— Я переписала квартиру на Андрея, документы уже у нотариуса, — свекровь произнесла это за семейным ужином так буднично, словно сообщала о покупке нового чайника.
Ложка выскользнула из рук Марины и со звоном упала в тарелку. Борщ расплескался алыми брызгами по белой скатерти, но она даже не заметила. Её взгляд метнулся к мужу. Андрей сидел с непроницаемым лицом, методично пережёвывая кусок хлеба. Он знал. Конечно, он знал.
Галина Петровна продолжала нарезать салат с той же невозмутимостью, с какой только что перевернула их жизнь. Седые волосы аккуратно уложены, жемчужные серёжки поблёскивают в свете люстры. Образцовая свекровь, которую все соседки ставят в пример.
— Андрюша, передай соль, — попросила она сына тем особенным, мягким голосом, который берегла только для него.
Марина смотрела, как рука мужа тянется к солонке. Обычное движение, привычное, автоматическое. Так же автоматически он кивнул месяц назад, когда мать сказала, что им нужно переехать к ней. Временно. Пока не найдут что-то подходящее после продажи их однушки. Деньги нужны были срочно — Андрей влез в долги из-за неудачного бизнеса с другом. Марина тогда согласилась. Что ещё оставалось?
— Квартиру? Эту квартиру? — её голос прозвучал хрипло.
Галина Петровна подняла на неё взгляд. В её глазах мелькнуло что-то похожее на удовлетворение, но тут же спряталось за маской материнской заботы.
— А какую же ещё, Мариночка? Мне уже шестьдесят восемь. Мало ли что может случиться. Так спокойнее будет. Андрюша — единственный наследник, всё равно всё ему достанется.
Логика была железной. Непробиваемой. Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Они продали свою квартиру три недели назад. Все деньги ушли на погашение долгов. У них не осталось ничего. И теперь…
— Но мы же договаривались, что это временно, — Марина повернулась к мужу. — Андрей, скажи что-нибудь!
Он поднял на неё усталый взгляд.
— Мам права, Марин. Так действительно проще. Зачем лишние хлопоты потом?
Лишние хлопоты. Их будущее, их независимость — всё это для него было лишними хлопотами. Марина сжала кулаки под столом так сильно, что ногти впились в ладони. Пять лет брака. Пять лет она пыталась построить семью с человеком, который так и не смог отрезать пуповину.
— Проще для кого? — её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева.
— Ну что ты заводишься? — Андрей раздражённо отодвинул тарелку. — Мама же не чужая. Живём нормально, места всем хватает.
Нормально. Это слово резануло как ножом. Нормально — это когда свекровь заходит в их спальню без стука. Нормально — это когда она перекладывает вещи Марины, потому что «так неправильно лежат». Нормально — это когда каждый вечер приходится выслушивать сравнения с Леночкой, первой любовью Андрея, которая «вот умела борщ варить».
— Я пойду прогуляюсь, — Марина резко встала из-за стола.
— Борщ остынет, — заметила Галина Петровна с лёгким упрёком.
— Я не голодна.
Марина схватила куртку и выскочила из квартиры, не дожидаясь ответа. Холодный мартовский воздух ударил в лицо, но она была благодарна этому холоду. Он отрезвлял, возвращал способность думать.
Она шла по улице, не разбирая дороги. Мимо проносились машины, спешили прохожие, но Марина их не замечала. В голове крутилась одна мысль: они в ловушке. В красивой, просторной трёхкомнатной ловушке с евроремонтом и видом на парк. И ключ от этой ловушки теперь принадлежит не им.
Телефон завибрировал в кармане. Сообщение от Андрея: «Ты где? Мама волнуется.»
Мама волнуется. Не он волнуется. Мама.
Марина убрала телефон и свернула в парк. Здесь было тихо, только голые ветви деревьев покачивались на ветру. Она села на скамейку и закрыла глаза. Нужно было думать. Не эмоциями, а головой.
У них нет денег на съёмную квартиру — всё ушло на долги. Её зарплаты бухгалтера хватает только на еду и базовые расходы. Андрей после провала с бизнесом устроился менеджером, но его доход тоже невелик. Копить? При нынешних ценах это займёт годы. Годы под одной крышей с женщиной, которая считает её недостойной своего сына.
К вечеру Марина вернулась домой. В квартире было подозрительно тихо. Андрей сидел в гостиной, уткнувшись в ноутбук.
— Где мама? — спросила Марина, стягивая куртку.
— К подруге ушла. До завтра.
Редкий шанс поговорить наедине. Марина села рядом с мужем на диван.
— Андрей, нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить.
Он вздохнул и закрыл ноутбук.
— Марин, ну что ты накручиваешь? Мама хотела как лучше.
— Для кого лучше? Ты понимаешь, что теперь мы полностью зависим от неё? У нас нет своего жилья, нет накоплений. Мы заложники.
— Не драматизируй. Мама нормальный человек, она нас не выгонит.
— А если мы захотим уйти сами? Если захотим жить отдельно? На что?
Андрей помолчал, потом пожал плечами.
— Заработаем. Не всё сразу.
Марина посмотрела на него внимательно. На его усталое лицо, опущенные плечи. Он не хотел бороться. Ему было удобно. Мама готовит, убирает, решает бытовые вопросы. А то, что его жена задыхается в этой золотой клетке — это мелочи, женские капризы.
— Андрей, а ты меня любишь? — вопрос вырвался сам собой.
Он удивлённо поднял брови.
— Странный вопрос. Конечно, люблю.
— Тогда почему ты не защищаешь меня? Почему всегда на стороне мамы?
— Я ни на чьей стороне. Просто стараюсь, чтобы всем было хорошо.
Всем, кроме неё. Но Марина не стала это говорить. Она поняла, что разговор бесполезен. Андрей не видел проблемы. Или не хотел видеть.
Следующие дни превратились в пытку. Галина Петровна словно почувствовала себя полноправной хозяйкой. Раньше она хотя бы делала вид, что советуется с невесткой. Теперь маска была сброшена.
— Мариночка, я переставила твои вещи в дальний шкаф. В спальне нужно место для Андрюшиных костюмов.
— Мариночка, не покупай больше этот кофе. Андрюша любит другой сорт.
— Мариночка, в субботу придут мои подруги. Испеки что-нибудь. Только не тот кекс, что в прошлый раз. Суховат был.
Мариночка. Это имя стало звучать как пощёчина. Марина стискивала зубы и молчала. Скандалить бесполезно — Андрей всегда встанет на сторону матери. А теперь, когда квартира официально его, позиции свекрови стали неуязвимыми.
В четверг случилось то, что стало последней каплей.
Марина вернулась с работы раньше обычного — отпустили после сдачи квартального отчёта. Дома никого не было. Она решила принять душ и переодеться. Зашла в спальню и замерла.
Её вещи исчезли. Все. Платья, блузки, юбки — всё, что висело в шкафу. Вместо них аккуратными рядами висели рубашки Андрея и… платья Галины Петровны.
Марина рывком открыла ящики комода. Её бельё было сложено в одну маленькую коробку и задвинуто в самый дальний угол. Остальное пространство заняли вещи свекрови.
Кровь ударила в голову. Марина выскочила из спальни и бросилась к комнате в конце коридора — бывшему кабинету Галины Петровны. Её вещи были здесь. Свалены на диван как попало. Платья, которые она так тщательно выбирала, любимые туфли, сумочки — всё в одной куче, как хлам, предназначенный на выброс.
Дверь хлопнула. В коридоре послышались голоса. Галина Петровна вернулась. И не одна — с ней была её подруга Валентина Ивановна, такая же дама в жемчугах и с безупречной укладкой.
— Ой, Мариночка уже дома, — Галина Петровна заглянула в комнату. — Я твои вещи перенесла. Нам с Андрюшей так удобнее будет.
Нам с Андрюшей. Не им с Андреем как семейной паре. А ей с сыном.
— Вы переселили меня в дальнюю комнату? — Марина с трудом контролировала голос.
— Ну что ты так говоришь — переселили. Просто вещи перенесла. Тебе же всё равно, где они лежат. А мне в моём возрасте тяжело через весь коридор ходить.
В моём возрасте. Любимый аргумент, против которого не поспоришь. Валентина Ивановна с интересом наблюдала за сценой, явно предвкушая, как будет потом пересказывать подругам.
— А почему вы не спросили меня? — Марина сделала шаг вперёд.
Галина Петровна изобразила удивление.
— Спросить? О чём? Это же мой дом, Мариночка. Я думала, ты это понимаешь.
Мой дом. Вот оно. Прямым текстом. Без обиняков.
— Это дом Андрея, — выдавила Марина. — Вы сами переписали на него квартиру.
— Андрюша — мой сын. Что моё, то и его. А вот ты… — Галина Петровна сделала паузу, смакуя момент, — ты здесь временно.
Временно. Это слово повисло в воздухе как приговор. Валентина Ивановна деликатно кашлянула.
— Галочка, может, я в другой раз зайду?
— Что ты, Валечка, оставайся. Мариночка как раз чай поставит. Правда, Мариночка?
Это был вызов. Прямой, неприкрытый вызов. Поставь чай, прислуживай, знай своё место.
Марина развернулась и пошла на кухню. Не потому, что подчинилась. А потому, что боялась сорваться и наговорить того, о чём потом пожалеет. Руки дрожали, когда она наполняла чайник водой. В голове звучало одно слово: временно, временно, временно.
Андрей пришёл через час. Марина всё ещё сидела на кухне, глядя в одну точку. Чашка с остывшим чаем стояла перед ней нетронутая.
— Привет, — он поцеловал её в макушку. — Что на ужин?
Марина подняла на него глаза.
— Твоя мать переселила меня в дальнюю комнату.
— Что? — он нахмурился. — В смысле?
— В прямом. Мои вещи теперь там. А в нашей спальне — её вещи.
Андрей помолчал, потом пожал плечами.
— Ну и что? Спать-то мы всё равно будем вместе. Какая разница, где вещи лежат?
Марина не могла поверить своим ушам.
— Тебе правда всё равно?
— Марин, не раздувай из мухи слона. Мама просто вещи переложила. Подумаешь, проблема.
— Она сказала, что я здесь временно.
— Ну, сгоряча сказала. Ты же знаешь, какая она эмоциональная.
Эмоциональная. Его мать, которая рассчитывала каждый шаг как шахматист, была для него просто эмоциональной.
— Андрей, я больше так не могу.
Он устало потёр лицо руками.
— Марин, ну что ты хочешь? Чтобы я с матерью поругался? Квартиру у неё отобрал? Она же старый человек, ей тяжело.
— Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. Хотя бы раз.
— Я люблю вас обеих. Почему я должен выбирать стороны?
Потому что она его жена. Потому что они семья. Потому что когда-нибудь нужно отрезать пуповину и стать взрослым. Но Марина этого не сказала. Она просто встала и пошла в дальнюю комнату. Свою новую комнату.
Ночь она провела там, на узком диване среди своих сваленных в кучу вещей. Андрей пришёл, попытался уговорить вернуться в спальню, но Марина не поддалась. Ей нужно было побыть одной. Подумать.
К утру решение созрело. Марина дождалась, пока Андрей уйдёт на работу, а Галина Петровна отправится на рынок. Потом достала телефон и набрала номер.
— Алло, Лена? Это Марина. Помнишь, ты говорила, что у вас в фирме нужен главный бухгалтер? Да, в другой город… Я согласна.
Разговор был недолгим. Лена обрадовалась — хороших специалистов не хватало. Зарплата в два раза выше, служебная квартира, перспективы роста. Марина согласилась на всё. Собеседование онлайн через три дня, если всё пройдёт хорошо — выход через две недели.
Следующие дни Марина играла роль. Послушная невестка, не доставляющая хлопот. Галина Петровна восприняла её покорность как капитуляцию и немного смягчилась. Даже разрешила повесить несколько платьев в спальню. Снисходительно, как подачку.
Андрей расслабился. Буря миновала, можно жить дальше. Он не заметил, что жена стала другой. Спокойной, отстранённой, словно смотрящей на всё со стороны.
Собеседование прошло успешно. Марина получила официальное предложение о работе в пятницу утром, сидя в офисе. Она перечитала письмо трижды, не веря своему счастью. Выход через неделю. Билеты и временное жильё оплачивает компания.
Вечером она приготовила ужин. Любимые блюда Андрея — жаркое с картошкой, салат оливье, даже испекла шарлотку. Галина Петровна удивлённо приподняла брови.
— Праздник какой-то, Мариночка?
— Просто хорошее настроение, — улыбнулась Марина.
За ужином она смотрела на мужа. На его довольное лицо, на то, как он с аппетитом уплетает жаркое. Он был красивым мужчиной. Добрым, в своём понимании. Просто слабым. Неспособным на поступок. Всю жизнь он проживёт под крылом матери, оправдывая это заботой о ней.
После ужина, когда Галина Петровна ушла смотреть сериал, Марина села рядом с мужем.
— Андрей, нам нужно поговорить.
— О чём? — он напрягся, ожидая очередных претензий.
— Я получила предложение о работе. В другом городе. Зарплата в два раза больше, дают служебное жильё.
Он застыл с кружкой пива в руке.
— Что? Когда ты успела?
— На этой неделе. Я согласилась.
— Подожди, подожди… — он поставил кружку на стол. — Ты приняла решение, не посоветовавшись со мной?
Ирония момента была настолько очевидной, что Марина чуть не рассмеялась.
— А ты советовался со мной, когда соглашался на переезд к маме? Когда она переписывала квартиру?
— Это другое!
— Чем?
Андрей открыл рот и закрыл. Аргументов не было.
— И что, ты хочешь, чтобы мы переехали? — спросил он после паузы.
— Я еду одна.
Тишина была оглушительной. Где-то в гостиной работал телевизор, доносился голос ведущего ток-шоу. Андрей смотрел на жену так, словно видел её впервые.
— Ты хочешь развестись?
— Я хочу пожить отдельно. Подумать. Понять, чего я хочу от жизни. И чего хочешь ты.
— Я хочу, чтобы моя семья была вместе!
— Твоя семья — это кто? Я или твоя мама?
Вопрос повис в воздухе. Андрей молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Я уезжаю через неделю, — сказала Марина, поднимаясь. — Если захочешь что-то изменить, ты знаешь, где меня найти.
Последняя неделя пролетела в сборах и приготовлениях. Галина Петровна, узнав о планах невестки, расцвела. Она даже предложила помочь с упаковкой вещей. Андрей ходил мрачный, пытался уговорить, потом обижался, потом снова уговаривал. Но ни разу не сказал главного — что готов уехать с ней.
В день отъезда Марина стояла в прихожей с двумя чемоданами. Налегке, как когда-то приехала в эту квартиру невестой, полной надежд.
— Одумаешься — возвращайся, — сказала Галина Петровна с плохо скрытым торжеством в голосе.
Андрей молчал. Он стоял, прислонившись к стене, и смотрел в пол.
— Андрей, — позвала Марина.
Он поднял голову. В его глазах была обида, растерянность, но не было решимости. Он не сделает шаг. Ни сейчас, ни потом.
— Прощай, — сказала Марина и вышла за дверь.
В такси она не оглядывалась. Телефон вибрировал от сообщений, но она не доставала его. Всё, что нужно было сказать, было сказано. Город за окном проплывал как во сне — знакомые улицы, магазины, парк, где она когда-то сидела на скамейке и думала, что попала в ловушку.
Это была не ловушка. Это был урок. Урок о том, что никто не придёт и не спасёт. Что нужно спасать себя самой. Что любовь без уважения — это медленная смерть.
На вокзале было шумно и многолюдно. Марина катила чемоданы к платформе, чувствуя странную лёгкость. Словно скинула тяжёлый рюкзак после долгого похода.
Телефон зазвонил. Андрей. Она ответила.
— Марина, подожди! Не уезжай! Я… я поговорю с мамой. Мы что-нибудь придумаем. Снимем квартиру…
— На какие деньги, Андрей?
— Найдём! Я буду больше работать. Мама поможет…
Мама поможет. Даже сейчас, в критический момент, он не мог обойтись без неё.
— Андрей, если ты действительно хочешь сохранить семью, ты знаешь, что делать. Я буду ждать. Но недолго.
Она отключилась и села в поезд. За окном поплыли пригороды, потом поля, леса. Новая жизнь приближалась с каждым стуком колёс. Страшно? Да. Но страшнее было остаться.
Через месяц Андрей приехал. Один. С одним чемоданом и решительным видом человека, который сжёг мосты. Они долго говорили, выясняли, плакали и смеялись. Оказалось, что после отъезда Марины Галина Петровна привела в дом свою овдовевшую подругу — «чтобы не скучно было». Андрей продержался две недели.
— Я понял, что ты была права, — сказал он, обнимая жену. — Мы семья. Ты и я. А мама… мама проживёт и без нас.
Они сняли маленькую квартиру на окраине. Денег едва хватало, но они были счастливы. По-настоящему, без оглядки на чужое мнение. Галина Петровна звонила, жаловалась, манипулировала, но Андрей научился говорить «нет». Трудно, через силу, но научился.
А ещё через полгода Марина получила повышение. Зарплата позволила переехать в квартиру получше. Они даже начали откладывать на первоначальный взнос по ипотеке. Своё жильё. Пусть маленькое, пусть в кредит, но своё.
Галина Петровна приехала в гости через год. Постаревшая, но всё такая же величественная. Села на диван в их съёмной двушке и оглядела скромную обстановку.
— Жили бы у меня — не мыкались бы по углам.
— Мам, — твёрдо сказал Андрей. — Мы счастливы. По-настоящему счастливы. Спасибо за предложение, но мы справимся сами.
Она посмотрела на сына, потом на невестку. Марина выдержала взгляд. Спокойно, без вызова, но и без подобострастия.
— Что ж, — вздохнула свекровь. — Ваша жизнь.
И это была правда. Их жизнь. Которую они строили сами, без подачек и манипуляций. Трудная, но честная. И в этой честности была свобода, которой не купишь ни за какие квартиры с евроремонтом.
Вечером, провожая свекровь на вокзал, Марина неожиданно для себя сказала:
— Галина Петровна, приезжайте ещё. Вы всегда будете желанным гостем.
Свекровь остановилась, удивлённо посмотрела на невестку.
— Спасибо, Мариночка.
И впервые это «Мариночка» прозвучало без яда. Просто имя. Просто обращение от старшей женщины к младшей. Не было победителей и проигравших. Были люди, которые научились уважать границы друг друга. И это было началом настоящей семьи.
