— Прости, Лен, свадьбы не будет. Мама сказала, что бедная невеста разрушит нашу семью.
— Ты это серьезно сейчас, Паш? После трех лет? После того, как я тебя из запоев вытаскивала?
— Понимаешь, она права. У нас разные миры. Ты же сама видишь…
— Вижу. Вижу, как ты тридцатилетний мужик под мамкиной юбкой сидишь. Знаешь что? Передай своей мамаше — я еще покажу, кто кого разрушит.
Елена швырнула кольцо прямо в лицо Павлу и вышла из кафе, хлопнув дверью так, что задрожали стекла.
Павел Золотарев родился в семье, где слово матери было законом. Отец — тихий бухгалтер на заводе, всю жизнь кивал и соглашался. Мать, Валентина Сергеевна, держала в кулаке и мужа, и сына, и даже собственную мать, живущую с ними.
— Павлуша, кушать! — голос матери разрезал утреннюю тишину.
Тридцатилетний мужчина послушно спустился на кухню. На столе — любимые сырники, свежевыжатый сок, нарезанные фрукты. Валентина Сергеевна суетилась у плиты в кружевном фартуке.
— Мам, я же говорил, сам могу…
— Молчи и ешь. Тебе силы нужны. На работе опять задерживаешь допоздна. А эта твоя… Елена звонила?
— Нет.
— Вот и правильно. Нечего ей тут делать. Официантка! Тоже мне, невеста нашлась.
Павел молча жевал сырники. Они застревали в горле.
Три года назад он встретил Лену в баре. Пришел напиться после очередного скандала с матерью — та пыталась сосватать его с дочкой своей подруги, владелицей сети аптек. Лена работала за барной стойкой. Рыжие волосы, веснушки, улыбка, от которой становилось тепло.
— Что наливать будем, красавчик? Или просто пришел на меня посмотреть?
— Виски. Двойной. Нет, тройной.
— Ого, у кого-то день не задался. Девушка бросила?
— Мама достала.
— А, это похуже. Мамы — они такие. Моя вон до сих пор звонит каждый день, спрашивает, когда замуж выйду.
Они проговорили до закрытия бара. Потом гуляли по ночному городу, пили кофе из автомата, целовались на лавочке в парке. Павел впервые в жизни не пришел домой ночевать.
Утром его встретила истерика.
— Где ты был?! Я всю ночь не спала! Скорую чуть не вызвала!
— Мам, мне тридцать лет…
— Мне плевать, сколько тебе лет! Ты мой сын!
Елена жила в съемной однушке на окраине. После смерти родителей в аварии осталась одна в шестнадцать лет. Бабушка-пенсионерка помогала как могла, но денег не хватало. Пришлось бросить университет после первого курса, идти работать.
— Лен, ну что ты вцепилась в этого маменькиного сынка? — подруга Марина наливала третий бокал вина. — Найди нормального мужика.
— Я его люблю, Марин. Он хороший, просто…
— Просто мамаша его в кулаке держит. Да она тебя сожрет и не подавится.
Елена знала — Марина права. Валентина Сергеевна с первой встречи дала понять, что она здесь лишняя.
Помнит тот ужин. Павел долго уговаривал мать познакомиться. Елена купила новое платье на последние деньги, сделала прическу. Напекла пирогов по бабушкиному рецепту.
— Мама, познакомься, это Лена.
— Здравствуйте, Валентина Сергеевна. Я так рада наконец…
— Елена? Интересно. А чем занимаетесь?
— Работаю в ресторане.
— Поваром?
— Официанткой. Но я учусь на вечернем, психология…
— Официанткой. Понятно.
Весь вечер Валентина Сергеевна рассказывала о дочери подруги — успешном юристе, о племяннице — враче, о соседской девочке — владелице салона красоты. Пироги Елены даже не попробовала.
— Магазинные, наверное? У меня Павлуша другое привык кушать.
После того вечера Павел неделю извинялся, клялся, что мама привыкнет, примет. Елена верила. Любовь же побеждает все, правда?
После разрыва прошла неделя. Павел названивал, умолял встретиться. Елена не брала трубку. На работе ходила как зомби, разбила два комплекта посуды, получила выговор.
— Леночка, что с тобой? — администратор Ольга Петровна присела рядом в подсобке. — Парень обидел?
— Да так… Не парень. Его мамаша.
— А, эти мамаши… У меня свекровь такая была, царство ей небесное. Двадцать лет жизни испортила.
Вечером Елена вернулась домой и обнаружила под дверью огромный букет роз. И записку: «Прости. Я все исправлю. П.»
На следующий день — снова букет. И снова. И снова.
На пятый день не выдержала, открыла дверь.
Павел стоял с очередным букетом и обручальным кольцом.
— Лена, выходи за меня замуж. Прямо сейчас. Поехали в ЗАГС.
— Паш, ты пьян?
— Трезв как стеклышко. Мама сказала, что если я женюсь на тебе, она меня из дома выгонит. Из завещания вычеркнет.
— И что?
— И прекрасно. Мне тридцать лет, Лен. Я устал быть маменькиным сынком. Устал жить чужой жизнью.
Елена смотрела на него и не верила. Это тот самый Павел, который три года не мог маме слова поперек сказать?
— А жить где будем? На что?
— Снимем квартиру. У меня есть накопления. И работа. Справимся.
— Твоя мама тебя по всему городу работы лишит. У нее везде связи.
— Уедем в другой город. Лен, я не могу без тебя. Эта неделя… Я понял, что превращаюсь в отца. В тень человека.
Свадьбу сыграли скромную — только свидетели и бабушка Елены. Валентина Сергеевна узнала через два дня — кто-то из ЗАГСа донес.
Павел как раз собирал вещи, когда она ворвалась в его комнату.
— Это правда?! Ты женился на этой шлю.хе?!
— Не смей так говорить о моей жене.
— Жене?! Да она тебя обработала! Ей только деньги нужны!
— Какие деньги, мам? Я съезжаю. Без копейки. Все оставляю тебе.
— Не смей! Ты никуда не уйдешь! Я тебя родила! Я тебя вырастила!
— И задушила. Прощай, мама.
Валентина Сергеевна рухнула на колени, схватила его за ноги.
— Павлуша! Сыночек! Не бросай маму! У меня сердце!
— Вызови скорую.
Он вышел, не оборачиваясь. Отец стоял в коридоре, прижавшись к стене.
— Молодец, сынок, — тихо сказал он. — Я так и не смог.
Первые месяцы были адом. Валентина Сергеевна названивала по двадцать раз в день. Приезжала к ресторану, где работала Елена, устраивала скандалы. Писала заявления в полицию, что невестка опоила и загипнотизировала сына.
Павел действительно потерял работу — мать постаралась. Пришлось устроиться простым менеджером в магазин электроники. Зарплата упала втрое.
Сняли крохотную однушку в старой хрущевке. Елена взяла дополнительные смены. Павел по вечерам подрабатывал в такси.
— Может, помиришься с мамой? — как-то спросила Елена, увидев, как муж считает копейки до зарплаты.
— Нет. Знаешь, Лен, я впервые чувствую себя живым. Да, тяжело. Но это моя жизнь. Наша жизнь.
Через полгода Елена узнала, что беременна. Павел плакал от счастья. Валентина Сергеевна, узнав о внуке, приехала с целым кортежем родственников.
— Возвращайся! Я все прощу! Ребенку нужны нормальные условия!
— Мама, уходи.
— Она тебе родит и бросит! Оставит с ребенком! Вот увидишь!
— Это будет наш ребенок. Наша семья. Без тебя.
Маленькая Машка носилась по детской площадке, размахивая игрушечной саблей. Елена сидела на лавочке, поглаживая округлившийся живот — второй пошел.
— Мама, смотри, я пират! — Машка забралась на горку.
— Осторожнее, зайка!
Рядом присела женщина с коляской. Елена обернулась — и обомлела. Валентина Сергеевна. Постаревшая, в простом пальто, без привычной укладки.
— Здравствуй, Елена.
— Здравствуйте.
— Красивая девочка. На Павлушу похожа.
— Да, вся в папу.
Молчали. Машка спустилась с горки, подбежала к маме.
— Мам, а это кто?
— Это… бабушка, солнышко.
— Бабушка? — Машка с любопытством разглядывала Валентину Сергеевну. — А почему ты плачешь, бабушка?
— От радости, деточка. От радости.
Павел появился через пять минут — принес мороженое. Увидев мать, застыл.
— Мама?
— Я просто… Мимо шла. Увидела.
— Мам…
— Не надо, Павлуша. Я все поняла. Я… Прости меня. Прости, если сможешь.
Она встала, хотела уйти. Машка вдруг схватила ее за руку.
— Бабушка, хочешь мороженое? Папа много купил!
Валентина Сергеевна посмотрела на сына. Тот кивнул.
— Садитесь, мама. Машка вам все игрушки покажет.
Елена молча подвинулась, освобождая место. Валентина Сергеевна села, осторожно, будто боялась спугнуть момент.
— Спасибо, — тихо сказала она Елене.
— Не за что. Мы семья.
Машка тараторила про детский сад, показывала бабушке царапину на коленке, требовала внимания. Валентина Сергеевна смотрела на внучку голодными глазами.
Когда стемнело и пора было расходиться, она встала первой.
— Я пойду. Спасибо вам.
— Мама, — Павел замялся. — Может, в воскресенье к нам на обед?
Валентина Сергеевна замерла.
— Если Елена не против…
— Приходите. В два часа. Машка после садика спит, так что потом.
— Спасибо. Спасибо вам.
Она ушла быстро, ссутулившись. Павел обнял жену.
— Ты уверена?
— Детям нужна бабушка. Да и она… Изменилась.
— Спасибо тебе. За все.
Дома, укладывая Машку спать, Елена думала о том, что жизнь — штука странная. Три года назад она швырнула кольцо в лицо Павлу, клялась отомстить его матери. А отомстила по-другому. Не разрушением, а созданием. Создала семью, которую Валентина Сергеевна пыталась не допустить. И выиграла.
Телефон пискнул сообщением. От Валентины Сергеевны: «Спасибо, что вернули мне сына. И подарили внучку. Простите старую дуру.»
Елена усмехнулась и удалила сообщение. Некоторые слова лучше говорить лично. В воскресенье.
