Лена узнала голос свекрови с первых слов, хотя та даже не поздоровалась.
— Андрей Сергеевич дома?— На работе. Что-то срочное?— Ах, Леночка, это ты…
В голосе появилась деланая теплота.
— Как дела? Как мой внучок?
Они поболтали о погоде, о том, как быстро растут дети. Галина Ивановна была мила и участлива. А потом добавила как бы невзначай:
— Передай сыну, пусть мне перезвонит. По пустякам.
Лена знала, что значат эти «пустяки». Максим тянул её за халат, требуя внимания, а в голове уже зазвучала знакомая мантра: «Опять началось».
Андрей вернулся домой усталый, но это была особенная усталость — виноватая, затравленная. Он поцеловал сына, обнял жену, но плечи так и остались каменными.
— Мама звонила тебе на работу?
Спросила Лена, раскладывая на столе скудный ужин.
— Звонила.
Максим играл рядом со сломанной машинкой — новую обещали купить уже месяц, но все откладывали. На детскую пирамидку тоже денег не хватало.
— У неё опять нет денег, — сказал Андрей, когда сын уснул. — Нужно ехать домой, документы оформлять.— А работать она по-прежнему не хочет?— Лена, ей уже не двадцать. Кто её возьмёт?— А моя мама работает. И твоя может.— Она моя мать. И точка.
Волшебные слова, отменяющие любые доводы разума.
На следующий день свекровь «заглянула на минутку». Принесла Максиму потёртого плюшевого зайца без уха.
— Вот, нашлась дома старая игрушка. Может, малышу пригодится.
Они говорили о детских болезнях, о трудностях декрета. Галина Ивановна даже посочувствовала, что молодой семье тяжело финансово. Идеальная понимающая свекровь.
Но когда вернулся Андрей, атмосфера в квартире мгновенно изменилась. Лена укладывала сына и слышала каждое слово из комнаты.
— Сынок, я совсем отчаялась…
Голос Галины Ивановны стал тихим, надломленным.
— Даже на билет собрать не могу. А документы горят, их срочно делать нужно.— Мам, ты же знаешь, сколько я получаю…— Знаю, родной. Но куда мне деваться? Сидеть и ждать чуда?
Пауза. Вздох. И победный финал:
— Ладно, дам, сколько смогу.— Ой, спасибо, сынок! Я знала, мой мальчик меня не бросит.
Андрей отдал половину зарплаты. Лена молча смотрела в окно, как Галина Ивановна садилась в такси с новенькой дорожной сумкой на колёсиках.
— Красивая сумка.
Сказала она мужу.
— Что?— У твоей матери. Дорогая, наверное.— Откуда я знаю? Старая развалилась.
Андрей отвернулся. В холодильнике стояли пустые полки. До зарплаты две недели.
Три дня они ели макароны с маслом. На четвёртый у Максима поднялась температура — лезли зубки. А денег на жаропонижающее не было.
— Попроси у своих.
Сказал Андрей, не отрывая глаз от телефона.
— Почему у моих?— А у кого ещё? Моя мать в отъезде.— Твоя мать сидит на шее у сына, а моя работает. Чувствуешь разницу?— Не начинай!
Он вскинулся.
— Я помогаю матери, а ты даже этого понять не можешь!
Лена смотрела на плачущего от температуры ребёнка и понимала: что-то ломается внутри. Окончательно.
Пришлось звонить маме. Заняла на лекарства, не объясняя причин. Слишком стыдно. Мама не спрашивала, только тихо сказала:
— Если что — приезжай.
Галина Ивановна вернулась отдохнувшая, с новой укладкой и свежим маникюром. Принесла магнитики-сувениры.
— Как Максимка? Не болел?— Болел. Зубки резались.— Бедненький! А справлялись как? Лекарства покупать пришлось?— Пришлось. Занимали деньги.— У кого?
В голосе свекрови прозвучало любопытство.
— У моих родителей.— Ах, да! Хорошо, что есть к кому обратиться.
Галина Ивановна облегчённо кивнула. Лена внимательно смотрела на свекровь. На новые серьги в ушах, на дорогую блузку, на довольное лицо.
Вечером началось по накатанной схеме. Но теперь Лена не ушла на кухню. Взяла сына на руки и села рядом.
— Поездка так дорого обошлась…
Жаловалась Галина Ивановна тихим голосом.
— Я думала, денег хватит, а они как сквозь пальцы…— Мам, у меня зарплата в этом месяце меньше…— Понимаю, сынок. Но может, хотя бы на самое необходимое…
Лена встала.
— Галина Ивановна, а вы знаете, что пока вы отдыхали, ваш внук лежал с температурой, а нам пришлось занимать деньги на лекарства?
Повисла мёртвая тишина.
— Как… что значит занимать?
Свекровь растерянно посмотрела на сына.
— А значит, что когда ваш сын отдал вам половину зарплаты, у нас не осталось денег даже на детское жаропонижающее.
Андрей побледнел:
— Лена, не стоит…— Стоит!
Она повернулась к нему.
— Очень даже стоит! Ты отдаёшь матери деньги, которых у нас нет, а потом просишь меня занимать у моих родителей. Знаешь, как это называется?
Галина Ивановна открыла рот, но Лена не дала ей вставить слово:
— Кормушка закрыта! Теперь вы с сынком можете искать новую жертву — только меня там не будет.
Она пошла к выходу с ребёнком на руках.
— Лена, стой! Куда ты?
Крикнул Андрей.
— К людям. К родителям.
Дверь хлопнула.
У родителей было тихо и спокойно. Мама не расспрашивала, только поставила на стол борщ и свежий хлеб. Папа играл с внуком, терпеливо собирая рассыпавшиеся кубики.
На третий день зазвонил телефон.
— Лена…
Голос Андрея был сиплым.
— У меня закончились деньги.— И что?
— Мама снова просит. Говорит, документы оказались дороже…— Понятно.— Ты не могла бы… ну, попросить у родителей? Я отдам, клянусь!
Лена смотрела в окно на детскую площадку. Мальчик учил младшую сестру кататься на качелях, подстраховывая её.
— Нет, Андрей. Не могла бы.— Но как же… мы же семья!— Семья?
Она усмехнулась.
— В семье внук важнее свекрови. А у вас наоборот.— Лена, ну что ты говоришь…— То, что думаю. Кормушка закрыта. Навсегда.
И отключила телефон.
Андрей приехал через пять дней. Осунувшийся, с тёмными кругами под глазами. Долго играл с сыном во дворе, потом попросил поговорить наедине.
— Мама устроилась работать.
Сказал он, не глядя в глаза.
— Куда же?— Продавцом. В магазин рядом с домом.— Вот как. И что она говорит?— Говорит… что сама виновата. Что привыкла к тому, что сын всё решит.
Лена внимательно смотрела на мужа. На этого человека, который три года назад клялся защищать её и ребёнка от всего мира.
— А ты что думаешь?— Я думаю…
Он поднял глаза.
— Я думаю, что чуть не потерял самое дорогое.— Чуть не?
Пауза затянулась.
— Лена, вернись. Пожалуйста.
Они вернулись домой на следующий день. Андрей сам пошёл в магазин, купил продуктов на всю неделю. Максиму принёс яркую пирамидку — ту самую, о которой мечтали месяцами.
Через неделю пришла Галина Ивановна. В старой кофте, без маникюра, с усталым лицом.
— Леночка, прости меня. Я понимаю, что была не права.
Сказала она, садясь на край дивана.
— Понимаете?— Да. Работаю теперь, сама зарабатываю. Трудно, конечно, но… правильно.
Лена кивнула. Галина Ивановна поиграла с внуком и ушла. Денег не просила.
Вечером, когда Максим уснул, Лена сидела на диване и смотрела на мужа. Он читал сыну книжку, терпеливо показывая картинки.
— Андрей.— Да?— А если твоя мама завтра снова попросит денег?— Не попросит.— А если попросит?
Он закрыл книжку и посмотрел на жену.
— Тогда скажу: у меня есть семья. И она важнее.
Максим возился со своей пирамидкой, радостно смеясь. Яркие кольца никак не хотели держаться ровно, но малыш упорно пытался снова и снова.
Как и его родители. Заново строили то, что чуть не разрушили.
Лена смотрела на сына и думала: получится ли на этот раз? Хватит ли у Андрея силы воли? Или через год снова начнутся звонки, просьбы, виноватые глаза?
Время покажет. А пока что кормушка была закрыта. И это уже кое-что.
