— Ты вообще осознаёшь, чем это грозит? — спросила злая мать. — Сегодня первое число, а пятого — последний срок! Твоё сознание способно охватить этот факт?
Светлана Викторовна уже десять минут выговаривала сыну. Причина — его жена Кира вновь не перевела деньги за ипотеку.
Артём, опустив голову, молчал. Он сидел, словно нашкодивший школяр, не смея поднять взгляд.
— Она сегодня изволила заявить, что денег не будет! Это как понимать? — не унималась Светлана Викторовна, ядовито растягивая слова.
— Мам, я всё утрясу, поговорю с ней, — попытался унять поток сын.
— Поговоришь? — фыркнула она. — Да ты на поводу у неё ходишь, как привязанный! Она тобой вертит, а ты, дитя неразумное…
— Хватит, — резко прервал её сын.
— Что «хватит»? Не смей мне рот затыкать! Мне деньги нужны завтра, ты это вник? — голос Светланы Викторовны достиг визгливой тональности. — Если я просрочу, банк мгновенно прижмёт меня к стенке! Я же вам пошла навстречу, золотце моё! Так почему же элементарно выполнить обязательства не в силах?
— Мам, я сказал — решу, — устало повторил Артём.
— Решит он! — передразнила она. — А ты слышал, как твоя драгоценная супруга со мной изволила разговаривать? Твоя «золотая рыбка» заявила, что денег не будет!
— А как это понять? — наконец Артём поднял взгляд.
— А это ты спроси у своей половины, если она ещё твоя половина! — выпалила Светлана Викторовна.
Женщина вышла на кухню, налила стакан воды и залпом осушила его. Вернулась, окинув сына ледяным взглядом.
— Итог прост, сынок: завтра деньги на моём счёте. А теперь — вон! — отрезала она.
Мужчина, словно подданный перед грозной королевой, поднялся и поплёлся к выходу. Он молча надел ботинки. Да, она действительно пошла навстречу, когда они с Кирочкой расписались…
— Ладно, мам, поговорю, — сухо бросил Артём и вышел, осторожно прикрыв дверь.
Артём мчался домой. Внутри всё клокотало. Он огрызался на прохожих, не понимая логики Киры: всегда платила исправно, и вдруг — отказ!
Через час молодой человек ворвался в квартиру, со злостью хлопнув дверью. Скинув ботинки, он рванул в комнату — Киры там не было. Развернулся — на кухне жена спокойно пила чай.
— Это как понимать? — рявкнул Артём, минуя приветствия.
— Что-то случилось? — Кирин голос был спокоен, как гладь озера.
— Случилось! Только что у матери был! Она в истерике — ты деньги не перевела. Это правда?
— Совершенно верно. Денег нет, — подтвердила Кира.
— Как это «нет»? Сегодня первое! День зарплаты! — он плюхнулся на стул напротив.
— И что? — парировала девушка, доливая кипяток в чайник.
— Ты издеваешься? Сегодня первое. Пятое — крайний срок платежа!
— Я устала, — её ответ оставался ледяным. — Устала платить ипотеку.
— Не понял, — Артём остолбенел. — Как это — «устала»?
— Устала работать. Три года пахала без выходных и отпусков. Каждый день — беличье колесо. — Она отхлебнула чаю. — Довольно.
— Так все работают! — прошипел он, хватаясь за чашку.
— Я тоже работала. Но сейчас — устала. У-ста-ла. Мне нужна передышка. — Она подчеркнула каждый слог.
— Передышка? На день? На два? Пятое уже близко! И причём тут твой отдых и зарплата? — его голос набирал громкость.
— А притом, что я больше не работаю.
Артём побледнел, потом побагровел, на лбу выступили капли пота.
— Ты… уволилась? — проскрежетал он.
— Слушай внимательно, — Кира положила ложечку. — Я устала. Три года работы. Три года ипотеки. Три года квартплаты. Хватит. Хочу отдыхать.
— Но мамина ипотека… Что с ней?
— Ты её сын. Решай. — Её тон не допускал возражений.
— Значит, так: завтра деньги у меня. Я отнесу матери, — заявил он, подражая её интонации.
— Нет, — отрезала Кира. — Денег не будет.
— Так найди! — заорал Артём так, что у Киры зазвенело в ушах. Она поморщилась.
— Я всё сказала. Денег не будет, — повторила она, не глядя на него.
— Будут! Завтра! — рявкнул Артём, вскочил и выбежал из кухни, как эхо своей матери.
***
Эту ночь Кира провела в зале. Общаться с Артёмом не хотелось. Силы кончились. Она сходила в ванную, приготовила себе скромный ужин, укрылась на диване. Но сон не шёл. В ушах стоял лай мужа. Он и впрямь напоминал злую цепную собаку.
Кира вспомнила юность. Однажды к ней и друзьям подошёл старик:
— Зачем лаете?
— Мы разговариваем! — засмеялись они.
— Для вас — разговор, — усмехнулся он. — Пока шёл, вы семь раз матом перекинулись. А мат — тот же собачий лай. Или, проще, словесный понос. Выбирайте.
Старик ушёл. Теперь её муж… Точная копия той злобной дворняги.
«Я устала», — мысленно твердила Кира, глядя в потолок. — «Просто устала».
***
На следующий день, пока Артём чистил зубы, Кира молча оделась и ушла. Не на работу — к подруге Мирославе, улетевшей на юг. Кира кормила кошку, поливала цветы. Домой возвращаться не хотелось. Она приготовила завтрак, неспешно поела и упала в Мирославину постель. Хотелось только спать.
Так прошло несколько дней. Утром — уход, вечером — возвращение. Артём буравил жену взглядом, требуя ответа. Кира молча раздевалась и ложилась спать. Стены их квартиры давили всё сильнее.
***
Наступило пятое. Кира поздно вернулась. Только переоделась — к ней подскочил взвинченный Артём.
— Я погасил ипотеку в этом месяце, — выдохнул он холодно.
— Молодец, — кивнула Кира.
— Когда вернёшь мне деньги?
— Никогда, — её спокойствие было пугающим. Она смотрела на него, будто на чужого. Тот ли это Артём, которого она любила? Нет. За годы он изменился до неузнаваемости.
— Когда появятся деньги? — хмуро спросил он.
— В ближайшие месяцы — нет, — ответила Кира, направляясь на кухню.
— Ты ставишь меня в безвыходное положение! — закричал он ей вслед. — У матери давление зашкаливает, дважды скорую вызывали!
— Чего переживать? У неё есть сын. Ты. Вот и плати, — Кира достала йогурт.
— Мы так не договаривались! — взорвался он.
— Верно, не договаривались, — Кира резко повернулась, уперлась кулаками в стол,. — Мы не договаривались, что я буду тянуть всё одна.
— Мать пошла навстречу! Благодаря ей у нас крыша над головой! — парировал Артём.
— Артём, память твоя — дырявое решето, — язвительно заметила Кира. — Да, расписались, жили в съёмной конуре. Потом твоя мамочка предложила «сделку»: она отдаёт нам свою старую трёшку, а себе покупает новую, втрое больше. «Выгодно»?
— Да, выгодно! — упёрся он.
— Крыша появилась. Но что изменилось для меня? — её голос зазвенел. — Ты отказался меня прописывать. Мать оформила всё на тебя. Это твой дом. Не наш. Твой.
— Какая разница? Мы семья! Общие доходы, расходы! — запальчиво кричал он.
— Ой, не надо! — Кира устало опустилась на стул. — Вспомни, как договаривались? Ипотеку платим пополам. Ты платил два месяца. Потом — я. Три года. Я плачу за твою мать! За её просторную квартиру!
— Ну, считай, что это наша квартира! — отмахнулся он.
— Повторяю: три года я плачу за ипотеку за тебя и за себя. И квартплату здесь плачу я. А ты? — она наклонилась вперед. — Что ты платишь, кроме кредита за свой дорогой внедорожник? Освети, пожалуйста.
Артём зарычал. Он понял направление удара.
— Машина нужна! Для семьи!
— Нужна, — согласилась Кира. — Но платишь ты за неё в шесть раз меньше, чем я за мамину ипотеку. Где логика? Почему я должна оплачивать её жилищные аппетиты?
— Потому что это условие матери! Без этого не было бы квартиры! — рявкнул он.
— Блестяще! — рассмеялась Кира без тени веселья. — Это трёшка. У мамы — тоже трёшка. Но её — почти вдвое больше. Тебе не кажется это подозрительным? Ипотека по площади этой квартиры была бы для меня вдвое дешевле. Я плачу за её роскошь. Где справедливость, гений семейной дипломатии?
— Мы договорились! — упёрся Артём, но в его глазах мелькнуло сомнение.
— Хватит твердить как мантру! — Кира встала. — Деньги на твою маму у меня закончились. Вместе с силами и желанием.
Артём понимал правоту жены, но мысль о матери-истеричке сводила всё на нет. Где взять деньги? Пенсия не потянет…
— Ладно, оставим. Когда будут деньги? — спросил он глухо.
— Понятия не имею, — пожала плечами Кира.
— Займи! — выпалил он.
— Замечательно, — усмехнулась она. — Займу, отдам твоей маме, потом буду отдавать долг и ей же. Гениальная финансовая пирамида. Нет уж.
— Мне плевать! — заорал Артём. — Мне нужны деньги! Иначе мать вышвырнет нас отсюда!
— Тогда пусть вернёт всё, что я уже перечислила, — холодно парировала Кира. — С процентами за пользование.
— Подумай, где взять! — бросил он на прощание, выходя из кухни.
***
На утро Кира вновь направилась в квартиру Мирославы. Там она ощущала подлинную свободу, лёгкость, которой был лишён её собственный дом, где даже стены казались сжимающимися. По привычке девушка облачилась в мягкий халат подруги, прошлась вдоль подоконников, проверив влажность земли в горшках с цветами. За ней неустанно следовал старенький кот Барсик, тёрся о ноги, мурлыча сиповато. Она искренне любила этого мохнатого друга. Когда Кира устраивалась в постель, он тотчас пристраивался под боком, вытягивал лапки и заводил свой громкий, убаюкивающий мотор.
В соседней комнате когда-то обитал брат Мирославы, Глеб. С ним у Киры случился короткий роман: поцелуи, объятия, ощущение полёта. Но это было давно, до свадьбы. Тогда она была счастлива и свободна как никогда прежде. Однако Глеб внезапно уехал в другой город, а потом и вовсе исчез из поля зрения. Да и всё это было лишь мимолётным, романтическим увлечением, не сулившим никакого продолжения.
Девушка выспалась, теперь можно было предаться чтению, листать чужие фотоальбомы и размышлять о будущем. Ведь рано или поздно Артём снова заведёт свою пластинку про ипотеку матери, а она уже изнемогала, тянув и дом, и свекровь на себе.
— Барсик, старина, — тихо сказала Кира, гладя кота по холке, — где же выход из этого лабиринта?
Кот лишь громче заурчал в ответ.
***
Две недели пролетели как одно мгновенье. Наконец вернулась Мирослава. Она крепко обняла Киру, благодарность светилась в её глазах.
— Спасибо тебе, родная! — воскликнула Мира. — Барсик не только жив, но и явно поправился, а мои зелёные сокровища не засохли. Ты волшебница!
— Да ладно тебе, — улыбнулась Кира, — просто не могла позволить твоему саду превратиться в гербарий, а Барсику — в скелет, обтянутый шкурой. Он же почти член семьи.
Мирослава внимательно посмотрела на подругу.
— А ты-то как? Опять твой принц на белом мерседесе доводит? — спросила она, не скрывая лёгкой иронии.
Кира лишь вздохнула:
— Стандартный репертуар. Отдых — преступление, деньги — святыня, а я — источник всех бед. Пора домой, солнышко светит… на новую порцию упрёков.
Кира вернулась в свою клетку. Убежища больше не было. И как только Артём заметил, что девушка не спешит на работу, его терпение лопнуло.
***
— Иждивенка! — заорал Артём, мечась по комнате. — Совсем обнаглела!
— Мой законный отдых, дорогой, отнюдь не аннулирует мою трудоспособность, — парировала Кира с ледяным спокойствием. — Хотя твоя реакция весьма… показательная.
— Это я работаю! Я вкалываю как проклятый! Теперь всё на мне, а ты… — голос его сорвался на визгливую ноту.
— Забавно, — отозвалась жена, едва заметно скосив глаза в его сторону. — Как-то ты умудрялся не замечать моего трёхлетнего «пахотного стажа». Селективная память – удивительная штука.
— Хватит копаться в прошлом! — рявкнул он, топая ногой.
— Ах да, конечно. Себя лелеем, меня же благополучно забыли. Удобная позиция.
— Ничего я не забыл! — фыркнул Артём. — Спасибо, что платила за мать и квартиру. Устраивает?
— О, не стоит благодарности, — ровным, лишённым эмоций тоном ответила Кира, глядя на него словно на незнакомца. Тот Артём, что когда-то вызывал трепет, исчез без следа. Его прикосновения, поцелуи, сама их общая постель — всё стало чужим, неприятным. Даже готовить для него не было желания, но взгляд на часы напомнил о бытовой необходимости.
— Скоро пятое, нужны деньги, — заявил он, протягивая руку, будто это само собой разумеется.
— Опять твоё священнодействие? — спросила Кира, не двигаясь с места.
— Да, моё! — злобно прорычал Артём. — Не тяни!
— Я уже сказала. Денег нет. Бюджет, как ты любишь говорить, трещит.
— Так займи! У кого-нибудь! — взвизгнул он.
— Не займу. Моя кредитная история и так пострадала за ваши общие удовольствия.
— И что нам тогда делать? — растерянно, почти по-детски спросил он, разводя руками.
— Понятия не имею, — ответила Кира и направилась на кухню чистить картошку, демонстративно отвернувшись.
— Ты же в курсе, у матери ипотека! — начал он, следуя за ней.
— Безусловно. Этот факт вбит в моё сознание ежедневно.
— Может, возьмёшь кредит? На себя? — предложил он, пытаясь смягчить тон.
— Почему я, а не ты? — повернулась Кира, картофелина в руке. — Логику твоего предложения хотелось бы понять.
— У меня уже автокредит! Второй не дадут! — оправдывался он.
Кира усмехнулась коротко и сухо. Помолчав, методично вытирая руки, повернулась к мужу:
— Я говорила с отцом о возможности займа.
— И что? — в голосе Артёма внезапно зазвучала нотка надежды, глаза оживились.
— Он готов помочь.
— Отлично! — лицо его расплылось в радостной улыбке. — Вот это я понимаю, тесть!
— Но под залог, — добавила Кира, наблюдая, как улыбка медленно сползает с его лица.
— Уточни, — потребовал он, насторожившись.
— Под залог чего-то существенного. Машина твоя в банке. Значит, единственный вариант – квартира.
— Он что, совсем оборзел?! — мужчина зло уставился на жену, сжимая кулаки. — Мою квартиру в залог?!
— Нет, просто человек, понимающий цену деньгам, — спокойно возразила Кира. — Его условие: мы продолжаем здесь жить вдвоём. Он даст половину стоимости квартиры по оценке, но ты подпишешь расписку с указанием квартиры как залога. И, разумеется, договор купли-продажи с правом обратного выкупа в течение года за ту же сумму. Формальности.
— Наглость несусветная! — прошипел Артём, нервно забарабанив пальцами по столу. — Выкупить за год? Это же невозможно!
— Если есть деньги сейчас – предложение отца автоматически снимается, — Киру явно больше интересовала равномерность среза картофельной кожуры.
Зазвонил телефон Артёма. Он рывком схватил его, взглянул на экран:
— Да, мам.
Он скрылся в спальне, плотно прикрыв дверь. Через пять минут вышел. Лицо пылало, но в глазах читалась решимость.
— Он даст половину? Половину стоимости? — спросил он у жены, игнорируя её занятость.
— Да. По независимой оценке, которую он закажет.
— Ладно… Согласен, — выдохнул Артём, будто делая огромное одолжение. — Пусть оформляет.
— Отец согласен только при нотариальном оформлении всех документов. Завтра, если готов.
— Чёрт с ним, оформляем, — кивнул Артём, уже мысленно считая деньги. — Звони ему. Квартира же оформлена на меня?
— Да, — ответила Кира ледяным тоном.
— Больше никто не прописан? Мать не числится?
— Нет.
— Значит, завтра идём, — Кира достала телефон, скрывая лёгкую дрожь в пальцах. Игра началась.
***
Душноватый кабинет нотариуса встретил их запахом пыли и старой бумаги. Вскоре появился отец Киры, Григорий. Седовласый, с суровым, непроницаемым взглядом, он лишь сухо кивнул в сторону Артёма. Тот, подобострастно изогнувшись, устремился пожать ему руку.
— Григорий Петрович! Здравствуйте! Спасибо, что откликнулись!
— Здравствуй, Артём, — старик едва коснулся его ладони. — Приступим?
Они вошли к нотариусу. Потёртые кожаные кресла жалобно скрипнули под их весом. Процедура оформления заняла около двадцати минут – чтение, подписание, печати. Артём нервно ёрзал.
Старик неспешно, скрупулёзно изучил каждую строку, сверил данные в паспорте. Только убедившись, что всё в порядке, коротко кивнул нотариусу и протянул руку Артёму для завершающего рукопожатия по сделке.
— А деньги? — не удержался Артём, теряя остатки терпения. — Григорий Петрович?
Морщинистая, но крепкая рука старика полезла во внутренний карман пиджака. Он достал две плотные пачки купюр. Артём жадно схватил их, торопливо, с дрожью в пальцах, начал пересчитывать прямо на столе нотариуса.
Нотариус лениво наблюдал за этим действом, попивая чай из гранёного стакана. Наконец, счёт окончен. Артём, торопясь, нацарапал расписку в получении денег.
— Всё! Я побежал! Мать ждёт! — радостно выкрикнул он, уже не скрывая облегчения.
По старой, давно забытой привычке он машинально обнял Киру, чмокнул в щёку и выскочил из кабинета, не оглядываясь.
— Как ты, пап? — обратилась к отцу девушка, подойдя ближе. — Ноги болят?
— Ноют, дочка. Устал от этих вечных уколов, — проворчал Григорий, с усилием опираясь на трость. — Старость – не радость, как говорится.
— Тебе бы электрические массажные тапочки купить, — предложила Кира, беря его под руку. — Говорят, хорошо помогают при судорогах.
— Дельное предложение, — согласился Григорий, и в его глазах мелькнула тёплая искорка. — Надо будет присмотреться. Куда теперь? Проводить?
— Нет, пап, я домой.
— Ладно. Береги себя. Увидимся… через месяц? По условиям? — он многозначительно посмотрел на дочь.
— Через месяц, — кивнула Кира. — И спасибо… за всё.
Девушка крепко обняла отца, нежно поцеловала в щёку, ощущая знакомый запах одеколона и надёжность его плеча.
***
Светлана Викторовна больше не придиралась к своему супругу. Молодой человек не докучал вопросами о работе и ипотеке. Хозяин квартиры вёл себя сносно, приносил продукты и разговаривал будто ничего не произошло.
Так пролетело две недели. Видя, что Кира не ищет работу, муж наконец поинтересовался:
— Ты когда устроишься? – Голос звучал скорее требовательно, чем вопросительно.
— Ещё не знаю, — ответила девушка, не отрываясь от книги. Спокойствие в её тоне было почти оскорбительным.
— Но тебе надо устроиться, чтобы возвращать деньги, — настаивал Артём, нависая над ней.
— Разве я тебе должна? — удивилась Кира, наконец подняв глаза. Взгляд был ясным и холодным.
— Конечно должна! Я ж матери отдаю деньги, которые взял у твоего отца под квартиру. Значит, ты мне теперь должна. — Он ткнул пальцем в воздух.
— Слушай, малыш, — так прежде жена называла Артёма в моменты нежности, — память действительно короткая? Договорились, ипотеку гасим пополам, но плачу я одна. Почему бы тебе не отдать мне половину того, что я внесла до твоего благословенного появления? — Губы её тронула тонкая усмешка.
Артём тут же зарычал, дыхание участилось:
— Опять своё заладила! Хватит! Квартира у нас благодаря матери. Она пошла навстречу, только из-за неё мы здесь живём!
— Будь у меня своя ипотека, платила бы вдвое меньше. Говорила тебе не раз, милый. За твою мать платить не стану, выкручивайся сам. — Кира отложила книгу, вставая. Её движения были плавными и уверенными.
Лицо мужчины залилось густой краской. Он грохнул кулаком по столу, заставив подпрыгнуть чашку:
— Да как ты смеешь!
— Будь у меня своя ипотека, большую часть уже погасила бы. В общем, дорогой, сам разбирайся. Деньги у тебя есть, хватит на год-два, если не промотаешь. Отдай матери. — Она поймала его взгляд, не моргнув. — Это ведь твои обязательства, не мои.
— Не твоё дело, куда трачу деньги, — огрызнулся Артём, отводя глаза.
— Как хочешь, — легко парировала Кира и направилась в коридор.
— Куда? — рявкнул муж, всё ещё не остывший.
— В магазин, продукты купить. Ты ж через пять минут заявишь, что голодный, как волчонок. — Её голос донёсся уже из прихожей.
— Ладно, иди, — пробурчал мужчина.
Недовольно подойдя к холодильнику, он распахнул дверцу. Внутри одиноко ютились картошка, хлеб да пакет молока. Зрелище было удручающе скудным.
***
Пролетело ещё несколько недель. Артём вернулся с работы раздражённый. Достал ключи, вставил в замок – не поворачивались. Попробовал снова – та же история. Осознание ударило, как током: замок сменили! Злость вспыхнула мгновенно. Он яростно забарабанил кулаком по двери.
Через мгновение дверь открылась. На пороге стояла Кира, невозмутимая, будто ждала.
— С замком что-то, — выпалил Артём, пытаясь протолкнуться внутрь. Она блокировала проход.
— Всё в порядке. Замок новый, — спокойно ответила она, не дрогнув бровью.
— Зачем менять?
— Не я, отец мой, — уточнила Кира, наблюдая за его реакцией.
— Зачем?! — рявкнул он, теряя последние капли терпения.
— Потому что квартира его, — прозвучало чётко.
— Что? — Артём замер, не веря ушам. — Каким чёртом она стала его?!
— Опять память отшибло, солнышко? — в голосе Киры зазвучал ядовитый сарказм. — Ты продал квартиру моему отцу, деньги получил сполна, документы у нотариуса оформлены. Сегодня отец получил бумаги официальные. Всё чисто. Юридически безупречно.
— Что?! — заорал Артём, и толкнул женщину в грудь со всей силы. Гнев ослепил его.
Не удержавшись, Кира отлетела назад, ударившись о стену. Артём рванул в коридор, но тут же натолкнулся на грудь отца жены. Григорий Иванович стоял, словно скала.
— Проблемы, мальчик? — ледяным тоном произнёс пожилой мужчина. — Толкнуть мою дочь осмелился? В моём доме?
— Я… Вы… как вы… не знаю, — забормотал Артём, отступая под этим взглядом. Ярость сменилась животным страхом.
— Покинь мой дом, — весьма ровно, но с неоспоримой властью произнёс Григорий. Он не повышал голос, но каждое слово било наотмашь.
— Я здесь… — попытался возразить Артём, озираясь диким взглядом.
— Жил. С сегодняшнего дня квартира моя. Уходи. Сейчас. — Мужчина сделал шаг вперёд, вытесняя Артёма в подъезд.
— Но я… — он метнул взгляд на жену, которая оправилась и стояла рядом с отцом, потом на Григория. — Обманули вы меня! Подлые…
— Нет, Артём, — спокойно, как на уроке, ответила Кира. — Объясняла тебе условия не раз, подробно, как ребёнку. Ты кивал, соглашался. Подписывал бумаги. Продал свою квартиру, деньги получил. Всё честно. Ты просто не слушал. Или не верил, что слова имеют вес?
— Чтоб вы были прокляты! В суд подам! — вскричал молодой человек. Голос сорвался на визг.
— Твоё право, — без тени волнения ответил Григорий и решительно подтолкнул Артёма к выходу.
— Будь проклята! — закричал Артём, обращаясь к Кире. — Квартиру отсужу! Вернёшь всё!
— Не сможешь, дорогой, — спокойно, почти ласково парировала жена. — Она не моя. Она папина. Юридически всё безупречно. Иди, не задерживай. — Она мягко прикрыла дверь.
Артём зашипел что-то нечленораздельное, полное ненависти. Дверь перед его носом бесшумно, но окончательно закрылась.
— Проклятие, — прошипел мужчина, прижавшись лбом к холодной стене подъезда. Отчаяние сдавило горло. — Проклятие… — простонал он ещё раз.
***
За дверью глухо доносились ругательства Артёма. Его злобное бормотанье, перемежаемое ударами кулака по стене. Кира уже не обращала внимания. Она глубоко вдохнула, освобождаясь от напряжения последних минут.
Её хрупкая фигура медленно приблизилась к отцу. Девушка прильнула к нему, как в далёком детстве, ища опоры и защиты. Голос дрогнул, выдавая пережитый стресс:
— Пап… Спасибо. За всё. За поддержку… И за эту гениальную идею. Помог избавиться от докучливого балласта.
Мужчина нежно обнял дочь, притянул к себе. Осторожно, с отеческой нежностью, он коснулся губами её макушки. Голос звучал мягко, но с непоколебимой твёрдостью:
— Всё позади, доченька. Живи спокойно. Помни, теперь это твоё надёжное пристанище. Твоя крепость.
— Да, папочка, — чуть слышно, но с огромным облегчением отозвалась девушка. Кира сильнее прижалась к отцу, впитывая его силу и спокойствие. Сейчас, в этом тихом коридорчике, она ощущала себя под надёжной защитой от всех бурь и невзгод, оставшихся за порогом их маленького, но теперь неприкосновенного мира. Воздух казался чище, дышать стало легче.
