Марина стояла у зеркала и поправляла платье в третий раз. Руки дрожали.
— Мариш, всё будет хорошо, — Алексей обнял её за плечи. — Мама тебя полюбит.
— Ага, конечно.
Она не верила ни единому слову. За два месяца знакомства Раиса Петровна ни разу не улыбнулась ей искренне. Только кислые гримасы и оценивающие взгляды.
— Леш, а вдруг я что-то не так скажу?
— Да ерунда! Будь собой.
Легко сказать. А если «сама себя» недостаточно хороша для его семейки?
Марина взяла пирог, который пекла с утра, и они поехали. В машине Алексей болтал о погоде, но она слушала вполуха. В голове крутились одни мысли: «Только бы не опозориться. Только бы понравиться».
У подъезда встретила тётка в золотых серьгах.
— Ой, а это наша невестушка! — Женщина окинула Марину взглядом. — Симпатичная.
Звучало это как «ну ладно, сойдёт».
В квартире пахло пирожками и дорогими духами. Гости уже собрались — человек пятнадцать. Все нарядные, все громко разговаривают и смеются.
— Знакомьтесь, это Марина, — Алексей вёл её по комнате. — А это дядя Витя, тётя Люда, двоюродный брат Серёжа…
Имена мешались в голове. Марина кивала и улыбалась, пока щёки не заболели от напряжения.
— Где твой пирог поставим? — спросила Раиса Петровна, принимая коробку. Открыла, посмотрела. — Ну… неплохо. А крем какой?
— Заварной с ванилью.
— А-а. — Свекровь скривилась. — Я думала, безе. Ну ничего, съедим.
Марина почувствовала, как внутри всё сжалось. Неужели даже пирог не подошёл?
За столом её посадили между Алексеем и какой-то дальней родственницей тёти Люды.
— Марин, а ты где работаешь? — спросил дядя Витя.
— В библиотеке. Заведую отделом.
— Ого, — тётя Люда хмыкнула. — А зарплата там какая?
Алексей дёрнулся:
— Люд, ну зачем такие вопросы?
— Да ладно, интересуюсь же! А что, нельзя?
Марина покраснела:
— Небольшая. Но мне нравится.
— Понятно, — Раиса Петровна отрезала кусок мяса. — Главное, чтобы нравилось. Правда, Лёш?
В её голосе прозвучало что-то ехидное. Марина не поняла что, но почувствовала укол.
— А родители у тебя кем работают? — спросила соседка справа.
— Папа преподаёт в университете. Мама была врачом, сейчас на пенсии.
— В каком университете? — встрял дядя Витя.
— В медицинском.
— А предмет какой?
Марина замялась. Говорить, что папа заведует кафедрой и профессор с мировым именем? Это же будет выглядеть как хвастовство. А она с детства не выносила, когда люди кичатся чужими заслугами.
— Хирургию, — ответила коротко.
— Ну хирургов много, — Раиса Петровна пожала плечами. — А мы вот из дворянского рода. У нас прадедушка был губернатором.
— Мам, ну причём здесь это? — Алексей поморщился.
— А при том, что корни важны! Порода видна сразу.
Марина опустила глаза. Ну вот, началось. Она что, дворняжка получается?
— А готовить умеешь? — продолжала атаку свекровь.
— Умею.
— А что готовишь?
— Ну… обычное. Борщ, котлеты, пироги.
— Хм. А вот я Лёше с детства объясняла — мужчину надо кормить вкусно. А то совсем от дома отобьётся.
Тётя Люда захихикала:
— Рая, ты прямо как в старые времена!
— А что плохого в старых временах? Тогда женщины хозяйками были настоящими. А сейчас все карьеристки.
Марина сжала кулаки под столом. Неужели работать в библиотеке — это карьеризм? Серьёзно?
— Мам, хватит, — Алексей положил руку жене на плечо.
— Да что ты, сынок! Я же ничего плохого не говорю. Просто интересуюсь невесткой.
Остальные гости переглядывались и молчали. Видимо, все привыкли к манерам Раисы Петровны и не считали нужным вмешиваться.
Марина доела салат и встала:
— Можно я помогу со вторым блюдом?
— Не надо, — отрезала свекровь. — Я сама справлюсь. А то ещё что-то перепутаешь.
После той встречи прошло полгода. Марина уже знала: каждый семейный праздник превратится в пытку.
— Мариш, может не пойдём? — Алексей застёгивал рубашку. — Скажем, что заболела.
— Нет, нормально. Привыкну как-нибудь.
Врала и знала это. Но что ещё оставалось делать?
На дне рождения двоюродной сестры Раиса Петровна превзошла саму себя.
— Марина, а это правда, что ты бельё не гладишь? — спросила она громко, чтобы все слышали.
— Глажу, — Марина чуть не поперхнулась компотом.
— А Лёша говорил, что рубашки мятые.
— Мам! — Алексей покраснел. — Я такого не говорил!
— Не говорил? А кто тогда жаловался?
Марина опустила глаза. Хотелось провалиться сквозь землю. Неужели муж правда на неё жалуется?
— Раечка, ты совсем девочку замучила, — попытался заступиться дядя Витя.
— Да что вы! Я же заботюсь. Хочу, чтобы сын был счастлив.
Тётя Люда кивнула:
— Правильно делаешь. А то сейчас жёны какие пошли — только о себе думают.
— Вот именно! — Раиса Петровна воодушевилась. — А в наше время женщина семью на первое место ставила. А не эти… библиотеки всякие.
Слово «библиотеки» она произнесла с таким презрением, будто речь шла о притоне.
На следующем празднике было ещё хуже.
— Марин, а детей когда планируете? — Раиса Петровна резала торт.
— Пока не знаем, — Марина постаралась улыбнуться.
— Как не знаете? Лёше уже тридцать три! Пора бы уже.
— Мам, это наше дело, — попытался остановить её Алексей.
— Наше? — Свекровь фыркнула. — А кто внуков воспитывать будет? Я, небось!
— Никто вас не заставляет.
— Не заставляет! Хорошо говоришь. А когда помощь понадобится, к кому прибежите?
Марина молчала. Что тут скажешь? Спорить бесполезно, соглашаться тоже не хочется.
— А вообще, — Раиса Петровна понизила голос, но так, чтобы все слышали, — мне кажется, Марина детей боится. Карьера же пострадает.
— Какая карьера? — не выдержала Марина. — Я в библиотеке работаю!
— Ну вот видите! — свекровь торжествующе посмотрела на гостей. — Даже библиотеку бросать не хочет!
Несколько женщин за столом многозначительно переглянулись. Марина поняла: теперь все будут её обсуждать. «Эгоистка», «карьеристка», «детей не хочет».
Дома Алексей попытался оправдаться:
— Мариш, не обращай внимания. У мамы характер такой.
— Характер? — Марина разувалась у порога. — Это не характер, это издевательство!
— Ну не издевательство же…
— А как называется, когда человека публично унижают?
Алексей замолчал. Что он мог сказать? Что мать права? Или что жена преувеличивает?
— Леш, поговори с ней, — попросила Марина. — Я больше не могу.
— Хорошо. Поговорю.
Но разговор, видимо, не помог. На следующем празднике Раиса Петровна спросила:
— Марин, а твоя мама почему к нам не приходит? Стесняется?
— Работает много.
— Ах да, врач же. — Свекровь скривилась. — Ну всякие врачи бывают. Участковые, например.
— Она не участковая.
— А какая?
Марина снова замялась. Рассказать, что мама заслуженный врач, кандидат наук, спасла сотни жизней? Опять будет выглядеть как хвастовство.
— Хирург, — коротко ответила она.
— Понятно. — Раиса Петровна потеряла интерес. — А папа твой всё преподаёт?
— Да.
— Студентики небось молодые? — хихикнула тётя Люда. — Наверное, заглядываются на преподавателя!
Марина поперхнулась чаем. О чём вообще речь?
— Людочка! — Раиса Петровна притворно возмутилась. — Ну что ты говоришь!
Но смеялась при этом. И остальные тоже смеялись. Марина сидела красная от стыда и злости.
Вечером она сказала Алексею:
— Всё. Больше не пойду.
— Мариш…
— Нет! Надоело! Пусть твоя мамочка празднует без меня.
— Но как это будет выглядеть?
— А как выглядит то, что она со мной делает?
Алексей вздохнул. Он понимал жену. But what could he do? Мать есть мать.
Марина всё-таки пошла на юбилей Раисы Петровны. Семьдесят лет — серьёзная дата. Отказаться было бы совсем уж некрасиво.
— Только давай без скандалов, — попросил Алексей по дороге.
— Это ты маме скажи.
В квартире было полно народу. Пришли все родственники, соседи, мамины подруги. Марина села в дальний угол и молча ела салат.
— Марина! — Раиса Петровна подошла с какой-то незнакомой женщиной. — Познакомься, это Валентина Сергеевна, моя институтская подруга.
Женщина дружелюбно улыбнулась:
— Очень приятно! Рая про вас рассказывала.
— Надеюсь, хорошее, — попыталась пошутить Марина.
— Конечно! — Валентина Сергеевна засмеялась. — Говорит, что вы очень скромная девочка. Из простой семьи.
Марина поперхнулась. Простая семья? Серьёзно?
— Да, Маришка у нас тихоня, — подхватила Раиса Петровна. — Не то что нынешние невестки — те все носы задирают. А эта знает своё место.
Марина сжала зубы. «Знает своё место»… Как будто она крепостная какая-то.
— А родители чем занимаются? — спросила Валентина Сергеевна.
— Папа преподаёт, мама врач, — ответила Марина.
— Ну да, обычные служащие, — пренебрежительно махнула рукой Раиса Петровна. — Не то что мы. У нас род известный.
— Интересно, — Валентина Сергеевна насторожилась. — А как фамилия у вашего папы?
— Зачем это? — встрял Алексей.
— Да так, любопытно. Медицина — моя профессия тоже была.
Марина замялась. Называть фамилию или нет? Но женщина смотрела с таким интересом…
— Белов, — тихо сказала она.
Валентина Сергеевна вздрогнула:
— Белов? Не Иван Петрович случайно?
— Он самый.
— Боже мой! — Женщина всплеснула руками. — Так это же профессор Белов! Светило кардиохирургии!
За соседним столом разговоры стихли. Все повернулись к ним.
— Что за профессор? — не поняла Раиса Петровна.
— Рая, да ты что! Белов — это легенда! Он сердечно-сосудистую хирургию в нашем регионе развивал! Сотни жизней спас!
— Не может быть, — свекровь побледнела.
— Может, может! — Валентина Сергеевна схватила Марину за руку. — Девочка, так он вам отец родной?
— Родной, — еле слышно ответила Марина.
— Господи! — Женщина повернулась к залу. — Люди, да вы знаете, чья дочь с нами сидит? Профессора Белова! Того самого!
Гул прошёл по комнате. Кто-то встал со своих мест, чтобы лучше слышать.
— Валя, ты что-то путаешь, — попыталась возразить Раиса Петровна.
— Ничего я не путаю! — Валентина Сергеевна горячилась. — Иван Петрович мне жизнь спас! Тридцать лет назад! У меня порок сердца был, врачи руками разводили. А он взялся! Прооперировал! И вот, живу до сих пор!
Она обняла ошеломлённую Марину:
— Дорогая моя! Я вашему папе всю жизнь благодарна!
— Постойте, — подошёл дядя Витя. — Так это тот Белов, что детский центр кардиохирургии создавал?
— Он, — кивнула Марина.
— Ну надо же! — Дядя Витя присвистнул. — Да про него в газетах писали! Заслуженный врач России!
— И почётный гражданин города, — добавил кто-то из гостей.
Раиса Петровна стояла с открытым ртом. Лицо у неё стало серым.
— Марин, — тихо спросила она, — а почему ты раньше не говорила?
— А зачем? — Марина посмотрела ей в глаза. — Важны же корни. Порода. Помните?
Свекровь отшатнулась, будто её ударили.
— Девочка, — Валентина Сергеевна не унималась, — а мама ваша тоже врач?
— Да. Анестезиолог. Заслуженный врач тоже.
— Боже мой! Рая, да ты знаешь, какая невестка у тебя? Золотая девочка! Из такой семьи!
Но Раиса Петровна уже ничего не слышала. Она медленно опустилась на стул, осознавая масштаб происходящего.
Всё это время она унижала дочь человека, которого весь город знал и уважал. Дочь героя. Дочь того, кого сама когда-то видела по телевизору и восхищалась.
А Марина молча смотрела на свекровь и думала: «Ну вот. Теперь всё изменится. Только почему так горько на душе?»
Раиса Петровна встала и подошла к Марине. Руки у неё тряслись.
— Марин… Дорогая… Я не знала…
— А если бы знали? — тихо спросила Марина. — Тогда бы относились по-другому?
Свекровь открыла рот, но слов не нашла. Вокруг стояла тишина. Все гости смотрели на эту сцену.
— Извини меня, — Раиса Петровна опустилась на колени. — Прости старую дуру.
— Мам, встань, — Алексей попытался поднять её.
— Нет! — Она оттолкнула сына. — Я должна! Марина, я была неправа. Ужасно неправа.
Марина смотрела на неё сверху вниз. Год унижений, оскорблений, презрительных взглядов… И что теперь? Всё забыть, потому что выяснилось, кто её отец?
— Раиса Петровна, встаньте, — сказала она спокойно. — Не надо сцен.
— Ты меня прощаешь?
— Прощаю. — Марина помогла свекрови подняться. — Но кое-что изменится.
— Что угодно! Всё, что хочешь!
— Больше никаких колкостей при гостях. Никаких намёков на мою неполноценность. Никаких советов, как жить.
Раиса Петровна кивала, как китайский болванчик:
— Конечно, конечно! Я понимаю!
— И ещё. — Марина повысила голос, чтобы все слышали. — Я работаю, потому что люблю свою работу. Детей у нас пока нет, потому что мы так решили. И моя семья ничем не хуже вашей.
— Да, да! Лучше! Намного лучше!
Марина покачала головой. Опять крайности. То «никто», то «лучше всех».
— Не лучше. Просто другая.
Валентина Сергеевна подошла к ним:
— Девочка, передайте папе низкий поклон. Скажите, что Валя Кузнецова помнит и благодарит.
— Передам.
— И приезжайте к нам в гости! С родителями! Мы будем так рады!
Раиса Петровна судорожно закивала:
— Да, да! Приезжайте! Я стол накрою! Такой стол!
— Посмотрим, — уклончиво ответила Марина.
Домой ехали молча. Только когда заглушили мотор во дворе, Алексей сказал:
— Мариш, а почему ты никогда не рассказывала?
— О папе? — Марина пожала плечами. — А зачем? Чтобы на меня по-другому смотрели? Это же неправильно.
— Но мама бы…
— Что, перестала бы меня унижать? — Марина повернулась к мужу. — Леш, ты понимаешь, в чём дело? Твоя мама меня уважает не за то, какая я есть. А за то, чей я папа.
Алексей замолчал. Он понял. И ему стало стыдно. За мать, за себя, за то, что не защищал жену раньше.
— Я больше не позволю, — сказал он тихо.
— Что?
— Чтобы тебя кто-то унижал. Даже мама.
Марина улыбнулась первый раз за весь вечер:
— Вот и хорошо.
Через неделю Раиса Петровна позвонила. Голос дрожал от волнения:
— Марин, дорогая, я торт испекла. Твой любимый, с ванильным кремом. Приезжайте?
— Хорошо. Приедем.
— И… может, родителей твоих тоже пригласить? Я бы хотела познакомиться. Как следует.
Марина подумала. Мама с папой посмеются, конечно. Но они люди добрые, злопамятностью не страдают.
— Хорошо. Позвоню им.
— Спасибо! — Раиса Петровна всхлипнула. — Марин, а ты правда меня простила?
— Простила. Но помните нашу договорённость.
— Помню, помню! Всё будет по-другому. Обещаю.
Марина повесила трубку и задумалась. Люди странные. Почему им обязательно нужно знать твои регалии, чтобы проявить элементарное уважение? Почему нельзя просто быть человечными?
Но изменить мир она не могла. Зато могла изменить свою жизнь. И она это сделала. Наконец-то.
