Я стояла у подъезда в домашних тапочках и летнем халате, прижимая к груди наспех собранную сумку.
Мартовская духота давила, но меня колотило как в лихорадке.
Телефон, документы, смятые купюры из кошелька. Вот и всё, что успела схватить.
Андрей, мой муж, смотрел на меня сверху, с третьего этажа, а его лицо, освещенное тусклым фонарем, казалось, превратилось в маску.
Десять лет вместе, а я как будто впервые его увидела.
«Квартира моя! Даже не смей дергаться!» — эти слова все еще звенели в ушах.
Я машинально потерла плечо. Там, где муж грубо схватил меня, выталкивая за дверь, наверняка останется синяк. Никогда раньше Андрей не позволял себе такого.
Я присела на лавочку, пытаясь собраться с мыслями.
В голове крутились обрывки сегодняшнего вечера: как готовила его любимые котлеты с грибным соусом, как случайно взяла его телефон вместо своего. Они у нас были одинаковые, только чехлы разные.
А потом прочитала сообщения от некой Марины:
«Котик, я забронировала нам отель в Турции. Тот самый, который тебе сильно понравился. Пятизвёздочный».
И ее фотографии… Она была молодой, ухоженной. Из числа тех дамочек, которые каждую неделю делают маникюр и снимают сторис в фитнес-клубе.
Три часа ночи.
В руках две тысячи и мелочь. До зарплаты учителя младших классов (целых 43 тысячи!) еще неделя. Банковская карта осталась дома, в спешке совсем забыла про нее.
А ведь я сегодня собиралась заказать билеты к свекрам на каникулы, хотела сделать Андрею сюрприз. Теперь вот сама сижу, как бездомная.
Всё изменилось после командировки мужа в Краснодар.
Супруг вернулся другим человеком, для которого теперь всё делалось не так. То суп пересолен, то рубашки плохо выглажены. А ведь раньше сам готовил по выходным, любил экспериментировать с новыми рецептами. Мы вместе ходили на рынок, выбирали специи, свежие овощи.
Стоп.
Это было две недели назад. Значит уже тогда он…
Я достала телефон и быстро зашла в банковское приложение. Так и есть: пока супруг был в командировке, снял почти все деньги с общего счёта. Осталось 12 тысяч из 180. И это при том, что я туда каждый месяц половину зарплаты складывала. Мы копили на новую машину.
Вдруг завибрировал телефон. Пришло сообщение от соседки Татьяны Петровны:
«Лена, у вас всё нормально? Слышала крики».
Женщина всегда за всех переживала, даже записки в подъезде развешивала, когда горячую воду отключали, чтобы все знали.
Через пять минут я уже сидела на ее кухне с цветастыми занавесками и коллекцией магнитиков на холодильнике. Грела руки о чашку с ромашковым чаем, пока она доставала из шкафа постельное бельё и старый плед.
— Знаешь, Леночка, — сказала соседка, присаживаясь рядом, — я ведь тоже через такое прошла. Двадцать лет назад муж вот так же… Только я тогда с двумя детьми осталась. Но справилась. И ты справишься. А пока поживешь у меня, утро вечера мудренее.
Лежа на раскладушке в её гостиной, я смотрела на мерцающий экран телефона.
Андрей не звонил, не писал.
Завтра первым делом нужно найти юриста. Квартиру мы покупали в браке, значит половина моя. И ещё позвонить в школу и предупредить завуча. Все-таки последняя неделя четверти, а у меня второй «А» класс и годовые оценки.
***
Татьяна Петровна оказалась удивительным человеком. За эти две недели я узнала её лучше, чем за пять лет соседства.
По утрам она варила крепкий кофе, добавляя корицу, «чтобы день был бодрым».
Вечерами мы обсуждали сериалы, которые она смотрела на Иви (я даже не подозревала, что у неё есть подписка).
Она рассказывала о своей работе в библиотеке, о том, как отбивалась от чиновников, пытавшихся закрыть детский отдел.
Я помогала ей освоить современные технологии. Теперь она заказывала продукты через интернет, а с внуками общалась в Telegram.
На третий день я собрала вещи, так как нашла комнату в коммуналке за 15 тысяч.
Татьяна Петровна молча выслушала и уверенно сказала:
— А теперь садись, будем ужинать. И даже не думай никуда уходить. Что я, не понимаю, как тяжело одной?
Спорить с ней было бесполезно. Но дискомфорт не отпускал.
Я заметила, что она стала покупать больше продуктов. Хотя я всегда оставляла ей деньги на тумбочке, женщина никогда их не брала.
А однажды я услышала, как она шепотом разговаривает по телефону в ванной: не хотела беспокоить меня своими разговорами с дочерью.
В школе навалилось много работы: конец четверти, отчёты, родительские собрания. Мой второй «А» притих, даже Димка перестал рисовать комиксы на полях тетради.
На перемене Марина Сергеевна, учительница русского, осторожно спросила:
— Может тебе взять больничный? Выглядишь неважно.
Я только отмахнулась. Работа помогала мне не думать и забыть о семейных проблемах хотя бы на несколько часов.
Сложнее всего было возвращаться домой.
Каждый раз, проходя мимо своей бывшей квартиры, я замедляла шаг. За дверью остались любимые вещи: коллекция керамических слоников (первого подарила мама на восемнадцатилетие), книги с пометками на полях, альбомы с фотографиями. Фикус, который мы с Андреем купили на первую зарплату: он тогда еле помещался на подоконнике, а теперь достает до потолка.
Мужа встречала почти каждый вечер.
Он изменился. Вместо привычных джинсов и свитеров стал носить дорогие костюмы и начищенные туфли. Раньше говорил, что в таком виде чувствует себя «как пингвин на пляже», а теперь…
Теперь при встрече делал вид, что не замечает меня. А я ловила себя на том, что разглядываю его “новую жизнь”: модная стрижка, брутальный парфюм, кожаный портфель вместо потрепанного рюкзака.
Юрист подтвердил, что квартира общая, так как куплена в браке. Моя доля была защищена законом.
Но подавать документы на раздел имущества я не спешила. Может из-за страха, может из-за глупой надежды, что всё ещё можно исправить.
В один из вечеров я сидела на кухне, проверяя контрольные по математике. Красная ручка закончилась, пришлось ставить оценки зелёной: дети обрадуются, они любят всё необычное.
Татьяна Петровна задремала под «Время покажет».
Внезапный звонок в дверь разбудил ее.
Я открыла, не посмотрев в глазок. Обычно в это время соседка снизу заходила за травяным чаем от бессонницы.
Однако на пороге стоял… Андрей.
— Лена, — сказал он тихо, даже не поздоровавшись, — нам надо поговорить.
***
— Я всё испортил. Прости меня, — супруг стоял в прихожей, не решаясь пройти дальше.
Татьяна Петровна тактично ушла к себе в комнату, но я знала, что она прислушивается к каждому слову. Да и как не прислушиваться, когда стены картонные.
— Испортил? — я горько усмехнулась. — Ты выбросил меня из дома посреди ночи. В тапочках. После десяти лет брака. Я для тебя кто? Кошка надоевшая?
— Я был неправ. Совершенно неправ, — мужчина провёл рукой по волосам, было заметно, как сильно он волнуется. — Эти две недели… Я как будто с ума сошёл. Марина — это ошибка, наваждение какое-то. Я порвал с ней все связи. Удалил номер, заблокировал везде.
Я молчала, внимательно разглядывая его лицо. Всё такое родное: и морщинка между бровей, и едва заметный шрам над верхней губой (след детской шалости).
Внутри всё дрожало, но я держалась.
— А как же ‘квартира моя’? Как же синяк на плече от твоей хватки? Как забыть твои глаза в ту ночь?
— Лена, я себя не узнаю. За десять лет пальцем тебя не тронул. Я… я просто запаниковал. Испугался, что ты всё узнала, что уйдёшь. И вместо того, чтобы остановиться, полетел в пропасть. Знаешь, как в том фильме… чем больше страх потерять, тем быстрее теряешь.
Муж сделал шаг вперед.
От знакомого запаха парфюма закружилась голова.
— Я люблю тебя. Всегда любил. Эти дни без тебя прошли в полной пустоте. Прихожу домой, а тебя там нет. Только стены. И твой запах везде — на подушке, в шкафу, даже на кухонных полотенцах.
Сердце предательски застучало быстрее. Я отвернулась к окну, пытаясь скрыть непрошеные слёзы.
— Как я могу тебе верить? После всего, что ты натворил?
— Дай мне шанс. Один шанс всё исправить. Я докажу, что достоин тебя. Помнишь, как в первый год брака я каждое утро оставлял тебе записки с признаниями? Я начну снова. И не только записки. Всё, что захочешь!
Мы проговорили до полуночи.
Супруг рассказал всё: про случайное знакомство в командировке, про Маринин напор и настойчивость, про собственную глупость.
Я видела, что он не врёт. Андрей никогда не умел врать, всегда начинал теребить мочку уха. Сейчас его руки спокойно лежали на коленях.
Татьяна Петровна вышла на кухню, когда мы уже собирали мои вещи.
— Береги её, — строго сказала соседка Андрею. — Такие, как она — редкость. И если что, моя дверь для Лены всегда открыта.
Дома супруг накрыл стол: любимое красное вино, паста с морепродуктами (сам приготовил!), свечи.
Мы говорили до рассвета. О нас, о будущем, о том, как чуть не потеряли главное. Вспоминали первые свидания, нелепые ссоры, примирения.
Утром я проснулась от запаха кофе.
Андрей уже собирался на работу. Сегодня у него была назначена важная встреча с инвесторами.
— Купить что-нибудь вкусное на ужин? — спросил муж, целуя меня в висок. Как раньше, как будто этих страшных двух недель и не было.
После его ухода я собиралась в школу, напевая любимую «Love me like you do». Достала из шкафа выглаженную блузку, проверила планы уроков. Сегодня у моих второклашек контрольная по математике, а значит надо быть в форме.
Внезапный телефонный звонок застал меня за сборами.
— Елена Сергеевна? Нотариус Ольга Михайловна беспокоит. По поводу наследства.
— Наследства? — я растерянно присела на край кровати. — Вы, наверное, ошиблись. У меня все родные живы, слава богу.
— Нет-нет, всё верно. Именно вы указаны как наследница. Очень важно встретиться сегодня. Когда вам удобно подъехать?
В голове промелькнула молниеносная мысль отказаться от встречи. У меня же уроки! Но что-то в голосе нотариуса заставило меня согласиться:
— Хорошо, я приеду к двум часам, после занятий.
***
— Присаживайтесь, Елена Сергеевна, — нотариус, женщина лет сорока в строгом костюме, указала на кресло. — Ваша история необычная, поэтому давайте по порядку.
Я машинально отметила семейные фото на её столе, аккуратную стопку бумаг, запах свежесваренного кофе.
— Ваш дедушка по отцовской линии, Николай Петрович Воронов, скончался месяц назад. Он оставил завещание на ваше имя.
— Но я… я никогда не знала ни отца, ни дедушку, — мой голос дрогнул.
Мама никогда не рассказывала об отце, только однажды обронила, что он ушёл ещё до моего рождения.
— Николай Петрович знал о вас. Следил за вашей жизнью издалека. Он был… состоятельным человеком. А вы — его единственная внучка.
Нотариус открыла папку:
— Согласно завещанию, вам переходит трёхкомнатная квартира в центре Санкт-Петербурга, дом в Анталии на первой линии моря с прямым выходом к морю, денежные средства в размере двадцати миллионов рублей и… — женщина сделала паузу, — килограмм золотых слитков, хранящихся в банковской ячейке.
Комната поплыла перед глазами. Я тут же потянулась к сумочке за телефоном:
— Простите, мне нужно позвонить мужу…
— Подождите, — она мягко коснулась моей руки. — Елена Сергеевна, сейчас я буду говорить не как нотариус, а как женщина. И прошу прощения заранее за то, что вмешиваюсь в ваши семейные дела.
Она сняла очки и со всей силы потерла переносицу:
— Я — жена Сергея Павловича, коллеги вашего мужа. Позавчера я ждала своего супруга в кафе ‘Брусника’. Знаете, возле их офиса. Андрей сидел за соседним столиком и не видел меня за перегородкой.
Моё сердце пропустило удар.
— Понимаете, в нашей конторе работает его старый приятель, Виктор. Он рассказал Андрею о вашем наследстве ещё неделю назад. И… простите, но у вашего мужа есть другая женщина. Ее зовут Марина. Я слышала весь их разговор.
Она помолчала, явно подбирая слова:
— Андрей говорил, что ему зачем-то нужно сыграть перед вами идеальное раскаяние. Что вы, простите за прямоту, ‘дура сентиментальная, которая сама прибежит обратно, главное немного поплакать’. Они планируют использовать ваше наследство в своих целях. Уже присмотрели квартиру в Москве.
— Я понимаю, как это звучит, — добавила она тише. — Может мне стоило промолчать. Но я сама женщина. И если бы со мной так… Просто будьте осторожны. Не подписывайте никаких документов, не посоветовавшись с юристом. И главное, не говорите пока мужу, что были у меня.
Я вышла из конторы на негнущихся ногах. Села на скамейку, достала телефон и посмотрела на экран. Три пропущенных от Андрея:
«Котик, как дела? Может пообедаем вместе?»
Слёзы текли по щекам, но внутри была пустота. Всё встало на свои места: и внезапное раскаяние, и романтический ужин, и возвращение домой именно сейчас. Муж ждал, когда я получу уведомление о наследстве. Готовил почву.
Вспомнились его слова: «Я докажу, что достоин тебя».
Теперь понятно, чего именно он считал себя достойным. Не меня, а денег моего неизвестного дедушки.
Снова завибрировал телефон. Пришло сообщение от Андрея:
«Купил твои любимые пирожные. Жду дома».
Раньше бы сердце растаяло от такой заботы. Теперь я видела фальшь в каждом его слове.
Я встала и расправила плечи. Обратной дороги не было. Впереди меня ждала новая жизнь.
И, может быть, теперь у меня появился шанс узнать историю своей семьи, своего отца, своего дедушки. Наконец-то…
***
Я не поехала домой. Позвонила в школу, сказалась больной. Впервые за пять лет работы.
Я села в кафе через дорогу от нотариальной конторы и заказала крепкий чай. Руки дрожали, когда набирала номер Татьяны Петровны.
— Детка, приезжай сразу ко мне, — сказала соседка, выслушав сбивчивый рассказ. — С вещами разберёмся потом.
Андрей звонил каждые полчаса. Я сбрасывала звонки, а потом просто выключила телефон.
В голове крутился вчерашний вечер: его «искренние» признания, «случайные» прикосновения, идеально сыгранное раскаяние. Тошнило от собственной наивности.
Ближе к вечеру я поехала домой. Зная, что Андрей ещё на работе, я быстро собрала самое необходимое: документы, ноутбук, любимых слоников (подарок мамы) и несколько платьев. Остальное было не важно.
В прихожей глаза упали на нашу свадебную фотографию. Счастливые лица, искренние улыбки.
Был ли Андрей настоящим тогда? Или всё это время играл, ждал подходящего момента?
***
Вечером, сидя на кухне у Татьяны Петровны, я написала Андрею сообщение:
«Я всё знаю. И про Марину, и про наследство. Заявление на развод получишь через суд. Не пытайся со мной связаться.»
Телефон взорвался звонками и сообщениями.
«Котик, ты что? Какое наследство?» «Лена, давай поговорим!» «Ты всё неправильно поняла!»
Я методично удаляла всё, не читая.
Через неделю курьер доставил документы от нотариуса.
Оказалось, дедушка оставил ещё и письмо. Он писал, что всю жизнь следил за мной издалека, гордился моими успехами. Что мой отец погиб в автокатастрофе, не успев узнать о моём существовании. Что хотел познакомиться, но не решался нарушить мою жизнь.
«Прости меня за трусость, — писал он. — Надеюсь, это наследство поможет тебе начать новую жизнь. Ты похожа на своего отца. Такая же светлая душа.
Андрей объявился через месяц. Умолял простить, клялся в любви. А потом, получив отказ, начал угрожать. Татьяна Петровна вызвала полицию.
Развод прошел быстро. Я не претендовала на общую квартиру, он не мог претендовать на мое наследство.
Говорят, он всё-таки уехал с Мариной. Куда-то в Китай или Таиланд.
Я продала квартиру в Питере и дом у моря. Купила небольшую студию в центре нашего города и открыла частную школу развития для младших классов.
Теперь у меня двадцать маленьких учеников, которые любят математику и запускают бумажные самолетики на переменах.
Недавно Татьяна Петровна спросила, не жалею ли я о случившемся. Я уверенно ответила, что нет.
А ещё я поняла, что настоящая любовь — это не романтические ужины и слёзные признания. Это забота Татьяны Петровны, тёплые письма неизвестного дедушки, искренние улыбки моих учеников.
Жизнь продолжается. И она прекрасна.
