— На что я жить буду, если вы в квартиру въедете?! — Тамара Ивановна била ладонью по столу с такой силой, что подпрыгивала сахарница.
Вечерняя кухня пропиталась запахом корвалола и подгоревших котлет. Лена сидела напротив свекрови с каменным лицом, сцепив руки в замок на коленях. Её муж Андрей молча поправлял очки и смотрел в сторону окна, где за тюлевой занавеской темнел февральский вечер. Атмосфера висела тяжёлая, как перед грозой — только вместо раскатов грома звучали всхлипывания Тамары Ивановны.
— Мам, — начал было Андрей, но женщина тут же перебила его новой волной рыданий.
— Я всю жизнь на тебя положила! Одна тебя растила! А теперь что? На улицу меня выгоняете?
Лена прикусила губу. Ей хотелось напомнить, что никто никого не выгонял, что речь шла о квартире, которую Андрей унаследовал от отца. Но она молчала — за пять лет совместной жизни научилась.
***
Всё началось так хорошо. Они с Андреем познакомились на третьем курсе экономического факультета. Он — тихий очкарик, писавший лучшие курсовые на потоке. Она — активистка, организатор всех студенческих мероприятий. Казалось бы, что общего? Но притяжение оказалось сильнее различий.
После свадьбы молодожёны поселились у Тамары Ивановны — временно, как думали оба. Первые два месяца прошли относительно мирно. Свекровь умилялась, готовила по утрам блинчики, расспрашивала о планах.
— Леночка, кушай, кушай! Ты совсем худенькая! — Тамара Ивановна подкладывала третий блинчик.
— Спасибо, мам, я уже наелась.
Квартира Андрея, доставшаяся ему от рано у мер шего отца, давно сдавалась. Арендная плата исправно поступала на карточку Тамары Ивановны — «на хозяйство», как объяснял Андрей.
— А может, нам эти деньги откладывать? — робко предложила как-то Лена. — На ремонт той квартиры или ещё на что…
— Зачем откладывать? — отмахнулся Андрей. — Мама же на них хозяйство ведёт. Нам пока и так нормально.
Потом случилось предложение, от которого невозможно было отказаться. Крупная IT-компания искала экономиста для филиала в другом городе.
— Лена, смотри! — Андрей ворвался домой с сияющими глазами. — Сто пятьдесят тысяч в месяц! И квартира служебная!
— Ого! Но это же в Екатеринбурге…
— И что? Зато какие перспективы!
Зарплата — в три раза выше московской, служебная квартира, перспективы роста. Андрей согласился не раздумывая.
***
Пять лет пролетели как один день. Они обустроились в новом городе, завели друзей, даже подумывали о ребёнке. Но контракт закончился, а продлевать его компания не стала — кризис, оптимизация, сокращение региональных офисов.
Возвращение домой казалось логичным шагом. У Лены быстро нашлась работа — главный бухгалтер в строительной фирме. Андрей тоже получил несколько предложений. Оставалось решить жилищный вопрос.
— А почему бы нам не переехать в твою квартиру? — спросила как-то Лена, разбирая вещи в квартире свекрови.
Тамара Ивановна, до этого радушно суетившаяся с чаем и пирожками, вдруг застыла.
— В какую квартиру? — её голос стал ледяным.
— Ну, в ту, что от папы осталась, — пояснил Андрей. — Мы же думали там жить.
Дальше началось представление. Свекровь схватилась за сердце, потянулась к валидолу, начала причитать о неблагодарных детях. К вечеру того же дня она уже показывала соседке тетрадку, где аккуратным почерком были записаны все суммы арендной платы за последние пять лет.
— Вот, Валентина, смотри — сама зарабатываю! — гордо тыкала она пальцем в колонки цифр. — Никого не прошу, сама справляюсь!
Соседка сочувственно кивала и косилась на Лену, мывшую посуду у раковины.
***
Жить под одной крышей с Тамарой Ивановной становилось всё невыносимее. Дом пропитался запахом валерьянки и корвалола. Каждый вечер — стенания о болезнях, каждое утро — упрёки в чёрствости. Дважды за неделю вызывали скорую — «сердце прихватило».
Однажды Лена вернулась с работы особенно поздно — годовой отчёт, проверка, все дела. Тамара Ивановна лежала на диване в гостиной с театрально закинутой на лоб рукой.
— Я целый день одна, думала, что пом ру — а вы где? На чужих дядей работаете? — простонала она, не открывая глаз.
Андрей как раз снимал куртку в прихожей. Услышав материнские причитания, тяжело вздохнул.
— Мам, Лена работает. У нас у обоих работа. Нам нужны деньги, чтобы жить.
— Деньги, деньги… Только о деньгах и думаете! А о матери кто подумает?
В тот вечер Андрей твердо решился на переезд и сообщил матери:
— Мам, это моя квартира. Папа оставил её мне. Мы с Леной будем там жить.
Тамара Ивановна вскочила с дивана как ужаленная. Болезни мгновенно забылись.
— Твоя квартира? Твоя?! Да я столько лет её содержала! Ремонт делала! За коммуналку платила!
— Из денег от аренды платила, — тихо заметила Лена.
Свекровь повернулась к ней, глаза метали молнии:
— А ты вообще молчи! Приехала тут, квартиры чужие делить!
После этого разговора атмосфера в доме стала совсем невыносимой. Лена и Андрей начали активно решать вопрос с жильцами. Те согласились съехать через полтора месяца — искали квартиру поближе к метро.
Тамара Ивановна развернула настоящую во й ну. Звонила родственникам, жаловалась, что «дети отбирают деньги». Демонстративно собирала чемодан, грозилась уехать к сестре в деревню. Разумеется, никуда не уехала — через час уже сидела на кухне и язвительно комментировала каждое движение невестки.
За ужином она клала в тарелку Лены пересоленную до невозможности еду.
— Вот в своей квартире будете готовить, как хотите. Там хоть с голоду по ми райте, — бросала она, наблюдая, как Лена откладывает ложку.
В тот вечер Лена поняла: обратного пути нет. Либо они съезжают, либо их брак не выдержит.
***
Кульминация наступила через неделю. Очередной вызов скорой, фельдшер устало вздыхал, меряя совершенно нормальное давление. Соседи перешёптывались в подъезде — мол, сын с матерью измывается, довёл до сердечного приступа.
Лена не выдержала первой:
— Это не ваша квартира! — выпалила она, когда скорая уехала. — Мы не обязаны вас содержать! У вас есть пенсия, есть эта квартира. Вы здоровый человек, можете работать, если пенсии не хватает!
Тамара Ивановна открыла рот, готовая разразиться новой тирадой, но тут заговорил Андрей:
— Лена права, мам. Хватит манипулировать. Мы переезжаем, и точка.
Мать посмотрела на сына как на предателя. В её глазах читалось искреннее недоумение — неужели её мальчик, её Андрюшенька, встал на сторону «этой»?
Последние недели в доме свекрови тянулись как годы. Тамара Ивановна объявила им бойкот — демонстративно не разговаривала, гремела кастрюлями, включала телевизор на полную громкость.
Наконец, долгожданный день настал. Жильцы освободили квартиру. Лена и Андрей стояли на пороге своего жилья — обшарпанного, требующего ремонта, но своего.
— Да тут же жить невозможно! — всплеснула руками Тамара Ивановна, которая всё-таки пришла посмотреть. — Обои отклеиваются, линолеум весь в дырках!
— Ничего, справимся, — спокойно ответил Андрей.
Первую ночь они спали на надувном матрасе прямо посреди гостиной, среди коробок и сумок. Но оба чувствовали невероятную свободу. Никто не стонал за стенкой, не упрекал, не устраивал истерик.
— Знаешь, — сказала Лена, глядя в потолок с облупившейся краской, — я так счастлива.
Андрей притянул её к себе:
— Я тоже. Прости, что так долго не решался.
Утром они взялись за обустройство. Лена развешивала первые занавески — простые, белые, купленные в ближайшем магазине. Андрей прикручивал новую лампочку в коридоре — старая перегорела ещё при жильцах. Они смеялись над каждой мелочью, радовались как дети.
Тамара Ивановна не появлялась на пороге, но звонила каждый вечер. Жаловалась на одиночество, на болезни, на чёрствость молодого поколения. Андрей терпеливо выслушивал, но на предложения «вернуться домой» отвечал отказом.
***
Прошло несколько месяцев. Квартира преобразилась — новый линолеум, свежие обои, уютная мебель. Лена стояла у окна с чашкой утреннего кофе и думала: «Мы могли бы жить так уже давно. Если бы не отдавали деньги от аренды».
Тамара Ивановна постепенно смирилась. Нашла подработку в аптеке — фасовала лекарства. Теперь жаловалась соседкам, что «всё сама тянет», но в голосе уже не было прежнего надрыва.
— Может, позовём маму на ужин? — предложил как-то Андрей.
Лена кивнула. Они оба понимали: решение жить отдельно спасло не только их брак, но и отношения с Тамарой Ивановной. На расстоянии свекровь становилась почти милой — приносила домашние пирожки, рассказывала забавные истории из аптеки, даже иногда смеялась.
— Знаешь, — сказала она однажды, — может, оно и к лучшему. Я тут с подругами в театр начала ходить. Когда вы жили, всё некогда было.
Лена и Андрей переглянулись. В этом признании было больше правды, чем во всех предыдущих истериках. Тамара Ивановна привыкла быть жертвой, страдалицей, женщиной, положившей жизнь на алтарь материнства. А тут вдруг оказалось, что можно жить иначе — для себя, в своё удовольствие.
