— Свекровь сказала, что я должна освободить комнату к понедельнику! — Марина стояла посреди кухни с документами в руках, её голос дрожал от возмущения. — Нашу спальню, представляешь? Она хочет сделать там гостевую для своих подруг!
Антон замер с кружкой кофе на полпути ко рту. Утро началось явно не так, как он планировал. Его жена выглядела растрёпанной — волосы собраны в небрежный пучок, на щеках пятна румянца от волнения.
— Подожди, Марина, давай спокойно. Мама что-то перепутала наверняка.
— Перепутала? — Марина бросила на стол официальное письмо от нотариуса. — Вот, читай! Твоя мать официально уведомляет нас, что мы должны освободить главную спальню. В доме, где мы живём уже три года!
Антон взял письмо и пробежал глазами по строчкам. Действительно, нотариальное уведомление о необходимости освободить помещение. Подпись его матери, Валентины Петровны, стояла внизу размашистым почерком.
— Но это же наш дом… — растерянно пробормотал он.
— Наш? — Марина горько усмехнулась. — Твоя свекровь мне вчера прямо заявила — дом записан на неё. Мы тут временные жильцы, которых она терпит из милости.
Три года назад, когда они поженились, Валентина Петровна великодушно предложила молодой паре поселиться в её большом доме. «Зачем вам снимать квартиру, когда есть целый дом?» — говорила она тогда. Марина сомневалась, но Антон убедил её, что это прекрасная возможность накопить на собственное жильё.
Теперь, глядя на официальное письмо, Марина понимала, что интуиция её не подвела. Свекровь никогда не принимала её по-настоящему. Мелкие придирки, косые взгляды, постоянные сравнения с бывшей девушкой Антона — всё это накапливалось день за днём.
— Я поговорю с мамой, — Антон поставил кружку на стол. — Это какое-то недоразумение.
— Недоразумение? — Марина покачала головой. — Твоя мать наняла нотариуса! Она планировала это заранее!
В дверь постучали — три коротких, властных стука. Марина узнала бы этот стук из тысячи. Валентина Петровна никогда не ждала приглашения войти в комнату, которую считала своей по праву.
Дверь распахнулась, и в кухню вошла женщина лет пятидесяти пяти. Причёска — идеальная укладка, костюм — дорогой и строгий, взгляд — холодный и оценивающий. Свекровь окинула взглядом разбросанные на столе документы и удовлетворённо кивнула.
— Вижу, вы получили моё уведомление, — она прошла к плите и налила себе чай из чайника, который заварила Марина. — Хорошо. У вас есть выходные на сборы.
— Мама, что происходит? — Антон встал между женой и матерью. — Почему ты не поговорила со мной сначала?
Валентина Петровна подняла на сына удивлённый взгляд:
— А что тут обсуждать, сынок? Ко мне приезжает моя подруга из Германии, Лидия Михайловна. Помнишь её? Она всегда дарила тебе немецкий шоколад в детстве. Ей нужна нормальная комната, а не тот чулан на втором этаже.
— Но это наша спальня! — возмутилась Марина. — Мы там живём!
Свекровь медленно повернулась к невестке и окинула её презрительным взглядом с головы до ног:
— «Наша»? Милочка, в этом доме нет ничего «вашего». Вы живёте здесь по моей доброте. И если я решила, что комната нужна для других целей, вы переедете.
— Куда переедем? — Марина сжала кулаки. — В подвал?
— Не драматизируйте, — Валентина Петровна сделала глоток чая. — На втором этаже есть прекрасная комнатка рядом с кладовкой. Вполне достаточно для молодой пары.
Марина знала эту «комнатку» — восемь квадратных метров без нормального окна, с облупившейся краской на стенах и скрипучим полом.
— Мама, это несправедливо, — попытался вмешаться Антон. — Мы обустроили спальню, сделали там ремонт на свои деньги…
— На свои? — перебила его мать. — Напомни-ка мне, сколько ты зарабатываешь в своей конторе? Тридцать тысяч? Сорок? И сколько из них уходит на еду, которую готовит твоя жена? На её тряпки и косметику?
— Я тоже работаю! — вспыхнула Марина. — И вношу равный вклад в семейный бюджет!
— Работаешь? — свекровь рассмеялась. — Продавать картинки в интернете — это не работа, деточка. Это хобби для скучающих домохозяек.
Марина занималась графическим дизайном и неплохо зарабатывала на фрилансе, но для Валентины Петровны это никогда не было «настоящей работой». Только государственная служба или крупная корпорация имели значение в её системе ценностей.
— Мама, прекрати, — Антон попытался взять ситуацию под контроль. — Давай обсудим это спокойно. Может, мы найдём другое решение? Лидия Михайловна может остановиться в гостинице…
— В гостинице? — Валентина Петровна возмущённо всплеснула руками. — Моя лучшая подруга, которая прилетает из Европы, будет жить в гостинице, когда у меня огромный дом? Что обо мне подумают?
«Вот оно», — мысленно отметила Марина. Для свекрови важнее всего было мнение окружающих. Статус, престиж, внешний лоск — вот что определяло её решения.
— А что подумают люди, когда узнают, что ты выгоняешь собственного сына из спальни? — тихо спросила Марина.
Валентина Петровна сузила глаза:
— Никто ничего не узнает. Потому что вы переедете тихо и без скандалов. Иначе… — она сделала паузу, — можете искать другое место жительства. Совсем.
Угроза повисла в воздухе. Марина почувствовала, как Антон напрягся рядом с ней. Она знала, о чём он думает — у них не было накоплений на аренду квартиры. Все деньги уходили на текущие расходы и ремонт той самой спальни, которую теперь у них отбирали.
— Ты бы не посмела, — прошептал Антон.
— Не посмела бы? — его мать подняла брови. — Сынок, ты забываешь, кто оплачивал твоё образование, кто помогал тебе устроиться на работу, кто дал вам крышу над головой. Немного благодарности не помешало бы.
— Благодарности? — Марина не выдержала. — За что? За то, что ты постоянно напоминаешь нам о своей «доброте»? За то, что контролируешь каждый наш шаг? За то, что я не могу повесить картину без твоего разрешения?
— Марина! — одёрнул её Антон.
Но она уже не могла остановиться. Три года молчания и терпения прорвались наружу:
— Твоя свекровь измывается надо мной с первого дня! Я недостаточно хороша для её драгоценного сына! Недостаточно образованна, недостаточно богата, недостаточно послушна! А ты всегда на её стороне!
— Я не на чьей-то стороне, — растерянно ответил Антон. — Я просто хочу, чтобы все жили в мире.
— В мире? — Валентина Петровна поставила чашку на стол с таким стуком, что чай расплескался. — С этой особой? Которая не может даже ребёнка родить за три года брака?
Марина побледнела. Этот удар был ниже пояса. Они с Антоном уже год безуспешно пытались завести ребёнка, проходили обследования, и эта тема была самой болезненной в их отношениях.
— Мама! — Антон повысил голос. — Это переходит все границы!
— Правда режет глаза? — свекровь пожала плечами. — Ирочка, твоя бывшая, уже двоих родила. А эта… бесплодная смоковница.
Марина почувствовала, как глаза наполняются слезами. Но она не даст этой женщине удовлетворения видеть её слабость.
— Я не бесплодна, — произнесла она дрожащим голосом. — Врачи сказали, что нам просто нужно время.
— Время? — фыркнула Валентина Петровна. — У меня в двадцать три уже был Антон. А тебе уже под тридцать. Какое ещё время?
— Хватит! — Антон ударил кулаком по столу. — Мама, ты зашла слишком далеко!
Впервые за три года Марина увидела, как её муж по-настоящему разозлился на мать. Его лицо покраснело, кулаки сжались.
Валентина Петровна удивлённо посмотрела на сына:
— Ты повышаешь на меня голос? Из-за неё?
— Из-за моей жены! — отчеканил Антон. — И если ты не можешь относиться к ней с уважением, то…
— То что? — свекровь скрестила руки на груди. — Договаривай, сынок.
Антон замялся. Марина видела внутреннюю борьбу на его лице. С одной стороны — жена, которую он любил. С другой — мать, которой он был обязан многим.
— То мы найдём другое место для жизни, — наконец произнёс он.
Валентина Петровна рассмеялась — холодно и презрительно:
— На что? На твою зарплату? Вы даже комнату в коммуналке не сможете снять. А если Марина забеременеет, что вы будете делать? Жить под мостом?
— Мы справимся, — Антон взял Марину за руку. — Главное — быть вместе.
— Какая трогательная наивность, — свекровь покачала головой. — Любовь в шалаше? Это работает только в сказках, сынок. В реальной жизни нужны деньги, связи, положение. Всё то, что я тебе даю.
— И что ты постоянно ставишь нам в упрёк, — добавила Марина.
Валентина Петровна проигнорировала её реплику и обратилась к сыну:
— Подумай хорошенько, Антон. Ты готов променять всё, что я для тебя сделала, на эту… женщину? Которая даже не может подарить тебе наследника?
— Не смей так говорить о моей жене!
— Твоей жене? — свекровь подняла бровь. — А ты уверен, что она твоя жена по-настоящему? Может, она с тобой только из-за крыши над головой?
Это обвинение было настолько несправедливым, что Марина задохнулась от возмущения:
— Как ты смеешь! Я люблю Антона! Я вышла за него замуж не из-за твоего дома!
— Конечно-конечно, — Валентина Петровна улыбнулась. — Тогда докажи это. Уезжайте. Прямо сейчас. Посмотрим, как долго продлится ваша любовь в съёмной однушке на окраине.
Повисла тишина. Марина смотрела на мужа, ожидая его реакции. Антон стоял, опустив голову, явно разрываясь между двумя женщинами.
— Нам нужно подумать, — наконец произнёс он.
— Подумать? — Марина не верила своим ушам. — О чём тут думать? Твоя мать оскорбляет меня, унижает, угрожает выгнать!
— Марина, это не так просто…
— Что не просто? — она вырвала свою руку из его ладони. — Выбрать между женой и матерью?
— Не заставляй меня выбирать, — взмолился Антон.
— Я не заставляю! — Марина указала на свекровь. — Это она ставит ультиматумы!
Валентина Петровна наблюдала за ссорой с удовлетворённой улыбкой. Всё шло по её плану — невестка сама спровоцирует конфликт, и Антон увидит её «истинное лицо».
— Знаете что, — внезапно сказала Марина, — я приму решение за нас обоих.
Она развернулась и вышла из кухни. Антон и его мать переглянулись.
— Вот видишь, — вздохнула Валентина Петровна, — она истеричка. Не может спокойно решать проблемы.
— Мама, ты специально довела её, — устало ответил Антон.
— Я? Довела? — она изобразила оскорблённое достоинство. — Я просто попросила освободить комнату для гостьи. Это мой дом, я имею право.
Антон хотел что-то ответить, но из спальни донёсся шум. Звук выдвигаемых ящиков, хлопанье дверей шкафа.
— Она собирает вещи, — понял он и бросился наверх.
Марина действительно складывала одежду в чемодан. Её движения были резкими, решительными.
— Марина, остановись, давай поговорим.
— О чём говорить? — она не поднимала головы. — Твоя свекровь всё сказала. И ты своим молчанием тоже.
— Я не молчал! Я заступился за тебя!
— Заступился? — Марина повернулась к нему. — Ты сказал, что тебе «нужно подумать»! Подумать о чём, Антон? О том, что твоя мать назвала меня бесплодной? Что обвинила в корысти? Что угрожает выгнать нас?
— Она не выгонит, — неуверенно произнёс он. — Мама вспыльчивая, но отходчивая.
— Отходчивая? — Марина достала из ящика стопку документов. — Вот, смотри. Это я нашла вчера в её кабинете, когда искала степлер.
Антон взял бумаги. Это был договор купли-продажи дома, датированный пятилетней давностью. Но что его поразило — в графе «покупатель» стояло не только имя матери, но и его собственное.
— Я… я совладелец дома? — он не верил своим глазам.
— Половина дома принадлежит тебе, — кивнула Марина. — Твой отец оставил её тебе в наследство. Но твоя мать скрыла это от тебя.
Антон опустился на край кровати. Его отец умер шесть лет назад, оставив завещание. Мать сказала, что всё имущество переходит к ней, а Антону отец оставил только небольшую сумму денег на образование.
— Она обманывала меня все эти годы, — прошептал он.
— И манипулировала тобой, — добавила Марина, садясь рядом. — Заставляла чувствовать себя обязанным за «крышу над головой», хотя половина этой крыши по праву твоя.
Дверь спальни распахнулась. Валентина Петровна стояла на пороге с побледневшим лицом.
— Вы рылись в моих документах?
— Случайно нашла, — спокойно ответила Марина. — Интересное чтение.
— Это… это недоразумение, — свекровь попыталась взять себя в руки. — Антон, сынок, я могу всё объяснить.
— Объяснить что? — он поднял голову. — Что ты годами врала мне? Заставляла чувствовать себя нахлебником в собственном доме?
— Я защищала тебя! — воскликнула Валентина Петровна. — Ты был молод, неопытен. Мог наделать глупостей, продать свою долю первому встречному!
— Первому встречному? — Антон встал. — Или своей жене? Вот чего ты боялась на самом деле?
Свекровь поджала губы:
— Да, боялась. И была права! Посмотри, она уже роется в документах, высчитывает, что ей причитается!
— Мне ничего не нужно от вас! — вспыхнула Марина. — Я просто хотела, чтобы Антон знал правду!
— Правду? — Валентина Петровна шагнула в комнату. — Хочешь правды? Хорошо! Да, я скрыла от Антона его долю. Потому что знала — появится такая, как ты, и заберёт всё!
— Мама, Марина не такая…
— Не такая? — перебила его мать. — А почему тогда она сразу полезла в документы? Почему изучает договоры? Планирует развод и раздел имущества?
— Потому что я хотела понять, почему ты так уверена в своей власти над нами! — ответила Марина. — И теперь понимаю. Ты боишься потерять контроль.
— Я боюсь потерять сына!
— Нет, — покачал головой Антон. — Ты боишься потерять власть надо мной. Это не любовь, мама. Это манипуляция.
Валентина Петровна попятилась, словно он ударил её:
— Как ты можешь так говорить? Я всю жизнь положила на тебя!
— И теперь требуешь платы за это? — спросил он. — Полного подчинения?
— Я требую уважения!
— Уважение заслуживают, — вмешалась Марина. — А не вымогают угрозами.
Свекровь перевела на неё полный ненависти взгляд:
— Это всё из-за тебя! До тебя Антон был послушным, хорошим сыном!
— До меня он был марионеткой, — парировала Марина.
— Хватит! — Антон встал между ними. — Мама, я требую, чтобы ты извинилась перед Мариной. За все оскорбления.
— Извинилась? — Валентина Петровна не верила своим ушам. — Перед ней? Никогда!
— Тогда мы уезжаем, — твёрдо сказал Антон. — И я обращусь к юристу по поводу моей доли дома.
Эти слова подействовали на свекровь, как ушат холодной воды. Она побледнела, потом покраснела:
— Ты… ты не посмеешь. Судиться с родной матерью?
— Я не хочу судиться, — ответил Антон. — Я хочу справедливости. И уважения к моей семье.
— К твоей семье? — она указала на Марину. — Это твоя семья? А я кто?
— Ты моя мать, и я люблю тебя, — Антон говорил спокойно, но решительно. — Но Марина — моя жена. Мы с ней создаём свою семью. И если ты не можешь это принять…
— То что? — в голосе Валентины Петровны звучал вызов.
— То нам лучше жить отдельно. Продай мне мою долю дома, или выкупи её. Мы начнём сначала, без долгов друг другу.
Свекровь молчала, глядя на сына так, словно видела его впервые. Марина затаила дыхание — она не ожидала, что Антон пойдёт так далеко.
— Ты выбираешь её, — наконец произнесла Валентина Петровна. — Чужую женщину вместо родной матери.
— Я выбираю свою жизнь, — ответил Антон. — Жизнь, в которой я сам принимаю решения. Где меня не шантажируют и не манипулируют.
— Я вас прокляну! — внезапно выкрикнула свекровь. — Вы оба пожалеете об этом!
— Нет, мама, — Антон покачал головой. — Пожалеешь ты. О том, что оттолкнула сына своей жаждой контроля.
Валентина Петровна развернулась и выбежала из комнаты. Хлопнула дверь её спальни.
Антон и Марина остались одни. Несколько минут они молчали, переваривая произошедшее.
— Ты правда готов уехать? — тихо спросила Марина.
— Да, — он обнял её. — Прости, что так долго не решался. Я думал, смогу сохранить мир между вами.
— Между мной и твоей свекровью никогда не будет мира, — Марина прижалась к нему. — Она видит во мне угрозу.
— Теперь я это понимаю. И понимаю, что мы не можем так жить дальше.
Через два часа их вещи были собраны. Валентина Петровна не выходила из своей комнаты. Антон постучал к ней перед уходом, но ответа не последовало.
Они вышли из дома с двумя чемоданами и коробками. На улице светило весеннее солнце, и Марина подумала, что это хороший знак.
— Куда теперь? — спросила она.
— Я позвонил Диме, помнишь, мой друг со студенчества? У него есть квартира, которую он сдаёт. Даст нам пожить пару месяцев, пока не найдём что-то постоянное.
— А деньги?
— Продам машину, — Антон пожал плечами. — Она всё равно на половину мамина. И займусь вопросом с домом. Если она не захочет выкупить мою долю, придётся продавать через суд.
Марина остановилась и посмотрела на мужа:
— Ты не пожалеешь? Это твоя мать всё-таки.
— Знаешь, что я понял? — Антон взял её за руку. — Настоящая семья — это не кровное родство. Это люди, которые уважают и поддерживают друг друга. Мама могла бы стать частью нашей семьи, но выбрала быть диктатором.
Они сели в машину. Перед тем как завести двигатель, Антон обернулся к дому. В окне второго этажа мелькнула фигура — Валентина Петровна наблюдала за их отъездом.
— Думаешь, она одумается? — спросила Марина.
— Может быть. Когда поймёт, что потеряла. Но это уже её выбор.
Через месяц они обустроились в небольшой, но уютной квартире. Антон нашёл дополнительную подработку, Марина получила крупный заказ на дизайн. Жизнь была непростой, но своей.
Однажды вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Валентина Петровна. Она выглядела постаревшей, осунувшейся.
— Можно поговорить? — тихо спросила она.
Марина хотела закрыть дверь, но Антон остановил её:
— Проходите, мама.
Свекровь села на край дивана, оглядывая скромную обстановку. На низком столике стояла ваза с полевыми цветами, на стене висели фотографии счастливой пары.
— Я пришла… — она запнулась, — пришла сказать, что была не права.
Марина и Антон переглянулись. От Валентины Петровны они ожидали чего угодно, но не извинений.
— Дом пустой без вас, — продолжила она. — Лидия приехала, пожила неделю в вашей бывшей спальне. Сказала, что я дура, раз выгнала собственного сына.
— Лидия всегда была мудрой женщиной, — заметил Антон.
— Я готова выкупить твою долю дома, — Валентина Петровна достала из сумки документы. — По рыночной цене. Этих денег вам хватит на первый взнос за собственную квартиру.
— А что взамен? — настороженно спросила Марина.
Свекровь посмотрела на неё:
— Ничего. Просто… может, иногда будете навещать. Если захотите.
— Без условий? — уточнил Антон. — Без попыток контролировать нашу жизнь?
— Я поняла, что контроль — иллюзия, — Валентина Петровна грустно улыбнулась. — Пытаясь удержать, я всё потеряла.
Марина изучала лицо свекрови. Впервые она видела в ней не врага, а одинокую женщину, которая боялась старости.
— Мы будем навещать, — сказала она. — Если вы будете уважать наши границы.
— И нашу семью, — добавил Антон.
Валентина Петровна кивнула:
— Обещаю стараться. И… Марина… простите за те слова. Про… про детей. Это было жестоко.
— Было, — согласилась Марина. — Но я принимаю извинения.
Когда свекровь ушла, оставив документы на столе, Марина и Антон долго сидели в тишине.
— Думаешь, она изменится? — спросила она.
— Не знаю, — честно ответил Антон. — Но мы дали ей шанс. И себе тоже — начать с чистого листа.
Марина взяла документы и прижала их к груди:
— Наш собственный дом. Без свекрови-диктатора.
— Зато, возможно, с бабушкой для наших будущих детей, — улыбнулся Антон. — Если она научится вести себя.
Через полгода они въехали в собственную двухкомнатную квартиру. Светлую, с большими окнами и балконом. На новоселье пришла и Валентина Петровна — с пирогом собственной выпечки и искренними поздравлениями.
— Красиво у вас, — сказала она, оглядывая гостиную.
— Спасибо, — ответила Марина, принимая пирог.
— И знаете что… — свекровь смущённо улыбнулась, — я рада, что вы ушли тогда. Это научило меня многому.
— Нас всех научило, — согласился Антон, обнимая жену.
Вечером, когда гости разошлись, Марина стояла на балконе, глядя на огни города. Антон обнял её сзади:
— О чём думаешь?
— О том, что иногда нужно уйти, чтобы найти свой путь. И что даже самая властная свекровь может измениться, если перестать её бояться.
— Мудрые мысли, — он поцеловал её в висок. — Кстати, я забыл сказать. Сегодня был у врача.
Марина напряглась:
— И?
— Все анализы в норме. Врач сказал, что стресс был главной причиной. А теперь, когда мы живём спокойно…
Марина повернулась к нему:
— Ты хочешь сказать?..
— Я хочу сказать, что мы можем попробовать снова. В нашем доме. Без давления и упрёков.
Она улыбнулась, и в её глазах блеснули слёзы радости:
— Наш дом. Звучит как музыка.
И действительно, это были самые прекрасные слова на свете.
