— Ты обязана платить мою ипотеку. У тебя зарплата большая, а я безработная, — Ленка швырнула мне на стол распечатку с банковскими реквизитами. — Восемьдесят тысяч в месяц. И не смотри на меня так, ты же старшая.
— С чего это я обязана? — я отодвинула бумажку, не отрываясь от ноутбука. — У тебя муж есть, пусть он и платит.
— Вадик на вахте, ему самому копейки платят! А ты тут в своем офисе сидишь, двести тысяч получаешь!
— Сто пятьдесят. И это моя зарплата, которую я заработала, пока ты по салонам красоты шастала.
Ленке всегда все доставалось легко. В детстве мама покупала ей платья с рюшами, а мне — практичные джинсы: «Маша, ты же старшая, должна понимать». Понимала. Молча донашивала старое, пока сестренка красовалась в новом.
Помню, как в седьмом классе копила на телефон. Три месяца мыла подъезды у соседей за пятьсот рублей. Купила простенький кнопочный — Ленка неделю ржала, показывая подружкам мой «кирпич». А через месяц родители подарили ей айфон на день рождения. Мне на мой день рождения досталась энциклопедия.
— Маш, ну ты же умная, книги любишь, — оправдывалась мама.
Умная. Это слово преследовало меня всю жизнь как проклятие. Умная — значит, справишься сама. Умная — значит, не нужна помощь. Умная — значит, должна помогать «глупенькой» Леночке.
В университет я поступила на бюджет — просидела над учебниками все лето. Ленка провалила экзамены, но папа оплатил ей коммерцию в том же вузе. «Образование — это инвестиция в будущее,» — говорил он, отсчитывая деньги. Мою стипендию в три тысячи при этом забирали «в семейный бюджет».
Пять лет назад бабушка оставила нам квартиру. Двушку в спальном районе, ничего особенного, но своя. По завещанию — пополам.
— Маш, уступи свою долю Лене, — мама гладила меня по голове, как маленькую. — Ты же знаешь, у нее свадьба скоро, им с Вадиком жить негде. А ты пока можешь у нас пожить.
— Мне тридцать лет, мам. Я тоже хочу свою жизнь.
— Ну что ты как эгоистка? Семья должна помогать друг другу!
Семья. Интересное понятие, которое почему-то всегда работало в одну сторону. Я уступила. Подписала дарственную, переехала в съемную однушку на окраине. Ленка даже спасибо не сказала — это же «само собой разумеется».
А через год они с Вадиком продали бабушкину квартиру и взяли ипотеку на трешку в новостройке. «Нам же детей растить надо где-то,» — объясняла сестра. Детей у них до сих пор нет.
Справедливость по-семейному
— Слушай, я не понимаю твоей логики, — я закрыла ноутбук и посмотрела на сестру. — Ты продала квартиру, которую я тебе подарила. Взяла ипотеку, которую не можешь платить. И теперь я должна за это расплачиваться?
— Не подарила, а отдала! Как положено в нормальных семьях! — Ленка стукнула кулаком по столу. — И вообще, ты всегда была любимицей! Тебе все легко давалось!
Я расхохоталась. Не смогла сдержаться.
— Легко? Ты серьезно? Я в пятнадцать лет подрабатывала , чтобы купить себе зимние сапоги. Ты в это время выпрашивала у родителей третью пару угги. Я сама оплачивала свою магистратуру, пахала на трех работах. Ты бросила универ на третьем курсе, потому что «устала учиться».
— Это все не важно! Важно то, что сейчас у тебя есть деньги, а у меня нет! И ты обязана делиться!
— Почему?
— Потому что ты старшая сестра!
Аргумент, который я слышала всю жизнь. Железобетонный, не требующий доказательств.
В дверь моего кабинета постучали. Вошла Ирка из бухгалтерии, поставила на стол кофе.
— Маш, извини, что подслушала. Но твой бывший зять вчера в «Порше-центре» видела. Новый Кайен оформлял.
— Что? — я чуть не пролила кофе.
— Ага. Муж там работает менеджером. Говорит, за наличку брал, даже не торговался.
Ленка покраснела, но быстро нашлась:
— Это… это премию дали большую. За перевыполнение плана.
— На вахте? Кладовщику? Премию в три миллиона? — я откинулась на спинку кресла. — Лен, ты вообще слышишь, что несешь?
— Не твое дело! Ты просто обязана помогать семье!
— А Вадик не обязан? Или его новый Porsche важнее, чем ваша ипотека?
— Это мужчина! Ему машина для работы нужна!
— Для какой работы? Он же на вахте, ты сама сказала.
Ленка засопела, покраснела еще больше. Схватила свою сумку, вскочила.
— Ты просто завидуешь! Завидуешь, что у меня есть муж, а ты старая дева! Вот и цепляешься за свои деньги, потому что больше у тебя ничего нет!
Вечером позвонила мама. Голос строгий, недовольный.
— Маша, как ты могла отказать сестре? Она же в слезах приехала!
— Мам, а ты знаешь, что Вадик купил Порше за три миллиона?
— Ну и что? Мужчина должен ездить на хорошей машине. Это статус.
— А платить ипотеку должна я?
— Ты должна помогать семье! Неужели тебе жалко? У тебя же нет своих детей, мужа. На что ты тратишь деньги?
На съемную квартиру, потому что свою долю отдала. На лечение гастрита, который заработала от стресса. На психотерапевта, который помогает разобраться, почему в тридцать пять лет я чувствую себя банкоматом для родственников.
— Мам, я прихожу к вам каждые выходные. Покупаю продукты, лекарства. Оплачиваю ваши коммуналки. Этого недостаточно?
— Это твой долг! А Лене нужна особая помощь, она же младшая, слабая.
— Ей тридцать два года.
— И что? Она всегда будет моей маленькой девочкой! А ты… ты сильная, справишься.
Справлюсь. Конечно, справлюсь. Я же старшая.
Через неделю отец позвал на день рождения. Собрались все — родители, Ленка с Вадиком, даже тетка из Воронежа приехала.
Вадик весь вечер травил байки про свою «вахту». Как они там с мужиками горы сворачивают, какие проекты реализуют. Ленка смотрела на него влюбленными глазами, родители одобрительно кивали.
— А расскажи про свой новый Porsche, — не выдержала я.
Повисла тишина. Вадик поперхнулся коньяком.
— Какой Порше? — переспросил отец.
— Кайен. За три миллиона. Неделю назад купил.
— Это… это подержанный был, — пробормотал Вадик. — В кредит взял.
— За наличку. Мой знакомый из салона подтвердит.
Ленка вскочила из-за стола:
— Ты специально! Специально все портишь! Завистливая стерва!
— Лена, это правда? — мама посмотрела на младшую дочь. — У Вадика есть деньги, а вы у Маши просите?
— Это другое! Это его деньги! Мужские!
— А ипотека чья? Тоже мужская?
Вадик встал, потянул жену за руку:
— Пойдем, Лен. Нечего тут перед этой озлобленной теткой оправдываться.
Озлобленная тетка. Я усмехнулась. В пятнадцать лет я нянчила Ленку, пока родители работали. В двадцать — отдавала ей свои стипендии. В тридцать — подарила квартиру. Но я озлобленная тетка.
Неожиданный поворот
На следующий день позвонил отец. Голос усталый, тихий.
— Маш, прости нас. Мы с мамой… мы многое делали неправильно.
— Пап?
— Вчера после вашего ухода тетя Вера рассказала интересную вещь. Оказывается, Вадик вообще не на вахте работает. У него своя фирма по грузоперевозкам. Довольно успешная.
Я молчала. Не знала, что сказать.
— И еще… Лена уже полгода получает от него двести тысяч в месяц на карманные расходы. Тетя Вера видела выписку, когда у них в гостях была.
— И что теперь?
— Теперь? — отец вздохнул. — Теперь я понимаю, почему ты от нас отдалилась. Мы вырастили одну дочь нахлебницей, а вторую… вторую заставили быть сильной. Прости, Маша. За все прости.
Прошел месяц. Ленка больше не приходила. Родители тоже держали дистанцию — неловко было, наверное. А я… я подала документы на ипотеку. На свою собственную квартиру. Небольшую, но свою.
Вчера встретила Ирку из бухгалтерии в кафе. Она рассказала, что видела Ленку в ювелирном. Выбирала браслет за полмиллиона.
— Представляешь, хвасталась продавщице, что муж на новый бизнес-проект выиграл грант. Крупный. От государства.
Я улыбнулась. Некоторые вещи не меняются.
Вечером позвонила мама. В голосе слезы:
— Маша, Лена с Вадиком развелись. Он ушел к другой. Молодой совсем, двадцать лет. Квартиру с ипотекой на Лену переписал. Она теперь должна банку пятнадцать миллионов.
— И?
— Маша, ну ты же понимаешь… Она твоя сестра. Семья должна поддерживать друг друга.
Я посмотрела на договор ипотеки, который подписала час назад. На ключи от своей квартиры. На новую жизнь, которая начинается завтра.
— Мам, я уже помогла. Один раз. Отдала свою долю квартиры. Больше не буду.
— Но она же пропадет! Ты же старшая!
— Да, я старшая. И я наконец-то поняла, что это не означает «обязанная». Это просто означает, что я родилась раньше. Всё.
Положила трубку. Отключила телефон.
За окном шел снег. Первый снег этой зимы. Я налила себе вина, села у окна. Впервые за много лет мне не было стыдно за то, что я выбрала себя.
Ленка выкрутится. Она всегда выкручивалась. А я… я просто буду жить. Для себя. Наконец-то для себя.
