Десять лет нашего брака должны были увенчаться сказкой — кругосветным путешествием, о котором мы мечтали с самой свадьбы. Но когда мой муж Кирилл с гордостью протянул мне билеты перед нашими лучшими друзьями, я не смогла изобразить радость. Я видела, как его лицо меняется, как любовь в его глазах сменяется ледяной яростью. Он не знал, что мой страх был вызван не им, а страшной тайной, которую я носила в себе. И он взорвался. Его крик «Ты меня предала!» гремел на всю квартиру, пока одно-единственное уведомление на моем телефоне не заставило его замолчать и рухнуть на колени.
***
Десять лет. Казалось, целая вечность, а пролетели, как один миг. Кирилл смотрел на Аню, свою жену, и не мог поверить своему счастью. Она сидела за столом, в свете гирлянды, которую они повесили специально для праздника, и смеялась над шуткой их лучшего друга, Димы. Ее каштановые волосы мягко обрамляли лицо, а в глазах плясали веселые искорки. По крайней мере, так казалось Кириллу. Он был по уши влюблен, как и десять лет назад, в тот самый день, когда они, двадцатилетние студенты, расписались в стареньком ЗАГСе, пообещав друг другу вечность.
Их скромная «двушка» сегодня превратилась в центр вселенной. Аромат запеченной утки смешивался с запахом мандаринов и свежей ели — Аня настояла на маленькой елочке, хоть до Нового года было еще далеко. «Чтобы было волшебно», — сказала она. За столом сидели самые близкие: Дима с женой Леной и Света с Игорем. Они были свидетелями их любви с самого начала, прошли с ними через безденежье, ремонт, мелкие ссоры и большие победы.
«Ну что, за любовь!» — провозгласил Дима, поднимая бокал с шампанским. — «Ребята, вы наш эталон! Десять лет — это вам не шутки. Кирилл, ты помнишь, как обещал Аньке звезду с неба достать?»
Кирилл усмехнулся, обнимая жену за плечи. «Звезду не достал, но кое-что получше приготовил». Он подмигнул ей, чувствуя, как сердце колотится от волнения. Он готовил этот сюрприз около года. Откладывал каждую копейку, тайно созванивался с турагентами, читал форумы. Это была их общая, самая заветная мечта — кругосветное путешествие. Они обсуждали его холодными вечерами, завернувшись в один плед, смотрели тревел-блоги и вздыхали: «Вот когда-нибудь…». Этот «когда-нибудь» настал.
Аня улыбнулась ему в ответ, но улыбка не затронула ее глаз. Кирилл заметил это мимолетно, списав на усталость. Последние недели она была какой-то рассеянной, задумчивой. Часто уходила в себя, подолгу смотрела в одну точку. На его вопросы отмахивалась: «Просто устала на работе, завал». Он верил. Или хотел верить. Сегодня все изменится. Сегодня он подарит ей весь мир, и вся усталость улетучится.
«Анечка, ты сегодня просто светишься!» — сделала комплимент Лена. — «Это платье на тебе потрясающе сидит».
«Спасибо, Леночка», — тихо ответила Аня и сделала маленький глоток шампанского. Ее рука, державшая бокал, едва заметно дрожала. Она быстро поставила его на стол и спрятала руки под столом. Кирилл нахмурился. Что-то было не так. Он чувствовал это кожей, но пьянящее предвкушение собственного триумфа гнало прочь дурные мысли. Он встал, прокашлялся, привлекая всеобщее внимание. В его руке был красивый подарочный конверт.
«Дорогие друзья! Моя любимая жена!» — начал он торжественно. — «Мы вместе уже десять лет. И все эти годы у нас была одна большая, общая мечта. Мы всегда говорили, что однажды объедем весь мир. Мы смотрели на карту и представляли, как будем пить кофе в Париже, встречать рассвет на Бали и гулять по улицам Рио-де-Жанейро…»
Гости за столом замерли, предвкушая развязку. Аня подняла на него глаза, и в них Кирилл впервые за вечер отчетливо увидел не радость, а что-то другое. Что-то похожее на страх.
***
«И я подумал, — продолжал Кирилл, его голос дрожал от волнения, — что хватит мечтать. Пора действовать!» Он с театральным жестом вытащил из конверта два билета с логотипом известной авиакомпании. «Аня… Любимая моя… Это билеты в кругосветное путешествие! На три месяца! Мы вылетаем через две недели!»
Комната взорвалась аплодисментами и восторженными криками. «Кирилл, ты сумасшедший!» — кричала Света. «Вот это мужик! Вот это подарок!» — басил Игорь, хлопая его по плечу. Дима присвистнул: «Братан, ты превзошел сам себя!». Все взгляды были устремлены на Аню. От нее ждали слез счастья, восторженных объятий, прыжков до потолка. Кирилл и сам ждал этого. Он представлял, как она бросится ему на шею, будет целовать и смеяться.
Но Аня сидела неподвижно. Ее лицо стало белым, как полотно. Глаза, широко раскрытые, смотрели на билеты так, будто это были не ключи от рая, а приговор. Улыбка сползла с ее губ, оставив лишь растерянную, испуганную гримасу. Она медленно подняла взгляд на мужа, и в нем не было ни капли радости. Только паника.
«Аня? Ты… ты не рада?» — голос Кирилла прозвучал глухо и неуверенно. Шум в комнате мгновенно стих. Друзья переглянулись, неловкость повисла в воздухе.
«Я… Кирилл… это… это так неожиданно», — пролепетала она. Ее голос был едва слышен. Она попыталась улыбнуться, но получился какой-то жалкий, кривой оскал. «Кругосветка… на три месяца…»
«Да! Как мы и мечтали!» — с отчаянием в голосе воскликнул Кирилл, все еще пытаясь спасти момент. — «Мачу-Пикчу, Новая Зеландия, Япония… Все, как ты хотела!»
«Я… я не знаю, что сказать», — прошептала она, опуская глаза. Она взяла один билет в руки, и ее пальцы дрожали так сильно, что казалось, она вот-вот его порвет.
Радостное возбуждение Кирилла сменилось недоумением, а затем — обидой. Он стоял посреди комнаты, как дурак, с этими билетами, с этой своей дурацкой мечтой, которую, как оказалось, он вынашивал один. Все его усилия, все полгода тайной подготовки, все его чувства — все было растоптано ее странной, необъяснимой реакцией. Он чувствовал, как краска стыда и гнева заливает его лицо. Он сделал ей лучший подарок в жизни, а она смотрит на него, как на врага.
«Может, присядем?» — попытался разрядить обстановку Дима. — «Ань, ты, наверное, просто в шоке. Это же ого-го какая новость!»
«Да… в шоке», — эхом повторила Аня, не поднимая головы. Она положила билет на стол, словно он обжигал ей руки.
Кирилл сжал кулаки. Он больше не видел перед собой любимую женщину. Он видел чужого, холодного человека, который только что публично унизил его, растоптал их общую мечту. Вечер был безвозвратно испорчен. Идеальный вечер превратился в начало кошмара.
***
Праздник пытались спасти. Лена включила музыку погромче, Игорь начал рассказывать какой-то анекдот, Дима снова разлил шампанское. Но все это было фальшиво. Напряжение в маленькой квартире росло как снежный ком. Кирилл сел за стол, механически опрокинул в себя полный бокал и больше не смотрел на жену. Он чувствовал ее взгляд на себе, но игнорировал его. Обида была настолько сильной, что душила, мешала дышать.
Он начал прокручивать в голове последние месяцы, и теперь все вставало на свои места. Ее вечная усталость. Ее задумчивость. То, как она вздрагивала, когда он подходил сзади и обнимал ее. То, как она стала прятать свой телефон, быстро закрывая переписку, когда он входил в комнату. Раньше он списывал это на завал на работе, на плохое настроение. Теперь же в его мозгу, отравленном обидой и алкоголем, складывалась совсем другая картина. Ужасная, отвратительная картина.
«У нее кто-то есть», — пронзила его мысль. Она была такой ясной и острой, что он поморщился. Конечно. Все сходится. Она не хочет ехать с ним на три месяца, потому что не может оставить своего любовника. Ее испуг — это не шок от сюрприза. Это паника от того, что ее двойная жизнь вот-вот раскроется. Она не знает, как ему отказать, как выкрутиться из этой ситуации.
Он поднял на нее глаза. Аня сидела, ссутулившись, и тихо говорила о чем-то с Леной. Она выглядела несчастной. Но Кирилл видел в этом не горе, а притворство. Она играет роль жертвы, чтобы потом, когда они останутся одни, сказать ему какую-нибудь ложь. Сказать, что она боится летать. Или что не может оставить работу. Что угодно, лишь бы не ехать.
Каждое ее движение теперь казалось ему подозрительным. Вот она достала телефон, что-то быстро набрала и убрала. Кому она пишет? Ему? Жалуется, что муж-тиран заставляет ее ехать в кругосветку? Или просто сообщает, что план под угрозой срыва?
Кирилл налил себе еще. Шампанское сменилось коньяком, который Дима принес с собой. Крепкий напиток обжигал горло, но не приносил облегчения. Он только разжигал пламя гнева и ревности внутри. Друзья, чувствуя, что происходит что-то неладное, начали потихоньку собираться.
«Ребят, мы, наверное, пойдем, — сказала Света, неловко улыбаясь. — Поздно уже. Спасибо за вечер! С годовщиной вас еще раз».
Они уходили, бросая на Кирилла и Аню сочувствующие взгляды. Когда за гостями закрылась дверь, в квартире повисла звенящая тишина. Она была страшнее любого крика. Кирилл медленно встал и повернулся к жене. Его лицо было искажено гримасой боли и ярости.
«Ну что? — прошипел он. — Теперь ты можешь мне все объяснить? Или будешь и дальше в молчанку играть?»
Аня вздрогнула и подняла на него заплаканные глаза. «Кирилл, пожалуйста, давай не сейчас…»
«Нет, именно сейчас! — отрезал он, делая шаг к ней. — Я хочу знать, что происходит. Я потратил на это год жизни, я душу вложил в этот подарок! А ты… Ты смотришь на меня так, будто я тебе предложил на каторгу поехать! Почему, Аня? Почему?!»
***
«Кирилл, прошу тебя, успокойся», — прошептала Аня, отступая на шаг назад. Ее голос дрожал. Она выглядела маленькой и беззащитной на фоне грязной посуды и остатков праздника, который превратился в фарс.
«Успокойся? Ты мне говоришь успокоиться?» — в его голосе зазвенел металл. Он подошел почти вплотную, глядя на нее сверху вниз. Алкоголь и ревность окончательно затуманили его разум. Он видел перед собой не любимую женщину, а предательницу. — «Я устроил для тебя сказку, а ты растоптала ее! На глазах у всех! Ты унизила меня, Аня! За что?»
«Это не так… Я… Я просто не могу…» — она запнулась, не в силах подобрать слова. Ее глаза бегали по комнате, словно ища выход.
«Что ты не можешь? Не можешь провести со мной три месяца? Надоело? Стало скучно со мной, да?» — каждое слово было пропитано ядом. Он схватил ее за плечи, несильно, но властно. — «Или ты не можешь оставить здесь кого-то? А, Аня? Отвечай!»
На ее лице отразился ужас. «Что ты такое говоришь? Какого еще кого-то? Ты с ума сошел?»
«Я с ума сошел?! — он рассмеялся, но смех был страшным, безрадостным. — Это я последние недели замечаю, как ты прячешь свой телефон! Как ты вздрагиваешь от каждого моего прикосновения! Я думал, ты устала! Какой же я был идиот! Ты просто нашла себе кого-то другого! Поэтому ты не хочешь ехать! Признавайся!»
Слезы хлынули из ее глаз. «Перестань… Пожалуйста, перестань… Это жестоко и несправедливо…»
«Несправедливо?! — взревел он, отпуская ее плечи. Он начал метаться по кухне, как зверь в клетке. — Несправедливо — это когда ты вкладываешь всю душу в мечту, а твоя жена, твоя любимая женщина, за твоей спиной крутит роман! Вот что несправедливо! Ты убиваешь нашу мечту, Аня! Ты убиваешь нашу жизнь! Ты убиваешь меня!»
Он схватил со стола пустую бутылку из-под шампанского и с силой швырнул ее в стену. Бутылка разлетелась на сотни мелких осколков с оглушительным звоном. Аня вскрикнула и зажала рот руками.
«Я хочу знать правду! — кричал он, его лицо было багровым от гнева. — Кто он? Я его знаю? Давно это у вас? Не молчи, Аня! Не молчи, я сказал!»
Она стояла, прижавшись к стене, и только качала головой, слезы текли по ее щекам, оставляя мокрые дорожки. Она не могла произнести ни слова. Ее молчание для него было подтверждением худших догадок. Он видел в нем не шок и страх, а упрямство виноватого человека, пойманного на месте преступления. Ярость захлестнула его полностью, смывая остатки разума и десятилетней любви. Он больше не контролировал себя.
***
Входная дверь распахнулась. На пороге стояли Дима и Лена. Лена, очевидно, забыла свою сумочку и уговорила мужа вернуться. Они застыли, увидев разгромленную кухню, заплаканную Аню, прижавшуюся к стене, и Кирилла с безумными глазами посреди комнаты.
«Кирилл, ты что творишь?» — опешил Дима.
Но его появление только подлило масла в огонь. Публика вернулась, и Кириллу нужно было доиграть свою трагедию до конца. Ему нужно было, чтобы все видели, как его предали.
«А вот и зрители! — истерично выкрикнул он, указывая на жену. — Смотрите! Смотрите на нее! Вы ее жалели? Думали, она в шоке от моего подарка? А она просто боится, что ее интрижка вскроется! Она не хочет ехать со мной, потому что у нее здесь любовник!»
«Кирилл, прекрати нести чушь! Ты пьян!» — попытался вразумить его Дима, делая шаг в квартиру.
«Я пьян от горя! От предательства! — кричал Кирилл, размахивая руками. Его голос срывался. — Десять лет! Я все для нее делал! Каждую копейку в дом, каждую свободную минуту — ей! А она… она просто вытерла об меня ноги! Это путешествие… Это был наш шанс, понимаете? Наш последний шанс все исправить! Я чувствовал, что она отдаляется, и думал, что это спасет нас! А она просто взяла и плюнула мне в душу!»
Он повернулся к Ане. Его взгляд был полон такой ненависти, что она съежилась.
«Ты разрушаешь все, Аня! Ты довольна? Ты получила, что хотела? Можешь быть свободна! Можешь бежать к нему прямо сейчас! Только сначала скажи мне в лицо, что больше меня не любишь! Скажи это при наших друзьях, которые были на нашей свадьбе! Давай, смелее!»
Лена подбежала к Ане, пытаясь обнять и увести ее, но та стояла как вкопанная. Она смотрела на мужа, и в ее взгляде уже не было страха. Была только бездонная, всепоглощающая боль. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но из горла вырвался лишь тихий, сдавленный стон.
«Что, не можешь? — упивался своей жестокостью Кирилл. — Совесть не позволяет? Или боишься, что я ему что-нибудь сделаю? Не бойся, не сделаю. Вы оба не стоите этого. Ты просто… Ты самое большое разочарование в моей жизни. Я ненавижу тебя».
Последние слова он произнес почти шепотом, но они прозвучали в оглушительной тишине, как выстрел. Он сам испугался их окончательности. В комнате повисло тяжелое, удушливое молчание, прерываемое только всхлипами Ани. Кирилл стоял, тяжело дыша, чувствуя опустошение. Он выплеснул все. И теперь на месте ярости осталась только черная, выжженная дыра.
***
Именно в этот момент мертвую тишину пронзил резкий, вибрирующий звук. Все инстинктивно повернули головы. На кофейном столике в гостиной, куда Аня положила его несколько часов назад, лежал ее телефон. Он завибрировал и засветился.
В наступившем молчании этот свет казался неестественно ярким, как прожектор на сцене. Кирилл бросил на экран злой, презрительный взгляд. «Что, твой хахаль беспокоится? Не дождался?» — язвительно бросил он, хотя сил на гнев уже почти не оставалось.
Он сделал шаг к столику, не собираясь брать телефон, а просто чтобы унизить ее еще раз, прочитать вслух какое-нибудь нежное сообщение от другого мужчины. Дима двинулся, чтобы его остановить, но было поздно. Взгляд Кирилла зацепился за слова на светящемся экране.
Это было не сообщение в мессенджере. Это было push-уведомление от приложения. Сверху была маленькая иконка с медицинским крестом и название, которое он никогда раньше не видел.
Клиника «Надежда»
А под ним — строчка текста, которая оборвала его дыхание.
«Результаты вашей биопсии подтверждены. Пожалуйста, запишитесь на прием для обсуждения плана лечения».
Биопсии.
Плана лечения.
Клиника «Надежда».
Эти три фразы вспыхнули в его мозгу, как неоновые вывески в темноте. Мир вокруг перестал существовать. Крики, обвинения, разбитая бутылка, обида, ревность — все это мгновенно испарилось, схлопнулось в одну точку, в одну ужасающую догадку.
Он медленно перевел взгляд с телефона на Аню. На ее мертвенно-бледное лицо, на ее глаза, полные не вины, а отчаяния и страха. Страха не за себя, а за него. Страха от того, что он сейчас все узнает.
Он снова посмотрел на экран. «Результаты биопсии подтверждены». Это не была ошибка. Недопонимание. Он вдруг вспомнил все. Ее походы «к подруге» посреди рабочего дня. Ее бледность по утрам. Ее отговорки, когда он хотел близости — «просто болит живот». Ее задумчивость, ее молчание, ее слезы, когда она думала, что он не видит.
Все это было не про измену. Все это было про болезнь. Про страшную, смертельную неизвестность, с которой она боролась в одиночку. Она не хотела портить ему сюрприз. Она не хотела ехать в путешествие, потому что знала, что ей предстоит лечение. Она скрывала это от него, чтобы защитить. Чтобы он не страдал раньше времени.
А он… Что сделал он?
Он обвинил ее в предательстве. Он унизил ее перед друзьями. Он кричал, что ненавидит ее.
Звук в ушах пропал. Кирилл смотрел на жену, и его мир рушился. Вселенная, в центре которой была его обида, разлетелась на куски, оставив после себя только ледяной, всепоглощающий ужас и сокрушительное, невыносимое чувство вины.
***
Осознание ударило по нему с силой товарного поезда. Ноги подкосились. Воздух вышел из легких с хриплым стоном. Кирилл пошатнулся, пытаясь ухватиться за стол, но промахнулся. Он просто рухнул на колени на ковер посреди гостиной. Звук его падения был глухим и тяжелым.
«Нет…» — прошептал он, но это был не вопрос и не отрицание. Это был звук ломающегося человека.
Он поднял голову и посмотрел на Аню. Теперь он видел ее по-настоящему, впервые за этот страшный вечер. Он видел не предательницу, а измученную, напуганную женщину, которая несла на своих хрупких плечах неподъемный груз и пыталась уберечь его от этого. Он видел в ее глазах безмерную любовь, которая была настолько сильна, что заставила ее пойти на эту ложь во спасение.
И он видел боль, которую причинил ей своими словами. Каждое обвинение, каждое жестокое слово, брошенное им несколько минут назад, теперь отдавалось в его собственном сердце раскаленными иглами. «Я ненавижу тебя». Он сказал ей это. Своей больной, умирающей жене. А может, и не умирающей, но как теперь это узнать? «План лечения». Эти слова звучали как приговор.
Дима и Лена стояли в дверях, окаменев от ужаса. Они все поняли. Лена прижала руки ко рту, ее глаза наполнились слезами. Дима просто смотрел на своего друга, стоявшего на коленях, и на его лице было написано сострадание и шок.
Кирилл медленно пополз к ней. Как провинившийся ребенок. Как преступник, идущий на эшафот. Он остановился у ее ног и поднял на нее лицо, искаженное мукой. Слезы текли по его щекам, но он их не замечал.
«Аня… — прохрипел он. Его голос был чужим, сломленным. — Анечка… прости… прости меня… Господи, что я наделал…»
Она не ответила. Она просто смотрела на него сверху вниз, и ее слезы капали на его волосы. В ее взгляде больше не было страха. Только тихая, вселенская усталость. Вечер, который должен был стать праздником их любви и мечты, превратился в руины. Билеты в кругосветное путешествие сиротливо лежали на столе, яркие и бесполезные. Их общая мечта умерла, так и не родившись. А впереди была только неизвестность, страх и долгий, мучительный путь, который им теперь предстояло пройти вместе. Если она сможет его простить.
Он уткнулся лицом в ее колени, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Чувство вины было настолько огромным, что, казалось, раздавит его прямо здесь, на полу их квартиры, посреди осколков их разбитого счастья.
