Звонок из прошлого
Звонок застал Веру на работе в самый неподходящий момент. Номер был незнакомым, городским — из того места, откуда она сбежала пять лет назад и куда не собиралась возвращаться.
— Вера Михайловна? Это служба опеки и попечительства. Вам стоит срочно приехать по поводу вашего племянника Максима.
Слово «срочно» заставило её отложить все дела.
— Что случилось с ребёнком? — Вера растерялась.
— Мальчика изъяли из семьи. Мать… находилась в состоянии алкогольного опьянения несколько суток подряд, не могла за ним присматривать. Если родственники не заберут ребёнка в течение недели, его направят в детский дом.
— А где он сейчас?
— В приёмном отделении. Состояние удовлетворительное, но… лучше приехать как можно скорее.
— Понимаю. Завтра буду.
— Вера Михайловна, есть ещё одна деталь. Ваша сестра проходит принудительное лечение от алкогольной зависимости. Срок — полгода минимум.
Вера молча положила трубку. Пять лет она строила новую жизнь, забывая о том кошмаре, который оставила позади. И вот прошлое вернулось — в лице шестилетнего мальчика, которого она видела последний раз младенцем.
Домой Вера вернулась растерянной. Пятилетняя Анна играла с куклами на ковре, выстраивая им домики из конструктора.
— Мама, а у меня есть братик или сестричка? — неожиданно спросила дочка.
Вера присела рядом. Как объяснить ребёнку то, что она сама толком не понимала?
— Анечка, у мамы есть младшая сестра Катя. А у неё сын Максим. Ему шесть лет.
— А где они живут? Почему мы их никогда не видели?
— Далеко отсюда живут. И… им сейчас очень плохо приходится.
Анна отложила куклу и посмотрела на мать серьёзными глазами:
— Мама, а что значит «очень плохо»?
— Это значит, что у них нет того, что есть у нас. Тепла, уюта, заботы друг о друге.
— Давай заберём братика к нам! — воскликнула девочка. — У меня много игрушек, я готова поделиться. И место есть — можно поставить ещё одну кровать в мою комнату!
Детская искренность и готовность помочь тронули Веру до слёз.
— Аня, это очень сложное решение. Мальчик может оказаться… непростым.
— А мне всё равно! Пусть будет у меня братик. Я буду его защищать и учить хорошему!
***
История семьи
История началась двенадцать лет назад, когда Вере было шестнадцать, а Кате четырнадцать. Родители погибли в пожаре на даче — отец пытался потушить загоревшуюся проводку, но электричество ударило его током. Мать задохнулась дымом, пытаясь его спасти.
Вера взяла опекунство над сестрой. Поступила в институт на вечернее отделение, днём работала продавцом в супермаркете, по ночам делала с Катей домашние задания. Думала, что они справятся вместе, что любовь и терпение всё преодолеют.
Но в шестнадцать Катя открыла для себя мир вечеринок и сомнительных развлечений. Компании старших парней, дешёвое пиво, сигареты — всё то, что казалось настоящей взрослой жизнью. Домой стала приходить под утро, а иногда и вовсе пропадала на выходные.
— Катя, экзамены через месяц! Тебе нужно готовиться, а не шататься неизвестно где! — увещевала Вера, пытаясь достучаться до сестры.
— Отстань со своими нотациями! — огрызалась Катя, неумело пряча синяки под тональным кремом. — Я не просила тебя меня опекать! Хочу — гуляю, хочу — дома сижу!
— Но ты же понимаешь, что без образования…
— Без образования что? — злобно перебила сестра. — Буду такой же неудачницей, как ты? Работать за копейки и читать мораль?
Последней каплей стал тот вечер, когда Катя ввалилась домой в час ночи совершенно пьяная, с размазанной косметикой и порванной блузкой.
— Дай денег, — потребовала она, шатаясь и цепляясь за дверной косяк. — Ребята ждут внизу, мы ещё в один клуб собираемся.
— Какой клуб? Посмотри на себя! Тебе завтра в школу идти!
— А мне наплевать на твою школу! — взвизгнула Катя. — Ты мне не мать, чтобы указывать! Живу как хочу, делаю что хочу!
— Если хочешь жить как беспризорница — живи! — не выдержала Вера. — Но не в моём доме! Убирайся отсюда!
— С удовольствием! — рявкнула Катя. — Надоело на твою кислую моську смотреть!
Сестра собрала вещи в спортивную сумку и хлопнула дверью. Больше не вернулась. А Вера ещё долго стояла у окна, ожидая, что та одумается и постучится.
***
Возвращение сестры
Три года спустя Вера получила диплом бухгалтера и устроилась в солидную фирму. Познакомилась с Олегом — амбициозным менеджером, который обещал ей стабильность и крепкую семью.
Катя объявилась неожиданно. На шестом месяце беременности, осунувшаяся, в дешёвой курточке с чужого плеча.
— Некуда больше идти, — сказала она просто. — Серёжка сбежал, как только узнал про ребёнка. Сказал, что не уверен, что дитя от него.
— Кто такой Серёжка? — осторожно спросила Вера.
— Встречались полгода. Работает грузчиком, живёт с матерью. Обещал жениться, квартиру снимать…
— А родители его что говорят?
— Какие родители? — горько усмехнулась Катя. — Его мамаша меня «девкой безмозглой» обозвала и дверью перед носом хлопнула.
Вера не стала задавать лишних вопросов. Катя поселилась в их с Олегом двушке, помогала по хозяйству, готовилась стать матерью. Казалось, беременность её изменила к лучшему.
Максим родился здоровым крепким мальчиком. Катя назвала его в честь актёра из популярного сериала — других вариантов в голове не было.
Первые полгода она действительно была образцовой матерью. Вставала по ночам, кормила, пеленала, пела колыбельные. Но когда ребёнок подрос, и бессонные ночи сменились активными днями, материнский инстинкт у Кати иссяк.
— Вера, он меня просто заедает! — жаловалась она сестре, качая на руках орущего младенца. — Постоянно требует внимания, спать не даёт! А я ещё молодая, хочу жить нормальной жизнью!
— Катя, это же твой сын. Он нуждается в тебе.
— Да знаю я! Но от этого не легче становится! Смотрю на других девчонок — гуляют, веселятся, а я как привязанная к этому орущему комочку!
Вера нанимала няню, когда Катя исчезала на вечеринки с бывшими подружками. Олег всё чаще намекал, что такая семейная идиллия его категорически не устраивает.
— Вера, выбирай: или она со своим ребёнком съезжает, или я собираю вещи, — поставил он ультиматум перед Новым годом.
— Олег, мне нужно время всё обдумать.
— Времени нет и не будет. Меня переводят в Санкт-Петербург на повышение. Едешь со мной — женимся и начинаем новую жизнь. Остаёшься нянчить чужих детей — всё между нами кончено.
— Дай хотя бы неделю…
— Три дня. И это окончательно.
***
Мучительный выбор
Вера металась между двух огней. С одной стороны — любимый мужчина и возможность создать нормальную семью. С другой — сестра с младенцем, которые больше некуда деваться.
— Катюша, может быть, ты попробуешь помириться с Серёжкой? — предложила она однажды. — Или хотя бы поговорить с его родителями?
— Да ты что? — фыркнула Катя. — Его мамаша мне прямым текстом сказала: «Нагуляла — сама и расхлёбывай». А Серёжка вообще с работы уволился и куда-то свалил.
— Тогда давай искать работу тебе. Максим подрос, можно устроить его в ясли.
— В ясли? — ужаснулась Катя. — Да там детей воспитатели чуть ли не колотят! И потом, какая работа? У меня же образования нет никакого!
— Катя, но так дальше продолжаться не может! Олег не шутит — он действительно уедет!
— И пусть уезжает! — развязно бросила сестра. — Если он тебя не с потрохами принимает, значит, не судьба. Найдёшь другого, не такая уж ты страшная.
Но Вера понимала — в двадцать шесть лет с чужим ребёнком на руках, а так оно и получалось, найти достойного мужчину будет крайне сложно. А Олег предлагал стабильность, достаток, возможность родить собственных детей.
В итоге она выбрала Олега. Катя встретила эту новость на удивление спокойно.
— Наконец-то будем жить свободно! — заявила она, подбрасывая двухлетнего Максима на руках. — Правда, малыш? Теё-тя Вера нас покидает, а мы остаёмся хозяевами положения!
Вера оставила сестре все свои сбережения — двести тысяч рублей по тем временам сумму весьма приличную.
— Катя, этого хватит на год, если экономно тратить. За это время обязательно найди работу, устрой свою жизнь как следует.
— Конечно найду! — легкомысленно махнула рукой Катя. — Не переживай за нас, как-нибудь устроимся!
— И Максима не забывай развивать. Читай ему, занимайся…
— Да всё будет хорошо! Иди уже к своему принцу, а то опоздаешь на поезд!
***
В Питере у Веры началась новая жизнь. Свадьба, работа в солидной фирме, через год родилась Анна. Но семейного счастья не получилось — Олег оказался домашним тираном, требовавшим подчинения во всём.
— Ужин должен быть готов к семи! — кричал он, если Вера задерживалась на работе. — Я не для того на тебе женился, чтобы питаться полуфабрикатами!
— У меня тоже работа! — пыталась возражать Вера.
— Твоя работа — семья! Хочешь карьеру — живи одна!
— Олег, я не могу бросить должность. Нам нужны деньги.
— Нужны? Тогда делай так, как я говорю! Или найди себе другого мужа, который будет терпеть твоё упрямство!
— Ты говоришь, будто я машина для готовки и уборки.
— А чем ты ещё можешь быть полезна? Умной речью? Так у меня и без тебя коллег хватает!
Развод случился, когда Анне исполнилось три года. Олег уехал в Москву к новой любовнице, оставив бывшую жену с ребёнком и ипотекой.
— Ты же хотела независимости? — съязвил он перед отъездом. — Вот и живи теперь независимо. Без моих денег и помощи.
— А дочь? Ты хотя бы её иногда видеть будешь?
— Зачем? У меня новая жизнь будет. Без лишних проблем.
***
Катя звонила редко, всегда с просьбами о деньгах.
— Максим заболел, нужно купить лекарства…
— Отключают газ за долги…
— Не работает стиральная машина…
— Опять что-то случилось? — устало спрашивала Вера.
— А что мне делать? Ты же в Питере живёшь, небось деньги лопатой гребёшь!
— Катя, у меня тоже расходы. Анна растёт, нужна одежда, еда…
— Подумаешь! Одна дочка — это не проблема! А у меня сын один как перст, и никого рядом нет!
Вера переводила небольшие суммы, на большее не хватало. Катя принимала помощь как должное, никогда не благодарила.
— А почему так мало? — возмущалась она. — Ты же в Питере работаешь, небось зарплата приличная!
— Катя, у меня тоже ребёнок. И кредит за квартиру.
— Подумаешь! Зато замужем была, помогать должна! А я что — сама справляться должна?
— Ты же мать, это твоя ответственность.
— Ответственность! Легко говорить, когда сама в шоколаде живёшь! А мне каждый день выживать приходится!
— Работу найти стоит?
— Работу? А кто с Максимом сидеть будет? Ты, что ли, приедешь?
— Максим уже школьник, он не младенец.
— Ага, бросить ребёнка и пойти за копейки горбатиться! Умная очень!
***
Звонок из опеки разрушил все иллюзии.
— Ваш племянник находился в критических условиях, — объяснила социальный работник. — Мать неделями не появлялась дома, ребёнок жил впроголодь. Соседи вызвали полицию, когда он начал просить еду по квартирам.
— А где Катя?
— В наркологической клинике. Принудительное лечение назначил суд.
— Господи… А я ей деньги переводила… Что с мальчиком?
— Физически здоров, но психологически травмирован. Не знает букв и цифр, хотя ему скоро семь. В детском саду не был, к школе не готов.
— Можно его увидеть?
— Конечно. Но предупреждаю — он очень пуглив. Посторонних боится.
— Я не посторонняя. Я его тётя.
— Для него вы пока посторонняя. Он вас не помнит.
Вера взяла отпуск и поехала в родной город.
***
Квартира, где прошло её детство, превратилась в руины. Выбитые стёкла заклеены картоном, мебель продана, на полу валялись пустые бутылки и окурки.
Приехав в распределитель для детей, Вера увидела худенького мальчика с огромными испуганными глазами.
— Максим? — позвала Вера.
Он вжался в стену, не отвечая.
— Я твоя тётя Вера. Катина сестра. Помнишь меня?
Мальчик мотнул головой. Конечно не помнил — уехала Вера, когда ему было два года.
— Хочешь поехать со мной? Там тепло, чисто, и есть еда.
— А мама?
— Мама болеет. Её лечат доктора. А ты пока поживёшь у меня.
— А если я плохой буду? Меня выгонят?
— Нет, малыш. Никто тебя не выгонит. У меня есть дочка Анна, она будет тебе сестрой.
— А если она меня не полюбит?
— Полюбит. Она добрая девочка. И я тебя тоже полюблю.
Максим собрал свои пожитки в целлофановый пакет — две футболки, рваные джинсы и плюшевого мишку с оторванным ухом.
— Это мой мишка, — тихо сказал он. — Можно его с собой взять?
— Конечно можно. Он теперь будет жить с нами.
***
Анна встретила брата как долгожданный подарок. Показала ему комнату, игрушки, книжки с картинками.
— Это твоя кроватка! — объявила она торжественно. — А это мои куклы, но ты можешь играть, если хочешь.
— А если сломаю?
— Ничего страшного. Мама купит новые. Да, мама?
— Конечно, солнышко, — улыбнулась Вера. — Игрушки для того и нужны, чтобы в них играть, но давайте не будем ничего ломать.
Максим держался настороженно. На любой громкий звук вздрагивал, еду прятал под подушкой, спал в одежде — на случай, если придётся быстро бежать.
— Максим, переодевайся в пижаму, — мягко говорила Вера.
— А если ночью убегать надо будет?
— Никуда бежать не надо. Ты дома. Здесь безопасно.
— А если злые дядьки придут?
— Никто не придёт. Дверь заперта, а я рядом. Буду тебя охранять.
Вера записала его к психологу. Ездила по врачам, восстанавливая здоровье. Наняла педагога для подготовки к школе — за год нужно было наверстать то, что другие дети изучают за пять лет.
— Зачем учиться? — спросил Максим во время первого урока с репетитором.
— Чтобы умным стать, — объяснила Анна. — Умные люди хорошо живут.
— А мама неумная?
— Мама… мама болеет. Ей трудно думать сейчас.
— А тётя Вера умная?
— Очень умная! И красивая! И добрая!
Биологический отец Максима, тот самый Серёжка, объявился сам, когда узнал о ситуации.
— Хочу помочь деньгами, — сказал он по телефону. — Видеться не буду — своя семья уже есть. Но на лечение и учёбу могу давать.
— Почему не хотите встречаться?
— А зачем? Жена не знает про этого ребёнка. Зачем лишние проблемы?
— Максим ваш сын. Ему нужен отец.
— Отцом пусть ваш муж будет, если такой добрый. А я просто плачу и совесть свою успокаиваю.
— Понятно. Значит, для вас ребёнок — просто статья расходов.
— Не лезьте в мою жизнь! Помогаю — и хорошо. Мог бы вообще забить.
— Конечно, мог бы. Спасибо за такую… щедрость.
Каждый месяц он переводил двадцать тысяч. Не много, но помогало.
***
Год адаптации дался нелегко. Максим привыкал к режиму дня, регулярному питанию, учёбе. Часто просыпался с криками от кошмаров. Но постепенно оттаивал.
Анна стала его главной поддержкой. Учила буквы, играла в школу, защищала от насмешек соседских детей.
— Почему он такой дикий? — спрашивали во дворе.
— Он не дикий! — заступалась сестра. — Он просто не привык к людям!
— А где его мама?
— Болеет. А тётя Вера теперь ему как мама.
— А почему он не говорит?
— Говорит! Просто тихо. Он стесняется пока.
— Анночка, ты не обязана меня защищать, — сказал как-то Максим сестре.
— Обязана! Ты же мой брат! Братьев всегда защищают!
— А если дети правы? Может, я действительно странный?
— Все люди разные. Ты просто особенный. И это хорошо!
В жизнь Веры вошёл Павел — инженер-строитель, добрый спокойный мужчина. Он не задавал лишних вопросов о прошлом, принял Анну как родную дочь, а к Максиму относился терпеливо и справедливо.
— Не торопи события, — говорил он Вере. — Ребёнок видел слишком много плохого. Ему нужно время поверить, что бывает хорошо.
— Павел дядя хороший? — спросил Максим у Анны.
— Очень хороший! Он с нами играет и никогда не кричит.
— А если я что-то сделаю не так?
— Он объяснит, как правильно. Павел умеет объяснять.
— Максим, — сказал как-то Павел мальчику, — хочешь, научу тебя в футбол играть?
— А я смогу?
— Конечно сможешь. Все мальчишки умеют в футбол играть. Просто нужно немного потренироваться.
— А если у меня не получится?
— Получится. А если не получится сразу — будем учиться, пока не получится.
Через два года они поженились. Купили трёхкомнатную квартиру, где у каждого ребёнка была своя территория.
— Это теперь наш дом, — сказала Вера детям. — Навсегда наш.
— А меня точно не выгонят? — уточнил Максим.
— Откуда такие мысли, сынок? — мягко спросил Павел.
— А вдруг я буду плохим?
— Тогда мы поможем тебе стать лучше. Семья для того и существует — помогать друг другу.
— Правда?
— Правда, малыш, — обняла его Вера.
Максим пошёл в первый класс в восемь лет. Учился старательно, хотя многое давалось тяжело. Анна помогала с домашними заданиями, они стали по-настоящему близки.
— Анна, а почему ты мне помогаешь? — спросил он как-то за уроками.
— Потому что люблю тебя. Ты мой младший брат.
— Но я не младший. Ты на год младше меня.
— По возрасту да. А по всему остальному ты младший. Ничего страшного, я буду тебя опекать!
— Спасибо, Анна. Ты лучшая сестра на свете.
— И ты лучший брат!
***
Когда Максиму исполнилось тринадцать лет, в доме началась настоящая война. Мальчик, который годами благодарно принимал заботу и любовь, словно превратился в другого человека — колючего, агрессивного, полного злости на весь мир.
Первым тревожным сигналом стал звонок из школы во вторник утром. Вера стояла у окна кухни, наблюдая за осенними листьями, когда зазвонил телефон.
— Вера Михайловна, ваш сын уже третью неделю не посещает занятия, — сообщила классный руководитель строгим голосом. — А когда изволит появиться, то срывает уроки и позволяет себе грубости в адрес преподавателей. Вчера назвал учителя химии «старой каргой».
— Но он каждое утро уходит в школу с портфелем! — растерянно возразила Вера. — Я сама провожаю!
— Возможно, но до нас он явно не доходит, — холодно отвечала педагог. — Рекомендую принять срочные меры, иначе мы будем вынуждены поставить вопрос о переводе в коррекционное учебное заведение.
Домой Максим явился в половине седьмого вечера — с красными воспалёнными глазами, пропахший дешёвыми сигаретами и чем-то ещё более неприятным. На куртке виднелись пятна неизвестного происхождения.
— Где ты пропадал? — осторожно спросила Вера, пытаясь сохранить спокойный тон. — Звонила классная руководительница…
— А тебе какое дело? — огрызнулся он, бросая портфель в угол прихожей. — Ты мне не мать, так что не лезь со своими расспросами!
Эти слова ранили больше физической боли. Вера попыталась найти правильный подход, заговорить мягче:
— Максик, я искренне волнуюсь за тебя. Учителя говорят, что ты совсем перестал ходить на занятия. Что случилось, родной?
— И что с того? — язвительно бросил подросток, скривив губы в насмешливой гримасе. — Школа — это тюрьма для придурков и зубрил! Лучше проведу время на улице с нормальными пацанами, чем буду слушать бред этих недоучек в юбках и пиджаках!
Павел, услышав крики, вышел из кабинета и попробовал вмешаться миротворцем:
— Сынок, образование — это фундамент твоего будущего. Без знаний в современном мире никуда…
— Я тебе не сынок! — крикнул Максим, глаза его загорелись злобным огнём. — И будущее моё — не твоё собачье дело! Лучше бы я остался с родной матерью, там хотя бы была настоящая свобода, а не ваши дурацкие нравоучения!
— Максим, ты переходишь границы, — твёрдо произнёс Павел.
— А мне плевать на твои границы! — заорал подросток. — Надоели вы мне со своим показным благородством! Притворяетесь святыми, а сами просто хотите казаться хорошими перед соседями!
***
Обстановка ухудшалась каждый день, словно снежный ком катился под гору, набирая разрушительную силу. Максим начал воровать деньги — сначала мелочь с прикроватной тумбочки, потом сотенные купюры из Вериного кошелька. На справедливые упрёки отвечал с наглой самоуверенностью:
— А что такого-то? — цинично усмехался он. — Вы же меня содержите по закону, значит, эти деньги и так наполовину мои! Просто беру авансом!
— Воровство недопустимо в принципе, — твёрдо заявил Павел, глядя пасынку прямо в глаза. — Это основа человеческой морали.
— Да пошёл ты со своей моралью! — рявкнул подросток, сплюнув на пол. — Не смей указывать мне, что делать! В этом доме я не последний человек!
Исчезал он теперь на целые сутки, отключив мобильный телефон и не отвечая на сообщения. Возвращался грязный, голодный, иногда с синяками под глазами или ссадинами на руках. На тревожные расспросы отвечал агрессивно и вызывающе:
— Да, дрался со старшаками во дворе! — хвастливо заявлял он. — И что с того? Или вы хотите, чтобы я как тряпка мокрая был? Чтобы все об меня ноги вытирали?
Анна, теперь уже одиннадцатилетняя серьёзная девочка, пыталась достучаться до брата по-своему, находить к нему подход:
— Максим, ну почему ты так себя ведёшь? — спрашивала она, подходя к нему с детской непосредственностью. — Мама по ночам плачет из-за тебя, я слышу. Ты же хороший, я помню…
— А мне глубоко плевать! — злобно огрызался он. — Пусть рыдает до посинения! Никто меня на свет рожать не просил! Сама захотела играть в благодетельницу!
Условия жизни в семье он выдвигал всё более наглые и неприемлемые: карманные деньги каждый день и немаленькие, полное отсутствие контроля за его передвижениями, право приходить домой в любое время суток.
— Либо принимаете мои правила, либо я вообще съезжаю из этой богадельни! — категорично заявлял он. — И найду свою настоящую мать, которая меня действительно любила!
Вера, беременная уже на седьмом месяце, отчаянно пыталась найти компромиссы, идти на уступки ради сохранения семьи. Но каждая её попытка примирения только усиливала аппетиты и наглость подростка.
— Может, запишем тебя в спортивную секцию? — предлагала она с надеждой в голосе. — Или найдём хобби по душе? Музыка, рисование…
— Не нужны мне ваши подачки! — презрительно отмахивался Максим. — Лучше дайте денег на нормальную жизнь и не суйтесь в мои дела!
***
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стал инцидент с Анной во вторник вечером. Девочка попыталась отнять у брата мамин кожаный кошелёк, который он нагло вытащил из сумочки, висевшей в прихожей.
— Максим, немедленно верни! — смело потребовала она. — Маме деньги нужны на продукты для всей семьи!
— Отвали, соплячка! — грубо толкнул он сестру так сильно, что та потеряла равновесие, упала и ударилась затылком о стену.
Анна заплакала — не столько от физической боли, сколько от обиды и непонимания:
— Я же тебе как родная сестра! — всхлипывала она, потирая ушибленное место. — Почему ты меня бьёшь? За что?
— Потому что надоела мне до чёртиков! — прокричал Максим, лицо его исказилось от злости. — Все вы мне надоели своей показной добротой! Лучше бы я в детском доме остался — там хоть честно плохо было!
Павел вошёл в комнату именно в тот момент, когда плачущая Анна поднималась с полу. На лбу девочки наливалась тёмная болезненная шишка, а в глазах стояли слёзы.
— Что здесь произошло? — спросил он ровным, но опасно тихим голосом.
— Максим меня толкнул и ударил, — честно призналась Анна, прижимаясь к отцу. — Я только хотела вернуть мамин кошелёк…
Павел посмотрел на пасынка долгим, изучающим взглядом. Максим стоял с вызывающим видом, демонстративно сжимая в руке украденные купюры.
— В моём доме никто не смеет поднимать руку на детей, — произнёс Павел ровным. — Это священное правило.
— А что ты мне сделаешь, герой? — заржал Максим с наглой ухмылкой. — Побьёшь меня? Так я сразу в полицию заявлю! Скажу, что отчим издевается над приёмным ребёнком! Посмотрим, кто из нас окажется крайним!
— Максим, ты окончательно потерял берега, — устало сказал Павел. — Но каждый выбор имеет последствия.
— Угрожаешь? — ядовито усмехнулся подросток. — Боюсь, боюсь! А может, хватит разыгрывать из себя строгого папочку?
***
На следующий день Павел отправил беременную Веру с Анной к своим родителям в деревню под благовидным предлогом.
— Съездите к бабушке и дедушке на недельку-другую, — мягко сказал он жене, помогая собрать вещи. — Тебе нужен свежий воздух и покой перед родами, а мне надо серьёзно решить вопрос с Максимом.
— Павел, что ты задумал? Только не делай ничего необдуманного…
— Просто поговорю с ним откровенно, по-мужски, — спокойно ответил он. — Без лишних свидетелей и женских слёз. Некоторые разговоры требуют особой обстановки.
Вера интуитивно понимала — муж планирует серьёзный, возможно, судьбоносный разговор, который детские уши слышать не должны.
Когда дом опустел и наполнился непривычной тишиной, Павел нашёл Максима в его комнате. Подросток развалился на кровати, уставившись в экран смартфона и что-то жадно жевал.
— Максим, у меня сложилось впечатление, что ты глубоко несчастлив в нашей семье, — начал он без предисловий.
— О, до дедушки дошло наконец! — язвительно хмыкнул тот, не отрываясь от экрана. — Да, мне тошно от вашего показного благородства и притворной любви!
— Понимаю. А хочешь вернуться к своей биологической матери? — неожиданно спросил Павел.
Максим резко поднял голову, в глазах мгновенно загорелся живой интерес:
— А что, можно такое провернуть?
— Конечно. Ты достаточно взрослый, чтобы самостоятельно выбирать своё будущее, — кивнул Павел. — Никто не держит тебя силой.
— Тогда да! — воодушевился подросток. — Хочу к родной матери! Там можно нормально жить, а не как в этой душной тюрьме с вашими дурацкими правилами!
Павел молча кивнул:
— Прекрасно. Собирай чемодан — завтра же отправимся в дорогу.
Максим подскочил с кровати, не веря своим ушам:
— Серьёзно говоришь? А как же документы, усыновление? Ведь я же официально ваш сын…
— Это всё решаемые вопросы, — невозмутимо ответил Павел. — Бюрократия не помешает твоему счастью. У родной матери тебе определённо будет лучше.
Подросток, сначала радостно бравировавший своей победой, вдруг ощутил серьёзность происходящего. Но отступать было уже поздно — слишком много резких слов сказано, слишком много мостов безвозвратно сожжено.
— Ладно, — пробормотал он, пряча глаза. — Буду собираться.
***
Несколько часов они ехали в молчании. Максим смотрел в окно, Павел сосредоточенно вёл машину. За стёклами мелькали леса и поля, а в салоне висела та особая тишина, когда каждый думает о своём, но мысли бегут в одном направлении.
— Я остановлюсь в гостинице «Центральная», — сказал отчим, когда въехали в город. — А завтра утром пойду в органы опеки, сообщу, что ты вернулся к матери. Так положено по закону.
— Понятно, — Максим кивнул, пытаясь изобразить уверенность. — А если что-то пойдёт не так?
— Тогда разбираться тебе. Взрослые решения требуют взрослой ответственности.
Внутри у подростка уже начинал закрадываться червь сомнения, но гордость не позволяла признаться в этом.
***
Дом, где жила Катя, встретил их запахом перегара, немытых тел и какой-то безнадёжности. На звонок в дверь вышла осунувшаяся женщина в грязном халате, с потухшими глазами и трясущимися руками.
— Максим? — она пошатнулась, хватаясь за дверной косяк. — Ты что тут делаешь? Опять что-то натворил у своих богатеньких родственничков?
— Мам, я вернулся! — голос подростка дрогнул от неожиданной боли. — Хочу жить с тобой!
Катя оглядела сына и стоящего за ним Павла цепким взглядом человека, привыкшего всё измерять деньгами:
— А денежки будете давать? А то у меня самой ничего нет… Коммунальные услуги не ждут, да и покушать что-то надо.
— А материнские обязанности? — язвительно поинтересовался Павел. — Или это тоже за отдельную плату?
— Не лезь не в своё дело! — огрызнулась Катя. — Это мой сын, и я знаю, как с ним обращаться!
— Разберётесь, — коротко ответил Павел, явно сожалея о потраченном времени. — Максим, твои вещи.
Он поставил чемодан у порога и направился к лестнице.
— Павел! — окликнул его Максим. — А вы… вы ведь не забудете про меня?
Отчим обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие:
— Мудрость, Максим, приходит через опыт. Иногда болезненный.
Он ушёл, не оглядываясь, оставив подростка наедине с выбором, который тот сделал.
***
Ночь в родительском доме стала для Максима настоящим кошмаром. Катя напилась и принялась рассказывать про свою тяжёлую жизнь, про то, как все её предали и бросили, про несправедливость этого мира.
— Вот и ты, — бормотала она, качаясь на стуле, — сбежал к богатым родственничкам… А теперь вернулся. Тоже, небось, выгнали? Показали, где твоё место?
— Не выгнали! Я сам захотел! — попытался защититься Максим, но слова звучали неубедительно даже для него самого.
— Да ну? А есть что будешь? У меня холодильник пустой третий день. И за свет завтра отключат, если не заплачу долги.
— Мам, а может, тебе поискать работу? — несмело предложил сын.
— Работу?! — взвилась Катя. — Да кто меня возьмёт в моём возрасте? Ты лучше у своих благодетелей денежки попроси, раз такой самостоятельный стал!
В квартире было холодно, грязно и страшно. Обои отходили от стен, сантехника не работала, а из соседних комнат доносились подозрительные звуки. Ночью мать позвонила каким-то мужикам, требовала денег в долг, потом плакала и кричала в трубку:
— Да что вы все такие жадные?! У меня сын вернулся, кормить надо!
Под утро она привела домой незнакомого пьяного дядьку с мутными глазами и золотыми зубами.
— Максим, освободи диван, — приказала она тоном, не терпящим возражений. — Будешь на полу спать.
— Мама, но я же твой сын! — не поверил своим ушам подросток.
— И что с того? — пожала плечами Катя. — Вася деньги дал на водку, значит, он сегодня главный! А ты пока только жрать просишь!
Незнакомец похотливо разглядывал подростка, облизывая губы:
— А парнишка ничего… Симпатичный такой. Может, тоже к нам присоединится? Веселее будет!
— Отличная идея! — захихикала мать. — Максим, будь гостеприимным хозяином!
Максим похолодел от ужаса. Схватил чемодан и выскочил из квартиры, оставив мать с её «гостем» и собственной совестью.
***
Ранним утром он мчался по улицам города, молясь всем святым, чтобы Павел ещё не уехал. В голове крутились воспоминания: как Вера терпеливо учила его грамоте, превращая мучительные занятия в увлекательную игру; как Анна робко делилась своими игрушками, несмотря на его грубость; как Павел объяснял математику, никогда не повышая голоса, даже когда приходилось повторять одно и то же по десять раз.
В кафе гостиницы «Центральная» он нашёл отчима за чашкой кофе. Павел читал газету, выглядел спокойным и отдохнувшим.
— Павел! — задыхаясь, выпалил Максим, привлекая внимание других посетителей. — Заберите меня! Пожалуйста!
Мужчина поднял глаза, но не выказал ни удивления, ни злорадства. Лишь лёгкая грусть промелькнула в его взгляде.
— Садись. Хочешь чаю?
— Я… я понял… — голос подростка дрожал. — Простите меня! Я буду хорошо себя вести, честное слово! Я больше никогда не буду грубить Вере и не обижать Аню!
— Максим, — спокойно сказал Павел, откладывая газету, — никто тебя не заставлял возвращаться к матери. Это был твой выбор.
— Знаю! Но я понял, что натворил! — слёзы застили глаза. — Вы с Верой — моя настоящая семья. А я был полным идиотом!
— Семья — это не только права, но и обязанности, — тихо сказал Павел. — Готов ли ты это принять?
— Готов! Клянусь!
Павел молча допил кофе, оставил деньги на столе и встал.
— Тогда пошли домой. У Веры скоро роды, ей нужна помощь по хозяйству.
— Правда? — не поверил своему счастью Максим. — Вы меня простили?
— Прощать нечего. Ты искал своё место в жизни и нашёл его. Главное — не потеряй снова.
***
Изменения происходили не мгновенно — характер никуда не исчез, и старые привычки давали о себе знать. Но Максим действительно стал другим. Начал слушаться, помогать по хозяйству, терпеливо налаживал отношения с сестрой.
— Аня, прости меня, — сказал он девочке в первый вечер после возвращения. — Я был полным козлом. Обзывал тебя, отбирал игрушки, заставлял плакать.
— Ты правда изменишься? — недоверчиво спросила она, готовая в любой момент убежать. — Не будешь больше кричать на меня?
— Правда. Обещаю. А если забуду — напомни мне об этом разговоре.
— А можно стукнуть тебя по голове, если ты опять станешь злым?
— Можно, — рассмеялся Максим. — Только не очень сильно.
И он сдержал слово. Стал защищать сестру от дворовых задир, объясняя им простую истину: «Кто тронет мою сестру — тот имеет дело со мной». Помогал ей с уроками, хотя сам учился не блестяще, даже записался в боксёрскую секцию — выплёскивать накопившуюся агрессию конструктивным способом.
— Знаешь, — сказал ему как-то тренер, — злость — это энергия. Главное — направить её в правильное русло.
— А если не получается? — спросил Максим, разматывая бинты.
— Тогда она разрушает тебя изнутри. Ты же не хочешь превратиться в свою мать?
Эти слова подействовали лучше любых нотаций.
***
Деньги на подарок Вере он заработал сам, устроившись на выходные разносчиком пиццы. Работа была непростой — таскать тяжёлые сумки по этажам, терпеть капризы клиентов, мокнуть под дождём. Но каждая заработанная копейка давалась честным трудом.
— Макс, а ты не устал? — спрашивала Анечка, когда он возвращался после смены.
— Устал, — честно отвечал он. — Но это хорошая усталость. Понимаешь?
— Не очень, — качала головой девочка.
— Когда вырастешь — поймёшь.
Когда Вера родила сына, Максим первым приехал в роддом с букетом белых хризантем и коробкой конфет.
— Это вам, — сказал он, протягивая цветы взволнованной женщине. — Спасибо, что не сдались. Спасибо, что стали мне настоящей семьёй, хотя я этого не заслуживал.
— Заслуживал, — мягко ответила Вера, с нежностью глядя на него. — Каждый ребёнок заслуживает любви. Просто иногда требуется время, чтобы это понять.
— А можно мне подержать братика? — робко попросил Максим.
— Конечно. Только осторожно — он ещё совсем маленький.
Взяв на руки крохотное существо, Максим испытал что-то совершенно новое — ответственность за того, кто слабее. И дал себе слово: этот малыш никогда не узнает, что такое голод, холод и материнское равнодушие.
— Как назовём? — спросил подросток.
— Павел хочет назвать Артёмом, — улыбнулась Вера.
— Артём… Хорошее имя. Сильное.
***
Спустя годы, когда Максим уже закончил институт и работал инженером, он часто приезжал к Вере с женой и маленькой дочкой, которую назвал в честь приёмной матери, и каждый раз, глядя на семейные фотографии на стене, где все они улыбались — Вера, Павел, Анна, Артём и он сам, — понимал, что настоящая семья — это не кровь, а люди, которые не отворачиваются в трудную минуту и верят в тебя даже тогда, когда ты сам в себя не веришь.
