— Лариса, я сказал — никаких подарков твоей матери дороже трёх тысяч! — он швырнул чек на стол так, что тот заскользил по полированной поверхности. — Браслет за двадцать пять тысяч?! Ты в своём уме?!
Лариса замерла у книжного шкафа, держа в руках недочитанный роман. Она медленно закрыла книгу.
— Артём, это моя зарплата, я имею право…
— Право?! — он ударил кулаком по столу так, что задрожала ваза с искусственными цветами. — А моей матери ты купила набор полотенец! Полотенец, Лариса! Самых дешёвых!
— Я покупала то, что считала нужным, — её голос дрогнул, но она не отступала. — И потом, разве дело в цене?
— Конечно, дело в цене! — Артём начал расхаживать по комнате, размахивая руками. — Ты думаешь, моя мать не заметит? Думаешь, сестра молчать будет? Они же видят, как ты к моей семье относишься!
Лариса поставила книгу на место и обернулась к мужу. В её глазах читалось что-то новое — не покорность, к которой он привык, а какое-то холодное достоинство.
— А как твоя семья относится ко мне, тебе не интересно?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду то, что происходило две недели назад у твоей матери.
Две недели назад воскресный день в доме Елизаветы Петровны начался рано. Лариса стояла у плиты, готовя обед для восьми человек, пока остальные члены семьи рассаживались в просторной гостиной.
— Лариса, салат порежь помельче! — командовала золовка Тамара из глубины дивана. — И майонеза побольше добавь, папа любит пожирнее!
— Хорошо, — откликнулась Лариса, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. На улице было прохладно, но на кухне от работающих конфорок стало жарко.
— И котлеты не пережарь! — добавила свекровь Елизавета Петровна, заглядывая на кухню и придирчиво оглядывая сковородки. — В прошлый раз они были суховаты. Отец расстроился.
— Постараюсь, — терпеливо ответила Лариса, переворачивая котлеты лопаткой.
Из гостиной доносились громкие мужские голоса. Артём сидел с дядей Фёдором и своим другом Игнатом, увлечённо обсуждая вчерашний футбольный матч. На столе перед ними стояли бутылки пива и тарелка с закусками.
— А помнишь, как Зенит в 2008-м играл? — восклицал Игнат, потрясая кружкой. — Вот это была команда!
— Да уж, сейчас не то, — соглашался дядя Фёдор. — Молодёжь не та пошла.
Лариса выглянула из кухни, ища поддержки:
— Артём, может, поможешь жене? Салатов много, не успеваю.
Артём даже не обернулся в её сторону:
— Она справится. У неё руки есть. Игнат, наливай ещё!
— Точно, женское это дело — готовить, — поддакнул Игнат. — Моя Светка тоже всегда одна на кухне крутится, когда гости приходят.
Тамара высунула голову из гостиной:
— Лариса, а где соус к мясу? И хлеб нарежь, пожалуйста! А то мы тут с мамой устали уже ждать.
Лариса стиснула зубы и вернулась к плите. Елизавета Петровна проследовала мимо неё к холодильнику:
— И овощи помой получше. А то в прошлый раз песок на зубах хрустел.
— Я мыла тщательно, — тихо возразила Лариса.
— Не тщательно, раз песок был, — отрезала свекровь. — Надо по три раза полоскать, а не как попало.
Весь обед Лариса провела между кухней и гостиной, подавая блюда, убирая посуду, доливая напитки. Когда наконец все наелись и разошлись по креслам переваривать пищу, она принялась мыть гору грязной посуды.
— Лариса, а чай будет? — крикнула Тамара. — Мы тут с мамой пирожных к чаю купили.
— Сейчас сделаю, — отозвалась Лариса, ополаскивая последнюю сковородку.
— Да не торопись, — великодушно разрешила Елизавета Петровна. — Можешь ещё и пирожные красиво на блюдо разложить. А то коробки на столе — некрасиво.
***
Через три дня Лариса сидела в небольшой кухне материнской квартиры, наблюдая, как Валентина Ивановна хлопочет у плиты. Здесь было тепло и уютно, пахло домашним борщом и свежеиспечёнными булочками.
— Доченька, почему ты такая бледная? — Валентина Ивановна поставила перед дочерью чашку дымящегося чая. — И похудела, кажется.
— Просто устала, мам, — Лариса обхватила тёплую чашку ладонями. — Опять весь день у Елизаветы Петровны готовила на весь их клан. Восемь человек было, представляешь?
— А Артём тебе не помогал? — Валентина Ивановна села напротив дочери, внимательно вглядываясь в её лицо.
— Артём с мужиками сидел в гостиной, — Лариса горько усмехнулась. — Футбол обсуждали. Говорит, женское дело — на кухне стоять. Мужчина, видите ли, не должен заниматься «бабскими делами».
— Да что ты такое говоришь! — возмутилась Валентина Ивановна. — Какие «бабские дела»? Семья — это общее дело!
В этот момент в кухню вошла тётка Зоя, сестра Валентины Ивановны. Высокая, энергичная женщина лет пятидесяти, она сразу заметила расстроенное лицо племянницы.
— Что случилось? — Зоя села рядом с Ларисой. — Опять этот твой барин командует?
— Зоя, не начинай, — предупреждающе произнесла Валентина Ивановна.
— А что не начинай? — Зоя покачала головой. — Лариска, сколько можно это терпеть? Ты же работаешь больше него! Ты и дома как прислуга, и на работе вкалываешь с утра до ночи!
— Тётя Зоя, всё не так плохо, — слабо возразила Лариса.
— Как не так плохо? — Зоя вскинулась. — Девка вкалывает и дома, и на работе, а этот барин только указывает! «Подай», «принеси», «приготовь»! А сам что делает? В телевизор пялится да с дружками пиво пьёт!
— Зоя, не лезь в чужие семейные дела, — попыталась остановить сестру Валентина Ивановна.
— Это не чужие дела, это моя племянница! — Зоя повернулась к Ларисе. — Слушай меня внимательно, девочка. Я тридцать лет замужем была, знаю, о чём говорю. Если мужчина не уважает жену, не ценит её труд — это никогда не изменится. Только хуже станет.
— Но я же люблю его, — тихо сказала Лариса.
— Любовь — это дорога с двусторонним движением, — мягко произнесла Зоя. — А у вас что получается? Ты отдаёшь всю себя, а он только берёт. Это не любовь, это эксплуатация.
Валентина Ивановна налила чаю и себе:
— Может, стоит серьёзно поговорить с ним? Объяснить, как ты себя ощущаешь?
— Я пыталась, мама. Он говорит, что я преувеличиваю, что его мать меня в семью приняла и я должна быть благодарна.
— Приняла? — фыркнула Зоя. — Как бесплатную кухарку приняла! Лариска, да у тебя золотые руки, образование отличное, работаешь в серьёзной компании! Ты сама по себе целостная личность, а не приложение к своему мужу!
Лариса молчала, медленно помешивая чай ложечкой. В материнской кухне она всегда ощущала себя по-другому — не измотанной домработницей, а любимой дочерью, умной женщиной, человеком со своим мнением.
— Знаешь что, — сказала Валентина Ивановна, — приезжайте к нам на выходных. Отдохнёшь, а заодно и Артёма в другой обстановке увидишь.
— Он не захочет, — вздохнула Лариса. — Говорит, что у вас атмосфера тяжёлая.
— Тяжёлая? — переглянулись сёстры.
— Да, он считает, что вы слишком много говорите о правах женщин, о равенстве. Его это раздражает.
Зоя хмыкнула:
— Понятно. Ему хочется, чтобы все вокруг подтверждали его право на безраздельную власть в семье. А мы, как назло, считаем тебя равной ему личностью.
***
Пятничный вечер обещал быть обычным, но судьба распорядилась иначе. Артём распахнул дверь квартиры с такой силой, что створка ударилась о стену. Лицо его пылало от злости, глаза сверкали недобро.
— Опять твоя мамаша звонила! — выпалил он, даже не поздоровавшись. — Зовёт на праздники к себе! Надоела уже со своими приглашениями!
Лариса подняла голову от книги, которую читала в гостиной. Сердце её тревожно сжалось — она знала этот тон.
— Артём, — мягко произнесла она, отложив книгу, — мы уже месяц у твоих были три раза, а у моих — ни разу. Может быть, стоит…
— Стоит? — перебил её муж, яростно стаскивая пиджак. — Потому что у моих нормальная атмосфера, а не сборище истеричек! Твоя тётка Зоя меня бесит со своими советами! Лезет во всё подряд!
— Не говори так о моей семье! — возмутилась Лариса, вскакивая с дивана. — Они хорошие люди!
— А что, правду нельзя? — Артём направился к бару и налил себе щедрую порцию коньяка. — Твоя мать вечно лезет не в своё дело, тётка — та ещё змея языкастая! А твоя бабка вообще деспот в юбке!
Лариса ощутила, как внутри неё растёт возмущение.
— Зато твоя мама святая? — резко ответила она. — Которая меня как прислугу использует? «Лариса, сбегай в магазин», «Лариса, приготовь ужин», «Лариса, прибери в доме»!
— Не смей так о моей матери! — рявкнул Артём, с силой поставив бокал на стол. — Она тебя в семью приняла как родную!
— Приняла? — горько рассмеялась Лариса. — Я для неё бесплатная кухарка и горничная! За четыре года брака она ни разу не поинтересовалась моими делами!
— Ты неблагодарная! — бросил Артём и удалился в спальню, громко хлопнув дверью.
***
Субботнее утро встретило Ларису ярким солнцем и относительным спокойствием. Артём уехал к друзьям на дачу, и она решила воспользоваться этим временем для покупки подарков. Приближались новогодние праздники, а у мамы скоро был день рождения.
В торговом центре Лариса методично обходила магазины. Свекрови выбрала красивый набор полотенец из египетского хлопка — качественный и практичный подарок. Для Тамары купила французские духи, которые та давно хотела.
В ювелирном магазине её взгляд упал на изящный серебряный браслет с топазами. Мама давно мечтала о таком украшении, но никогда не могла себе позволить. Лариса знала — скоро у матери юбилей, пятьдесят пять лет.
— Этот браслет, пожалуйста, — попросила она продавца.
— Двадцать пять тысяч рублей, — объявила девушка за прилавком.
Лариса на секунду замешкалась. Сумма была немалая, но ведь это её собственные деньги, накопленные за полгода из зарплаты. Мама заслужила этот подарок.
— Беру, — решительно сказала она.
Выходя из магазина с покупками, Лариса столкнулась с Мариной, золовкой. Сестра Артёма всегда появлялась в самые неподходящие моменты.
— Привет, Ларочка! — сладко пропела Марина. — О, подарочки покупаешь? Маме что взяла?
— Набор полотенец, — честно ответила Лариса, показывая красивую упаковку.
— А в ювелирном что делала? — прищурилась Марина. — Видела тебя там через витрину.
— Маме браслет купила. У неё юбилей скоро.
Марина многозначительно кивнула:
— Понятно. Артём знает?
— А зачем ему знать? — удивилась Лариса. — Это мой подарок маме на её день рождения.
— Ну-ну, — протянула золовка. — Интересно получается… А сколько стоил браслетик?
— Марина, это не твоё дело, — холодно произнесла Лариса.
— Всё моё дело, когда дело касается моего брата, — парировала та. — Ладно, увидимся!
И умчалась, оставив Ларису с неприятным предчувствием.
***
Вечером того же дня телефон Артёма настойчиво трезвонил. Он лежал на диване, смотрел футбол и не спешил отвечать. Но звонки не прекращались.
— Да! — раздражённо буркнул он в трубку.
— Артёмка, дорогой, — зазвенел голос золовки Марины, — ты знаешь, что твоя жёнушка тёще браслет за двадцать пять тысяч купила? А нашей маме — полотенца!
— Что?! — Артём подскочил на диване. — Ты уверена?
— Видела собственными глазами! В ювелирном была, чек пробивали при ней! Представляешь наглость? Твоей матери — тряпки за копейки, а своей мамашке — золото-бриллианты!
— Это серебро с топазами, — машинально поправила Лариса, которая как раз входила в комнату.
Артём резко повернулся к жене:
— Значит, правда? Ты потратила двадцать пять тысяч на свою мать?
— Марина, я перезвоню, — бросил он в трубку и отключился.
— Покажи чек из ювелирного! — потребовал он.
— Какой чек? — Лариса напряглась, понимая, что скандала не избежать.
— Не прикидывайся дурочкой! Марина тебя видела! Двадцать пять тысяч за браслет!
— Артём, это мои деньги, — спокойно ответила жена. — Я их заработала.
— Твои деньги в моём доме? — взорвался муж. — Ты издеваешься? Моей матери — полотенца, а своей — украшения?
— У твоей матери полный шкаф украшений! И если хочешь сам купи, кто тебе запрещает. — не выдержала Лариса. — Ты, Марина — все вы дарите ей подарки! А у моей мамы я и сестра!
— Тогда дари ей из своих копеек на косметику! А серьёзные деньги должны идти на мою семью!
— На твою семью? — тихо переспросила Лариса. — А я тебе кто?
— Ты моя жена! И обязана уважать моих родных!
***
Утро субботы началось со звонка Елизаветы Петровны. Артём ещё спал, когда телефон разорвался трелью.
— Сынок, — взволнованно говорила свекровь, — дочь мне всё рассказала. Как это понимать? Лариса моему подарку предпочитает подарки своей семье?
— Мам, не расстраивайся, — сонно пробормотал Артём.
— Не расстраиваться? Я ей золотые серьги дарила на день рождения в прошлом году! А она мне — полотенца! А своей матери — браслет за мои же деньги!
— За какие твои деньги? — не понял Артём.
— Ты мой сын, твоя зарплата — наше семейное достояние! А эта неблагодарная тратит деньги на посторонних людей!
— Мама — не посторонний человек, — вмешалась в разговор Лариса, которая слышала крики из трубки.
— А моя мать тебе кто? — накинулся на неё Артём. — Чужая?
— Елизавета Петровна, — обратилась Лариса к трубке, — это подарок моей маме на день рождения. На мои собственные деньги.
— Собственные деньги! — возмутилась свекровь. — В семье не должно быть «собственных» денег! Всё должно быть общее!
— Тогда почему подарки своим детям вы покупаешь, не советуясь со мной? — парировала Лариса.
— Потому что я мать! — заорала Елизавета Петровна. — И ты мне не указ!
— Мама, мы разберёмся, — поспешно сказал Артём и отключил телефон.
В квартире повисла напряжённая пауза. Лариса молча пошла на кухню готовить завтрак, а Артём остался в спальне, обдумывая ситуацию. Он понимал — это только начало.
***
Воскресенье принесло новую волну конфликтов. К обеду приехал Игнат, лучший друг Артёма. Мужчины сидели на кухне, пили пиво и обсуждали женское коварство.
— Артёмка, — говорил Игнат, покачивая головой, — ты мужик или тряпка? Моя бы так сделала — вещи бы на лестничную площадку полетели!
— Да знаю я, — мрачно отвечал Артём. — Но она же не чужая…
— Не чужая! — фыркнул друг. — А ведёт себя как чужая! Думает только о своих родственниках!
В этот момент зазвонил телефон. Звонила Марина.
— Артёмка, — трещала она в трубке, — ты знаешь, что я случайно слышала разговор твоей жёнушки с тёткой? Стояла под окнами, они на балконе разговаривали!
— И что они говорили? — напрягся Артём.
— Тётка спрашивала, как дела с мужем. А Лариса отвечала: «Да надоел он мне со своей мамашей. Всё время указывают, как мне жить». Представляешь? О тебе так отзывается!
Артём побагровел от злости. Игнат сочувственно покачал головой.
— Слышал? — спросил Артём у друга.
— Слышал. Неуважение полное. Ты что, позволишь так с собой обращаться?
— Не позволю! — решительно заявил Артём.
***
Понедельник выдался тяжёлым. Артём весь день обдумывал услышанное. К вечеру он окончательно созрел для решительных действий. Когда Лариса вернулась с работы, он встретил её в прихожей.
— Собирай вещи и проваливай к своей мамочке! — выпалил он без предисловий. — Надоело терпеть это неуважение!
— Что? — Лариса застыла с ключами в руках. — Ты о чём?
— О том, что слышала! Не хочешь жить по-человечески — катись отсюда! Квартира моя, я за неё плачу!
— Артём, ты серьёзно? — недоверчиво спросила жена. — Из-за подарка маме ты меня выгоняешь?
— Не только из-за подарка! — взорвался он. — Думаешь, я не знаю, как ты за моей спиной с тёткой своей меня обсуждаешь? Сестра слышала ваш разговор!
— Подслушивала, значит? — холодно уточнила Лариса.
— Не важно! Важно, что ты меня не уважаешь! Завтра чтоб тебя здесь не было! И ключи оставь!
Лариса молча прошла в гостиную, достала телефон и набрала номер:
— Бабушка Клава? Это я, Лариса. Можешь приехать? Очень срочно нужна твоя помощь.
— Что случилось, внученька? — обеспокоенно спросил знакомый голос.
— Артём меня выгоняет из квартиры. Говорит, что она его.
— Ах, вот как… — в голосе пожилой женщины зазвучали стальные интонации. — Еду немедленно. Жди.
***
Через два часа после отъезда Ларисы в дверь зазвонили. Долго, настойчиво, словно кто-то торопился. Артём нехотя оторвался от бокала и направился к входной двери, бросив через плечо:
— Игнат, наверное, что-то забыл.
Но когда он распахнул дверь, на пороге стояла незнакомая пожилая женщина. Высокая, с прямой спиной и внимательными серыми глазами, она излучала спокойную уверенность. Возраст выдавали лишь седые волосы, аккуратно убранные в причёску, и тонкие морщинки у глаз.
— Клавдия Фёдоровна Воронцова, — чётко произнесла она, не дожидаясь вопросов. — Мне нужно забрать документы на квартиру.
Артём моргнул несколько раз, пытаясь сообразить.
— Какие документы? — растерянно спросил он, невольно отступив на шаг.
— На эту квартиру, — женщина сделала едва заметный жест рукой в сторону прихожей. — Она моя. Я сдавала её вам по просьбе внучки. Но раз вы её выгоняете, договор аренды расторгнут. У вас час на сборы.
Артём открыл рот, потом закрыл. Мир вокруг него словно покачнулся.
— Это… это какая-то ошибка! — выдавил он наконец. — Я же снимаю у агентства! У меня есть договор!
— Агентство — всего лишь посредник, молодой человек, — Клавдия Фёдоровна достала из сумочки папку и извлекла оттуда несколько документов. — Вот свидетельство о собственности. Дата регистрации — восемнадцатый год. Моё имя видите?
Артём вглядывался в официальные печати, в знакомый адрес, написанный чёрными буквами.
— Лариса не говорила вам, что квартира моя? — продолжала бабушка, слегка наклонив голову. — Странно. Обычно такие вещи обговариваются между супругами. Час пошёл, кстати.
В этот момент во дворе послышался хлопок автомобильных дверей. Артём обернулся и увидел знакомую машину — приехала Елизавета Петровна. С ней были Марина и дядя Фёдор. Артём судорожно набрал номер матери ещё полчаса назад, умоляя о поддержке.
— Артёмушка! — свекровь поднималась по лестнице, тяжело дыша. — Мы примчались, как только…
Она остановилась, увидев незнакомую женщину в дверном проёме.
— Что здесь происходит? — требовательно произнесла Елизавета Петровна, выпрямляясь во весь рост.
— Выселение нарушителей договора, — невозмутимо ответила Клавдия Фёдоровна, окинув прибывших спокойным взглядом. — Ваш сын выгнал мою внучку из дома, значит, и сам должен отсюда съехать.
— Да что вы себе позволяете! — вспыхнула Елизавета Петровна. — Мы здесь день рождения отмечаем! У нас гости!
— В моей квартире? — брови Клавдии Фёдоровны поднялись выше. — Без моего разрешения? Боюсь, это невозможно.
Марина, до этого молчавшая, вдруг подалась вперёд:
— Артём, объясни этой… даме, что она не может просто прийти и выставить нас на улицу!
— Могу, — Клавдия Фёдоровна развернула документы так, чтобы все видели печати. — И сделаю это. Всем на выход. Или я вызываю участкового.
— Это абсурд! — закричала Марина. — Артём, сделай же что-нибудь!
Но Артём стоял, побледневший, словно его окатили ледяной водой. В голове проносились мысли о кредитах, которые он оформлял тайком от Ларисы — на машину, на отпуск, на подарки маме. О долгах, которые росли каждый месяц. Без этой квартиры, без Ларисиной зарплаты, без её помощи…
— Лариса… — пробормотал он, поворачиваясь к жене, которая всё это время молча наблюдала сцену из кухни. — Лариса, давайте спокойно поговорим. Может быть, мы сможем…
— Поздно, — отрезала жена. — Бабушка, я уже забрала всё необходимое. Документы и вещи в машине.
— Вот и замечательно, внученька, — Клавдия Фёдоровна одобрительно кивнула. — А вы, — она повернулась к родственникам Артёма, — прошу освободить помещение. Немедленно.
— Это издевательство! — завопила Елизавета Петровна. — Где мы теперь будем праздновать?
— Это ваши проблемы, — сухо заметила бабушка. — У меня есть номер участкового. Очень отзывчивый молодой человек.
Дядя Фёдор, который до сих пор молчал, потянул Елизавету Петровну за рукав:
— Лиза, идём отсюда. Видишь же — документы у неё в порядке.
— Но как же так! — причитала свекровь, натягивая пальто. — Артём, ну скажи же что-нибудь!
Артём метался между коробками и сумками, пытаясь собрать хотя бы самое необходимое. Руки тряслись — то ли от злости, то ли от осознания катастрофы.
— Лариса, — попробовал он ещё раз, — мы же можем всё обсудить. Я готов…
— На что ты готов? — жена обернулась к нему. — Извиниться перед мамой и тётей? Признать, что они не хуже твоей родни? Перестать врать о деньгах?
Артём замер с рубашкой в руках.
— Ты знала про кредиты?
— Конечно, знала. Думаешь, я слепая? Звонки коллекторов, твоя нервозность при разговорах о деньгах… Только я ждала, что ты сам расскажешь.
Игнат, который прятался в комнате, выглянул в коридор:
— Артём, может, мне лучше уйти?..
— Да, — твёрдо сказала Клавдия Фёдоровна. — Всем лучше уйти.
Елизавета Петровна, Марина, дядя Фёдор и смущённый Игнат медленно выходили из квартиры под пристальным взглядом пожилой женщины. Артём тащил наспех собранные сумки, спотыкаясь на каждой ступеньке.
— Ты об этом пожалеешь! — крикнула Елизавета Петровна, обернувшись к Ларисе на последней лестничной площадке. — Думаешь, легко найти такого мужа, как мой сын?
— Не пожалею, — спокойно ответила Лариса. — И такого мужа искать не собираюсь.
Дверь закрылась, и в квартире воцарилась удивительная тишина.
— Спасибо, бабушка, — Лариса обняла Клавдию Фёдоровну.
— Не за что, милая. Я же не могла позволить, чтобы с моей внучкой так обращались в моём же доме.
— А документы действительно твои?
— Конечно. Думала, ты догадываешься. Эту квартиру я купила ещё до того, как ты вышла замуж. На всякий случай. Мало ли что в жизни случается.
Через месяц развод был оформлен. Артём перебрался к матери в её однокомнатную квартиру. Долги продолжали расти, коллекторы звонили каждый день. Лариса осталась в бабушкиной квартире и встретила Новый год в компании мамы Валентины Ивановны, тёти Зои и сестры.
За праздничным столом они говорили о планах на будущее, о путешествиях, которые теперь можно себе позволить, о свободе выбирать, с кем проводить время.
***
Прошел год. Артём жил у матери в тесной однокомнатной квартире, где каждое утро начиналось с взаимных упреков.
— Артём, убери уже свои вещи с дивана! — кричала Елизавета Петровна, собираясь на работу. — Тут жить невозможно!
— А куда мне их убирать? — огрызался сын, натягивая мятую рубашку. — В шкаф они не помещаются!
— Может, пора найти свое жилье? Тебе уже тридцать лет!
— На что снимать? Зарплата копеечная, кредиты душат!
Каждый день повторялся этот диалог. Елизавета Петровна мечтала выставить сына за дверь, но не решалась. Все-таки родная кровь. А Артём цеплялся за бесплатное жилье, понимая, что больше ему деваться некуда.
Между тем Лариса превратила подоконники бабушкиной квартиры в настоящий ботанический сад. Фиалки соседствовали с геранью, плющ обвивал оконные рамы, а на полочках теснились кактусы и суккуленты. По утрам она поливала свой зеленый мир, наблюдая, как солнце играет в листьях. Она была по-настоящему счастлива — в доме, где никто не командовал ей и не унижал ее близких.
