— Алина, ну ты же понимаешь, это общая семья, — с нажимом проговорила Людмила Петровна, разложив на кухонном столе кипу бумажек. — Какие могут быть личные кредиты в браке? Это всё твои заботы теперь.
— Твои заботы, мама, — добавил Сергей виновато, но голосом таким, словно оправдывался не перед женой, а перед собственным желудком после вчерашнего застолья.
Алина обхватила кружку с остывшим чаем, будто в ней был единственный якорь здравого смысла. Сердце стучало слишком громко.
— Подождите… — она подняла глаза, стараясь удержать спокойствие, но голос предательски дрогнул. — Вы серьёзно хотите, чтобы я платила за то, что Сергей нагулял ещё до брака?
— Нагулял! — вскинулась свекровь, брезгливо поджав губы. — Ты как разговариваешь? У него тогда были планы, перспективы. Молодой, энергичный. Все мужчины берут кредиты — машины, техника, бизнес. Это нормально! А вот жена обязана поддерживать мужа. Ты же обещала, Алина? Или ты думала, что семья — это только цветочки и в киношку сходить?
Сергей поёрзал на стуле, глядя куда-то мимо.
— Лин, ну не начинай… Я ж не для себя, всё для будущего…
— Для будущего? — Алина усмехнулась так, что даже кошка на подоконнике перестала умываться. — Это для будущего ты брал кредит на телевизор с диагональю два метра?
— Так это ж… — Сергей попытался улыбнуться, но вышло жалко. — Чтобы нам вместе было уютно.
— Уютно?! — её голос сорвался. — Когда я одна вкалываю, а ты с мамой сидите и учите меня экономии на помидорах?
— Ой, началось, — Людмила Петровна закатила глаза, демонстративно поправляя браслет на руке. — Помидоры! Умная нашлась. Вот я в твои годы…
— Только не надо сейчас, пожалуйста, про в ваши годы, — перебила Алина резко. — В ваши годы квартиры бесплатно выдавали, а кредиты были под два процента. Не сравнивайте.
— Неблагодарная! — свекровь резко ударила ладонью по столу. — Я ради вас тут ночами не сплю, переживаю, как вы с долгами справитесь, а ты в ответ хамишь!
Алина поставила кружку и встала. Руки дрожали, но в глазах уже не было ни капли растерянности.
— Людмила Петровна, с долгами справляться должен ваш сын. Это его кредиты. Я не подписывала ни одного договора.
— Но ты же жена! — свекровь почти закричала, и щеки её налились багровым. — Жена обязана разделять всё: и радость, и трудности. А твои деньги — это деньги семьи.
Сергей, словно почувствовав, что сейчас полетит посуда, поспешил вставить слово:
— Лин, ну… ты же знаешь, я сейчас с работой в подвешенном состоянии. Ты стабильнее. У тебя зарплата нормальная. Просто помоги немного, а потом я всё верну.
— Когда «потом», Серёж? — Алина посмотрела на него так, что он втянул голову в плечи. — Ты уже три года обещаешь. Три!
— Ну, скоро всё наладится, я договорюсь, — начал он привычную пластинку.
— С кем? — она резко засмеялась. — С банком? С мамой? Или с собственной совестью?
В комнате повисла тяжёлая пауза. Слышно было только, как часы на стене отбили полчаса.
Алина глубоко вдохнула.
— Знаете, что самое мерзкое? Вы даже не спрашиваете, хочу ли я помогать. Вы просто ставите перед фактом. Словно я — кошелёк на ножках.
— А кем ты себя видишь? — холодно бросила свекровь. — Принцессой? В нашей семье так не принято. Женщина — хранительница очага.
— Ага, и спонсор в придачу, — огрызнулась Алина. — Вы называете это очагом, а я называю — выжигателем жизни.
Сергей дернулся, словно хотел что-то сказать, но лишь почесал затылок.
— Лин, ты драматизируешь. Мама права: надо потерпеть. Мы же семья.
Алина вдруг рассмеялась громко и неожиданно, так что кошка испуганно спрыгнула с подоконника.
— Семья?! Да у вас «семья» только тогда, когда нужно списать с меня долги! А как я хочу что-то для себя — так сразу «эгоизм».
— Потому что это и есть эгоизм, — вскинулась свекровь, уже теряя контроль. — Я таких, как ты, насквозь вижу!
— Поздравляю, Людмила Петровна, — Алина шагнула ближе и почти прошипела. — Только знаете что? Я тоже вас теперь вижу насквозь.
Она схватила стопку кредитных бумаг и швырнула их на пол. Листы разлетелись по кухне, под стол, к кошачьей миске.
— Платите сами.
И, не оборачиваясь, вышла из кухни.
Сергей кинулся было за ней:
— Лин, ну подожди! Мы же всё решим!
— Решайте с мамой, — бросила она, захлопнув дверь спальни.
За дверью раздался голос свекрови, визгливый и полный злости:
— Ты пожалеешь! Таких, как ты, жизнь быстро на место ставит!
Алина села на кровать и закрыла лицо руками. В груди клокотал гнев, в глазах жгло слёзы. Но впервые за всё время она почувствовала, что больше не боится.
— Ты собралась куда? — Сергей стоял в дверях, бледный, с заспанным лицом. Было утро воскресенья, и он явно рассчитывал провести его, как обычно: с телефоном на диване и мамиными советами под боком.
Алина застегивала молнию на чемодане.
— К себе.
— В смысле — к себе? — он хлопал глазами так, будто впервые слышал о существовании отдельной жизни у жены. — У нас же тут квартира. Наша!
— «Наша»? — она криво усмехнулась, выпрямляясь. — Это квартира твоей мамы. Даже тапочки в прихожей — её. Я всего лишь квартирантка без права голоса.
— Ну не драматизируй, — Сергей сделал шаг ближе и попробовал взять её за локоть. — Всё можно обсудить.
— Обсуждали уже, — она отстранилась. — Три года.
В коридоре послышались тяжёлые шаги, и тут же в дверях возникла Людмила Петровна с пакетом в руках. Пахло котлетами.
— Вот, принесла вам… — она замерла, увидев чемодан. — Это что ещё за цирк?
— Это не цирк, — спокойно ответила Алина. — Я ухожу.
— Ты не смеешь! — свекровь поставила пакет на пол и скрестила руки. — Куда ты уйдёшь? У тебя даже жилья нет!
— Найду, — Алина подняла голову. — Сниму квартиру.
— Снимет она… — Людмила Петровна издевательски фыркнула. — Да ты месяц не протянешь! Мужа бросить, семью разрушить — какая же ты после этого женщина?
— Настоящая, — отрезала Алина. — Потому что наконец-то выбираю себя.
Сергей беспомощно оглядывался то на мать, то на жену.
— Лин, ну давай без этих резкостей. Мы же вместе столько всего…
— Столько всего? — она резко повернулась к нему. — Ты хоть помнишь, что у нас годовщина через неделю?
— Конечно, — Сергей закивал. — Я собирался цветы…
— Цветы? — перебила она с горькой усмешкой. — Ты собирался, а купила бы опять я.
Он покраснел и отвернулся.
— Ну извини… Я не специально…
— Вот именно, — подняла палец Алина. — Ты никогда не специально. Ни долги, ни обещания, ни вечные мамины визиты. Всё «само получилось».
Людмила Петровна резко шагнула вперёд:
— Девка неблагодарная! Да мы тебе жизнь устроили, а ты чем платишь?
— Кредитами вашего сына, — огрызнулась Алина. — Но хватит.
Она схватила чемодан. Свекровь попыталась её остановить, ухватила за ручку.
— Стоять! Никто отсюда не уйдёт, пока мы не решим, как платить банку!
Алина резко дёрнула ручку на себя. Чемодан задел дверь, громко стукнув.
— Решайте сами! Я не банк, не благотворительный фонд и не ваш кошелёк!
— Ты разрушишь его жизнь! — закричала свекровь. — Он без тебя пропадёт!
— А может, без меня он наконец научится жить, — холодно ответила Алина и посмотрела прямо в глаза Сергею. — Если захочешь — найдёшь выход. Но не за мой счёт.
Сергей открыл рот, закрыл… И ничего не сказал. Только виновато опустил глаза.
Алина глубоко вдохнула, повернулась и вышла, захлопнув за собой дверь.
Снимала она квартиру быстро. Нашла через знакомую девочку с работы: однушка, пятый этаж, без лифта, зато с видом на парк и с тишиной, о которой Алина мечтала три года.
Первое утро в новой квартире было странным. Никто не читал нотаций про «экономь газ», никто не спрашивал «а зачем тебе две кофточки». Никто не шуршал пакетами с котлетами и не рассказывал, что «в наше время не жировали».
Алина сварила себе кофе, уселась на подоконник и смотрела, как во дворе дворник с утра пораньше ворчит на воробьёв. И впервые за долгое время ей стало смешно.
Вот оно счастье — когда твоя единственная проблема утром в воскресенье это воробьи и дворник.
Телефон вибрировал почти без остановки. Сначала звонил Сергей — по двадцать раз подряд. Потом смс от свекрови: «Ты предательница», «Ты пожалеешь», «Жизнь тебя накажет». Потом снова звонки.
Алина выключила звук и улыбнулась.
— А пусть попробуют жить без меня, — сказала она вслух, наслаждаясь тишиной.
И впервые за много лет кофе показался ей по-настоящему вкусным.
Через неделю ей на работу принесли письмо. Обычная бумага, на конверте аккуратный почерк Сергея. Она долго не решалась открыть, но потом всё-таки разорвала конверт.
Внутри — листок в клетку.
«Лин, прости. Я понял, что мама и я перегнули. Долги буду платить сам. Хочу попробовать без её подсказок. Если сможешь — дай нам шанс. Если нет — я всё равно благодарен тебе за эти годы».
Алина перечитала дважды. В груди кольнуло. Воспоминания нахлынули: первая встреча, первое свидание, его смущённая улыбка. Но тут же всплыло другое: холодная кухня, кипа кредитных договоров, свекровь с вечным «в наше время».
Она сложила письмо и положила в ящик стола.
— Второго шанса не будет, — тихо сказала сама себе.
И снова сделала глоток кофе.
На этот раз — ещё более горький и ещё более сладкий.
