этим визитам. Светлана была на три года младше Андрея, вечно недовольная жизнью, вечно жалующаяся на безденежье, хотя и муж её работал, и сама она где-то подрабатывала. Дети у них росли шумные, невоспитанные — в прошлый раз мальчик, старший, разбил вазу и даже не извинился, а Светлана только отмахнулась: «Ну что ты, дети есть дети».
Но сегодня она гнала от себя эти мысли. Годовщина свадьбы — праздник семейный, все должны быть в сборе. Так принято.
К пяти часам квартира благоухала едой, стол ломился от блюд. Марина переоделась в новое платье — тёмно-синее, приталенное, изящное — и даже успела поправить макияж. Андрей был в рубашке и брюках, вид у него был торжественный.
Первыми пришли её родители с букетом и бутылкой коньяка, потом брат с женой. Мама Андрея, Тамара Ивановна, приехала с тортом — вторым тортом, что создало лёгкую неловкость, но Марина улыбнулась и сказала: «Какая красота! Будет к чаю и к кофе».
Светлана со своими нагрянула последней, в половине шестого, шумно и без извинений за опоздание.
— Пробки были жуткие! — заявила она, стаскивая куртку. — Дети, обувь снимайте, не тяните!
Олег молча кивнул всем, протянул Андрею бутылку вина и устало опустился на стул. Дети — десятилетний Артём и восьмилетняя Вика — тут же понеслись по квартире, хватая всё руками и заглядывая во все комнаты.
— Светлан, может, призовёшь их к порядку? — осторожно попросила Марина.
— Да ладно, пусть побегают, они долго в машине сидели, — отмахнулась Светлана и уселась за стол. — Ого, сколько всего! Марин, ты что, на армию готовила?
— Ну, гостей много, — улыбнулась Марина. — Хотела, чтобы всем хватило.
Они начали праздновать. Андрей произнёс тост за их десять лет вместе, за семью, за любовь. Все выпили, чокнулись, начали есть. Марина разливала гостям вино, следила, чтобы всем хватало, подкладывала салатов. Разговор шёл неспешный, тёплый — вспоминали свадьбу, смешные случаи, строили планы на будущее.
Но Марина не могла не заметить, как жадно ест Светлана. Она накладывала себе полную тарелку оливье, потом добавляла селёдку, потом брала свинину — большой кусок, потом ещё. Олег молча следовал её примеру. Дети сидели рядом, уткнувшись в телефоны, и тоже ели быстро, сосредоточенно, как будто торопились.
— Светлан, добавки? — вежливо предложила Марина.
— Да, да, давай ещё оливье, — кивнула та, протягивая тарелку. — Ты так вкусно готовишь! У меня такое делать никогда терпения не хватало.
Марина положила ей щедрую порцию, хотя внутри что-то кольнуло. Она всегда готовила с запасом, но сейчас видела, как на глазах пустеют блюда. Светлана взяла уже третью порцию свинины, Олег доедал последние грибы, дети требовали пюре.
— Ты уверена, что наелась? — шутливо спросил Андрей у сестры.
— Да ладно, я ж давно у вас не была, — засмеялась она. — Мы дома не обедали специально, чтобы тут всего попробовать.
Ах вот оно в чём дело! Не обедали специально. Значит, пришли с пустыми желудками и ещё впрок хотят наесться. Она перевела взгляд на свою маму, та тоже заметила и еле заметно подняла брови. Брат с женой молча переглянулись.
Торжество продолжалось. Пили чай с тортами, болтали, смеялись. Дети Светланы разбежались по комнатам, слышалось, как они там грохочут и что-то роняют. Олег дремал в кресле, Светлана рассказывала какую-то длинную историю про соседей. Марина убирала со стола, собирала грязную посуду, думала о том, что скоро это всё закончится.
Около десяти вечера Светлана начала собираться.
— Ну что, нам пора, — сказала она, вставая. — Дети, одевайтесь!
Марина облегчённо выдохнула. Наконец-то.
Гости стали прощаться, благодарить, обниматься. Марина стояла у двери, улыбалась, махала рукой. Светлана вышла в прихожую последней, застегнула куртку, потом вдруг повернулась и полезла в сумку.
— Марин, подожди секунду, — она достала стопку пластиковых контейнеров — пять или шесть штук, разного размера. Протянула их Марине. — То, что осталось — сложи нам в контейнеры.
Марина замерла. Она смотрела на эту стопку, на довольное лицо Светланы, на контейнеры — чистые, приготовленные заранее, взятые из дома специально для этого момента. Значит, она планировала. Заранее. Взяла с собой.
— Что? — еле слышно переспросила Марина.
— Ну, еды же много осталось, — Светлана пожала плечами, как будто это было самым естественным в мире. — Зачем пропадать? Нам как раз на завтра хватит. И детям в школу можно дать.
Марина чувствовала, как поднимается что-то горячее, неприятное. Она оглянулась — Андрей стоял в дверях гостиной, его лицо было каменным. Её брат с женой замерли у выхода, явно не зная, куда деваться. Тамара Ивановна, мама Андрея, смотрела в пол.
— Светлана, это… не совсем удобно, — осторожно начала Марина.
— Да ладно, чего там, — махнула рукой та. — Мы же семья. Не выбрасывать же. Ты сама говорила, что много приготовила.
Контейнеры всё ещё висели в воздухе между ними. Марина не знала, что делать. Отказать? Но это же сестра мужа. Сцену устраивать на пороге? Глупо. Она медленно взяла контейнеры из рук Светланы.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Сейчас соберу.
Она развернулась и пошла на кухню. Руки дрожали. За спиной слышались неловкие голоса — кто-то прощался, кто-то торопливо одевался. Марина открыла холодильник, достала остатки салатов. Оливье — около трети миски. Селёдка — тоже немного. Свинина — два кусочка. Пюре. Грибы. Она молча раскладывала всё по контейнерам, плотно закрывала крышками. Руки двигались механически, в голове был туман.
Андрей вошёл на кухню.
— Марин, не надо, — тихо сказал он.
— Поздно, — она не повернулась к нему. — Я уже начала.
— Пошли её к чёрту.
— Не могу. Она твоя сестра.
Она доложила последнюю порцию, сложила контейнеры в пакет. Вернулась в прихожую. Светлана стояла у двери, дети уже были в обуви, Олег ждал в коридоре.
— Вот, — Марина протянула пакет.
— О, спасибо большое! — Светлана обрадовалась, как ребёнок. — Ты золотая! Нам очень пригодится. Правда, Олег?
Олег буркнул что-то невнятное.
— Ну, мы пошли, — Светлана обняла Марину одной рукой, держа пакет в другой. — Спасибо за праздник! Было очень вкусно. Созвонимся!
Она вышла. Дети выбежали за ней, Олег молча кивнул на прощание. Дверь закрылась.
В квартире повисла тишина.
Марина стояла спиной к двери, смотрела в пустоту. Её родители уже ушли — видимо, сразу после этой сцены, не захотели оставаться. Брат с женой тоже. Тамара Ивановна сидела на диване в гостиной, лицо у неё было несчастное.
— Извини, Мариночка, — тихо сказала она. — Я не знала, что она такое выкинет.
— Это не ваша вина, — Марина села рядом с ней.
— Она всегда была… особенной, — Тамара Ивановна вздохнула. — Но я думала, что с годами… Не знаю. Мне очень стыдно.
Андрей проводил мать до двери, вызвал ей такси. Когда она уехала, он вернулся в гостиную. Марина всё ещё сидела на диване, смотрела на стол — почти пустой, в пятнах от вина, заставленный грязной посудой.
— Я не понимаю, — тихо сказала она. — Как можно так сделать? Прийти в гости, нажраться до отвала, а потом потребовать остатки с собой?
— Она ненормальная, — Андрей сел рядом. — Я всегда это знал, но думал, что хоть какие-то границы у неё есть.
— Она принесла контейнеры из дома, Андрей. Специально. Планировала это заранее.
— Я видел.
— И не пообедали специально. Чтобы сюда прийти и наесться.
— Я слышал.
Марина закрыла лицо руками.
— Мне так стыдно было. Перед моими родителями, перед братом. Перед твоей мамой. Все видели. Все поняли.
— Стыдно должно быть ей, а не тебе.
— Но мне стыдно за неё! За то, что я не смогла отказать. За то, что стояла и покорно раскладывала еду в эти дурацкие контейнеры, как дура какая-то.
Андрей обнял её.
— Ты не дура. Ты просто воспитанный человек. А она… она просто нахалка.
Они сидели так несколько минут, молча. Потом Марина встала.
— Ладно, — сказала она. — Надо убираться.
Они молча собирали со стола, мыли посуду, расставляли по местам. Работа была механической, успокаивающей. Марина думала о том, как она готовила весь день, как старалась, чтобы всё было вкусно и красиво. Как радовалась, видя довольные лица гостей. И как всё испортилось в одну секунду — этой стопкой контейнеров, этой наглой просьбой, этим полным отсутствием стыда.
Когда они закончили с уборкой, было уже за полночь. Марина заварила чай, они сели на кухне вдвоём.
— Знаешь, — сказала она, помешивая ложечкой в чашке, — я больше не хочу её приглашать.
Андрей посмотрел на неё.
— Серьёзно?
— Абсолютно. Я понимаю, что она твоя сестра. Но я не обязана терпеть такое отношение к себе. Я не обязана кормить её семью, чтобы они потом выпрашивали остатки в контейнерах, как какие-то нищие. При этом они не нищие, Андрей. У них и машина есть, и квартира, и работа. Просто они жадные и невоспитанные.
— Я не против, — тихо сказал он. — Честно говоря, я сам устал от неё. Каждый раз какой-то стыд. То дети что-то сломают и не извинятся, то она про деньги начинает канючить, то ещё что-то. А сейчас это… Это просто перебор.
— Значит, договорились, — Марина отпила чай. — На следующий праздник её не зовём. Пусть твоя мама решает — или без Светланы, или отдельно с ней встречается.
— Мама поймёт, — кивнул Андрей. — Она сама в шоке сегодня была.
Они допили чай, выключили свет на кухне и пошли спать. В спальне Марина остановилась перед зеркалом, посмотрела на своё отражение — усталое, грустное. Красивое платье, причёска — всё это казалось теперь бессмысленным. Праздник был испорчен. Годовщина, которую она так тщательно готовила, закончилась неловкостью и стыдом.
— Не думай об этом, — Андрей обнял её со спины. — Мы отлично провели время. Все гости довольны были. Всё было прекрасно. Просто одна дура всё испортила в последний момент. Но это её проблема, а не наша.
— Ты прав, — вздохнула Марина. — Просто обидно.
— Знаю.
Они легли в кровать. Марина долго не могла уснуть, прокручивала в голове этот момент — стопку контейнеров, наглое лицо Светланы, своё собственное растерянное молчание. Ей хотелось вернуться назад и поступить по-другому. Сказать: «Нет, Светлана, это неприлично. Забери свои контейнеры и уходи». Но она знала, что не смогла бы так поступить. Она была воспитана по-другому. Она не умела хамить, не умела ставить людей на место. И это было её слабостью.
Но теперь она приняла решение. Больше Светлана не переступит порога их дома. Пусть это прозвучит жёстко, пусть кто-то осудит. Ей было всё равно. Она имела право выбирать, кого приглашать в свой дом, и она выбрала не приглашать тех, кто не уважает ни её, ни её труд.
Утром она проснулась с ясной головой. Андрей уже был на кухне, варил кофе.
— Как спалось? — спросил он.
— Нормально, — она села за стол. — Знаешь, я даже рада, что всё так вышло.
— Рада? — он удивлённо поднял брови.
— Ну, теперь же у меня есть железное оправдание, чтобы больше её не звать. Раньше было неудобно — мол, почему сестру не позвали? А теперь любой нормальный человек поймёт.
Андрей засмеялся.
— Точно. Хочешь, я сам ей позвоню и объясню?
— Не надо. Она сама поймёт. Или не поймёт — мне всё равно.
Они пили кофе, строили планы на выходные. Марина чувствовала странное облегчение. Как будто сбросила с плеч какой-то груз. Обязанность быть хорошей для всех, угождать всем, терпеть неудобное поведение ради видимости семейного благополучия. Теперь она разрешила себе не делать этого. И было хорошо.
Через неделю позвонила Тамара Ивановна.
— Мариночка, я хотела извиниться ещё раз, — сказала она. — И сказать, что я с ней поговорила. Она сказала, что не видела ничего плохого в своей просьбе, что это же семья, и вообще. Но я ей объяснила, что так не делают. Не знаю, поняла ли она.
— Спасибо, что поговорили, — ответила Марина. — Но, честно говоря, нам уже всё равно. Мы решили больше её не приглашать.
Повисла пауза.
— Я понимаю, — наконец сказала Тамара Ивановна. — И не осуждаю. Честно говоря, я бы на вашем месте тоже так сделала. Она моя дочь, и я её люблю, но это не значит, что я не вижу её недостатков. Так что я вас поддерживаю.
— Спасибо, — Марина почувствовала, как внутри становится теплее. — Это много для меня значит.
— Мы можем встречаться и без неё, — продолжила свекровь. — Я приду к вам на любой праздник. А с ней увижусь отдельно, если захочет.
Они попрощались. Марина положила трубку и улыбнулась. Хорошо, когда тебя понимают. Хорошо, когда не нужно объяснять очевидные вещи.
Прошёл месяц. Светлана ни разу не позвонила — ни ей, ни Андрею. Марина не знала, обиделась ли она или просто не заметила охлаждения. Возможно, ей было всё равно. Возможно, она уже нашла других родственников, к которым можно было приехать, наесться и увезти остатки в контейнерах.
Марина больше не думала об этом. Она жила своей жизнью, встречалась с друзьями, готовила ужины для себя и Андрея, планировала следующие праздники. И в этих планах не было места для Светланы, её жадности и её контейнеров. И это было правильно.
