— Ну, раз уж слово дали мне, я скажу прямо, — поднялась Галина Ивановна, поправив накрахмаленный салфеточный уголок и пристально глядя в зал. — Наш Сергей парень хороший. С квартирой, с работой, с перспективами. А вот невеста… ну, будем надеяться, что подтянется.
Анна вздрогнула, как от пощёчины. Все замерли. Кто-то из гостей закашлялся, кто-то скосил глаза в тарелку, но общий смысл уловили все.
— Мама! — сипло возразил Сергей, но голос у него предательски дрогнул. — Ну зачем так?
— А что такого? — невинно развела руками Галина Ивановна. — Я же не ругаю. Я просто переживаю. Без приданого, без жилья, без поддержки… Ну куда же это годится?
Бездомная попрошайка. Так вот оно как звучит в её устах… — кольнуло в голове Анны. Она выпрямилась, но слова застряли в горле.
— Вот как? — перебила тётя Лена, подруга Галины Ивановны. — Значит, Серёжа теперь будет кормить и содержать. А у неё что? Серьги с рынка?
В зале раздался смешок. Кто-то даже аплодировал.
Анна почувствовала, как лицо вспыхнуло. Сейчас расплачусь. Только не здесь. Не при них.
— Давайте всё же выпьем за молодых! — поспешно вставил ведущий, заметив, что воздух в банкетном зале загустел от неловкости.
— Конечно, выпьем, — подхватила Галина Ивановна, и её улыбка сквозила ядом. — Главное, чтобы терпение у Сергея было. А оно у него всегда было. С детства.
Анна сглотнула. Она хотела сказать хоть что-то — отбить эту волну унижений. Но рядом Сергей, её муж, её опора… сидел с поникшей головой, не глядя ни на неё, ни на мать.
— Ты почему молчишь? — шепнула Анна, вцепившись в его руку под столом.
— Не драматизируй, — пробормотал он устало. — Мама просто волнуется.
Волнуется? Она только что размазала меня перед всей роднёй, как грязь на ботинке!
— Волнуется? — Анна едва не рассмеялась вслух. — Ты серьёзно?
Сергей отодвинул руку и налил себе вина, словно обсуждал прогноз погоды.
Торжество продолжалось, но вкус у еды и напитков исчез. Анна сидела как на иголках, каждый смех за столом казался направленным против неё.
— Ой, Аннушка, — подлетела двоюродная сестра Сергея, Марина, девушка с манерами школьной хулиганки. — А где ты платье покупала? Такое… скромненькое. Может, это сейчас мода такая, экономить?
— Да, — усмехнулась Анна, стараясь держать лицо. — Экономия нынче — новая роскошь.
Несколько человек прыснули. Но смех этот был не с ней, а над ней.
Каждый день будет как сегодня? Каждый день — бой за право дышать?
Анна украдкой посмотрела на Галину Ивановну. Та разговаривала с тётей Леной, оживлённо жестикулируя. Время от времени взгляд свекрови скользил к Анне, холодный, оценивающий, будто она проверяла товар на прилавке.
Позже, когда гости расселись по кругу для караоке, Анна вышла в коридор. Хоть немного воздуха.
— Ты чего сюда ушла? — Сергей догнал её, закрывая дверь. — Люди заметят.
— Пусть замечают, — отрезала она, прижимая ладонь к груди. — Я не могу там сидеть.
— Опять ты… — Сергей устало потер лицо. — Мама не хотела тебя обидеть.
— Она не хотела? — голос Анны сорвался. — Она назвала меня бездомной! При всех! Тебе вообще слышно было?
— Да слышал я, слышал, — раздражённо бросил Сергей. — Ну а что я должен был делать? Спорить с ней на собственной свадьбе?
— Защищать меня, — Анна ощутила, как по щеке скатилась слеза. — Хотя бы один раз.
Он замолчал. Вздохнул. И выдал:
— У нас сегодня праздник. Давай не будем портить его.
Анна посмотрела на него так, словно видела впервые. В этом человеке не было ни решимости, ни мужества. Только желание тишины.
— Праздник, говоришь? — горько усмехнулась она. — Ну тогда возвращайся к маме. Она там уже второй тост готовит.
К утру банкет закончился. Гости разошлись, оставив после себя запах алкоголя, смятые салфетки и липкие бокалы.
Анна сидела на краю кровати в съёмной квартире, куда они переехали временно — до решения «жилищного вопроса». Сергей возился на кухне, собирая пакеты с едой.
— Слушай, — начал он неуверенно. — Ты всё не так поняла. Мама… она человек прямой.
— Прямой? — перебила Анна, сжав пальцы в кулак. — Она унизила меня, Серёжа. Методично, при всех. А ты сидел и молчал.
— Ну что я мог? — вздохнул он, будто повторял заученный текст. — Поссориться с мамой? На свадьбе?
— А со мной поссориться ты готов хоть сейчас, — тихо сказала Анна, чувствуя, как голос предательски дрожит.
Он отвернулся.
Следующие недели стали похожи на пытку. Галина Ивановна навещала их почти ежедневно.
— Ты опять неправильно нарезала огурцы, Аннушка, — говорила она сладким голосом. — Мужчины не любят, когда всё криво.
— Стиральный порошок не тот купила. Аллергия будет. Ты вообще думаешь, чем сына кормишь?
— Торт на день рождения мой ты пекла? Ну-ну. В следующий раз хоть крем нормальный возьми, а не эту гадость.
Каждый её визит был словно экзамен, где Анна заранее знала: оценка будет «неуд».
Сергей лишь пожимал плечами:
— Она просто волнуется.
И от этих слов хотелось выть.
Анна часто ловила себя на мысли: А что, если уйти? Если снять маленькую квартиру, пусть даже без ремонта?
Но потом смотрела на кольцо на пальце, на усталое лицо мужа — и снова отбрасывала эти мысли.
Стерпится — слюбится. Так все говорят.
Только почему же с каждым днём внутри нарастала пустота?
— Ну что, — весело объявила Галина Ивановна как-то вечером, — у меня скоро день рождения. Будем праздновать всей семьёй. И торт пусть Аннушка испечёт. У неё ведь так… оригинально получается.
Тётя Лена прыснула смехом. Сергей натянуто улыбнулся. А у Анны в голове прозвучал только один короткий звонкий удар:
Это будет конец.
— Аннушка, ну ты, как всегда, — с фальшивым восторгом воскликнула Галина Ивановна, встречая гостей. — Торт-то какой интересный! Необычный… Я бы сказала — авангард.
Анна поставила коробку на стол и почувствовала, как ладони снова вспотели. Она всю ночь провела у плиты, надеясь, что хотя бы сегодня свекровь перестанет придираться. Но стоило открыть коробку, как за спиной уже зашуршал ехидный смешок тёти Лены.
— Ага, авангард! — поддержала та. — Вон крем куда поплыл!
— Да ладно вам, — хихикнула Марина, — это сейчас модно: всё натуральное, всё кривое. Эко-стиль!
Смех за столом, будто удар хлыста.
Анна вдохнула. Только бы не расплакаться. Только не дать им этого удовольствия.
— Спасибо за комплименты, — сказала она, пытаясь улыбнуться. — В следующий раз закажу у кондитера. Будет идеально ровно.
— Да какой там кондитер! — отмахнулась Галина Ивановна, поправляя прядь волос. — Ты лучше научись хотя бы яйца нормально варить. Серёжа жаловался, что у тебя всегда «вкрутую» не получаются.
Анна резко повернула голову к мужу.
— Ты жаловался? — спросила она, и голос её звенел как стекло.
Сергей смутился, потёр нос:
— Ну… я так, между делом сказал. Мама спросила, как ты готовишь…
— Мама спросила? — перебила Анна. — И ты, конечно, рассказал всё в подробностях.
— Да перестань, — он попытался схватить её за руку, но она отдёрнула. — Никто ж не хотел тебя обидеть.
— Не хотел? — Анна почувствовала, как в груди что-то надорвалось. — Да вы методично унижаете меня при каждом удобном случае!
В комнате воцарилась тишина. Даже ложки зависли над тарелками.
— Ой-ой-ой, — протянула тётя Лена, — посмотрите-ка, невестка заговорила.
— Ты бы потише, Аннушка, — холодно сказала Галина Ивановна. — Здесь взрослые люди собрались.
— А я что, не взрослая? — Анна вскинула голову. — Я жена вашего сына! И вы все превратили меня в изгоя. На моей же свадьбе я впервые поняла, что вы считаете меня пустым местом.
Сергей дёрнулся, покраснел.
— Не начинай! — прошептал он, но уже поздно.
— Да ты сама виновата! — взвизгнула Марина, которой явно понравилось шоу. — Вечно ходишь с видом, будто тебя все обидели.
— Потому что так и есть, — твёрдо ответила Анна. — Каждый день как минное поле. Не так нарезала овощи, не тот порошок купила, не так посмотрела. Я живу под постоянным контролем вашей семьи.
— Ну надо же, — с сарказмом усмехнулась Галина Ивановна. — Контроль, говоришь? А по-моему, мы просто пытаемся научить тебя быть женой.
— Женой? — Анна вдруг рассмеялась. Смех вышел горьким и громким. — Женой или служанкой? Между прочим, замуж я выходила не за вас, а за Сергея.
— Вот как? — прищурилась свекровь. — А ты думаешь, сын без матери обойдётся?
— Он без матери не обходится, — Анна шагнула ближе. — А вот без жены обойтись сможет.
— Да ну тебя! — вмешался Сергей, вскакивая. — Чего ты устроила? У мамы праздник, гости…
Анна повернулась к нему. Впервые за долгое время её взгляд был холодным, как лёд.
— А чего устроила я? — тихо спросила она. — Это ты устроил. Своим молчанием. Своим вечным «мама просто волнуется». Ты позволил им топтаться по мне. И сегодня я закончила играть в эту игру.
Она сняла кольцо и положила его прямо в тарелку с салатом «Оливье». Вилка звякнула.
— Анна! — Сергей побледнел. — Ты что делаешь?!
— То, что должна была сделать ещё на свадьбе, — ответила она и резко отодвинула стул.
Галина Ивановна прижала ладонь к груди:
— С ума сошла! Так нельзя, люди же смотрят!
— Пусть смотрят, — Анна развернулась к гостям. — Пусть видят, как вы методично унижали меня. Пусть видят, как сын молча сдавал меня в жертву ради вашего покоя.
Несколько человек зашушукались. Тётя Лена нервно хихикнула, но даже ей стало неловко.
Анна накинула пальто и вышла в коридор. Дверь за ней хлопнула так, что с полки свалился сувенирный кувшин.
На улице было холодно, но впервые за месяцы Анна вдохнула полной грудью. Она поймала такси и по дороге набрала номер подруги Кати.
— Катя, — голос дрожал, но уже не от страха, а от решимости. — Мне нужна твоя помощь. Я ухожу.
— Уходи, — твёрдо ответила та. — У меня свободная комната.
Через неделю Анна сидела в новой квартире — маленькой, с облупившейся стеной и шумным холодильником. Но тишина здесь была её. Никто не стоял над душой, не проверял порошок, не комментировал нарезку овощей.
Она положила телефон на стол. Несколько десятков непрочитанных сообщений от Сергея.
«Прости, давай поговорим».
«Мама перегнула палку, я понимаю».
«Я люблю тебя, не уходи».
Анна вздохнула. В груди защемило. Но затем пришла ясность.
Любовь — это не молчаливое наблюдение, как тебя унижают. Любовь — это защита. Если её нет, значит, нет и брака.
Она набрала короткое сообщение:
«Документы на развод я подала. Желаю тебе счастья».
И выключила телефон.
Поздно вечером Катя принесла две кружки чая и села рядом.
— Ну как ты? — осторожно спросила она.
— Спокойно, — улыбнулась Анна. — Впервые за долгое время спокойно.
Они выпили чай молча.
За окном шумела улица, а внутри маленькой квартиры царил уют. И Анна знала: это её начало. Её первый настоящий шаг к жизни без унижений.
И какой-то внутренний голос, тихий, но уверенный, сказал:
Ты победила.
