Когда риелтор передал мне ключи от дома в Подмосковье, я почувствовала что-то похожее на головокружение. Не от радости, от страха.
В пятьдесят три года впервые в жизни у меня появилось что-то по-настоящему своё. Не совместно нажитое, не купленное на семейные деньги, а исключительно моё. Это был мой личный результат десятилетней работы переводчиком-фрилансером, когда я сидела ночами над техническими текстами, пока муж храпел в спальне.
Дом был скромным, но добротным: кирпичный, с мансардой и небольшой террасой. Два этажа, три спальни, просторная кухня-гостиная.
Предыдущие хозяева оставили мебель: не новую, но крепкую, в духе девяностых.
Особенно мне понравилась ванная на втором этаже: с окном в сад, где можно лежать в горячей воде и смотреть на яблони.
Я только успела разложить вещи и сварить кофе, как зазвонил телефон. На экране высветилось фото дочери. Настя улыбалась на каком-то корпоративе, обнимая коллег.
— Мам, привет! Как дела? Как чувствуешь себя в новом доме? — голос дочери звучал подозрительно ласково.
— Пока обживаюсь потихоньку, — ответила я, предчувствуя подвох. Настя разговаривала со мной в таком тоне, только когда ей что-то было нужно.
— Слушай, у меня к тебе просьба. Вернее, не просьба, а скорее… информация. Готовься, в субботу я приеду с родней мужа. Покупай продукты и готовь комнаты на неделю!
Я молча смотрела в окно на заросший сад, где между яблонями валялись прошлогодние листья. В трубке слышалось шуршание. Настя явно занималась ещё чем-то помимо разговора.
— Мам, ты слышишь? Нас будет человек семь. Свекровь, Димкин брат с женой и двумя детьми, ещё тётя какая-то приедет. Все хотят на природе отдохнуть, а у них дачи нет. Я им сказала, что у тебя теперь целый дом! И ты сможешь нас всех принять.
— Настя, но я только переехала…
— Да ладно, мам! Чего ты панику разводишь? У тебя там все имеется для комфортной жизни. Дом большой, места всем хватит. Купишь продуктов, приготовишь что-нибудь вкусненькое. Они люди простые, неприхотливые.
Я усмехнулась.
«Простые» родственники мужа Насти были мне хорошо знакомы. На прошлом дне рождения дочери они умудрились съесть почти весь праздничный стол, а свекровь весь вечер критиковала мою квартиру: мол, пыль на люстре, шторы не того цвета, а салаты пересолены.
— Мама, ты меня слышишь? — Настя начинала раздражаться.
— Слышу, слышу.
— Ну и отлично! Значит договорились. Приедем в субботу к обеду. Подготовься как следует, хорошо? Мне будет неудобно перед свекровью, если что-то пойдет не так! До встречи!
Послышались гудки в трубке.
Я посмотрела на телефон, потом снова в окно. Солнце пробивалось сквозь ветки, создавая причудливые тени на траве. Где-то пели птицы, а из соседнего участка доносился запах шашлыка.
Всю жизнь я делала то, что от меня ожидали.
Была примерной женой, пока муж не ушел к секретарше. Была заботливой матерью, закрывая глаза на то, что дочь воспринимает мою помощь как должное. Была удобной свекровью для первого мужа Насти, тихой и незаметной на семейных праздниках.
Но этот дом я купила не для того, чтобы сделать его бесплатной гостиницей. Это точно!
***
Три дня я ходила по дому и злилась. На себя, на Настю, на всю эту ситуацию. То садилась писать дочери сообщение — мол, извини, но я не готова принимать гостей. То удаляла недописанный текст и шла к холодильнику проверять, хватит ли места для продуктов.
В четверг я всё-таки поехала в супермаркет.
Брела с тележкой, думала о своём, а руки сами складывали курицу, говядину для жаркого, овощи на салаты.
Привычка. Двадцать пять лет семейной жизни не прошли даром. Я лучше всех помнила, сколько нужно картошки на семь человек и что свекровь Насти любит только определенный сорт сыра.
У кассы девушка посмотрела на мою гору пакетов:
— Гостей много ждёте?
— Да, — промычала я, расплачиваясь.
Восемь тысяч. Я на эти деньги целый месяц питаюсь.
Дома я складывала всё это изобилие в холодильник и думала:
«Ира, ты идиотка».
Особенно когда увидела упаковку креветок за полторы тысячи. Себе я креветки покупаю раз в году, на Новый год. А тут взяла автоматом — для дорогих гостей.
К вечеру я начала составлять меню. Жаркое, плов, салаты, запечённая курица… Останавливалась, считала время готовки, представляла, как буду вставать в шесть утра, чтобы всё успеть. И снова злилась. На кого? На себя же.
К счастью, после обеда мне позвонила моя лучшая подруга Лена:
— Ну что, как чувствуешь себя в новом доме? Нравится?
Я сразу же рассказала ей про Настин звонок. Лена внимательно слушала, а потом возмутилась:
— Ира, ты совсем потеряла голову? Дом неделю назад купила, а уже готовишься кормить целую ораву?
— Лен, не надо так…
— А как надо? Они тебя хоть раз к себе позвали? Когда переезжала, кто-то помог? А приехать на всё готовое — это пожалуйста! Свиньи!
Подруга раздраженно сопела в трубку.
— Слушай, — продолжила она, — у меня предложение. Помнишь спа-отель в Карелии, про который я рассказывала? У меня есть туда путевка на две персоны на выходные. За смешные деньги. Поедем вместе?
— Да как же… они приедут…
— Ну и пусть приедут. К пустому дому. Настя взрослая, сама разберётся. А ты наконец про себя подумаешь. Соглашайся!
Лена почти умоляла меня.
Я представила эту картину. Приезжают они все довольные, с сумками, а дом заперт. Настя названивает, кричит в трубку. Свекровь потом месяц всем рассказывает, какая я безответственная. Дима молча кивает. Он вообще никогда не противоречит матери.
— Не могу я так, Лен.
— Можешь. Просто привыкла всех жалеть, кроме себя. Разве это нормально? Побойся Бога!
После разговора я долго сидела на террасе, укутавшись пледом. Было тихо, только листва шуршала да соседская собака иногда подавала голос.
Я и не помнила, когда в последний раз была совершенно одна. Странное ощущение. Немного тревожно, но и… расслабляюще.
В голове всё время крутился один вопрос: почему я должна превращать свой дом в бесплатную гостиницу? Ведь никто даже не спросил, удобно ли мне. Просто поставили перед фактом.
Проснувшись утром, я сварила кофе, открыла ноутбук и написала Лене: «В Карелию точно не поеду. У меня созрел другой план. Но тебе огромная благодарность за вчерашний разговор». А потом засела в интернет искать то, что мне было нужно.
К вечеру я все приготовила…
***
В субботу я встала в семь утра.
Не потому что надо было готовить завтрак на семь человек, а потому что волновалась. План-то у меня был, но вдруг что-то пойдёт не так?
Сначала я вытащила из холодильника все продукты и аккуратно сложила их в сумки-холодильники. Жалко было, конечно. Столько денег потратила! Но, если честно, я нашла им хорошее применение.
В девять утра к дому подъехало такси. Водитель помог мне загрузить сумки.
— Далеко ехать? — удивленно спросил он.
— В город, на Цветочную улицу.
Пока мы ехали, я всё репетировала в голове. Руки немного тряслись. Я волновалась. Давно ничего подобного не устраивала. Вообще никогда не устраивала.
Дом престарелых на Цветочной показался мне унылым местом или даже безжизненным. Типичное советское здание, окрашенное в желтый цвет. Но директор, Нина Петровна, оказалась женщиной приятной. Я еще вчера с ней обо всем договорилась.
— Ирина Александровна, как хорошо, что нашлись такие отзывчивые люди! — директор встретила меня у входа. — Наши бабушки и дедушки так редко получают гостинцы.
Мы прошли в столовую. Человек тридцать сидели за длинными столами: кто-то играл в домино, кто-то просто разговаривал. Увидев в моих руках сумки, старики оживились.
— Это что для нас? — спросила худенькая бабушка в синем халате.
— Для вас, — улыбнулась я. — Тут мясо, курица, овощи, фрукты. И кое-что вкусненькое.
Повар, тётя Люба, ахала над креветками:
— Да мы таких деликатесов сто лет не видели! Спасибо вам, дорогая!
— Откуда вы? — спросил дедушка с тростью. — Ваши родственники что ли здесь?
— Нет, просто… решила поделиться.
Я не стала им объяснять настоящую причину. Зачем им знать про мою семейную драму?
Уезжала я из дома престарелых в отличном настроении. Старички радовались как дети, повар обещала приготовить на ужин что-то особенное. А я чувствовала, что все сделала правильно.
Дома я не стала медлить и быстро собрала сумку. Лена прислала адрес гостиницы в Сергиевом Посаде. Сказала, что место не представляет из себя ничего особенного, зато там было тихо и недорого.
В половине двенадцатого я закрыла дом на ключ, села в машину и уехала. По плану Настя с родственниками должна была приехать к обеду. Как раз успею скрыться.
По дороге я всё думала, правильно ли поступаю. Может стоило просто объяснить дочери, что не готова принимать гостей? Но я же знала Настю. Она бы начала уговаривать, жаловаться, что ей неудобно перед родственниками мужа. И я бы сдалась. Как всегда.
А так… пусть сама разбирается с последствиями своих решений.
Гостиница оказалась довольно симпатичной. Это был небольшой деревянный домик с резными наличниками.
Хозяйка, женщина моего возраста, встретила меня очень приветливо и дружелюбно:
— Проходите, устраивайтесь. Номер небольшой, но чистый. Завтрак включен.
Комната и правда была маленькой. Я поставила сумку, легла на кровать и впервые за неделю расслабилась.
В два часа зазвонил телефон. Это была Настя.
Я сняла трубку не сразу, вынудив дочь позвонить мне три раза:
— Алло.
— Мама, ты где? — растерянно тараторила дочь. — Мы приехали, а дома никого нет!
— Конечно, нет. Потому что я уехала.
— Как это уехала? А мы что под дверью сидеть будем?
— Настя, ты же не спросила, удобно ли мне принимать гостей. Не уточнила, буду ли я свободна. Не дала сказать и слова. Просто поставила перед фактом и бросила трубку.
— Мам, но я же предупредила заранее!
В трубке послышались возмущенные голоса: родственники мужа явно обсуждали сложившуюся ситуацию.
— Предупредить и спросить — разные вещи, — сказала я. — Увидимся в понедельник.
И отключилась.
***
Телефон трезвонил почти весь день.
Настя, Дима, даже свекровь пыталась дозвониться. Видимо, дочь дала ей мой номер. Я отключила звук и положила телефон в сумку.
За окном гостиницы был небольшой садик с беседкой. Я взяла книжку, которую не могла дочитать уже полгода, и устроилась там с чаем.
Тишина, птички поют, страницы шелестят. Когда в последний раз у меня было время просто расслабиться и почитать?
Вечером хозяйка Валентина Ивановна принесла мне ужин прямо в беседку:
— Не хотите в столовую идти. Я вижу, что вам покой нужен.
Умная женщина. Мы немного поговорили.
Оказалось, она тоже развелась несколько лет назад, детей взрослых воспитала, а теперь живёт для себя. Содержит эту гостиницу, в огороде копается, изредка встречается с внуками.
— А вы что сбежали от семейства? — улыбнулась она.
— Что-то вроде того.
— Правильно сделали. Я тоже когда-то была такой: всех обслужить, всем угодить. А потом поняла, что никто не обязан жить за счёт моего времени и нервов.
Ночью я спала плохо. Всё думала о том, что будет дальше. Настя обижена, родственники возмущены. Возможно, дочь вообще перестанет со мной разговаривать. А может это было и к лучшему.
Жестоко звучит, но я устала быть удобной мамой.
В воскресенье телефон молчал до обеда. Потом пришло сообщение от Насти:
«Мы уехали. Поговорим потом».
Всё. Коротко и холодно. Такой тон у неё появлялся в детстве, когда что-то шло не по её планам.
Я провела ещё один день в тишине. Гуляла по округе, нашла небольшую речку, даже ноги в воду окунула.
Вечером я сидела в беседке и составляла планы на дом. Хотелось переделать террасу, возможно разбить клумбы и высадить цветы. Для себя, никого не спрашивая.
В понедельник я наконец-то вернулась домой. А через час приехала Настя. Одна. Злая и недовольная.
— Мама, объясни мне, что это было? — сразу с порога начала она.
— Садись, поговорим, — ответила я спокойно.
— Я лучше постою! Ты знаешь, в каком положении я из-за тебя оказалась? Свекровь теперь считает, что у меня мать ненормальная!
— Настя, а ты знаешь, в каком положении из-за тебя оказалась я? Или тебя это вовсе не волнует?
— Что? — дочь даже опешила. — Да что такого-то? Просто попросила принять родственников! А ты целую трагедию из этого сделала!
— Не попросила, а приказала. Готовься, покупай, готовь. Как будто я твоя домработница.
Дочь села в кресло и с раздражением посмотрела на меня:
— Мам, а что здесь такого? Разве нормальные родители не помогают детям?
— Помогают. Когда их об этом просят, а не ставят перед фактом. И когда эта помощь взаимная.
— То есть как это?
— А ты когда в последний раз мне помогла? Когда я переезжала, ты была на даче у подруги. Когда болела зимой, ты не смогла даже лекарства купить. Сказала, что очень занята на работе. Но принять твоих родственников на неделю я должна без вопросов? Ты серьезно?
Настя молчала. Впервые за время нашего разговора она растерялась:
— Мам, но ты же… ты же всегда…
— Всегда соглашалась, да. Потому что боялась тебя расстроить. А теперь не боюсь.
***
Настя сидела минут пять молча. Я видела, как она обдумывает мои слова, пытается найти контраргументы. Привычка спорить у неё с детства. Она всегда хотела быть правой.
— Но ты могла просто сказать, что не хочешь нас принимать, — наконец промолвила дочь.
— Могла. И ты бы начала меня уговаривать, жаловаться на неудобство перед родственниками, может даже поплакала бы. И я бы согласилась. Как всегда.
— Мам, я не такая…
— Такая, дочка. Ты привыкла, что я всегда уступаю. И я привыкла уступать. Ты привыкла, что я исполняю все твои желания. И я привыкла их выполнять. Но знаешь что? Мне надоело!
Настя встала и начала задумчиво расхаживать по комнате.
— А что теперь делать со свекровью? Она теперь просто ненавидит меня. Того и гляди, будет пытаться разлучить нас с Димой. Мам, ты осознаешь, какие проблемы мне создала?
— Скажи ей, что твоя мать сама решает, когда и кого принимать в своем доме. А если она хочет отдохнуть за городом, пусть снимет дачу или гостевой дом. Все просто!
— Но за это же нужно платить, мам…
— Настя, я купила этот дом не для того, чтобы экономить чужие деньги. Тем более, твоей свекрови.
Дочь повернулась ко мне. Она явно удивилась моим словам.
— Ты правда изменилась, мам.
— Наверное. А может просто перестала играть роль удобной мамы. Кто знает.
Мы поговорили еще минут двадцать. Я рассказала ей про дом престарелых и стариков, которым отвезла продукты. Настя сначала не поняла:
— То есть ты потратила восемь тысяч и просто отдала продукты незнакомым людям?
— Да. А что такого? Они были счастливы получить их. А мне стало хорошо оттого, что я сделала что-то не по принуждению, а по собственному желанию.
Когда дочь уходила, обняла меня на прощание:
— Мам, я подумаю над тем, что ты сказала.
— Думай. И помни, что я тебя люблю. Но любить не значит выполнять любую прихоть. Запомни, дочка.
В следующий раз Настя позвонила лишь через неделю:
— Мам, можно я к тебе в выходные приеду? Одна.
— Конечно, приезжай. Буду очень ждать.
Тот уикенд был по-настоящему семейным. Настя помогала мне с клумбами, мы готовили вместе, вечером пили чай на террасе и разговаривали. Не о ее проблемах, не о моих обязанностях, а просто разговаривали. Как две взрослые женщины.
— А с родственниками Димы мы больше не общаемся, — сказала дочь вечером в воскресенье. — После той истории свекровь наговорила мне столько гадостей про тебя, что я не выдержала. Ответила ей в том же духе.
— А как Дима отреагировал?
— Дима впервые в жизни поддержал меня, а не маму. Сказал, что она зашла слишком далеко.
Я с гордостью посмотрела на дочь.
— Знаешь, мам, может это и к лучшему. Я столько сил тратила на то, чтобы им понравиться. А они всё равно были мной недовольны. Когда-то я смела подумать, что ты подорвала мой брак, а ты наоборот его укрепила. Спасибо!
***
Сейчас прошло три месяца с той истории.
Настя приезжает каждые выходные, но теперь всегда спрашивает, удобно ли мне. Иногда она берет с собой Диму. Он оказался приятным парнем, просто был маменькиным сынком. А теперь, когда мама отошла на второй план, стал гораздо увереннее в себе, возмужал.
Недавно дочь похвасталась:
— Мам, а ты знаешь, подруги мне завидуют. Говорят, что ты у меня классная мама. И поддержишь, и по голове не погладишь, если что не так. А я раньше думала, что хорошая мама — это та, которая всё разрешает.
Мы рассмеялись. Наверное, это и есть торжество справедливости. Не грандиозное, не с фанфарами. Просто тихое понимание того, что твоё время и силы имеют ценность. И что настоящая любовь — это не покорность, а честность. Даже если она кому-то не нравится.
Я сижу сейчас на своей террасе, пью кофе и планирую, где ещё клумбы разбить. Завтра приедут садовники. Я наняла их сама, на свои деньги, для своего удовольствия. И никого не спрашивала, нужно ли это.
Хорошее чувство — наконец жить для себя!
