Стеклянные двери балкона отражали силуэт женщины, застывшей посреди комнаты. Дина опиралась ладонями о край обеденного стола, её дыхание сбилось от внезапного приступа слабости.
— Ты обещал! Ты клялся, что это последний раз! — слова вырывались, каждый звук отдавался болью в висках.
Арсений топтался у порога, словно школьник, вызванный к директору. Руки его нервно перебирали ключи.
— Милая, не волнуйся так. Это всего на пару дней.
— На пару дней? Арсений, я на восьмом месяце! У меня через три недели роды!
Он отвёл взгляд к окну, где догорал октябрьский день.
— Ну что ты так? Мама переживает развод, ей нужна поддержка.
— А мне? Мне поддержка не нужна? — голос Дины треснул на последних словах. — Я твоя жена! Я ношу твоего ребёнка!
Два месяца назад квартира Валентины Сергеевны на Тверской гудела от голосов и звона посуды. День рождения хозяйки собрал всю семью — событие, которого Дина ожидала с тревогой.
— Диночка, милая, ты бы хоть платье нормальное надела, — Валентина обвела невестку взглядом оценщика антиквариата. — В твоём положении нужно следить за собой.
Арсений дёрнул плечом — жест, который мог означать всё что угодно.
— Мам, прекрати.
— Что прекрати? Я забочусь о внешнем виде семьи. Кстати, Алиночка, — она развернулась к дочери, — ты великолепно выглядишь.
Алина расцвела под материнской похвалой:
— Спасибо, мамочка. Это новое платье от Зары.
— Вот видишь, Дина? Твоя золовка понимает важность презентабельности.
Марина, сестра Дины, дёрнула бровью — опасный знак для тех, кто её знал.
— Валентина Сергеевна, Дина прекрасно выглядит. И вообще, беременным женщинам идёт всё.
Из кухни вынырнул Олег Николаевич с бутылкой в руках, его появление разрядило электрическую атмосферу гостиной.
— Марина права. Дина цветёт.
Валентина повернулась к мужу с видом императрицы, которой доложили о бунте в провинции:
— Олег, не лезь не в своё дело. Лучше открой шампанское.
***
На кухне, среди запахов мяса и пряностей, Арсений переложил салат из одной тарелки в другую — бессмысленное занятие человека, избегающего разговора.
— Мам, зачем ты так с Диной?
Валентина Сергеевна вытерла руки полотенцем с неторопливостью хирурга перед операцией.
— Сыночек, я желаю ей только добра. Просто она… не из нашего круга. Ты же понимаешь?
— Мам, мы женаты три года.
— И что? Это не делает её подходящей партией. Посмотри на Катю — жену твоего друга Максима. Вот это я понимаю — жена! Образованная, из хорошей семьи.
Арсений поставил тарелку слишком резко, салат подпрыгнул.
— Дина закончила университет с красным дипломом.
— Педагогический, — в голосе матери появилась интонация, которой обычно произносят названия заразных болезней. — Учительница младших классов. Это карьера?
— Мам, хватит.
— Арсений, ты мой единственный сын. Я хочу для тебя лучшего. А она… она тянет тебя вниз. Вот увидишь, с ребёнком станет ещё хуже. Растолстеет, забросит себя.
***
Олег Николаевич объявил о разводе неделю спустя. Валентина Сергеевна восприняла новость как личное оскорбление вселенной.
— Как ты можешь?! После двадцати пяти лет брака!
Она театрально прижала руку к сердцу — жест, отработанный годами семейных сцен.
— Валя, мы давно живём как чужие люди.
— Это всё из-за твоей секретарши? Той крашеной блондинки?
Олег сидел в кресле, глядя на жену с усталостью человека, который наконец решился на неизбежное.
— При чём здесь Светлана? Дело в нас с тобой.
Валентина схватила телефон.
— Арсений! Приезжай немедленно! Твой отчим сошёл с ума!
Час спустя Арсений стоял в родительской гостиной, а Дина оставалась дома, борясь с очередным приступом токсикоза.
— Мам, что случилось?
— Он бросает меня! Уходит к какой-то бабе!
Олег Николаевич поднялся с кресла, его движения были медленными, но решительными.
— Валентина, прекрати оскорбления. Я ухожу, потому что устал от твоей тирании.
— Тирании? Я посвятила тебе жизнь!
— Ты посвятила жизнь контролю надо мной, над Арсением, над Алиной. Ты душишь всех вокруг.
***
Спустя несколько дней.
Телефон в доме Арсения и Дины зазвонил в половине седьмого утра. Потом в восемь. В девять. К обеду счёт пошёл на десятки.
— Арсений, мне плохо! Приезжай!
— Мам, я на работе.
— Работа важнее матери? Я умираю от горя!
Дина наблюдала, как муж хмурится, глядя на экран телефона. Этот взгляд она знала наизусть — вина, раздражение и покорность смешивались в равных пропорциях.
— Твоя мама опять звонит?
— Да, у неё депрессия.
— У неё всегда депрессия, когда что-то идёт не по её плану.
Арсений повернулся к жене с видом человека, которого заставляют выбирать между двумя несчастьями.
— Дина, это моя мать!
— А я твоя жена! И я беременна! Но ты бегаешь к ней каждый день!
— Не каждый день.
Дина опустилась в кресло, положив руки на живот. Ребёнок толкался беспокойно, словно разделял её волнение.
— Арсений, вчера ты уехал в девять вечера, потому что она «задыхалась». Позавчера в полночь, потому что ей «было страшно одной».
— Она переживает развод!
— А я переживаю беременность без поддержки мужа!
***
В этот же день. Звонок среди ночи разорвал тишину спальни, как сигнал воздушной тревоги.
— Арсений! Я приняла таблетки! Много таблеток!
Арсений рывком сел в постели.
— Что?! Мам, какие таблетки?
— Снотворное… Мне не хочется жить…
— Я еду! Вызывай скорую!
— Нет! Только ты! Приезжай!
Дина наблюдала, как муж натягивает джинсы в темноте, его движения лихорадочные и неловкие.
— Куда ты?
— Мама наглоталась таблеток.
— Опять? Арсений, это уже третий раз за месяц!
— Дина, это серьёзно!
Она села на кровати, её огромный живот делал каждое движение медленным и осторожным.
— Это манипуляция! Она просто не хочет, чтобы ты был со мной!
— Я не могу рисковать её жизнью!
— А моей можешь? У меня тридцать седьмая неделя! Врач сказал избегать стресса!
Арсений застыл у двери, рука на ручке.
— Я быстро вернусь.
— Если ты уйдёшь сейчас, не возвращайся.
— Дина, не говори глупостей.
— Это не глупости. Выбирай — я или она.
— Это моя мать!
— А я никто?
Дверь хлопнула.
***
Валентина Сергеевна встретила сына в шёлковом пеньюаре, с бокалом красного вина в руке. Её щёки горели здоровым румянцем.
— Мам?! Ты же говорила про таблетки!
— Ах, сыночек, я так расстроилась, что подумала об этом. Но ты приехал, и мне стало легче.
Арсений смотрел на мать, и что-то в его взгляде изменилось — первая трещина в стене слепого доверия.
— Мам, Дина была права. Ты манипулируешь.
— Прекрати глупости говорить? Я твоя мать! Единственная женщина, которая любит тебя по-настоящему!
— Дина тоже меня любит.
Валентина сделала глоток вина, её глаза заблестели от слёз или от алкоголя.
— Дина любит твои деньги и статус. Она забеременела специально, чтобы привязать тебя.
— Мам, мы планировали ребёнка!
— Ты планировал? Или она убедила тебя?
— Хватит! Я возвращаюсь домой.
Валентина поставила бокал на стол и подошла к сыну. Её движения были плавными, умоляющими.
— Останься. Переночуй здесь. Мне так одиноко.
— Мам…
— Пожалуйста, сыночек. Для мамы.
***
Дина проводила ночь, переходя от кровати к окну и обратно. Боль в пояснице усиливалась с каждым часом. К утру она поняла — это не ложные схватки.
— Марина, — её голос дрожал от усталости и страха. — Кажется, рожаю.
— Что?! Где Арсений?
— У мамочки.
Ругательство, которое произнесла Марина, могло бы заставить покраснеть портового грузчика.
— Сволочь! Я еду!
В родильном доме белые стены отражали крики Дины. Восемнадцать часов схваток превратились в бесконечность боли и одиночества.
— Где муж? — спрашивала акушерка, готовя инструменты для кесарева сечения.
— У мамы, — выдавила Дина между приступами.
— Вот козёл, — Марина сжимала руку сестры. — Я ему башку оторву!
***
Арсений появился в палате, когда всё закончилось. Дина лежала бледная, с закрытыми глазами.
— Дина! Прости! Мама удерживала меня! Она устроила истерику!
Она открыла глаза — в них не было злости, только бесконечная усталость.
— Выйди.
— Но… наш сын…
— Выйди. Марина, вызови охрану, если он не уйдёт.
— С удовольствием. — Марина встала между сестрой и Арсением. — Слышал? Вали отсюда.
***
Через день Арсений вернулся с подкреплением — Валентиной Сергеевной и Алиной. Свекровь несла букет белых роз и улыбку, отрепетированную перед зеркалом.
— Дина, милая, поздравляю! — голос свекрови звенел фальшивыми нотами. — Правда, странно, что ты не позволила мужу присутствовать при родах.
Дина не поднялась с постели, лишь повернула голову. Бледность лица делала её черты острее, а взгляд — жёстче.
— Он был занят, — произнесла она тоном, от которого в воздухе повис холод.
— Я объяснил… — попытался вмешаться Арсений, но слова растворились под испепеляющим взглядом сестры жены.
— Ничего ты не объяснил, — отрезала Марина, появляясь в дверном проёме. — Моя сестра балансировала между жизнью и смертью, а ты нянчился с мамочкой.
Валентина Сергеевна вскинулась, словно ужаленная:
— Да ты с ума сошла! Я была в критическом состоянии!
— В каком? В алкогольном опьянении? — невозмутимо парировала Марина.
— Что?! Да как ты…
— А вот так! Олег Николаевич поведал мне всю правду. И про ваши театральные «попытки суицида» с валокордином, и про истерики с битьём посуды.
— Олег Николаевич — патологический лжец!
— Нет, Валентина Сергеевна. Лжёте вы. И мастерски манипулируете сыном.
Валентина обернулась к Арсению:
— Арсений, ты позволишь этой… особе… оскорблять твою мать?
— Марина, пожалуйста… — начал он, но сестра жены не дала ему договорить.
— Пожалуйста что? Замолчи? Чтобы ты мог продолжать разыгрывать комедию благополучия? — Марина развернулась к нему всем телом. — Твоя жена едва избежала смерти. Ребёнок борется за жизнь в реанимации. А ты приволок сюда эту ведьму?
— Я не потерплю таких оскорблений! — Валентина Сергеевна театрально прижала ладонь к груди. — Арсений, уходим! Алина, за мной!
— Да, мамочка, — дочь окинула Дину взглядом, полным презрения. — Некоторые не умеют ценить семью.
Они удалилась, оставив за собой шлейф раздражения. Арсений замер у кровати жены.
— Дина, давай обсудим всё спокойно.
— О чём тут говорить? О том, как ты предал меня в самый критический момент?
— Я не предполагал, что роды начнутся именно сейчас!
— Ты ни о чём не думал, потому что тебя не было рядом! Ты сделал свой выбор в её пользу!
— Она моя мать!
— А я твоя жена! Точнее, была.
— Что означает это «была»?
— Именно то, что я сказала. Подам документы на развод.
***
Арсений попытался коснуться её руки, но Дина мгновенно отстранилась.
— Дина, не принимай поспешных решений. Мы же семья. У нас появился сын.
— Семья? Арсений, неужели ты не понимаешь, что твоя мать намеренно устраивает спектакли именно тогда, когда я нуждаюсь в поддержке?
— Это случайные совпадения.
— Совпадения? Она «отравилась» в день планового УЗИ, «потеряла сознание» во время визита к врачу, «задохнулась» накануне родов!
— Маме тяжело пережить развод с моим отцом.
— А знаешь, почему Олег её покинул? — Дина посмотрела мужу прямо в глаза. — Потому что устал быть марионеткой в её руках. Он сам мне об этом говорил. Сказал, что сочувствует мне, поскольку я стала её новой мишенью.
— Отец просто ищет оправдания для своего поступка.
— Нет, Арсений. Он говорит истину. Твоя мать — токсичный человек. Она уничтожает всё живое вокруг себя. Уничтожила и наш брак.
— Дина, давай попробуем восстановить отношения. Ради малыша.
— Сыну необходим отец, способный оградить его от деструктивного влияния бабушки. Ты можешь это гарантировать?
— Мама обожает внука.
— Мама обожает исключительно себя. И власть над тобой.
В палату заглянула медсестра:
— Извините, но время посещений истекло.
— Арсений как раз собирается уходить, — непреклонно заявила Дина.
— Мы продолжим этот разговор, — направляясь к выходу, произнёс Арсений.
— Нет. Всё уже сказано. Документы передаст Марина.
Спустя месяц после выписки Дина обустроилась в родительском доме. Арсений окончательно перебрался к матери. Валентина ликовала.
— Я же предупреждала, что она тебе не подходит, — назидательно вещала она за семейной трапезой. — Порядочная супруга не стала бы разрушать брак из-за таких пустяков.
— Мам, это не пустяки. Я пропустил появление сына на свет.
— Зато был рядом со мной, когда я нуждалась в помощи! Разве это не важнее?
— Мам, ты была нетрезва.
— Дерзость! Я переживала депрессию!
— Марина утверждает, что мой отец вечно находил у тебя бутылки.
— Марина такая же лгунья, как её сестричка!
— Мам, довольно. Я лишился семьи по твоей вине.
— По моей вине? Я спасла тебя от этой авантюристки!
— Дина никогда не интересовалась материальной стороной. Она трудилась до самого декрета.
— Учительница! Велика важность!
— Мам, остановись!
— Что остановись? Перестать говорить правду? Она недостойна тебя! А ребёнок… откуда знать, кто отец!
Арсений резко поднялся со стула.
— Что ты сказала?! Ты обвиняешь Дину в неверности?
— А почему бы и нет? Забеременела подозрительно быстро.
— Мы планировали ребёнка, мам!
— Ты планировал или она тебя принудила?
— Всё. Я съезжаю отсюда.
— Что? Куда же ты? Арсений, ты не имеешь права меня бросать!
— Имею, и должен был это сделать много лет назад.
— Если уйдёшь, у меня случится инфаркт!
— Обращайся к медикам, мам. Твои манипуляции больше на меня не действуют.
Но время было упущено. Дина игнорировала его звонки. Марина тоже.
Через год Арсений узнал от общих приятелей — Дина вновь вышла замуж. За Егора, врача из роддома, который поддерживал её во время тяжёлых родов.
— Он обращается с ней как с драгоценностью, — рассказывала Света, приятельница Марины. — И малыша боготворит. Обещает воспитывать как собственного.
Арсений сидел в арендованной квартире, разглядывая фотографии сына, которого видел всего несколько раз.
Зазвонил телефон. Мать. Снова.
— Арсений, мне нехорошо!
— Мам, вызывай медицинскую помощь.
— Ты бессердечен! Я же твоя мать!
— Потому я и оплачиваю твоё жильё и терапию у психолога. Но проживать твою жизнь больше не намерен.
— Это всё проделки этой Дины!
— Нет, мам. Это результат твоих действий. Ты уничтожила мою семью.
— Я желала тебе добра!
— Себе. Ты всегда желаешь добра исключительно себе.
Арсений прервал связь.
В это время в уютной квартире на противоположной стороне города Дина укладывала сына спать.
— Засыпай, мой дорогой, — нежно шептала она.
— Уснул? — Егор заглянул в детскую комнату.
— Да. Наконец-то.
— Пойдём попьём чаю. Марина с Андреем вот-вот приедут.
— Прекрасно, что Марина повстречала Андрея. Он замечательный человек.
— Как и ты, — Егор заключил жену в объятия.
— Егор, благодарю.
— За что?
— За то, что ты вошёл в мою жизнь. За то, что принял нас с сыном.
— Это я должен выражать благодарность. Вы — величайший подарок судьбы.
Звонок в прихожую прервал их беседу. Марина с супругом Андреем принесли сладости.
— Просто так, без особого повода, — улыбнулась сестра.
— У Валентины очередной кризис, — поделился Андрей. — Встречал Олега Николаевича, он рассказывал.
— Опять? — удивился Егор.
— Теперь она мучает Алину. Та уже планирует съезжать.
— А что с Арсением? — осторожно поинтересовалась Дина.
— Пытается выстроить новую жизнь. Работает, арендует жильё. Алименты требовать не будешь?
— Нет. Мне от него ничего не нужно.
— Зря, подумай, — одобрила Марина.
— А что будет с Валентиной Сергеевной? — спросил Егор.
— Олег Николаевич говорит, посещает психотерапевта. Но прогресса пока нет. Отказывается признавать свои проблемы.
— Печально, — вздохнула Дина. — Она сама себя заключила в эту тюрьму.
— Не сочувствуй ей, — резко заметила Марина. — Она едва не погубила тебя своими играми.
— Я не сочувствую. Просто… печально наблюдать, как человек собственными руками разрушает свою жизнь и судьбы близких.
— Зато ты создала новую. Намного лучшую, — улыбнулся Егор.
— Да. И я счастлива.
***
В квартире Валентины Сергеевны раздался телефонный звонок. Алина.
— Мам, я переезжаю.
— Что? Ты тоже меня покидаешь?
— Мам, я больше не могу. Ты меня удушаешь.
— Я опекаю тебя!
— Нет, ты контролируешь каждый мой шаг. Я встретила мужчину, выходу замуж и переезжаю в другой регион.
— Как ты можешь так поступить?!
— Точно так же, как Арсений. Как отец. Мы все устали от твоей удушающей «любви».
— Я останусь в полном одиночестве!
— Это твоё решение, мам. Ты сама всех оттолкнула от себя.
Валентина осталась наедине с пустотой просторной квартиры. Арсений исправно переводил деньги на счета, но не появлялся. Алина уехала к новой жизни. Олег давно обрёл покой в других объятиях.
Она устроилась у окна, созерцая городскую панораму внизу. Где-то там её сын, которого она утратила. Где-то там внук, с которым почти незнакома. Где-то там жизнь, которая прошла стороной, пока она пыталась подчинить себе всех окружающих.
Телефон молчал. Не было никого, кому можно было бы устроить истерику. Некого шантажировать. Некого удерживать силой.
Одиночество стало её истинным наказанием. Не судебное решение, не вердикт врачей. Просто абсолютная пустота, которую она взрастила собственными руками.
