Пятница началась как обычно. Алексей проснулся в семь, выпил кофе, поцеловал жену на прощание и уехал на работу в своём «Хёндае», за который они с Мариной всё ещё выплачивали кредит. Обычная пятница, ничем не примечательная. Он даже не предполагал, что к вечеру его жизнь рухнет, как карточный домик.
В половине одиннадцатого его вызвали к директору.
— Присаживайтесь, Алексей Владимирович, — Игорь Семёнович кивнул на стул напротив. Лицо у него было непроницаемым, но что-то в голосе насторожило.
Алексей сел, ощущая лёгкое тревожное покалывание в груди.
— Я сразу скажу, — начал директор, складывая руки на столе. — Ситуация неприятная, и мне очень жаль. Компания проходит через реструктуризацию. Головной офис принял решение о сокращении штата в региональных представительствах.
Алексей почувствовал, как земля уходит из-под ног.
— Ваша должность попадает под сокращение, — продолжал Игорь Семёнович. — С первого декабря вы освобождаетесь от обязанностей. Естественно, мы выплатим вам всё, что положено по закону — выходное пособие, компенсацию за отпуск. Кадры подготовят документы.
Алексей сидел, не в силах произнести ни слова. В голове пронеслось всё разом: машина, кредит, квартплата, продукты. И та самая кредитка, о которой не знала Марина. Сорок восемь тысяч рублей долга, которые он собирался закрыть после повышения. Повышения, которое обещали в январе. Повышения, которого теперь не будет никогда.
— Я понимаю, что это шок, — говорил директор. — Если нужна рекомендация, я с удовольствием напишу. Вы хороший специалист, Алексей Владимирович. Уверен, вы быстро найдёте новое место.
Хороший специалист. Быстро найдёте. Эти слова звучали как издевательство. Алексей работал в компании шесть лет, выкладывался, перерабатывал, даже в отпуск не всегда использовал полностью. И что? Один щелчок пальцев где-то в головном офисе — и ты никто.
Остаток дня прошёл как в тумане. Коллеги смотрели сочувственно — новость распространилась мгновенно. Кто-то пытался утешить, кто-то просто молчал, не зная, что сказать. К концу рабочего дня Алексей собрал свои вещи в коробку и вышел из офиса, чувствуя себя выброшенным на обочину жизни.
По дороге домой он пытался придумать, как сказать Марине. Может, подождать до понедельника? Нет, глупость. Она сразу поймёт, что что-то не так. Марина всегда чувствовала его настроение.
Когда он открыл дверь квартиры, жена стояла на кухне и помешивала что-то в кастрюле. Пахло борщом и свежим хлебом. Домашний уют, который теперь казался таким хрупким.
— Привет, — она обернулась с улыбкой, которая тут же погасла. — Лёша, ты чего такой? Что случилось?
Он поставил коробку с вещами на пол. Марина посмотрела на неё, потом на мужа. Улыбка окончательно исчезла с её лица.
— Меня сократили, — выдавил он.
Секунду она молчала, переваривая информацию. Потом выключила плиту и села на стул.
— Как сократили? Когда?
— Сегодня сказали. С первого декабря я свободен. — Он попытался усмехнуться, но получилось жалко.
Марина закрыла лицо руками. Алексей знал, что она сейчас считает в уме. Её зарплата — сорок две тысячи. Его было пятьдесят пять. Платёж по кредиту за машину — двадцать одна тысяча. Коммуналка — семь. Продукты, проезд, интернет, телефоны… На всё не хватит.
— Хорошо, — она подняла голову, и Алексей увидел в её глазах то, за что любил эту женщину — стальную решимость. — Не катастрофа. Будем искать тебе новую работу. У тебя есть опыт, квалификация. Найдём что-нибудь. А пока затянем пояса потуже.
Ему захотелось обнять её, прижать к себе и не отпускать. Она всегда была сильнее его. Но он не мог пошевелиться, потому что знал: самое страшное ещё впереди.
— Марин, — начал он и осекся.
Она насторожилась.
— Что ещё?
— Там… есть одна проблема.
— Какая проблема? — Голос стал жёстче.
Алексей сглотнул. Рот пересох.
— У меня есть долг.
— Какой долг? По машине? Я знаю. Мы планировали…
— Нет. Ещё один. По кредитке.
Тишина повисла тяжёлая, гнетущая. Марина смотрела на него так, будто видела впервые.
— Сколько? — спросила она наконец, и в её голосе прозвучало что-то холодное, отстранённое.
— Сорок восемь тысяч.
— Сорок восемь. — Она повторила цифру медленно, будто пробуя на вкус. — Тысяч.
— Марин, я собирался…
— Ты собирался?! — Она вскочила со стула так резко, что тот чуть не упал. — Ты собирался когда мне сказать? Когда коллекторы позвонят?!
— Мне обещали повышение в январе! — Он тоже повысил голос. — Я рассчитывал закрыть всё до того, как ты узнаешь. Плюс пятнадцать тысяч к зарплате, и за три-четыре месяца я бы…
— Повышение! — Марина рассмеялась, и этот смех был хуже крика. — Теперь-то какое повышение?! Лёша, ты понимаешь, что ты наделал?!
— Я не специально! Просто так вышло! Сначала машину чинили, потом тебе на день рождения хотел нормальный подарок купить, потом отец заболел, надо было на лекарства…
— Стоп, стоп, стоп! — Она выставила руки вперёд. — На какой кредитке? У тебя же не было кредитки!
Алексей молчал.
— Лёша, у тебя не было кредитной карты! Мы с тобой вместе решили, что не будем заводить! Специально! Чтобы не влезать в долги!
— Я оформил год назад, — пробормотал он. — Просто на всякий случай. А потом… ну, началось. То одно, то другое…
Марина прошлась по кухне, прижав руки к вискам.
— Я не верю. Я просто не верю, что это происходит. — Она обернулась к нему, и в глазах блеснули слёзы ярости. — Год?! Ты целый год скрывал от меня, что у нас долг?!
— Я не хотел тебя расстраивать…
— Не хотел расстраивать?! — Голос сорвался на крик. — Так ты решил подождать, пока всё совсем полетит в тартарары, да?! Ты влез в долги, а отдавать теперь я должна?! Ты совсем обалдел, дорогой мой?!
Алексей весь сжался. Он видел Марину сердитой, раздражённой, даже злой — но такой ярости в её глазах не было никогда.
— Я думал, успею закрыть, — повторил он тихо. — Честное слово, Марин. Я не хотел…
— Какая разница, чего ты хотел! — Она схватила со стола чашку и швырнула в раковину, где та разбилась вдребезги. — Важно, что ты сделал! Ты соврал мне! Ты принимал решения, которые касаются нас обоих, за моей спиной!
— Марина…
— Заткнись! — Она подняла руку. — Просто заткнись! Мне надо подумать.
Она вышла из кухни, хлопнув дверью. Алексей услышал, как хлопнула дверь спальни. Он остался стоять посреди кухни, чувствуя себя полным ничтожеством.
Суп на плите медленно остывал.
Алексей не помнил, как прошёл вечер. Он сидел на диване, тупо уставившись в телевизор, где что-то показывали. Какие-то люди разговаривали, смеялись, но звуки не доходили до сознания. В голове крутилось одно: что теперь? Как выбираться из этой ямы?
Выходное пособие — это хорошо, но его хватит на два, максимум три месяца, если считать платежи и минимальные расходы. А если новую работу не найти быстро? Его специальность востребована, но на рынке сейчас не ахти — он сам видел вакансии, зарплаты там предлагают даже меньше, чем у него было. И конкуренция бешеная.
А ещё эти сорок восемь тысяч. Проценты капают каждый день. Если не платить, долг будет расти как снежный ком.
Около полуночи дверь спальни открылась. Марина вышла, с заплаканным лицом и красными глазами. Села напротив на кресло.
— Я посчитала, — сказала она устало. — Моей зарплаты хватит на коммуналку, продукты и проезд. Всё. На машину не хватит. На твою кредитку тем более.
Алексей кивнул. Он и сам это понимал.
— Варианта два, — продолжала Марина. — Либо ты берёшь у кого-то денег в долг и закрываешь кредитку, а машину мы пытаемся тянуть дальше. Либо продаём машину, закрываем все долги и как-то живём дальше.
— У кого я возьму такие деньги? — спросил он тихо. — У родителей? У твоих или у моих?
— У моих точно нет, — отрезала Марина. — Они сами еле-еле концы с концами сводят. У твоих?
Алексей покачал головой. Отец получает немного, у матери маленькая пенсия. Живут на копейки. Последний раз он сам им помогал, когда отцу лекарства понадобились.
— Значит, остаётся машину продавать, — констатировала Марина.
— Но там кредит! — возразил он. — Чтобы продать, надо сначала его закрыть. А у нас нет денег закрыть!
— Можно продать с обременением. Покупатель должен быть готов взять на себя кредит. Или найти того, кто купит дешевле, а разницу мы доплатим из выходного пособия.
Алексей сжал кулаки. Машина. Их «Хёндай», который они выбирали вместе три года назад. Он помнил, как Марина сияла, когда они подписывали договор. Это была их первая машина, их маленькая победа, символ того, что они поднимаются, что у них всё получается.
— Может, всё-таки попробовать занять? — пробормотал он. — Я могу попросить Витьку. Мы с ним ещё со школы дружим…
— Витя сам двоих детей кормит на одну зарплату, — отрезала Марина. — У него жена в декрете. Ты хочешь, чтобы его дети без нормальной еды остались ради наших долгов?
— Тогда Серёгу…
— У Серёги ипотека. Лёш, ты сам подумай! У кого в нашем окружении есть лишние пятьдесят тысяч? Да ещё чтобы они были готовы их дать просто так, неизвестно на какой срок, неизвестно, когда ты вернёшь?
Он молчал, потому что она была права. Не было у них таких друзей. Не было у них богатых родственников. Были обычные люди, которые так же с трудом сводили концы с концами.
— Машину, — сказал он наконец. — Будем продавать машину.
Марина кивнула. Встала и пошла обратно в спальню, даже не взглянув на него.
Алексей остался сидеть в темноте гостиной. За окном проехала машина, осветив комнату на мгновение. Он подумал, что после этого разговора что-то между ними изменилось. Не разрушилось окончательно, но треснуло. И он не знал, как это починить.
Суббота выдалась серой и промозглой. Алексей проснулся на диване — Марина так и не позвала его в спальню. Спина ныла, во рту был противный привкус. Он встал, побрёл в ванную, умылся холодной водой, глядя на своё отражение. Опухшее лицо, красные глаза, щетина. Жалкое зрелище.
На кухне Марина уже сидела с ноутбуком и чашкой кофе. Не предложила ему. Алексей налил себе сам, сел напротив.
— Я смотрю объявления, — сказала она, не отрывая глаз от экрана. — Машины похожие на нашу идут за семьсот-восемьсот. У нас остаток по кредиту сколько?
— Четыреста двадцать, — ответил он. — Ещё два года платить.
— Значит, если продадим за семьсот, останется двести восемьдесят. Минус твои сорок восемь — двести тридцать два. Это нам на жизнь на несколько месяцев. Пока ты ищешь работу.
Она говорила сухо, деловито, как бухгалтер на планёрке. Никакой эмоции в голосе.
— Я позвоню в банк в понедельник, — продолжила Марина. — Узнаю, как оформить продажу с досрочным погашением. Объявление дадим сегодня же. Чем быстрее продадим, тем лучше.
— Марин, — начал Алексей.
— Что?
— Прости.
Она наконец посмотрела на него. В глазах была усталость, какая-то безграничная, выматывающая усталость.
— Я не знаю, простила я тебя или нет, — сказала она тихо. — Я просто хочу решить эту проблему. А потом разберёмся.
— Я исправлюсь. Честно. Найду работу, всё верну, больше никогда…
— Лёш, не надо, — она покачала головой. — Не надо обещаний. Я наслушалась их. Просто делай. Ищи работу. Помоги продать машину. Вот и всё, что от тебя нужно.
Он кивнул, чувствуя, как внутри всё сжимается в болезненный узел. Она права. Слова сейчас ничего не стоят. Только поступки.
Объявление о продаже они дали в тот же день. Алексей сфотографировал машину со всех сторон, вычистил салон до блеска, даже отполировал кузов, хотя осень была дождливая и эффект продержался бы недолго. Но ему нужно было хоть что-то делать, чтобы не сойти с ума.
Звонки начались уже вечером. Первый покупатель приехал в воскресенье утром. Мужик лет сорока пяти, с брюшком, скептически осмотрел машину, покрутил головой и сказал, что даст максимум пятьсот, учитывая обременение. Алексей вежливо отказал.
Второй явился в понедельник вечером. Молодой парень, явно перекупщик, сразу начал искать недостатки. Нашёл царапину на заднем бампере, которой Алексей раньше даже не замечал, и стал настаивать на скидке. Предложил шестьсот двадцать. Алексей подумал и тоже отказал.
— Ты что творишь? — спросила Марина, когда парень уехал. — Это нормальная цена!
— Мы можем получить больше, — возразил Алексей. — Машина в хорошем состоянии, пробег небольшой. Семьсот — это реально.
— Каждый день проволочки — это проценты по твоей кредитке, — напомнила она. — Ты об этом подумал?
Он подумал. Конечно, подумал. Но какое-то глупое упрямство не давало согласиться. Может, последняя попытка сохранить хоть что-то.
Третий покупатель приехал в среду. Женщина лет тридцати, с ребёнком на руках. Она внимательно осмотрела машину, села за руль, проверила всё, что можно. Потом сказала:
— Мне нравится. Я готова дать шестьсот пятьдесят. Завтра могу перевести задаток, остальное — когда оформим в банке.
Алексей посмотрел на Марину. Она едва заметно кивнула.
— Хорошо, — сказал он. — Договорились.
Женщина улыбнулась, и Алексей вдруг подумал, что для неё это радостное событие. Она покупает машину, может быть, тоже первую. А для него это крах, конец чего-то важного.
Оформление заняло неделю. Банк, документы, переводы, подписи. Всё это время Алексей ходил как в тумане. Днём рассылал резюме, звонил по вакансиям, ездил на собеседования. Вечером возвращался домой, где Марина встречала его вежливым, но холодным вопросом: «Ну как?»
Результатов не было. Две компании отказали сразу. В третьей сказали, что перезвонят, но не перезвонили. В четвёртой предложили зарплату на пятнадцать тысяч меньше, чем было у него раньше. Он сказал, что подумает.
— Соглашайся, — сказала Марина, когда он рассказал ей. — Сорок тысяч — это лучше, чем ничего.
— Но этого не хватит даже на нормальную жизнь! — возразил он. — Вдвоём мы будем получать восемьдесят две. С учётом всех расходов останется копейки!
— Лёша, у нас нет выбора, — устало сказала она. — Бери, что дают. Будешь дальше искать, найдёшь что-то лучше — уволишься. Но сейчас нужны хоть какие-то деньги.
Он позвонил на следующий день и согласился. Выйти на новое место попросили через две недели.
Машину забрали в пятницу. Алексей передал ключи покупательнице, она расписалась в документах, улыбнулась ещё раз и уехала. Он стоял на парковке и смотрел вслед. Красный «Хёндай» скрылся за поворотом, и с ним скрылась целая глава их жизни.
Вечером Марина пересчитала деньги. После выплаты кредита и закрытия карты оставалось двести пятнадцать тысяч. Это было их подушкой безопасности на ближайшие месяцы.
— Ну вот, — сказала она, откладывая калькулятор. — Выжили.
— Пока, — добавил Алексей.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
— Знаешь, Лёш, я всё думаю, — начала она. — Если бы ты сразу сказал мне про эту кредитку, год назад… Мы бы вместе решали. Может, урезали бы расходы, может, я бы подработку нашла. Но мы справились бы. Вдвоём.
— Я боялся, — признался он. — Боялся, что ты разозлишься, что подумаешь, будто я безответственный идиот.
— А я и так теперь так думаю, — сказала Марина. — Но дело не в кредитке, Лёш. Дело в том, что ты не доверял мне настолько, чтобы сказать правду. Я твоя жена, мы семья. Мы должны быть честными друг с другом. Это же основа всего.
Алексей опустил голову. Она была абсолютно права, и от этого становилось ещё горше.
— Я исправлюсь, — повторил он.
— Посмотрим, — вздохнула Марина и встала. — Я спать. Ты тоже иди. Тебе в понедельник на новую работу.
Она ушла в спальню. Алексей ещё немного посидел на кухне, глядя в окно. На улице моросил дождь, редкие прохожие спешили под зонтами. Жизнь продолжалась, равнодушная к его проблемам.
Алексей выключил свет на кухне и пошёл в спальню. Марина лежала, отвернувшись к стене. Он осторожно лёг рядом, не прикасаясь к ней. Она не пошевелилась.
— Марин, — тихо позвал он.
— Что?
— Я правда постараюсь. Обещаю.
Тишина. Потом она чуть повернула голову:
— Не обещай. Просто делай.
Он кивнул в темноте, хотя она не видела. Закрыл глаза и попытался уснуть, гоня прочь мысли о том, что будет завтра, через месяц, через год. Одно он знал точно: хуже уже не будет. Дно пройдено. Теперь только вверх.
Медленно, мучительно, с болью — но вверх.
Прошло три месяца. Алексей работал на новом месте, привык к маленькой зарплате, к необходимости экономить на всём. Они с Мариной ездили на метро и автобусах, перестали ходить в кафе, сократили расходы до минимума. Это было непросто, но они справлялись.
Отношения понемногу восстанавливались. Марина оттаяла — не сразу, не быстро, но всё-таки. Иногда она даже улыбалась ему, как раньше. Иногда брала за руку. Это были маленькие победы, но они грели душу.
В феврале Алексею позвонили из той компании, где он был на собеседовании в декабре. Сказали, что готовы сделать предложение — зарплата на десять тысяч больше, чем на прежнем месте. Он согласился не раздумывая.
— Видишь, — сказала Марина, когда он рассказал ей новость. — Всё получается. Постепенно.
— Да, — кивнул он. — Постепенно.
Они стояли на кухне, той самой, где три месяца назад всё рухнуло. Где Марина кричала на него, где разбилась чашка, где он чувствовал себя самым последним ничтожеством. Но сейчас эта кухня была прежней — уютной, тёплой, домашней. Как будто ничего не было.
Хотя нет. Было. И они оба это помнили. Но шрамы затягивались, и это давало надежду.
— Лёш, — Марина подошла к нему и обняла. — Я горжусь тобой. Ты справился. Мы справились.
Он прижал её к себе, чувствуя, как внутри разливается тёплое, почти забытое чувство покоя. Да, они справились. Вместе. Как и должно было быть с самого начала.
Но главное, что самое страшное — ложь, недоверие, отчаяние — осталось там, в прошлом. А впереди был только путь вверх.
Медленно, но верно.
И на этот раз — вместе.
