Новый дом Алены и Максима стоял на окраине коттеджного поселка, всего в двадцати минутах езды от Москвы. Просторный, светлый, он еще пах свежей краской и деревом. Солнечные лучи пробивались сквозь огромные окна, ложились на пол, создавая ощущение уюта и свободы.
Алена, встав на стул, развешивала на стене картины. Каждое движение наполняло её радостью: наконец-то долгие годы ожиданий и стройки позади. В их жизни начинался новый этап.
Максим, тяжело дыша, внес в гостиную массивный ящик с книгами. Поставив его на пол, он вытер пот со лба и обвел рукой просторное помещение. Его глаза сияли.
— Ну как тебе? — спросил он, поднимая взгляд на жену. — Почти закончили. Осталось самую малость — пару деталей довести.
Алена спрыгнула со стула, улыбнулась и ответила искренне:
— Прекрасно. Я уже представляю, как зимой мы будем сидеть у камина с чашкой чая, а летом — открывать окна настежь и слушать, как поют птицы.
Максим подошел ближе и приобнял её за талию.
— Вот именно. Дом — для нас, для детей, для семьи. Кстати… мама сегодня звонила. Поздравила с новосельем. Сказала, что брат Сергей с семьёй собирается приехать в Москву по делам. Хотят заехать к нам, пожить дней пять.
Улыбка Алены дрогнула, руки ослабли. Она поставила рамку с фотографией на коробку и замерла.
— Пожить? — переспросила она тихо.
— Ну да. Они как раз в сентябре будут здесь. И у нас всё уже будет готово. Нормально же, а? — Максим говорил с надеждой, словно уже представлял радостную встречу.
Алена медленно спустилась на пол, стараясь не показать, как внутри её охватил холодок.
— Максим, мы же обсуждали тему гостей. Я думала, ты меня услышал…
Муж хмыкнул и попытался пошутить:
— Ну какие они гости? Это же родня, брат. Не чужие люди, а семья.
Но смех прозвучал неловко и быстро оборвался.
Алена отвернулась, поправляя свитер на одной из коробок. В её голосе не было ни злости, ни раздражения, только усталость.
— Для меня они чужие. Милые, хорошие, но чужие. И я не хочу, чтобы в нашем доме, в первый же месяц, кто-то поселился, словно у себя.
Слова повисли в воздухе, и радость от нового дома на миг померкла.
—————————————————————————————————————
Извините, что отвлекаю. Но… В моём канале Еда без повода в начали выходить новые рецепты. Подпишись чтобы не пропустить!
—————————————————————————————————————
Тревога
Максим нахмурился.
— Алена, это же мой брат. Разве ты не понимаешь? Мы построили большой дом, чтобы жить широко, а не прятаться, как в норе. Ну неудобно же отказать.
Жена повернулась к нему, её взгляд стал серьезным.
— Неудобно? А нам удобно было, когда мы ехали через Краснодар? Восемь часов за рулем, уставшие, злые, и что? Мы звонили твоей маме, звонили Сергею. И хоть раз они пригласили нас переночевать? Хоть раз?
— Ну… — Максим замялся. — У них там хозяйство, огороды, вечная суета. Менталитет другой.
— Отлично, — резко оборвала его Алена. — Значит, у нас теперь тоже свой менталитет. Менталитет людей, которые ценят свой дом и своё пространство.
Максим провел рукой по волосам, в его голосе зазвучала обида.
— Но если я откажу, что скажут? Подумать могут, что мы зазнались после переезда в Москву.
Алена подошла ближе, её голос был спокойным, но твердым:
— Пусть думают что угодно. Когда они не пустили нас к себе — ты счёл это естественным. Так и мы имеем право на свои правила.
Муж тяжело вздохнул и сел на подоконник, уставившись в пол. Его пальцы нервно постукивали по колену.
— Я просто… чувствую, будто обязан. Это же семья.
— Ты обязан только нам, — сказала Алена и присела рядом. — Наш дом — это наша территория. Здесь должны быть наши правила. Я не хочу превращаться в хозяйку отеля и ждать, когда же гости уедут, чтобы наконец выдохнуть.
Он поднял глаза, в которых отражалась борьба. С одной стороны — долг, с другой — любовь к жене.
— А если… хотя бы на одну ночь? — спросил он неуверенно. — Переночуют и уедут утром.
Алена покачала головой.
— Нет, Максим. Один раз — и потом снова. Сначала брат, потом тётя, потом племянник. Я не хочу, чтобы мой дом превратился в проходной двор.
Мужчина замолчал. Тишина повисла между ними, и каждый думал о своём.
Конфликт
Максим встал с подоконника и прошёлся по комнате, как будто искал выход из тупика. Его лицо покраснело, голос стал громче:
— Но пойми, так нехорошо! Построили огромный дом, а брата приютить не можем. Что я ему скажу? «Извини, моя жена не любит гостей»? Звучит, как предлог, как будто мы стыдимся.
Алена скрестила руки на груди. Она смотрела прямо в глаза мужу, не отводя взгляда.
— Скажи правду. Что у нас дом ещё не готов, что мы только переехали, что у нас свои планы. Это честнее, чем пытаться угодить всем, кроме своей семьи.
— Но ты же знаешь, я не собираюсь заставлять тебя убирать за ними! — вспылил Максим. — Я всё сделаю сам: встречу, накормлю, постелю. Ты даже не заметишь их присутствия!
Алена покачала головой. Её голос звучал тихо, но уверенно:
— Это ложь, и ты сам это знаешь. Ты будешь на работе, а я останусь с твоими «незаметными» гостями. Они будут ходить по моему дому, оставлять мокрые полотенца в ванной, крошки на диване. Они будут смотреть, как я живу, открывать шкафы. Я буду злиться, и в итоге сорвусь на тебя. Ты хочешь, чтобы наш новый дом стал источником скандалов?
Слова жены были резкими, но справедливыми. Максим отвернулся, потому что сам вспомнил ту самую горечь: как они звонили из Краснодара, пыльные и усталые, а в ответ слышали холодное «у нас ремонт» или «мы не можем». Он тогда чувствовал себя лишним. Но в то же время внутри сидела старая привычка — быть «гостеприимным», как учили его родители.
— Они решат, что мы возгордились, — пробормотал он, почти сам себе. — Что мы теперь «московские», а значит — холодные.
Алена сделала шаг к нему, её взгляд смягчился.
— Пусть думают. Моё спокойствие важнее чужих мнений. Я люблю тебя, уважаю твою семью. Но наш дом — это наша крепость. И только мы вправе решать, кто здесь будет жить, а кто нет.
Максим остановился, посмотрел на жену и замер. В её глазах была искренность, без капли упрямства ради упрямства. Она говорила от сердца.
Он хотел возразить, но слова застряли в горле.
Решение
В гостиной повисла тишина. Слышно было только, как где-то в кухне тихо гудит новый холодильник. Максим сел на диван, тяжело вздохнул, словно сбросил мешок цемента.
— Ладно, — наконец произнёс он. — Ты права.
Алена присела рядом и осторожно коснулась его руки.
— Дело не в том, кто прав или виноват. Дело в том, чтобы нам здесь было хорошо вдвоём.
Максим улыбнулся печально.
— Я знаю. Просто… сложно. У меня в голове всё время мысль, что я должен. Как будто обязан держать двери открытыми для всех.
— Ты обязан только нам с тобой, — мягко напомнила Алена. — Всё остальное вторично.
Они сидели так несколько минут. Напряжение уходило, уступая место спокойствию. Наконец Максим поднялся.
— Хорошо. Я позвоню вечером. Скажу, что у нас ещё бардак, все комнаты в коробках и краске. Предложу встретиться в городе — в ресторане или кафе. Покажу им Москву.
У Алены дрогнули губы, будто она хотела улыбнуться и сдержалась.
— Спасибо, — прошептала она. — А потом, когда всё утрясётся, можно и на шашлыки пригласить. Но только так: приехали — поели — уехали.
— Договорились, — кивнул Максим. Он даже попытался пошутить: — Может, они и сами ночевать у нас не хотят. Просто традиция такая — предложить.
Алена рассмеялась, но тут же добавила серьёзно:
— Пусть тогда эта традиция заканчивается на предложении.
Вечером, заваривая чай на новой кухне, Алена услышала из комнаты голос мужа. Он говорил по телефону легко, без напряжения:
— Да, брат, у нас полный хаос… Даже не знаю, где что лежит. Очень жаль, конечно, но давай лучше в центре увидимся. Я тебя свожу, всё покажу. Девчонки могут вместе пройтись по магазинам. Как только разберёмся с домом — тогда уже и к нам.
Алена остановилась в дверях, слушая его. В его голосе не было ни тени вины. Она понимала: это стоило ему усилий, но он сделал выбор в её пользу.
Когда разговор закончился, Максим взял из её рук чашку.
— Всё решено. Они приедут через пару недель, но остановятся в гостинице. Мы погуляем вместе, поужинаем. Он даже не расстроился, сказал, что так и думал, будто у нас бардак.
Алена облегчённо вздохнула. Камень с её души будто растворился.
Пустые обещания
Две недели пролетели быстро. Дом обживался: коробок становилось меньше, на полках появились книги, на подоконнике — цветы в глиняных горшках. Алена уже чувствовала себя хозяйкой, хоть кое-где ещё стояли стремянки и пахло краской.
В назначенный день Максим ждал звонка от брата. Он специально освободил вечер, даже предложил Алене выбрать ресторан для встречи. Но время шло, телефон молчал.
— Может, у них планы изменились? — осторожно сказала Алена, заметив, как муж в который раз проверяет телефон.
Максим нахмурился.
— Но мы же договаривались! Он сказал, что приедет.
Не выдержав тишины, Максим сам набрал номер. На том конце послышался усталый голос Сергея.
— Алло.
— Ну что, вы в Москве уже? Когда увидимся?
— Да… мы уже здесь, — ответ прозвучал неохотно. — В гостинице. Сегодня, наверное, не получится. Мы пойдём гулять по городу. Завтра и послезавтра тоже планы есть.
Максим замер, не веря.
— Так вы же хотели к нам приехать! Я ждал.
— Ну… посмотрим. Если время останется, позвоню, — буркнул брат, явно торопясь закончить разговор.
— Ладно, — тихо сказал Максим. — Буду рад тебя увидеть.
Он опустил телефон и долго сидел молча. В глазах была боль, обида и что-то ещё — осознание.
Алена подошла и положила руку на его плечо.
— Видишь? Им не так уж и важно было ночевать у нас.
Максим горько усмехнулся:
— Точно. Оказалось, что без «приюта» я им вовсе не нужен.
Оставшиеся пять дней в столице брат так и не позвонил. Максим лишь случайно узнал от матери, что Сергей уехал обратно. И понял: дело вовсе не в доме, не в гостеприимстве. Родственные узы для брата ничего не значили.
Разрыв с родней
Через несколько дней позвонила мать, Валентина Петровна. Голос её был строг и недовольный.
— Максим, ну как так можно? Сергей приезжал с семьёй, а ты их в дом не пустил! Стыдно должно быть! У вас же не землянка, а дворец. Места всем хватило бы.
Максим нахмурился, стараясь говорить спокойно.
— Мама, он за эти дни даже ни разу не захотел со мной встретиться. Ты понимаешь? Ни разу!
— А зачем ему встречаться, если ты выставил его за дверь? — ехидно фыркнула мать. — Из-за тебя они вынуждены были гостиницу снимать. Это позор. Родня — это святое, а ты…
— Мама, — перебил он, — а когда мы ездили в Краснодар? Мы звонили вам, звонили Сергею. Хоть раз вы нас приняли? Хоть раз предложили переночевать? Мы всегда ночевали в гостинице. И я тогда не обижался.
Но мать не захотела слушать.
— Не смей сравнивать! — резко сказала она и повесила трубку.
Максим долго сидел с телефоном в руках. В груди росло чувство горечи. Казалось, что все его доводы растворились в пустоте.
С тех пор родственники больше не звонили. Даже если кто-то из них приезжал в Москву на пару дней, никто не предлагал встретиться. Среди них закрепилась молва: Максим стал «жадным и меркантильным», человеком, который никого не пустит на порог.
Алена, узнав о разговоре, только крепче обняла мужа.
— Пускай думают, как хотят. Главное, что мы с тобой понимаем друг друга. Это и есть настоящая семья.
Максим вздохнул, прижав её к себе.
— Наверное, ты права. Я слишком долго думал о том, что должен им. А на самом деле я обязан только тебе и нашему дому.
Вечером они сидели на веранде, смотрели на закат и впервые за долгое время чувствовали, что их дом действительно стал тем, о чём они мечтали: местом покоя и уюта, где чужим не было места.
