— Это мой дом, и я решаю, кто здесь будет жить! — слова свекрови прозвучали как приговор, когда Марина вернулась с работы и обнаружила свои вещи сложенными в коридоре.
Три чемодана и две коробки — вот что осталось от её пятилетней семейной жизни. Марина стояла в дверях квартиры, которую они с Андреем снимали последние два года, и не могла поверить своим глазам. Валентина Петровна, её свекровь, величественно восседала в гостиной на их диване, а рядом с ней сидел Андрей, её муж, опустив голову и избегая встречи взглядами.
— Андрей, что происходит? — голос Марины дрогнул, но она изо всех сил старалась сохранить спокойствие.
Муж молчал, разглядывая узор на ковре, словно там была написана разгадка всех тайн вселенной. За него ответила свекровь, поднявшись с дивана с царственной грацией женщины, привыкшей командовать.
— Что происходит? Я вам скажу, что происходит, милочка. Мой сын наконец-то прозрел и понял, что связал свою жизнь не с той женщиной. Пять лет! Пять лет я терпела ваши выходки, ваше неумение вести хозяйство, вашу карьеру, которая важнее семьи!
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она перевела взгляд на мужа, всё ещё надеясь, что это какое-то недоразумение, что сейчас он встанет и скажет матери, чтобы та прекратила этот спектакль.
— Андрей, скажи хоть что-нибудь! — в её голосе появились стальные нотки.
Он наконец поднял голову, и Марина увидела в его глазах не смущение, не стыд, а какую-то обречённую покорность.
— Мам права, Марин. Нам нужно пожить отдельно какое-то время. Подумать обо всём.
Эти слова ударили больнее любой пощёчины. Марина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, смешанного с болью предательства. Пять лет она строила эту семью, пять лет терпела постоянные визиты свекрови, её едкие замечания, попытки контролировать каждый их шаг. И вот теперь…
История их отношений с Валентиной Петровной началась задолго до этого дня. С самого начала, когда Марина только появилась в жизни Андрея, его мать встретила её холодно. На первой же встрече, когда Андрей привёл Марину знакомиться с родителями, Валентина Петровна окинула её оценивающим взглядом и произнесла:
— Ну что ж, посмотрим, надолго ли ты у нас задержишься.
Тогда Марина списала это на естественное волнение матери за сына. Она старалась быть идеальной невесткой — помогала по хозяйству, когда они приезжали в гости, дарила продуманные подарки на праздники, звонила, интересовалась здоровьем. Но чем больше она старалась, тем холоднее становилась свекровь.
После свадьбы ситуация только ухудшилась. Валентина Петровна взяла за правило приезжать к ним без предупреждения, всегда находя повод для критики. То борщ недостаточно наваристый, то рубашки Андрея плохо выглажены, то в квартире пыль на верхней полке шкафа.
— Я в твои годы уже троих детей растила и дом в идеальном порядке держала, — любила повторять она, хотя у неё был только один сын. — А ты даже ужин вовремя приготовить не можешь. Всё твоя работа, работа… Нормальная женщина должна о семье думать в первую очередь!
Марина работала бухгалтером в крупной компании, и её карьера действительно шла в гору. За последний год её дважды повышали, и зарплата теперь была даже выше, чем у Андрея. Именно это, как она теперь понимала, и стало последней каплей для свекрови.
Переломный момент случился месяц назад. Марине предложили должность главного бухгалтера с существенным повышением зарплаты, но это требовало частых командировок. Она обсудила это с Андреем, и он, казалось, поддержал её решение принять предложение. Но уже через неделю началось странное.
Андрей стал отстранённым, задерживался на работе, а когда приходил домой, запирался в кабинете под предлогом срочных дел. На выходных он всё чаще ездил к матери один, объясняя это тем, что Марина устала и ей нужно отдохнуть. Она не придала этому значения, списав на стресс от новой должности.
А потом начались звонки от свекрови. Каждый день, иногда по несколько раз. Валентина Петровна вдруг стала необычайно заботливой, интересовалась здоровьем Марины, советовала витамины, предлагала помощь по хозяйству.
— Ты так много работаешь, дорогая, — сладким голосом говорила она по телефону. — Позволь мне помочь тебе с домашними делами. Приеду, приготовлю Андрюше его любимые блюда, приберусь.
Марина, растроганная такой переменой, с благодарностью приняла помощь. Свекровь стала приезжать почти каждый день, пока Марина была на работе. Она действительно готовила, убиралась, но параллельно с этим происходило что-то ещё. Что-то, что Марина тогда не замечала.
Теперь, стоя в дверях с вещами в коридоре, она начинала понимать. Все эти недели Валентина Петровна методично настраивала сына против жены. Капля за каплей вливала яд в его уши, пока Марина строила карьеру.
— Ты даже не знаешь, что твой муж любит на завтрак, — продолжала свекровь, расхаживая по гостиной. — Я спросила его вчера, когда ты последний раз готовила его любимые сырники, и знаешь, что он ответил? Что не помнит! А я делаю их каждое воскресенье, когда он приезжает.
Марина сжала кулаки. Сырники. Андрей терпеть не мог творог в любом виде, это она прекрасно знала. Но сейчас он сидел и молча кивал словам матери.
— Валентина Петровна, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Это наша с Андреем семья, наша квартира, которую мы снимаем на наши общие деньги. Вы не имеете права…
— Права? — свекровь рассмеялась, и в этом смехе было столько превосходства, что Марина невольно вздрогнула. — А ты знаешь, милочка, чьи деньги лежат на депозите, который является залогом за эту квартиру? Мои! И договор аренды, между прочим, оформлен на моего сына, а не на тебя.
Марина перевела ошарашенный взгляд на Андрея. Они всегда всё делили пополам, включая расходы на квартиру. Депозит они тоже собирали вместе, копили несколько месяцев.
— Это неправда, — прошептала она. — Андрей, скажи ей! Мы же вместе копили на залог, вместе выбирали эту квартиру…
Андрей поёрзал на диване, но взгляд так и не поднял.
— Мама помогла с депозитом, — пробормотал он. — Наших денег не хватало, помнишь? А твоя зарплата тогда была совсем маленькой.
Это было ложью, наглой и циничной ложью, но Марина вдруг поняла, что доказать ничего не сможет. Все чеки и документы были у Андрея, он занимался оформлением, потому что у неё тогда был аврал на работе.
— Так что, дорогая моя бывшая невестка, — Валентина Петровна сделала особый акцент на слове «бывшая», — собирай свои вещички и освобождай территорию. Мой сын заслуживает женщину, которая будет о нём заботиться, а не строить карьеру за его счёт.
— За его счёт? — Марина не выдержала. — Да я зарабатываю больше него последние полгода! Я оплачиваю большую часть расходов!
— Деньги — это не всё, что нужно мужчине, — парировала свекровь. — Ему нужны забота, внимание, уют в доме. А что можешь дать ему ты? Полуфабрикаты на ужин и постоянные командировки?
Марина посмотрела на мужа, всё ещё надеясь увидеть в его глазах хоть тень сомнения, сожаления, чего угодно, что показало бы, что он не согласен с происходящим. Но Андрей сидел как каменный, сжав руки в замок.
— Андрей, — она подошла к нему, села рядом на корточки, пытаясь заглянуть в глаза. — Неужели ты правда этого хочешь? Мы же любим друг друга. Мы строили планы, мечтали о детях, о собственной квартире…
Он наконец посмотрел на неё, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на сожаление, но тут же погасло.
— Марин, может, нам правда нужно отдохнуть друг от друга? Ты сама в последнее время всё время на нервах, срываешься. Мама говорит…
— Мама говорит! — Марина вскочила, больше не в силах сдерживаться. — А что говоришь ты, Андрей? Где твоё мнение, твои мысли? Или ты их сдал в камеру хранения вместе с совестью?
— Не смей так разговаривать с моим сыном! — взвилась Валентина Петровна. — Ты всегда была дерзкой и невоспитанной. Я с самого начала говорила Андрюше, что ты не пара ему, но он не слушал. Влюбился, видите ли! А что такое эта ваша любовь? Пшик! Вот семья, род, традиции — это важно!
Марина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Пять лет жизни. Пять лет попыток наладить отношения со свекровью, компромиссов, уступок. И вот чем всё закончилось.
— Знаете что, Валентина Петровна, — она выпрямилась, расправила плечи. — Вы правы. Я действительно не пара вашему сыну. Потому что я взрослый, самостоятельный человек, а он — тридцатилетний мальчик, который до сих пор не может отрезать пуповину.
Свекровь ахнула, прижав руку к груди с таким драматизмом, будто её смертельно оскорбили.
— Андрей, ты слышишь, что она говорит?
Но Марина уже не обращала на неё внимания. Она смотрела только на мужа.
— Я думала, у нас есть будущее, Андрей. Думала, что твоя мама со временем примет меня, что мы сможем стать настоящей семьёй. Но знаешь что я поняла сейчас? Ты никогда не был моим мужем. Ты всегда оставался сыном своей мамы. И это твой выбор.
Она повернулась к своим вещам в коридоре. Три чемодана и две коробки — не так уж много накопилось за пять лет. Большинство крупных покупок они делали вместе, и теперь всё это останется здесь. Но Марина вдруг почувствовала странное облегчение. Будто тяжёлый камень свалился с плеч.
— И куда же ты пойдёшь? — язвительно спросила Валентина Петровна. — К мамочке под крылышко? Или есть кто-то на примете?
Марина обернулась и посмотрела на неё с жалостью.
— У меня есть работа, Валентина Петровна. Хорошая работа с достойной зарплатой. Я сниму квартиру, может, не такую большую, как эта, но свою. И знаете что? Там не будет места для токсичных людей, которые питаются чужими жизнями, потому что свою давно прожили.
— Как ты смеешь! — свекровь побагровела. — Андрей, неужели ты позволишь ей так со мной разговаривать?
Андрей встал с дивана, но не двинулся с места, застыв между двумя женщинами.
— Мам, может, не стоит так… Марина, давай поговорим спокойно…
— Теперь хочешь поговорить? — Марина покачала головой. — Поздно, Андрей. Ты сделал свой выбор. И знаешь что самое печальное? Даже сейчас, когда рушится наша семья, ты не можешь принять самостоятельное решение. Всё ждёшь, что мама скажет, что делать.
Она взяла два чемодана, оставив коробки на потом. У дверей обернулась в последний раз.
— Передавайте своей новой невестке мои соболезнования, Валентина Петровна. И совет — пусть сразу откажется от карьеры, друзей и собственного мнения. Так будет проще.
Выйдя на улицу, Марина остановилась и глубоко вдохнула холодный вечерний воздух. В груди было пусто, но эта пустота не пугала. Она достала телефон и набрала номер подруги.
— Алло, Катя? Помнишь, ты говорила, что у вас в доме сдаётся квартира? Да, мне нужна. Прямо сейчас.
Через два часа все её вещи были перевезены в небольшую, но уютную однокомнатную квартиру на другом конце города. Катя, не задавая лишних вопросов, помогла с переездом и обустройством.
— Если нужно будет выговориться — я рядом, — сказала она, обнимая Марину на прощание.
Оставшись одна в новой квартире, Марина села на пока ещё чужой диван и огляделась. Здесь было тихо, спокойно. Никто не будет врываться без предупреждения с проверкой чистоты. Никто не будет критиковать её кулинарные способности. Никто не будет требовать выбора между карьерой и семьёй.
Телефон зазвонил. Андрей. Марина посмотрела на экран, подумала секунду и отклонила вызов. Потом открыла настройки и заблокировала номер. Следом — номер Валентины Петровны.
Прошла неделя. Марина с головой ушла в работу, стараясь не думать о случившемся. Новая должность требовала полной отдачи, и это было кстати. День расписан по минутам, вечером — усталость, не оставляющая сил на переживания.
На восьмой день в офис к ней пришёл Андрей. Секретарша пыталась его не пускать, но он прорвался.
— Марина, нам нужно поговорить, — он выглядел осунувшимся, небритым. — Ты не отвечаешь на звонки, не открываешь дверь…
— У нас нет необходимости общаться, — Марина даже не подняла глаз от документов. — Если нужно разделить какие-то вещи, присылай список на почту, я отправлю курьером.
— Марин, ну не будь такой… Мама уехала к себе. Мы можем спокойно всё обсудить, попробовать начать сначала.
Теперь она подняла голову и внимательно посмотрела на него.
— Начать сначала? И сколько продержится это «сначала» до следующего визита твоей мамы? Неделю? Месяц?
— Я поговорю с ней, объясню, что она не должна вмешиваться…
Марина рассмеялась, но в этом смехе не было веселья.
— Пять лет, Андрей. Пять лет ты собирался с ней поговорить. И что изменилось сейчас? Ты вдруг стал самостоятельным? Научился принимать решения? Или просто понял, что некому будет готовить ужин и стирать рубашки?
Он покраснел, опустил глаза.
— Это не так… Я правда тебя люблю, Марин. Просто мама…
— Вот именно — мама, — перебила его Марина. — Всегда мама. Знаешь, я много думала эту неделю. И поняла одну вещь. Я не злюсь на твою мать. Она защищает свою территорию, своего сына, как умеет. Пусть методы у неё специфические, но это её право. А вот ты… Ты предал нашу семью, Андрей. Предал меня. И самое грустное — предал самого себя.
— Марина, дай мне шанс всё исправить!
Она покачала головой.
— Некоторые вещи исправить нельзя. Доверие — как хрустальная ваза. Можно склеить осколки, но трещины всё равно останутся. Иди, Андрей. И больше не приходи.
Он ещё постоял, переминаясь с ноги на ногу, потом развернулся и ушёл. Марина проводила его взглядом и вернулась к работе.
Через месяц она получила сообщение от неизвестного номера. Валентина Петровна, обойдя блокировку.
«Марина, нам нужно встретиться и поговорить как взрослые люди. Андрей в депрессии, не ест, не спит. Вы должны подумать о его состоянии. Кафе «Венеция», завтра в 15:00.»
Марина хотела просто удалить сообщение, но что-то заставило её пойти. Может быть, желание поставить окончательную точку.
Валентина Петровна уже ждала её, восседая за столиком как королева на троне. При виде Марины она милостиво кивнула на стул напротив.
— Ты хорошо выглядишь, — начала она без предисловий. — Новая причёска тебе идёт.
— Спасибо. Переходите к делу, Валентина Петровна. У меня мало времени.
Свекровь поджала губы, но сдержалась.
— Хорошо. Я готова признать, что была немного… категорична. Возможно, погорячилась. Андрей страдает, это очевидно. И я как мать не могу на это смотреть.
— И что вы предлагаете?
— Вернись. Я буду приезжать реже, только по приглашению. Вы сможете жить своей жизнью.
Марина откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на женщину напротив.
— Знаете, чему вы меня научили, Валентина Петровна? Вы научили меня ценить себя. Всё время, пока я пыталась угодить вам, стать идеальной невесткой, я теряла саму себя. А сейчас, этот месяц в одиночестве, я вспомнила, кто я на самом деле. И знаете что? Мне нравится эта женщина. Сильная, независимая, успешная.
— Но семья…
— Семья — это не просто штамп в паспорте и общая квартира. Это доверие, поддержка, уважение. Всего этого не было в нашей с Андреем семье. И дело даже не в вас, Валентина Петровна. Дело в том, что ваш сын так и не стал мужчиной. И пока вы будете решать за него все проблемы, он им и не станет.
Свекровь молчала, впервые за всё время их знакомства не находя слов.
— А теперь извините, мне пора, — Марина встала. — Через час у меня самолёт. Лечу в командировку. В Париж. На две недели. И знаете что? Я счастлива.
Она развернулась и пошла к выходу, не оглядываясь. За спиной осталась часть её жизни — трудная, болезненная, но уже прошедшая. А впереди было новое начало. Её собственное.
