Марина Петровна поставила на стол три чашки и внимательно посмотрела на сына с невесткой, которые расположились в её кухне словно хозяева. Их самоуверенность была написана на лицах — они пришли не просить, а объявлять решение.
— Мам, мы оставим мальчишек тебе на всё лето, — Дмитрий потянулся к вазе с печеньем, не дожидаясь приглашения. — Светка устала от них за год. Совсем измучилась.
— Да они просто невозможными стали! — Светлана поправила причёску и скривилась от досады. — Вечно что-то требуют, шумят, беспорядок разводят. А нам отдохнуть нужно наконец. Турция, море, экскурсии — всё оплачено. Представляете, сколько денег потратили на путёвки?
— Ах, какая трогательная жертва, — Марина Петровна медленно села напротив, тщательно подбирая слова. — И у меня для вас тоже новость. Дачу продаю. Окончательно и бесповоротно.
Светлана поперхнулась чаем, и её глаза округлились от ужаса.
— Как это — продаёте?! — в её голосе прозвучала неподдельная паника, граничащая с истерикой. — Вы что, с ума сошли? Это же наследство детей!
— А где твои внуки будут лето проводить? — Дмитрий недоумённо уставился на мать, словно она предлагала что-то совершенно противоестественное. — Мам, ты же всегда их брала! Это традиция!
— На неделю могу взять. Больше просто не справлюсь, — Марина Петровна спокойно размешала сахар в чашке. — После смерти твоего отца здоровье серьёзно подводит. Давление постоянно скачет, сил нет даже на огород, не то что на двух подростков.
— Да плевать на этот огород! — Светлана возмущённо хлопнула ладонью по столу. — Пацаны сами себе еду разогреют! Что им там сложного-то? Микроволновка есть, продукты купим!
— Милая моя, подростков нужно контролировать каждую минуту, кормить полноценно, стирать за ними горы белья, решать их проблемы, — Марина Петровна говорила медленно и терпеливо, как непонятливым детям. — Или ты искренне считаешь, что они питаются воздухом и на фотосинтезе живут?
— Мама, ты что, совсем разум потеряла? — Дмитрий недовольно поймал красноречивый взгляд жены. — Мы на тебя рассчитывали! Планы все строили! Ты же бабушка, чёрт побери!
— А я, дорогой мой сын, рассчитываю спокойно дожить до глубокой старости без инфаркта от перенапряжения, — Марина Петровна внимательно изучила его лицо. — И да, я действительно бабушка. Любящая и заботливая. Но не круглосуточная бесплатная прислуга для вашего удобства.
— Но все нормальные бабушки помогают своим детям! — взвизгнула Светлана, теряя остатки самообладания. — Это же естественно! Святая обязанность!
— Все бабушки — это сколько конкретно? Провела социологическое исследование? — спросила Марина Петровна с ледяной вежливостью. — Или всероссийскую перепись сделала? Статистику по регионам изучила?
— Мам, ну ты же прекрасно понимаешь нашу ситуацию… — начал было Дмитрий, пытаясь взять примирительный тон.
— Понимаю более чем прекрасно. Вы отчаянно хотите беззаботно отдохнуть исключительно за мой счёт, — перебила его мать. — А я хочу наконец-то пожить для себя. Видишь, сынок, как интересно пересекаются наши желания?
— Это чистейший эгоизм! — не выдержала Светлана, практически выкрикивая слова. — Отвратительное себялюбие! Мы ваши дети!
— Да, милочка. Эгоизм во всей красе, — Марина Петровна улыбнулась с искренним удовольствием. — И знаешь что? Это совершенно восхитительное ощущение, которое я рекомендую попробовать каждому. Правда, боюсь, у тебя уже хроническая передозировка этого чувства.
Дмитрий покраснел от возмущения:
— Мам, как ты можешь так говорить со Светой? Это же моя жена!
— Именно поэтому я с ней церемонюсь, сынок, — невозмутимо ответила Марина Петровна. — Будь она чужим человеком, я бы высказалась значительно резче за подобную наглость.
Вечером того же дня настойчиво зазвонил телефон. Светлана говорила срывающимся, истеричным голосом:
— Марина Петровна, вы просто не можете так безжалостно поступать с нами! Посмотрите на всех других нормальных бабушек — все помогают детям! Все жертвуют собой! Вам же всего семьдесят лет!
— Семьдесят один будет через месяц, — спокойно поправила Марина Петровна. — И поверь мне, дорогая, каждый год теперь на особом счету.
— Подумаешь какая проблема! — Светлана перешла на повышенный тон. — Моя тётка в восемьдесят ещё огромный огород ведёт и четверых внуков каждые каникулы берёт! Никого не жалеет!
— Какая же замечательная у тебя тётка. Настоящий трудовой героизм, — предложила Марина Петровна с едва заметной издёвкой. — Немедленно отвези мальчиков к этой энергичной женщине. Уверена, она будет в полном восторге от такой перспективы.
— Это же ваши кровные внуки, а не её чужие дети! — голос Светланы перешёл на неприятный визг. — И вообще, раз дачу продать решили, то на что деньги от продажи тратить собираетесь?
Марина Петровна опасно прищурилась:
— О, как неожиданно интересно. А это, позволь спросить, твоё какое дело?
— Да вам же больше ничего в жизни не нужно! — не унималась Светлана. — В вашем-то преклонном возрасте! На что тратиться?
— Мне ничего не нужно? — голос Марины Петровны стал опасно тихим. — А вам, значит, крайне необходимо?
— Нам машину новую купить надо! — не подумав, выпалила Светлана. — Дима на работу каждый день ездит, детей в секции возить нужно! А вы только о себе думаете постоянно!
— Боже правый, какая глобальная семейная драма, — протянула Марина Петровна с нескрываемой иронией. — Но мне крайне любопытно, а почему твои родители, Светочка, никогда не помогают с внуками? Ведь это же их драгоценные кровиночки! И, между прочим, у них собственная сеть магазинов, пусть небольшой, но прибыльный бизнес. Или их деньги особенно священные?
— Они честно заработали свои средства! — огрызнулась Светлана. — И потом, у папы серьёзные проблемы со спиной, а у мамы гипертония и сердце!
— А у меня, выходит, ничего не болит, и деньги с неба дождём падают? — Марина Петровна усмехнулась. — Занятная логика. Значит, их болячки — святое и неприкосновенное, а мои недуги — сплошные выдумки и капризы?
— Да вы просто жадная противная старуха! — окончательно сорвалась Светлана, теряя всякие приличия. — Вредная эгоистка!
— Ах вот как мы заговорили, — голос Марины Петровны стал по-настоящему холодным. — Значит, я жадная старуха? Та самая, которая пятнадцать долгих лет возила ваших детей, кормила, стирала, лечила, воспитывала? Которая отдала все силы и здоровье, чтобы вы могли спокойно «жить для себя»? Поистине гениальная логика.
Светлана помолчала несколько секунд, собираясь с мыслями, потом её голос стал по-настоящему ядовитым:
— Знаете что, оставайтесь со своими дурацкими принципами! — выкрикнула она. — Только своих драгоценных внуков больше в глаза не увидите! Запрещу им к вам ездить!
— Ультиматумы? Серьёзно? — искренне рассмеялась Марина Петровна. — Мне скоро семьдесят один, дорогая моя. За свою жизнь я пережила войну твоих родителей за наследство, скандальный развод моего сына с первой женой, твои бесконечные истерики про «недостаточную помощь» и много чего ещё. И ты искренне думаешь, что своими детскими угрозами меня напугаешь?
Гудки отбоя. Марина Петровна посмотрела на портрет покойного мужа на комоде:
— Слышал, Коленька? Пятнадцать лет им верой и правдой помогала, а оказалось — я жадная эгоистка, — она улыбнулась с горькой иронией. — И ещё этот совершенно детский ультиматум. Знаешь, что я тебе скажу? Пусть попробуют пожить без меня. Посмотрим, как быстро прибегут с повинной головой.
***
Через полтора месяца дача была успешно продана молодой семье. Марина Петровна открыла два солидных накопительных вклада — персонально на каждого внука. О существовании этих денег сыну она не сказала ни единого слова.
На остальную немалую сумму записалась в современный бассейн, купила годовой абонемент в фитнес-центр для людей старшего возраста, приобрела путёвку в хороший санаторий и ещё немного потратилась на совершенно новый, элегантный гардероб.
— Как ваша спина? — поинтересовалась приветливая соседка по дорожке в бассейне. — Помню, жаловались на боли.
— Представьте, не болит уже три недели подряд, — Марина Петровна выполнила идеальный поворот в воде. — А давление полностью нормализовалось. Оказывается, хронический стресс — невероятно коварная штука.
— А что кардинально изменилось в жизни? — с любопытством спросила другая пловчиха.
— Перестала жить исключительно чужой жизнью, забыв про свою собственную, — искренне улыбнулась Марина Петровна. — Это как целый комплекс витаминов для души.
Инструктор по аквааэробике, спортивный мужчина лет сорока, подошёл ближе:
— Стресс исчез — и здоровье кардинально наладилось. Это научно доказанный медицинский факт, — он одобрительно кивнул. — Вы просто на глазах расцвели за эти несколько недель, Марина Петровна. Помолодели лет на десять.
— Спасибо за добрые слова, Денис, — она посмотрела на своё отражение в прозрачной воде. — Знаете, я и не подозревала, что настоящее счастье может быть таким удивительно простым. Оказалось, достаточно просто перестать делать то, что категорически не хочешь.
***
Дмитрий появился через два месяца. Стоял в прихожей, мялся, как провинившийся школьник.
— Мам, ну хватит дуться. Мальчишек на неделю взять можешь?
— Могу, — Марина Петровна застегнула элегантную куртку, которую купила в бутике. — Но предупреждаю — в десять отбой, никаких гаджетов за едой, помощь по дому обязательна. И ещё пусть твоя жена извинится за тот перл про «жадную старуху» и идиотский ультиматум. А то «внуков не даст видеть», а сама с протянутой рукой на следующий день приползла. Ну и наглая же она у тебя, сынок. Совсем обабилась.
Дмитрий покраснел:
— Мам, ну зачем ты…
— Зачем? — Марина Петровна повернулась к зеркалу, поправляя новую стрижку. — А затем, что правда — она как касторка. Неприятная, но полезная.
— Ты куда это собралась?
— В театр. Идём на Чехова с группой из фитнес-центра. Представляешь, я и не помнила, когда последний раз была в театре. А ведь раньше так любила, — она обернулась к сыну. — Пока всю себя вам не отдала.
Дмитрий оглядел похорошевшую мать — подтянутую, элегантную, с живыми глазами:
— А деньги от дачи где? — вопрос прозвучал почти обречённо.
Марина Петровна надела новые кожаные перчатки:
— Потратила на эгоизм, сын. Весьма полезная штука, кстати. И, знаешь, недорогая оказалась. Всего-то нужно — перестать жить чужой жизнью.
— Но мам… Светлана сказала, что ты обязана помочь с машиной.
— «Обязана»? — Марина Петровна подняла бровь. — Какое интересное словечко. А кто мне обязан, скажи-ка? За пятнадцать лет нянчанья ваших детей, готовки обедов и стирки белья? За то, что я забыла о себе настолько, что даже не помнила, как выгляжу без фартука?
— Мам, мы не просили…
— Вы не просили, милый мой, вы требовали. И привыкли считать, что мама-банкомат будет работать вечно. Но у каждого банкомата есть лимит снятия, — она взяла сумочку. — А мой лимит исчерпался.
— Но куда мы теперь денемся? Кредиты, дети…
— А вот это, дорогой сын, называется «взрослая жизнь». Добро пожаловать в неё. Только не удивляйся, что я в семьдесят один год решила тоже стать взрослой. Никаких «но», Дима. Ты взрослый мужчина, у тебя жена и дети. Вот и разбирайтесь сами. А я, между прочим, тоже имею право на жизнь. Даже в семьдесят один.
Она направилась к двери, но обернулась:
— И да, если Светлана хочет машину — пусть работает. Рук-то у неё две, голова на месте. Или она думала, что я — вечный банкомат? Кстати, передай жене: умные женщины зарабатывают сами, а не ждут подачек от свекрови.
— Мам, но мы же родные люди!
— Именно потому, что родные, я и перестала быть удобной. Хочешь видеть счастливую бабушку для своих детей? Тогда пусть у этой бабушки будет своя жизнь, а не роль прислуги в вашей.
Она вышла, оставив Дмитрия стоять с открытым ртом.
Светлана звонила редко — только когда нужно было срочно пристроить детей. Марина Петровна соглашалась исключительно на своих условиях: максимум несколько дней, строгий режим, никаких поблажек.
— Вы стали какой-то чёрствой, — пыталась давить на жалость Светлана.
— Нет, милая, — отвечала Марина Петровна с улыбкой. — Я стала разумной. Это разные вещи, хотя для некоторых кажется одинаковым.
Парадокс: внуки стали приезжать чаще, чем раньше. Сами просились.
— Баб, а можно на следующих выходных к тебе? — Максим обнимал её на прощание.
— А что случилось?
— Да мы соскучились. И потом, ты классная стала. Не ворчишь, как раньше. И готовишь вкуснее. И вообще — весёлая.
— А знаешь почему? — Марина Петровна присела рядом с внуком. — Потому что я перестала делать то, что мне не нравится. И у меня появились силы на то, что я люблю. В том числе — на вас.
— А что ты делаешь теперь?
— Плаваю, хожу в театр, читаю книги, встречаюсь с подругами. Живу, одним словом.
— А раньше не жила?
— Раньше выживала, дорогой. Это большая разница.
Максим задумался:
— А мама с папой выживают?
— Они сами выберут, — мудро ответила бабушка. — Каждый человек сам отвечает за свою жизнь.
***
Марина Петровна действительно перестала ворчать. Зачем тратить силы на то, что не в твоей власти изменить? Лучше направить энергию на то, что можешь контролировать — свою собственную жизнь.
— Знаешь, Максим, — говорила она внуку, когда они готовили вместе ужин, — я поняла одну важную вещь. Нельзя быть хорошей бабушкой, если ты несчастная женщина. Счастье — не эгоизм, это ответственность.
— Почему ответственность?
— Потому что счастливые люди делают счастливыми других. А несчастные только жалуются и требуют жертв.
Вечером, разглядывая в зеркале посвежевшее лицо, она сказала отражению:
— Оказывается, чтобы стать хорошей бабушкой, сначала нужно перестать быть удобной. И знаешь что? Ты стала красивой, Марина. В семьдесят один год ты наконец-то стала красивой.
В соседней комнате в столе лежали документы на два солидных вклада с именами внуков.
***
День, когда Светлана пришла к Марине Петровне с коробкой конфет и извинениями, стал переломным. Она стояла в прихожей, неловко переминаясь с ноги на ногу и выглядела растерянной.
— Марина Петровна, я хотела… то есть мне нужно извиниться, — голос Светланы звучал непривычно тихо. — За те слова. Про жадную старуху. Это было отвратительно с моей стороны.
— Было, — согласилась свекровь, принимая конфеты. — Но знаешь что, Света? Я тебе даже благодарна. Ты мне глаза открыла на то, кем я стала в ваших глазах.
— Мы просто привыкли, что вы всегда поможете. И решили, что так будет всегда, — Светлана опустила голову. — А сами ничего не давали взамен.
Марина Петровна внимательно посмотрела на невестку:
— Света, я не против помогать. Но помощь и использование — разные вещи. Когда ко мне приходят с благодарностью, а не с требованиями, когда спрашивают, а не ставят перед фактом — это совсем другая история.
***
Светлана неожиданно села на диван и заплакала:
— Я понимаю, что мы были ужасными. Дима устроился на новую работу, зарплата больше, и мы поняли, что машину можем купить сами. А мальчишки… они так скучают по вам. Максим спрашивает, почему бабушка стала красивой, а мы — злыми.
Марина Петровна присела рядом:
— Потому что я стала жить для себя, а не против себя. И энергии хватает на всех — и на себя, и на внуков, и даже на вас. Когда ты не чувствуешь себя жертвой, ты можешь быть щедрой.
***
Через год за столом собралась вся семья — Дмитрий с Светланой, оба мальчика и Марина Петровна. Она подала торт собственного приготовления и объявила:
— У меня новость. На счетах мальчиков уже достаточно денег для института. Всё, что накопилось с продажи дачи и ещё кое-что добавила.
Дмитрий и Светлана переглянулись.
— Мам, но мы же думали…
— Думали, что я всё на себя потратила? — рассмеялась Марина Петровна. — А я и потратила. На своё здоровье, своё настроение, свою жизнь. И вот результат — смогла ещё и внукам помочь. Видите, как интересно получается? Когда живёшь для себя, сил хватает на всех.
Максим обнял бабушку:
— А ты и дальше будешь такой красивой?
— Буду, дорогой. Потому что поняла главное: нельзя любить других, не любя себя. А я себя очень полюбила, — Марина Петровна улыбнулась, глядя на семью. — И теперь у меня хватает любви на всех.
