Игорь откинулся на диване и с удовольствием затянулся сигаретой, выпуская дым в сторону приоткрытого окна. За столом сидели Витька и Серёга — друзья ещё с института, с которыми он не виделся месяца три. Бутылка коньяка стояла посередине стола, рядом — тарелки с нарезкой, оливками, сырами. Всё как полагается.
— Слушайте, мужики, — Игорь махнул рукой в сторону окна, за которым виднелась припаркованная Toyota Camry серебристого цвета, — я вот думаю, может, поменять её на что-то поинтереснее? BMW, например, или Audi. Камри — машина, конечно, надёжная, но хочется чего-то с характером.
Витька присвистнул: — Ты, брат, разошёлся. Это ж какие деньги вложить надо.
— Да ладно, — Игорь небрежно махнул рукой, — заработаем. У меня сейчас несколько проектов в разработке. Один только закрою — и на новую тачку хватит.
Серёга оглядел квартиру — просторную трёшку в новом доме, с дорогим ремонтом, мебелью явно не из ИКЕА. На стене висел огромный телевизор, в углу стояла кофемашина, какую Серёга видел только в рекламе по телику.
— Ты молодец, Игорёк, — сказал он с искренним восхищением. — Помню, как мы после института по съёмным углам мыкались, а ты гляди как устроился. Квартира, машина, всё как надо.
Игорь скромно улыбнулся, но внутри его распирала гордость. Он любил эти моменты — когда можно было продемонстрировать свой успех, показать, что он не зря все эти годы старался, крутился, искал возможности.
— Стараюсь, мужики. Знаете же, какое сейчас время — кто не работает, тот не ест. Приходится вкалывать.
Витька налил себе ещё коньяка: — А Светка твоя как? Тоже работает?
— Ну да, в какой-то конторе бухгалтером. Ей нравится, вот и пусть работает. Женщине тоже надо себя реализовывать, а то дома закиснет.
Он не упомянул, что именно зарплата Светланы оплачивала ипотеку, коммуналку, продукты и всё остальное. Что его собственные «проекты» существовали в основном в его голове и приносили от силы двадцать тысяч в месяц — когда приносили. Что Camry — это её машина, купленная ещё до их свадьбы, на деньги, которые Светка копила три года. Зачем загружать друзей такими деталями?
Они просидели до вечера. Игорь рассказывал о своих планах, о том, как собирается открыть своё дело, как у него есть связи, перспективы. Друзья слушали, кивали, впечатлялись. Когда они наконец ушли, Игорь почувствовал приятную усталость и удовлетворение.
Он прибрал со стола, протер пепельницу, открыл окна настежь — Светка не любила запах табака. Потом включил телевизор и растянулся на диване. Светлана должна была вернуться через час.
Она пришла около восьми вечера, усталая, с тяжёлыми сумками из магазина. Игорь помог ей донести пакеты на кухню.
— Как день прошёл? — спросила она, снимая туфли.
— Нормально. Витька с Серёгой заходили.
— А, — кивнула она. — Понятно.
В её голосе не было упрёка, но и теплоты тоже. Просто констатация факта. Игорь почувствовал лёгкое раздражение.
— Что «понятно»?
— Ничего. Я просто поняла, почему в холодильнике не осталось хорошего сыра.
— Света, ну нельзя же быть такой мелочной. Друзья пришли, я их встретил как полагается.
Она не ответила, начала раскладывать покупки. Игорь постоял рядом, потом вернулся в комнату. Эти её молчаливые упрёки действовали ему на нервы. Он же не просто так дома сидит — он работает, думает, планирует. Просто результаты пока не такие, как хотелось бы. Но это временно.
Следующие недели потекли по привычному руслу. Светлана уезжала на работу к восьми утра, возвращалась к восьми вечера, иногда позже. Игорь просыпался к десяти, неспешно завтракал, час-другой работал за компьютером — правда, работой это можно было назвать с большой натяжкой. Скорее, он искал работу, читал статьи, смотрел обучающие видео.
Потом брал ключи от Camry и ехал по делам. Иногда — действительно по делам: на встречу с потенциальным заказчиком, в какой-нибудь коворкинг. Чаще — просто так, покататься, выпить кофе в приятном месте, зайти в торговый центр.
Однажды в торговом центре он увидел её. Девушку лет двадцати пяти, с длинными тёмными волосами и смеющимися глазами. Она работала продавцом в магазине парфюмерии. Игорь зашёл купить одеколон и залип.
— Вам помочь с выбором? — спросила она, и её улыбка показалась ему ослепительной.
— Да, помогите, пожалуйста. Хочу что-то современное, стильное.
Её звали Кристина. Она рассказывала о нотах ароматов с таким энтузиазмом, что Игорь купил флакон одеколона за десять тысяч, хотя собирался потратить максимум пять. Потом пришёл ещё раз, потом ещё. Каждый раз они разговаривали всё дольше.
Через две недели он пригласил её выпить кофе после работы. Она согласилась.
— У тебя такая красивая машина, — сказала Кристина, садясь в Camry. — Ты, наверное, очень успешный человек.
Игорь скромно улыбнулся: — Стараюсь. Работаю в IT-сфере, сама знаешь, сейчас это перспективно.
Он не уточнял, что «работает в IT-сфере» означает периодическую правку текстов на сайтах знакомых за символическую плату.
Они встречались всё чаще. Игорь возил Кристину по городу, водил в кафе, дарил цветы и небольшие подарки. Ему нравилось, как она смотрела на него — с восхищением и интересом. С ней он чувствовал себя значимым, важным, успешным. Не так, как со Светланой, которая смотрела на него всё чаще усталыми, отстранёнными глазами.
Светлана давно всё знала. Она видела списания с карты: кафе, в которых не бывала, магазины, где ничего не покупала, заправки в тех районах, куда не ездила. Она открывала приложение банка и смотрела на цифры — пятьсот рублей здесь, тысяча там, десять тысяч на парфюмерию, две с половиной на цветы.
Сначала было больно. Потом — оцепенение. Потом — холодная ясность.
Она могла устроить скандал немедленно, но что-то удержало её. Может быть, инстинкт самосохранения — она не хотела рушить свою жизнь на эмоциях. Может быть, желание сделать всё правильно, без спешки. А может быть, она просто ждала подходящего момента.
Игорь не замечал ничего. Он был слишком увлечён своей новой жизнью, где он — успешный мужчина, где его ценят и восхищаются им. Домой он приходил поздно, говорил, что встречался с партнёрами по бизнесу, обсуждал проекты. Светлана кивала и молчала.
Она начала готовиться. Просчитывать варианты, собирать документы, думать о будущем. Квартира была в её собственности — досталась от бабушки. Машина — тоже её. Все счета, все траты — она. Игорь за три года совместной жизни не внёс в семейный бюджет практически ничего, кроме своих обещаний и планов.
День рождения Игоря приближался. Он сам напомнил об этом за неделю:
— Слушай, Свет, на мой день рождения давай соберём народ? Родителей моих, твоих, может, Витьку с Серёгой, кого-нибудь ещё?
— Давай, — спокойно согласилась она.
Игорь обрадовался. Ему нравилось быть в центре внимания, принимать поздравления, показывать гостям свою жизнь.
— Только давай хорошо организуем, — сказал он. — Закажем что-нибудь вкусное, выпивку купим приличную. Я же раз в год рождаюсь.
— Конечно, — кивнула Светлана. — Всё будет на высшем уровне.
Она и правда всё организовала идеально. Заказала еду в ресторане, купила дорогой алкоголь, украсила квартиру. Пригласила и его родителей, и своих, и друзей Игоря, и нескольких коллег с работы.
Игорь был в восторге. Он ходил среди гостей, принимал поздравления, рассказывал о своих достижениях и планах. Его мать, полная женщина с крашеными волосами, умилённо смотрела на сына:
— Игорёк у нас всегда был умницей. Я всегда знала, что он далеко пойдёт.
Отец Игоря, молчаливый мужчина с усталым лицом, только кивал. Родители Светланы сидели в стороне, переглядывались, но ничего не говорили.
Витька с Серёгой снова восхищались квартирой, машиной, вообще всем. Игорь в какой-то момент распоясался и начал рассказывать, как планирует в следующем году купить загородный дом:
— Надоело в городе, честно говоря. Хочется на природу, свежего воздуха. Думаю, где-то в пределах тридцати километров от города, чтобы удобно было ездить. Участок соток на десять, дом с хорошей планировкой. Может, с баней.
— Дорого же это, — заметил кто-то из гостей.
— Да ладно, — махнул рукой Игорь. — Заработаем. У меня сейчас несколько крупных контрактов на подходе. Один закрою — и вопрос решён.
Светлана стояла у окна с бокалом вина в руке и смотрела на мужа. На его раскрасневшееся лицо, блестящие глаза, широкие жесты. Она чувствовала, как внутри неё поднимается холодная волна. Не гнева — гнев был бы горячим. Это было похоже на ледяное презрение.
Она подождала, пока он закончит свою очередную историю про будущий загородный дом, и громко сказала:
— Игорь, иди сюда на минутку.
Он обернулся, улыбаясь: — Сейчас, Светик, я только Витьке расскажу про…
— Сейчас, — повторила она тверже. — Немедленно.
В её голосе было что-то такое, что заставило его замолчать и подойти. Гости тоже притихли, почувствовав напряжение.
Светлана поставила бокал на стол и протянула руку:
— Ключ от машины положил на стол. Сейчас-же!
Игорь растерянно моргнул: — Что? Какой ключ?
— От моей машины, — она говорила громко, чётко, так, чтобы слышали все. — Ключ от моей Toyota Camry. На которой ты три года катаешься по городу, делая вид, что это твоя машина. Которую ты используешь, чтобы возить свою любовницу по кафе и торговым центрам.
В комнате стало так тихо, что слышалось тиканье настенных часов.
— Света, ты что… о чём ты? — Игорь попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.
— О том, что я вижу каждую трату с твоей карты открытой к моему счёту. О том, что я знаю про Кристину. О том, что ты водишь её в те же кафе, где мы с тобой бывали. О том, что ты покупаешь ей подарки на мои деньги.
Мать Игоря ахнула. Отец опустил голову. Витька с Серёгой впились глазами в пол.
— Света, послушай, это всё… это не то, что ты думаешь, — Игорь попытался взять её за руку, но она отстранилась.
— Это именно то, что я думаю. И даже хуже. Знаешь, что хуже всего? Не то, что ты изменял. Люди изменяют, это неприятно, но это жизнь. Хуже всего — это то, что ты врал всем вокруг. Моим родителям, своим родителям, друзьям. Ты рассказывал, как ты всего добился, как ты зарабатываешь, как ты покупаешь, строишь, планируешь.
Она обвела взглядом комнату:
— Хотите знать правду? Эта квартира — моя. Досталась от бабушки. Машина — моя. Купила до свадьбы на свои деньги. Вся мебель, вся техника, весь ремонт — на мои деньги. Всё, что есть на столе, купила я.
— Света, зачем ты… — прошептал Игорь. Лицо его стало серым.
— Зачем? А затем, что я устала жить с человеком, который живёт за мой счёт и при этом делает вид, что содержит семью. Я каждый день езжу на работу в метро — потому что так быстрее, я же говорила тебе. А ты берёшь мою машину и катаешься на ней, как будто это твоя собственность. Я плачу за эту квартиру, за свет, за газ, за воду, за еду. Знаете, сколько Игорь внёс в наш семейный бюджет за последний год? Сорок три тысячи рублей. За весь год.
Она произнесла это по слогам, глядя на его мать.
— Сорок. Три. Тысячи. За двенадцать месяцев. Это даже не четыре тысячи в месяц. А я зарабатываю сто восемьдесят. И вся моя зарплата уходит на то, чтобы он мог сидеть дома, «искать себя», «развивать проекты» и рассказывать всем, какой он молодец.
Мать Светланы встала с дивана. Она была худой, подтянутой женщиной с жёсткими чертами лица:
— Светочка, мы всё понимаем. Мы давно всё поняли, но не хотели вмешиваться.
— Я знаю, мам. Спасибо, что не вмешивались. Мне нужно было дойти до этого самой.
Игорь стоял посреди комнаты, и казалось, что он уменьшился в размерах. Все смотрели на него — кто с жалостью, кто с осуждением, кто просто в растерянности.
— Так вот, — продолжила Светлана, и голос её стал даже мягче, спокойнее. — Я решила сделать тебе подарок на день рождения. Лучший подарок, который я могу тебе сделать. Самостоятельное плавание.
— Что? — Игорь непонимающе посмотрел на неё.
— Ты свободен. Свободен жить так, как хочешь. Снимай квартиру, покупай свою машину, содержи себя сам. Или не покупай — это твоё дело. Я больше не буду оплачивать твою жизнь.
— Света, ты не можешь меня просто выгнать, — он попытался собраться, обрести почву под ногами. — Мы муж и жена. Это моя квартира тоже.
— Нет, — она покачала головой. — Это моя квартира. Она была моей до нашего брака. И по закону она моя единоличная собственность. Можешь проверить у юриста, я уже проверила.
Она подошла к столу, взяла сумку и достала оттуда несколько листов бумаги:
— Вот копия свидетельства о праве собственности. Вот выписка из ЕГРН. Вот справка о том, что квартира не является совместно нажитым имуществом. Я всё подготовила.
Игорь смотрел на бумаги, и в его глазах медленно появлялось понимание.
— Ты… ты всё спланировала, — прошептал он.
— Да, — кивнула Светлана. — Я потратила на подготовку две недели. Консультировалась с юристом, собирала документы, думала. И знаешь, что я поняла? Что я устала. Устала быть банкоматом, устала быть декорацией для твоих историй про успешную жизнь, устала молчать и делать вид, что всё нормально.
Она повернулась к гостям:
— Простите, что так получилось. Но мне кажется, все имеют право знать правду. Особенно его родители.
Мать Игоря плакала беззвучно. Отец сидел, сгорбившись, не поднимая глаз.
— Игорь, — сказала Светлана устало. — Собери свои вещи. У тебя есть неделя, чтобы найти себе жильё. Я не выгоняю тебя на улицу прямо сейчас — видишь, я даже в этом гуманнее тебя. Неделя — это достаточный срок.
— А как же… как же всё? — он беспомощно обвёл рукой комнату. — Мы же вместе…
— Вместе? — она усмехнулась. — Мы не были вместе уже давно. Ты был в этих отношениях один — ты, твоё эго и твоя Кристина. Я просто платила по счетам.
Она взяла со стола ключи от машины — он положил их туда, придя домой, по привычке:
— Эти ключи теперь только у меня. Машиной ты больше не пользуешься. Если хочешь ездить — покупай свою. Или попроси у Кристины, раз уж вы такие близкие.
— Света… — он сделал шаг к ней, но она подняла руку, останавливая его.
— Всё, Игорь. Всё кончено. Прошу тебя — уходи с достоинством. Хотя бы сейчас веди себя как мужчина, а не как обиженный ребёнок.
Гости начали расходиться. Никто не знал, что сказать, все чувствовали себя неловко. Витька с Серёгой ушли первыми, пробормотав какие-то извинения. Коллеги тоже поспешили откланяться.
Остались только родители — его и её. Мать Игоря подошла к Светлане:
— Светочка, простите его. Он дурак, но он мой сын.
— Я не сержусь на него, — тихо ответила Светлана. — Я просто больше не могу. Не хочу. Устала.
— Я понимаю, — кивнула женщина. — Я понимаю. Мы сами виноваты — избаловали, вырастили такого… — она не закончила фразу, заплакала снова.
Родители Игоря увели его в комнату. Отец Светланы подошёл к дочери, обнял её за плечи:
— Молодец, — сказал он просто. — Правильно сделала.
— Пап, а я думала, ты скажешь, что надо сохранять семью.
— Семью надо сохранять, когда есть что сохранять, — ответил он. — А здесь давно уже ничего не было.
Игорь съехал через три дня. Молча собрал вещи, молча вынес их. Светлана была на работе — она не стала брать выходной, не хотела видеть этот процесс.
Когда она вернулась домой вечером, квартира казалась пустой и какой-то чужой. Светлана прошлась по комнатам, открыла шкафы — его вещей не было. Только в ванной осталась забытая бритва.
Она взяла её, подержала в руках, потом выбросила в мусорное ведро.
Села на диван, тот самый, где ещё неделю назад сидел Игорь, принимал друзей и рассказывал про загородный дом. Посмотрела в окно — там стояла её Camry, серебристая, блестящая в свете фонарей.
И только сейчас, в этой тишине, она позволила себе заплакать. Плакала не от жалости к себе, не от обиды. Плакала от облегчения. От того, что наконец-то всё кончилось. От того, что она свободна.
Через час она вытерла слёзы, умылась холодной водой, заварила себе чай. Села за компьютер и начала планировать. Планировать свою новую жизнь — ту, в которой больше не будет лжи, притворства и жизни в чужой картинке успеха.
Её собственную будущую жизнь.
