Дана стояла у кухонного стола и медленно нарезала овощи для салата. Движения были размеренными, почти механическими. В квартире царила обманчивая тишина — та самая, что предшествует грозе. Она знала, что Валентина Петровна уже час сидит в гостиной, изучая каждую деталь обстановки своим цепким взглядом, выискивая повод для очередного скандала.
— Ты на его алименты тут жируешь, а мой сынок с голоду пухнет! — зло заявила свекровь, врываясь на кухню. Её лицо было перекошено от злости, а в глазах плясали недобрые огоньки.
Дана медленно повернулась, всё ещё держа в руке нож. Она смотрела на свекровь долгим, изучающим взглядом.
— Валентина Петровна, вашему сыну тридцать пять лет. И он получает зарплату главного менеджера в строительной фирме.
— НЕ СМЕЙ учить меня! — взвизгнула женщина. — Я мать, я лучше знаю, что моему ребёнку нужно! А ты тут развела тунеядство! Сидишь дома, ничего не делаешь, только деньги тратишь!
Дана отложила нож и вытерла руки о фартук. В её движениях не было суеты, только усталость от бесконечных придирок.
— Я работаю удалённо. Веду бухгалтерию для трёх фирм. И получаю достаточно, чтобы обеспечить себя и Мишу.
— Миша! — фыркнула Валентина Петровна. — Это дитя от первого брака! Чужой ребёнок! А мой Ромочка вынужден его кормить!
— Роман знал о Мише, когда женился на мне. И он любит его как родного сына.
— ЛЮБИТ! — свекровь расхохоталась. — Да он просто слишком добрый! Ты его обманула, опутала! Молодая, красивая, с ребёнком на шее — классическая схема! Найти дурачка и сесть ему на шею!
В этот момент в квартире раздался звук открывающейся двери. Роман вернулся с работы. Высокий, слегка сутулый мужчина с усталым лицом появился в дверном проёме кухни.
— Мама? Ты уже здесь?
— Ромочка! — Валентина Петровна мгновенно преобразилась. На её лице появилась страдальческая гримаса. — Сыночек, я просто зашла проведать вас, а твоя жена…
— Что случилось? — Роман посмотрел на Дану, потом на мать.
— Твоя мать считает, что я трачу твои деньги и морю тебя голодом, — спокойно ответила Дана.
— Я этого НЕ ГОВОРИЛА! — возмутилась Валентина Петровна. — Я просто заметила, что ты выглядишь уставшим, сынок. И похудел. А она тут покупает дорогие продукты для своего…
— Мам, ХВАТИТ, — неожиданно резко оборвал её Роман. — Миша — мой сын. Я его усыновил официально. И Дана прекрасная хозяйка.
— Усыновил! — всплеснула руками свекровь. — Чужого ребёнка усыновил! А своих когда заведёте? Или она тебе и тут морочит голову?
Три года они с Романом безуспешно пытались завести ребёнка. Полгода назад врачи поставили диагноз — проблема была в Романе. Но Валентина Петровна об этом не знала — сын попросил жену молчать.
— Мы работаем над этим, — сухо ответил Роман.
— Работаете! Три года работаете! — Валентина Петровна повысила голос. — А может, дело в ней? Может, она просто НЕ ХОЧЕТ рожать тебе детей? Предохраняется втихаря?
— ДОВОЛЬНО! — Дана ударила ладонью по столу. — Выслушайте меня, Валентина Петровна. Я терплю ваши выходки уже три года. Терплю оскорбления, унижения, постоянные намёки. Но это переходит все грани!
— Ой-ой-ой, какие мы нежные! — насмешливо протянула свекровь. — Правда глаза режет?
— Мама, пожалуйста, — Роман попытался встать между женщинами. — Давай не будем ссориться.
— Ромочка, ты просто не видишь очевидного! Она использует тебя! Живёт в твоей квартире…
— В НАШЕЙ квартире, — поправила Дана. — Которую мы купили в ипотеку на двоих. И я плачу ровно половину.
— Откуда у тебя такие деньги? — прищурилась Валентина Петровна. — Сидишь дома с компьютером и якобы работаешь. А может, у тебя есть богатый любовник?
Роман побледнел.
— Мам, ты переходишь все границы!
— Я просто забочусь о тебе, сынок! Посмотри на неё — ей тридцать лет, а она выглядит на все двадцать пять! Следит за собой, наряжается. Для кого?
— Для себя и для мужа, — холодно ответила Дана. — Хотя вам этого не понять. Вы привыкли, что женщина после замужества должна превратиться в замученную клушу.
— Как ты СМЕЕШЬ со мной так разговаривать?!
— А как вы смеете врываться в мой дом и оскорблять меня?
— Это дом моего сына!
— Это НАШ дом! — Дана сделала шаг вперёд. — И я больше не намерена терпеть ваше хамство!
— Ромочка! — Валентина Петровна схватилась за сердце. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает? С твоей матерью!
Роман выглядел растерянным. Он переводил взгляд с матери на жену и обратно.
— Дана, может, ты извинишься? Всё-таки она моя мама…
Дана посмотрела на мужа. В её глазах мелькнуло разочарование.
— Извиниться? За что? За то, что защищаю себя от оскорблений?
— Она не хотела тебя оскорбить. Просто переживает за меня.
— Переживает? — Дана усмехнулась. — Роман, твоя мать называет меня содержанкой, обвиняет в измене, оскорбляет моего сына. И ты просишь МЕНЯ извиниться?
— Не надо всё драматизировать…
— НЕ НАДО ДРАМАТИЗИРОВАТЬ? — голос Даны дрогнул. — Три года, Роман. Три года я терплю унижения от твоей матери. А ты всегда находишь ей оправдания.
— Она же не со зла…
— Да неужели? — Дана сняла фартук и бросила его на стол. — Знаете что? Разбирайтесь сами. Я пойду к Мише.
Она направилась к выходу, но Валентина Петровна преградила ей путь.
— СТОЙ! Мы не закончили разговор!
— Мы его и не начинали. Вы пришли сюда с обвинениями и оскорблениями. Это не разговор, это нападение.
— Я имею право знать, на что мой сын тратит деньги!
— Ваш сын — взрослый человек. И он сам решает, на что тратить СВОЮ зарплату.
— Которую он получает благодаря МНЕ! — выкрикнула Валентина Петровна. — Это Я устроила его в эту фирму! Мой брат там заместитель директора!
— И что? Это даёт вам право контролировать его жизнь?
— Это даёт мне право защищать его от таких, как ТЫ!
Дана глубоко вздохнула.
— Знаете, Валентина Петровна, мне вас жаль.
— МЕНЯ? — свекровь расхохоталась. — Это мне ТЕБЯ жаль! Думаешь, Ромка всегда будет таким покладистым? Рано или поздно он прозреет и выгонит тебя вместе с твоим выродком!
— МАМА! — Роман наконец вышел из ступора. — Как ты можешь такое говорить? Миша — ребёнок!
— Чужой ребёнок! — отрезала Валентина Петровна. — И нечего из него делать наследника! У тебя будут свои дети! Нормальные дети, от нормальной женщины!
— От нормальной? — Дана покачала головой. — То есть я ненормальная?
— Ты расчётливая дрянь, которая окрутила моего сына!
— ХВАТИТ! — Роман встал между женщинами. — Мам, уходи. Немедленно.
— Что? — Валентина Петровна ошеломлённо посмотрела на сына. — Ты гонишь родную мать?
— Я прошу тебя уйти и успокоиться. Мы поговорим позже.
— Ты выбираешь ЭТУ… эту женщину вместо меня?
— Я никого не выбираю. Но ты оскорбляешь мою семью, и я не позволю…
— ТВОЮ СЕМЬЮ? — перебила его мать. — Твоя семья — это Я! Я тебя родила, вырастила, на ноги поставила! А она кто? Пришлая! С ребёнком непонятно от кого!
— Уходи, мама. Сейчас же.
Валентина Петровна смотрела на сына глазами, полными слёз.
— Ты пожалеешь об этом, Роман. Когда она тебя бросит, обобрав до нитки, ты вспомнишь мои слова!
Она развернулась и вышла, громко хлопнув дверью.
В квартире повисла тишина. Роман и Дана стояли друг напротив друга.
— Спасибо, — тихо сказала Дана.
— За что? За то, что я три года позволял ей издеваться над тобой?
Роман опустился на стул и закрыл лицо руками.
— Прости меня. Я думал, что если буду сохранять нейтралитет, всё само собой наладится.
— Нейтралитет в такой ситуации — это поддержка агрессора, — Дана села напротив. — Твоя мать никогда не примет меня, Роман. И Мишу тоже.
— Примет. Должна принять. Я поговорю с ней.
— Ты говорил уже сто раз.
— На этот раз будет по-другому.
Дана грустно улыбнулась.
— Роман, может, нам стоит рассказать ей правду? О том, почему у нас нет детей?
— НЕТ! — он резко поднял голову. — Ни в коем случае! Она будет винить тебя. Скажет, что ты меня испортила или ещё что-нибудь в этом роде.
— Но она и так меня винит.
— Дана, пожалуйста. Не надо. Это моя мать, я знаю, как с ней обращаться.
— Знаешь? Три года знаешь, а воз и ныне там.
Роман встал и подошёл к жене.
— Давай не будем ссориться. Мама просто перенервничала. У неё сложный период. Она недавно уволилась с работы, сидит дома одна…
— И поэтому имеет право унижать меня?
— Нет, конечно, нет. Я просто пытаюсь объяснить…
— Не надо объяснять. Я всё понимаю. Ты всегда будешь искать ей оправдания.
— Это не так…
— Это именно так, Роман. И знаешь, что самое печальное? Она права в одном — ты действительно выглядишь уставшим. Но не от работы. От постоянного напряжения. От необходимости лавировать между нами.
Роман молчал. Дана встала.
— Я пойду к Мише. Ему скоро делать уроки.
— Дана…
— Что?
— Я люблю тебя. И Мишу люблю. Вы — моя семья.
— Я знаю, — она грустно улыбнулась. — Но любви недостаточно, если нет уважения. А твоя мать никогда не будет нас уважать.
Дана вышла из кухни, оставив Романа одного. Он сидел за столом, уставившись в одну точку. В голове крутились слова матери и жены, перемешиваясь в какой-то кошмарный коктейль.
Из детской комнаты послышался голос Миши:
— Мама, а почему бабушка Валя всегда такая злая?
— Она не злая, солнышко. Просто… у неё сложный характер.
— А почему она говорит, что я чужой? Ведь папа Рома меня усыновил.
— Не обращай внимания. Ты наш любимый сын. И папа тебя очень любит.
— А бабушка Валя — нет?
— Бабушка… она просто пока не готова это принять. Но всё наладится.
Роман слушал этот разговор, и сердце его сжималось. Восьмилетний мальчик не должен был слышать такие вещи. Не должен был сомневаться в том, что он часть семьи.
Он достал телефон и набрал номер матери.
— Ромочка! — голос Валентины Петровны был полон надежды. — Ты одумался? Выгнал эту…
— Мама, СТОП. Я звоню, чтобы сказать — если ты ещё раз оскорбишь мою жену или моего сына, я прекращу с тобой всякое общение.
— Сына? СЫНА? Это не твой сын!
— Это МОЙ сын. По закону и по сути. Я его воспитываю, я его люблю, я за него отвечаю.
— Роман, опомнись! Эта женщина тебя околдовала!
— Никто меня не околдовывал, мама. Я взрослый человек и сам принимаю решения.
— Неправильные решения!
— Это МОИ решения. И я прошу тебя их уважать.
— Или что? Ты откажешься от родной матери?
— Я не хочу отказываться от тебя, мам. Но я не позволю тебе разрушать мою семью.
— Я пытаюсь её СПАСТИ!
— От чего? От счастья? От любви?
— От этой расчётливой дряни!
— МАМА!
— Ладно, ладно. Я больше не приду. Но когда она тебя бросит, не прибегай ко мне плакаться!
Валентина Петровна отключилась. Роман устало отложил телефон. Он знал, что это не конец. Мать не успокоится. Она будет искать новые способы досадить Дане, новые поводы для скандалов.
Вечером, когда Миша уже спал, Роман и Дана сидели в гостиной. Между ними была странная тишина — не враждебная, но полная невысказанных слов.
— Я поговорил с мамой, — наконец сказал Роман.
— И?
— Пригрозил прекратить общение, если она продолжит.
— Ты так уже делал.
— На этот раз я настроен серьёзно.
Дана посмотрела на мужа.
— Роман, я не хочу, чтобы ты рвал отношения с матерью из-за меня.
— Это не из-за тебя. Это из-за её поведения.
— Она твоя мама. Единственная.
— И ты моя жена. Тоже единственная.
Они помолчали.
— Может, нам стоит переехать? — предложила Дана. — В другой город. Подальше от…
— От моей матери?
— От конфликтов.
— Бежать — это не выход.
— А что выход? Терпеть?
— Бороться.
— Я устала бороться, Роман. Три года я борюсь за право быть твоей женой в глазах твоей матери. И что? Она по-прежнему считает меня чужой.
— Время лечит.
— Или калечит. Посмотри на Мишу. Он уже начинает понимать, что его не принимают. Это травмирует ребёнка.
Роман вздохнул.
— Что ты предлагаешь?
— Ограничить общение. Встречаться с твоей мамой только на нейтральной территории. И без Миши.
— Она обидится.
— Она уже обижена. На весь мир. И это не наша вина.
В этот момент телефон Романа завибрировал. СМС от матери: «Сынок, прости. Я погорячилась. Приезжай завтра на обед. Один».
Роман показал сообщение Дане.
— Вот видишь, она уже смягчилась.
— «Один», — повторила Дана. — Она опять пытается вбить клин между нами.
— Или просто хочет поговорить со мной с глазу на глаз.
— Роман, не будь наивным. Она будет настраивать тебя против меня.
— Я не поддамся.
— Ты уже поддаёшься. Каждый раз, когда оправдываешь её поведение.
Роман встал и прошёлся по комнате.
— Что ты хочешь от меня, Дана? Чтобы я отрёкся от матери?
— Я хочу, чтобы ты защищал свою семью. Меня и Мишу.
— Я защищаю!
— Нет, Роман. Ты пытаешься усидеть на двух стульях. И в итоге падаешь.
Они снова замолчали. Где-то на кухне капала вода из неплотно закрытого крана. Этот мерный звук действовал на нервы.
— Я поеду к ней завтра, — сказал Роман. — Поговорю. Серьёзно поговорю.
— Делай что хочешь, — Дана встала. — Я устала. Пойду спать.
— Дана…
— Что?
— Не уходи. Давай поговорим.
— О чём? Мы уже сто раз всё обсудили. Ты всё равно сделаешь по-своему.
— Это несправедливо.
— А что справедливо? То, что твоя мать называет моего сына выродком?
Роман поморщился.
— Она не это имела в виду…
— Опять ты её оправдываешь! — Дана всплеснула руками. — Роман, она ПРЯМО сказала — выродок! Какие тут могут быть другие смыслы?
— Она была на эмоциях…
— И что? Это оправдание? Тогда и я сейчас на эмоциях. И имею право сказать, что твоя мать — озлобленная, завистливая женщина, которая не может смириться с тем, что её сын вырос и счастлив!
— Дана!
— Что? Неприятно слышать правду?
— Это не правда. Моя мать просто… она одинока. Отец умер пять лет назад, она так и не смогла оправиться. Я — всё, что у неё осталось.
— И поэтому она имеет право отравлять нашу жизнь?
— Нет, но…
— Никаких «но», Роман. Либо ты на стороне своей семьи, либо на стороне матери. Третьего не дано.
— Ты ставишь ультиматумы?
— Я констатирую факт. Твоя мать никогда не примет меня и Мишу. И чем дольше ты будешь пытаться примирить нас, тем хуже будет всем.
Роман сел обратно на диван и обхватил голову руками.
— Я не знаю, что делать.
— Сделай выбор. Кто для тебя важнее — мать, которая пытается контролировать твою жизнь, или семья, которую ты создал.
— Это жестоко.
— Жестоко — это то, что делает твоя мать. А я просто пытаюсь защитить себя и своего ребёнка.
Дана ушла в спальню. Роман остался один в темнеющей гостиной. За окном зажигались фонари, город готовился к ночи. А он сидел и думал о том, как всё запуталось. Когда он женился на Дане, был уверен, что мать со временем примет её. Что полюбит Мишу. Что они станут одной большой семьёй.
Но прошло три года, а ситуация только ухудшалась. Мать становилась всё более требовательной и агрессивной. Дана — всё более замкнутой и холодной. А он метался между ними, пытаясь всех примирить.
На следующий день Роман поехал к матери. Валентина Петровна встретила его с распростёртыми объятиями.
— Ромочка! Как я рада, что ты приехал!
Квартира матери была обставлена старомодно, но уютно. Везде фотографии — отец, Роман в детстве, школьные и университетские снимки. Фотографий Даны и Миши не было.
— Садись, я приготовила твой любимый борщ, — засуетилась Валентина Петровна.
— Мама, нам нужно серьёзно поговорить.
— Сначала поешь. Небось дома тебя не кормят нормально.
— Мама!
— Ладно, ладно. О чём поговорить?
Они сели за стол. Валентина Петровна смотрела на сына с ожиданием.
— Мам, так больше продолжаться не может. Ты оскорбляешь мою жену и моего сына.
— Я просто говорю правду!
— Нет, ты говоришь гадости. И это должно прекратиться.
— Или что?
— Или мы прекратим общаться.
Валентина Петровна побледнела.
— Ты не посмеешь отказаться от родной матери!
— Посмею, если ты будешь продолжать в том же духе.
— Это всё ОНА! Настраивает тебя против меня!
— Никто меня ни против кого не настраивает. Я сам вижу, что происходит.
— Ты ослеплён! Не видишь очевидного!
— Что именно я не вижу?
— Что она тебя использует! Живёт за твой счёт, навязала тебе чужого ребёнка!
— Дана зарабатывает не меньше меня. И Миша — не чужой, а мой сын.
— По бумажке!
— По любви, мама. Я люблю этого мальчика.
— А своих детей? Когда своих заведёте?
Роман помолчал. Момент истины.
— Мама, у нас… у нас не получается.
— Что не получается?
— Завести детей. Мы пытаемся, но…
— Так я и знала! Она бесплодна!
— Нет, мама. Проблема во мне.
Валентина Петровна замерла.
— Что?
— У меня проблемы со здоровьем. Врачи сказали, шансы минимальные.
— Это неправда! Ты здоровый мальчик! Это она тебя испортила!
— ХВАТИТ! Дана тут ни при чём! Это медицинский факт!
— Неправда! Ты врёшь, чтобы защитить её!
— Я могу показать тебе результаты анализов.
— Подделка! Она всё подстроила!
Роман смотрел на мать с изумлением.
— Ты серьёзно? Думаешь, Дана подделала медицинские документы?
— От неё всего можно ожидать!
— Мать, ты сходишь с ума!
— Это ты сошёл с ума! Связался с этой…
— ДОВОЛЬНО! — Роман встал. — Я ухожу. И не звони мне, пока не придёшь в себя.
— Роман! Стой! Ты не можешь вот так уйти!
— Могу и ухожу.
Он направился к двери. Валентина Петровна бросилась за ним.
Роман вышел из квартиры под истерические проклятия матери в адрес Даны, захлопнув дверь на середине фразы. Валентина Петровна осталась одна среди фотографий прошлого, и горькая обида захлестнула её — не этого она ждала от старости, мечтала нянчить внуков, а вместо этого сын выбрал эту женщину и её выродка. Она погрузилась в злую депрессию, прокручивая в голове, как Дана украла у неё сына, и даже когда Роман стал изредка приезжать один, мать встречала его мрачным молчанием, не в силах простить предательства. А в это время в квартире Романа и Даны царили мир и тихое счастье — Миша больше не слышал обидных слов, Дана расцвела, чувствуя себя защищённой, и по вечерам они втроём сидели за ужином, наконец-то став настоящей семьёй, где не было места чужой злобе и токсичности.
